Лошадь пряла ушами, похрапывала. Сколопендра во время путешествия следила и за конями - те чуяли человека на расстоянии. Вот и сейчас оба коня, и Калин и Казимира, вдруг раздули ноздри, храпнув и заплясав на месте.
Из тени приземистой, покосившейся хижины выступила согбенная фигура. Высокий крестьянский колпак венчал голову, длинная седая борода обвисла грязной паклей, сморщенные, покрытые густой сеткой жил руки опирались на сучковатую клюку, какие используют пастухи - длинная палка с крючком на конце.
- Доброго вечера, путники-странники! - проскрипела фигура. Даже голос был у него старый. Подняв голову, так, чтоб солнце осветило лицо, на комеса и его спутницу глядел древний, сморщенный старик.
Казимир отвесил почтительный поклон младшего старшему, к которому уже давно привык среди простолюдинов.
- Доброго вечера, хозяин. Не вини, что незваными явились - не видали мы нигде хозяев. Дорога длинной выдалась, нам бы отдохнуть и поесть чуток. Найдем, чем расплатиться.
Улыбка прочертила лицо старика, оживила водянистые глазки, блестевшие из-под лохматых седых бровей. Кашлянув, поселянин проскрипел.
- Незванными-нежданными, все одно радости желанными, - обутые в стоптанные лапти ноги древнего деда прошаркнули, зачерпнув сухую землю. - Нету тута никого, добрый человек. Окромя меня одного и не осталося. А платить мне не надо, нет-нет, не надо... Расскажите, кто такие да куда путь держите, на том и сочтемся...Сюда, сюда, дорогие...За мной. Моя хатка позади прилепилася. Приготовлю вам покушать, чай с дороги голодные да слабые, у меня и костерок заготовлен, и кашка перловая сварена... Ээх, старость-то она подлая, что творит! Ну, ничего, сегодня не один буду трапезничать, в честной компании.
Повернувшись спиной к приезжим, старик захромал вперед, опираясь на клюку.
Казимир и Каля переглянулись.
- Тебе... кажется, что он говорит правду? - негромко поинтересовался рыцарь у Сколопендры.
- Не кажется. Но действенное средство, проверить, не выворотень ли наш дедушка, применить не грех.
- Серебро? - догадался Казимир. Сколопендра кивнула, придержала шляхтича, и вытащив клинок из ножен - тот самый, узкий, точно жало, испещренный рунной вязью по всей длине лезвия - широко шагнула вперед, опустив его плашмя на плечо деда.
Старик остановился, повернул голову, с интересом и очень спокойно рассматривая лежащий на плече кусок отточенного серебра и стали.
- Девица у тебя умная, - ухмыльнулся старик, грузно повисая на клюке, - не только красавица. Решила проверить дедушку, оборотник ли он?
Каля растянула губы в гримасе, отняла меч, возвращая его на место. Казимир задумчиво проводил ее жест взглядом. Будь старик нечистью, ни секунды не выдержал бы прикосновения серебра. Оборотники, выворотни, ногхоты - все как один сломя голову бежали от серебра, не то чтоб прикоснуться к нему. Для темных сил чистый металл серебра равнялся убийственной стали. Дед выдержал прикосновение клинка, не помощился. Казимир почувствовал укол стыда: двое взрослых, крепких воина угрожали старому, немощному крестьянину мечом.
- Прости ты нас, отец, - еще раз поклонился он, как и было положено среди тех, с кем ему пришлось жить не один год. - Не гневайся, а только довелось нам по дороге всякого повстречать. Сам разумеешь, странное это место и тут ты один. Должны были мы проверить.
Старик смерил его длинным пронзительным взглядом. Рыцарь мог бы поклясться, что старых хрыч уже понял, что имеет дело не с простым наемником, но упорно решил играть роль безвестного бастарда до конца. Хотя разве что длинная косматая волховская борода смогла бы скрыть его происхождение, явственно написанное на его лице.
Согласно покивав колпаком, старик поковылял дальше, жалуясь на запустение и одиночество. За избой, в паре локтей от ледника и впрямь примостилась небольшая хижинка. Дырищи в крыше, покосившаяся, едва держащаяся на ржавых петлях дверь не привлекли бы и самого непривередливого грабителя, вздумай он поискать, чем разжиться в жилище, больше смахивающем на груду перегнивших бревен.
Старик засуетился: прислонив клюку к приземистому столику, положив рядом колпак - под ним оказалась лысая голова, обрамленная венчиком длинных пепельных косм - дед загремел плошками и мисками.
- Кашки-то не желаешь пока, девица? - предложил он, вытаскивая из развалок хижинки обмотанную в холстину четвертинку покрытого мясом бока с ребрами, и указывая пальцем на горшок, обвязанный по горлу тряпицей. Приподняв тряпицу, разбойница заглянула внутрь. Крупные желтые зерна слиплись от жира, лежащего и поверх крупы тонким слоем. Подозрительно понюхав, Сколопендра бросила обратно тряпку, сославшись на терпение. Жир совсем не прибавлял аппетита. Казимир присел около стола на чурбачок, вытянув одну ногу, в пол-уха слушая бормотание старика. Древний хозяин меж тем рывками - точно подбитый на ногу ворон - проковылял к чурбану у сараюшки, выдернул колун и, вернувшись к столу, с хриплым хеканьем разрубил бок на две части.
- Накормит вас дедушка, - потирая ладоши, проговорил старик. - Вкусненько накормит и напоит. А с утреца и в путь-дороженьку отправитесь!
Желтая улыбка осветила похожее на печеное яблоко лицо поселянина. Несмотря на преклонные лета, зубы у старика сохранились все и свои: желтые, длинные, чем то напоминавшие лошадиные, с чуть стесанными кончиками.
- Мяско сварится, стушится... - Казимир перевел взгляд на пустую деревню, убаюканный воркотней старца. Рядом звякнуло. Чуть повернув голову, шляхтич заметил, как древний и последний житель селения очищает стол, сдвигая в сторону цепь с крюком на конце, какими в замке его отца пользовались для подвешивания коровьих туш в хранилище. Рыцарь подтянул ногу к себе, не мешая старцу обходить стол, чтобы собрать высящиеся горкой плошки. И заметил розблеск заката, на воздетом над его головой колуне...
***
Каля-Разбойница вскочила, хватаясь за рукоять клинка. Сваленный могучим ударом, Казимир упал вперед головой, прямиком на жидкую траву, в пыль и сор. Согбенная фигура выпрямилась, распрямляя крепкие - как у Казимира, плечи. Длинные зубы оскалились, в уголках рта запузырилась пена. Размахнувшись, старик метнул крюк. Сколопендра вскрикнула, взмахнула руками, крутанулась на месте, и влекомая могучим рывком, рухнула на траву. С проворством ласки старик тут же насел сверху, что есть мочи хлестнув по Калиной руке клюкой. Вскрикнув, Сколопендра упустила меч. Рука повисла как плеть. Старец рычал, навалившись неожиданно тяжелым телом сверху.
- Сейчас тебе дедушка покажет! - сморщенная рука впилась в горло разбойницы, понемногу выжимая из нее дух. - Повеселится! Полакомится свеженьким! Лежи смирно, девка! - вторая рука ударила по щеке, на миг оставив плечо Кали. - Давно не было у дедушки хорошего молодого мясца... Вкусного, теплого девичьего мясца! Нет, нет! Твоего молодца дедушка сперва в ледничок спустит, на потом оставит... Для развлечения... Для забавы. А с тобой, красоточка, сейчас и разберемся. Погоди, ишь юлит как!
Рука старика вовсю хозяйничала в паху, норовя добраться до девушки, и попутно распуская поясок на портках. Сколопендра хрипела. Руки лесного старца не давали глотнуть воздуха, правая рука, обездвиженная ударом клюки, беспомощно лежала под девушкой, притиснутая ее же собственным телом к земле. Левую руку разбойницы старик затиснул меж её боком и собственным бедром, сдавливая несчастную девушку что обруч - бочку.
- Еще немножечко... Соскучился дедушка до ласк молодого тела... Свежего тела... гладенького...
Рука мерзкого старика наконец справилась с портками, рванула ниже, принимаясь за кожаные штаны Кали. От возбуждения и голода водянистые глаза покраснели, изо рта, вместе с хриплым дыханием вырывалось рычание, обдавая разбойницу запахом гниющей между зубов плоти.
- Хорошая девочка! - пыхтел старик, наотмашь хлестнув девушку по щеке. Колено грубо вжалось меж сжатых бедер Сколопендры, разводя их в стороны. - Сейчас я тебе покажу! Порадую перед смертушкой...
Словно зеркальный светляк взметнулся по лицу разбойницы, а в следующий миг на плечо старика обрушился стальной рыцарский клинок. Впрочем, старик не получил особенного вреда, так как шатавшийся, как пьяный, Казимир с трудом удерживал меч в руках, не говоря уже о том, чтобы точным ударом снести голову старому упырю. Старик скатился со Сколопендры. Она увидела комеса и поняла - не боец. Понял это и старик. Он немыслимо резво для его лет вскочил на ноги и подхватил с пола клюку - ту самую, которой обездвижил руку Сколопендры. Разбойница поднялась тоже, подхватив с земли свой меч. Правая рука висела плетью, а левой она не так хорошо владела этим оружием. Каждое движение давалось ценой сильной боли. Старик смерил взглядом обоих и неожиданно зашелся хриплым повизгивающим смехом, хотя его левое плечо и рука были залиты кровью.
- Чтоб ты сдох, старый хрен, - прохрипел Казимир, шатаясь и отплевываясь кровью, обильным потоком текущей из носа. - Чтоб тебя демоны порвали!
Старик бросился вперед. Молодой комес, всегда быстрый, точно рысь, не успел ни отскочить, ни отклониться. Казимир не пропустил удара клюкой, но не смог сдержать его, и его снесло на три шага по истоптанной траве. Старик прыгнул вперед и занеся клюку, наотмашь хлестнул рыцаря по голове. Казимир вновь попытался уклониться, подставив меч, но удар старика был довольно силен для раненого - через мгновенье тело комеса обмякло.
Перебросив меч в левую руку, с расширившимися от ужаса глазами - не за себя, за шляхтича испугалась Сколопендра - девушка лихорадочно пыталась избавиться от крюка с цепью. Не будь на Кале под курткой кожаного доспеха, болтаться сейчас девушке живой плотью на отточенном острие. Дед, несмотря на малое место и размах, вложил в бросок силу и сноровку. Острие крюка прочно засело в надключичном стыке.
Страшный дед выпрямился, отступаясь от распростертого Казимира, сверкнул злобно глазками.
- Покружим с тобой, девка! - клюка старика взлетела над головой, очертив шипящий круг, заставляя разбойницу отпрянуть. Воспользовавшись отступлением девушки, старик подхватил волочащуюся за Сколопендрой цепь и, намотав в два обхвата на жилистую кисть, рванул что есть сил. Разбойница прыгнула вперед, приближаясь к старцу.
- Сбежать вздумала, девка? - громыхал старец, дергая за цепь с такой силой, что Сколопендре, удерживающей равновесие, приходилось скакать, точно кролику на привязи. Упади она - и старик тотчас нанесет удар, обездвиживая её. - Разозлила дедушку! Раскровенила!
Капли оросили землю, упавшие на плечо седые космы слиплись кровавыми сосульками, мотаясь по холщовой рубахе, оставляя длинные росчерки.
- Кровью своей упьешься, умоешься! - очередной рывок приблизил девушку еще ближе к старику. Сколопендра заплясала на месте, уходя от крюка на конце палки старика, ловко мотнувшего клюкой по ногам разбойницы. - Но сперва отымею тебя, паскуду этакую! Во все...
Сколопендра прыгнула вперед, нырнув под удар клюки и используя рывок цепи, продолжая движение. Руны затекли кровью, дед страшно, нечеловечески взвыл, отскакивая назад, выпуская из рук цепь. Сколопендра выпрямилась, рванула, закинула за плечо длинный хвост звеньев цепи, пошла вперед, скалясь не хуже старого людоеда. Клинок запел, рассекая воздух. Кряжистый, распаленный похотью вместе с голодом, старик рычал, уворачиваясь, отступая за сарай. Каля наседала, сама точно обезумевшая волчица щелкая зубами. Старик сопел, роняя капли кровавой слюны: дразнящий запах крови плыл в вечернем воздухе. Сколопендра прыгнула еще раз, выбросила руку, растягиваясь в выпаде. И ухмыльнулась, увидев как сверкнули глаза старца. Руки, схватившиеся за клинок в груди, медленно разжались.
Сплюнув, Сколопендра отцепила, наконец, крюк и, пошатываясь, побрела к Казимиру.
***
... Душа комеса страшно тяжело, точно влекомая на толстых крюках, возвращалась в его тело. Уже понимая, что вернулся, Казимир все одно не мог открыть глаза. Ему казалось, что если он это сделает, от непомерного усилия душа его снова ринется прочь - на сей раз навсегда. И только когда его лба коснулось что-то холодное и противное, а по шее вниз потекли капли, он отчаянно напрягся и распахнул веки - лишь бы прекратить эту пытку.
Каля убрала мокрую тряпку от его лица. Девушка выглядела неестественно бледной и какой-то размытой. А может так ему виделось сквозь густую пелену тумана перед глазами.
Губы комеса дрогнули, но пересохшее горло отказывалось издать хоть какой-нибудь звук. Однако Сколопендра поняла его без слов.
- Сдох он. Там, за овином лежит. Вовремя ты успел, милсдарь рыцарь. Проваляться тебе чуть-чуть подольше и нам обоим долго умирать у старого поганца.
Казимир прикрыл глаза, а потом вдруг резко распахнул их и с неожиданной для себя прытью рванулся куда-то в сторону. Каля не успела ни помешать ему, ни удержать - его вырвало желчью. Обессиленный рыцарь откинулся на спину и наконец-то нашел в себе силы застонать.
- Хорошо тебя приложило, светлый комес. Вот ведь незадача! Ни назад не вернуться, ни вперед, ни тут оставаться не с руки! Что ж мне делать-то с тобой?
Рыцарь не отвечал, прикрыв глаза. Его бил озноб. Каля укутала его двумя походными плащами - его и своим, но это мало помогало. Удар по голове, способный расколоть череп, вот-вот мог оказаться смертельным.
- Пое...ай... сп...айся ...ма...
- Лежи уж, - Сколопендра с жалостью прервала Казимира, расталкивая на ладони какие-то травы. - Вместе выехали и до замка твоего доберемся вместе. Кому сказала, лежать!
Костерок старика сгодился разбойнице: пошарив по седельным тюкам, девушка извлекла котелок, всыпав в него травы. Варево вскипело быстро. Сняв его с огня, девушка подхватила шляхтича подмышки и, упираясь пятками в землю, со стоном и ругательствами поволокла прочь, к забору, оградившему подворье.
- Ну и весу же в тебе, твоя светлость, - Сколопендра скользила, несколько раз плюхнулась назад, приглушенно пискнув от тяжести навалившегося на ноги Казимира. - Погодь помирать, шляхтич! Энто дело брось даже думать! Отлежишься, оклемаешься. Ну, чего ты там бурчишь, неугомонный? На войну поспеем, не шуми.
Подтащив, наконец, комеса к заборчику, Сколопендра, потирая плечо, сходила к сараю, вернулась с тюком сена, устраивая шляхтича поудобнее. Котелок, поставленный рядом, исходил травяным духом.
- Старый хрыч не предполагал, насколько у вас, выжигских шляхтичей, черепа-то крепкие. - Сколопендра опустилась рядом, осторожно зачерпывая из котелка настой. - Полегоньку, понемногу пей, - предупредила девушка, поднося к губам Казимира ложку с темной жидкостью. - Давай шляхтич... Вот так... Медленно...
В первый раз, кашляя и давясь выпив то, что предлагала ему Каля, Казимир опустил голову на тряпье, что ему подсунула спутница и попытался подумать. Им нельзя было оставаться здесь. Даже если у старого мерзавца не было детей, внуков или подельников, в селение вот-вот могли нагрянуть люди Зергина. Уходить нужно было немедля. Вот только ни идти ни даже ехать он не может.
- Каля, - с трудом удалось ему выдавить из себя. - Оставь... меня и... и поезжай. Возьми кольцо. Пусть солтыс напишет... королю...
Полудриада фыркнула, усаживаясь рядом. Комес только застонал, когда девушка осторожно смочила его лоб и веки настоем, посоветовав закрыть глаза и не шевелиться. Совету Казимир не собирался противиться: по ощущению, земля затевала чехарду с небом всякий раз, как молодой шляхтич открывал глаза и пытался устроить голову поудобнее.
Девушка поскребла ложкой по донышку котелка, вливая последние капли через губы шляхтича.
- Не выйдет ничего, болезный, - Сколопендра облизнула ложку, сунула за пояс. - Дело такое... - Девушка осмотрела темнеющий горизонт, ощупала ключицу, поморщилась. Доспех уберег от страшных ран, рука, пострадавшая от удара клюки, постепенно оживала. Везение не оставило разбойницу, и кроме синяков и ушибов, Каля вышла из боя почти невредимой. - Варево подействует, через пару часов будешь лучше себя чувствовать.
Морщась и упираясь в землю здоровой рукой, она поднялась и, приложив ладонь к глазам, оглядела багровый горизонт. От солнца остался лишь узенький серпик, и на красном мареве, заткавшем границы чистого поля и неба, разбойница углядела длинные темные тени.
- Лежи спокойно, светлый комес, - улыбнулась девушка, поправляя на лбу Казимира влажную тряпицу. - Такого тебя в путь не возьмешь, надобно прежде подлечить немного. Знаю я средство одно, поставит тебя на ноги к утру.
Повернувшись лицом к краю деревни, полудриада выпрямилась и, положив руки на пояс, впилась взглядом в опережавшие подступающую тьму темно-зеленые тени. Казимир повернул голову и, сквозь пляшущих мушек в глазах, увидал нежданных гостей.
Было их всего двое, высоких, гибких как лозник. Раскосые глаза вспыхивали, словно у котов, отражая пляшущие язычки костра. Длинные бледные руки покоились на спинках луков, бескровные губы шептали что-то, но слов он не разобрал.
Зато сумел разглядеть сходство с проводницей, Калей-Разбойницей. Лихор, друг давний, когда-то рассказывал ему о дриадах. И если в зеленоглазой девчонке в доспехе текла четверть крови древесных служительниц, то эти, в длинных балахонах, были самыми что ни есть чистокровными.
Тем временем девушка повернулась к наследному комесу, бросая на бледное, почти восковое лицо его встревоженный взгляд. Дикие дриады молча приблизились вместе с нею, глядя распростертое у костра тело.
- Они помогут тебе, - сказала Каля, присаживаясь рядом. - Взамен просят, когда станешь владетелем полным, разрешения появляться в угодьях твоих у Гремучего Ключа. Дуб у них там растет ведовской, а без приглашения им не пройти через земли человеческие. Место то на границе с Сечью, я знаю где. Что скажешь, шляхтич?
Казимир перевел взгляд на две тени, осмотрел бледные, почти неживые лица. Разбойница вздохнула и, протянув руку, накрыла ладошкой его горячую кисть.
- Дадут они тебе корень кровь-красавки. Это целебные корни, животворные. Только больно тебе будет шляхтич, очень больно. Красавка срастит твои трещины, - Сколопендра коснулась собственной головы, показывая где у Казимира то же самое место, пострадавшее от клюки старого людоеда. - Потом уснешь до утра, я сторожить буду, не беспокойся. Что скажешь, комес? Без твоего согласия ничего делать не стану.
Пока она говорила, мир вдруг качнулся и резко отпрыгнул вдаль. Казимир прикрыл глаза, не имея сил дальше держать их открытыми. Могильный холод, сковывавший тело до сердца, теперь поднялся выше, подкатывая к самому горлу, стискивая его костяными пальцами. Мысли стали путаться в его голове, и даже голос разбойницы доносился, как сквозь вату. Чего она хочет от него?