Она осталась одна и посмотрела на мертвеца. Смерть уже превратила глаза в стеклянные пуговицы, но кровь все еще продолжала бежать из ран, пропитывая снег ярко-алым. Теперь он уже не казался грозным и страшным. Боевая раскраска, шлем, съехавший на лоб… Это все не давало рассмотреть ей самое главное – он был ужасно молод. Совсем недавно его еще можно было считать мальчишкой, пускай ростом и комплекцией он был побольше Тэо.
– Убит женщиной, – прошептала она мертвому. – Наверное, для вас это хуже позора. Я сделала все правильно, но ты все равно прости меня.
Глава четвертая
Старый знакомый
Дороги всегда были моей жизнью. На них можно встретить множество людей. Веселых, бесшабашных, мудрых, сильных, достойных, честных и верных. Но, путешествуя по ним, следует помнить, что среди нас встречаются и иные. Те, кого можно назвать злом. Или тьмой. От них не стоит ждать ничего хорошего. Лишь беду и смерть.
Из записок странствующего поэта, найденных на его теле после смерти
Фляга была холодной, и Тэо пил отвар осторожно, стараясь не касаться губами горлышка. Вкус, раньше казавшийся ему сладким, какое-то время назад приобрел горчинку, но он был даже рад. Хоть яд, лишь бы эта вещь помогала и не давала видеть сны.
Закрутив крышку, он обернулся к Лавиани. Та, склонившись, изучала следы.
– Хреново дело, мальчик.
– Ты это уже говорила, – напомнил он ей. – Полчаса назад, когда насквозь проткнула того несчастного желтомордого парня.
– Да я еще сто раз повторю. Хреново. Это не их следы.
– Ты уверена?
Ответа не требовалось, рассерженный взгляд сойки был красноречивее любых слов.
– Ясно. И что мы будем делать?
– Искать.
– Когда вся округа наводнена ловчими?
– А кто сказал, что будет легко? Если бы не твоя честность, мы бы не угодили в эту выгребную яму. Дался тебе трактирщик, парень. Он небось уже лежит с проломленной башкой. На кой шаутт ему наши деньги?
Пружина промолчал. Оправдываться не имело смысла. Он уже успел понять, что оплачивать счета для Лавиани не самое важное в жизни.
Ей пришлось вернуться из-за него. За это Тэо был благодарен сойке. Не появись она, вполне возможно, он так бы и остался на том постоялом дворе.
Услышав о приближении ловчих, перепуганные люди стали выбегать из дверей и попадали либо в сети, либо под удары шипастых палиц. Он выскочил через окно, быстро поднявшись по лестнице на второй этаж, а затем перебрался на крышу и спрыгнул в сугроб с той стороны, где никого не было. Во всяком случае, так думал Пружина, пока прямо перед ним не появилась троица с расписанными желтой краской лицами.
Он избежал броска сетью с помощью бокового сальто, чем несказанно удивил воинов. А затем появилась Лавиани.
Что-то размытое пронеслось у Тэо перед лицом, вихрь взметнул и закружил в воздухе снежинки, а троица в рогатых шлемах повалилась, точно срубленные деревья, булькая и захлебываясь кровью.
Лавиани резким движением запястья стряхнула алые капли с клинка, оглядываясь по сторонам:
– Не зевай, мальчик. Или ты думаешь, я должна потратить все свои таланты, чтобы вытащить твою очаровательную мордашку из этого котла?
Он поспешил за ней, радуясь, что туман скроет их, и слушая, как на противоположной стороне постоялого двора раздаются крики и звенит оружие.
– Где Шерон?
– Была бы со мной, если бы ты не валял дурака. Стой! – Она потянула носом воздух. – Сюда! Живо! Живо!
Он упал в снег за чахлой раздваивающейся ольхой и подумал, что худшего места для укрытия просто не придумаешь. Они были как на ладони, стоило лишь посмотреть в нужном направлении.
Позвякивая кольчугами, из туманной дымки появились воины с палицами, щитами и подготовленными сетями. Ловчие пробежали мимо, и сойка увела его в лес. Они ушли, скрытые туманом.
Потребовалось больше часа, чтобы оказаться там, где, по предположению Лавиани, должна была их ждать Шерон. Но на месте девушки не оказалось.
– Не стоило ее оставлять с этим парнем, – проворчала сойка, изучая две расходящиеся цепочки следов.
– Мильвио неплохой человек.
– Мальчик, верю, что ты успел за свою жизнь повстречать множество людей. И судя по всему, они были добры и милы. Но я не привыкла доверять двуногим, особенно когда видела их два раза в жизни.
– Но оставила ее с ним.
– Не было выбора. Какие тебе по нраву – левые или правые? И тут и тут отпечатки ног, ведущие в разных направлениях. Куда идем?
Тэо нахмурился и оглянулся. На секунду ему показалось, что где-то далеко в зимнем лесу хрустнула ветка.
– Ты разве не умеешь читать следы?
– В твоем голосе столько разочарования, циркач. Представь себе. Я не такая разносторонняя личность, как ты думал. Чтение следов, охота на белок и рыбная ловля не относятся к моим талантам. Как и прогулки по лесу. Я городской житель и терпеть не могу все эти палки да ветки. Так что? Куда идем?
– Если ты призываешь меня довериться удаче, то выбрала не слишком подходящего человека.
– Рыба полосатая! Вечно мне приходится делать все самой! – раздраженно процедила та, посмотрев на следы, словно те были ее кровными врагами. – Ну, давай тогда направо. Вот эти похожи на женские.
– Да. Маленькие, – признал Тэо.
Женщина покосилась на него, поправила баклер, прикрепленный к поясу с помощью придуманной ею защелки, и пошла вперед, на каждом шагу проваливаясь по щиколотку в снег.
– Как я и думала, – с мрачной меланхолией произнесла Лавиани, когда пятеро воинов на низеньких, лохматых лошадках проскакали через поляну. – Полноценный рейд, мальчик. Горцам не сидится в своих пещерах. Копья вышли на охоту.
Лес был наводнен патрулями, и оставалось лишь предполагать, что происходит на тракте.
– Их что-то выгнало из долин.
– О чем ты? – не поняла Лавиани.
– Знал я одного ловчего. – Заметив ее удивленный взгляд, Тэо серьезно кивнул, показывая, что не врет. – Он сбежал из деревни прежде, чем его принесли в жертву за какое-то преступление. Работал в цирке охранником. Так он порой рассказывал о своем народе. Рейд часто начинается, если в долинах случается беда. Голод подступил, или мор напал на деревни. Их боги кровавы.
Лавиани прищурилась, начиная понимать:
– И много крови нужно, чтобы порадовать божков? Чтобы те отозвали беду от народа, сменив гнев на милость?
– Думаю, да.
– Плевать, какая у них беда приключилась. Дохнут ли овцы, или у верховного вождя запор – все равно. Мне не важны причины, по которым ловчие устроили охоту на людей. Главное, чтобы не мое горло вскрыли на их жертвенном камне. А это случится, если нас поймают.
– Нам стоит вернуться обратно.
– Что?!
Тэо не обратил внимания на ее нахмуренные брови:
– Мы ошиблись. Шерон здесь нет.
– Ты хочешь сказать, что я ошиблась.
– Я сказал то, что сказал, Лавиани. Мы ошиблись. Надо возвращаться и искать ее в другом месте.
– Рыба полосатая! Вроде еще не пришло время, чтобы ты полностью растерял свой разум. "В другом месте"! Оглядись по сторонам, мальчик. Это "другое место" тянется через все герцогство, с юга на север, вдоль подножия Мышиных гор.
– Я не предлагаю обшаривать весь лес.
Она подняла руку, останавливая его:
– Нет. Именно это ты мне предлагаешь. Уверена, передо мной мастер в том, что касается танцев на веревочке, но сейчас поверь моему опыту. Лес. Зима. Деревья. Скоро ночь. Опять набегают облака. Возможна метель. А еще патрули ловчих рыскают у нас под носом. Мы можем искать девочку до бесконечности, кружить друг за другом около одной поляны, но так и не встретимся. Зато наткнемся на полудурков, верящих в кровавых божков.
– Ты хочешь бросить Шерон? – Акробат недоверчиво нахмурился. – Даже на тебя это не похоже.
Лавиани несколько секунд размышляла, хотела ответить резко, но, посмотрев на Пружину, вздохнула и опустила плечи:
– У меня нет желания бросать девочку. Но и найти ее не смогу. Трезво оцениваю шансы. Мы просто потеряем время или умрем. Фламинго не допустит, чтобы с ней что-нибудь случилось.
Тэо потер подбородок, не удержавшись, спросил с иронией:
– Не ты ли всего несколько часов назад говорила, что не доверяешь Мильвио?
Сойка не смутилась:
– Я никому не доверяю. В той или иной степени. Но сейчас приходится кидать мешки на спину того осла, который подвернулся под руку. Думаю, ему удастся вывести указывающую из облавы. Насколько я успела узнать треттинца, он не из тех, кто забивается в нору и прячется. А значит, продолжит путь, уходя все дальше и дальше.
– И как мы его найдем? К ущелью он точно не пойдет, но и в город не вернется.
– У Шерон цель – дорога на восток. Преодолеть Мышиные горы можно тремя способами. Обойти их через Горное герцогство, а потом по Жемчужному морю в Алагорию. Это потеря двух месяцев, если погода будет позволять. Не думаю, что девочка согласится на такой вариант. Слишком большая задержка для нее.
– Как и для меня. – Тэо посмотрел на темнеющее небо. – Значит, остается единственный разумный вариант. Выйти на Северный тракт, вдоль горной цепи. Если Шестеро будут благосклонны, то за пять дней можно дойти до Тропы Любви. А если не хочется лезть через нее, то в десяти днях пути будет еще один торный перевал.
– Верно, мальчик. Если нет ловчих, то лучшего шанса перебраться в Накун просто не сыскать.
В ветвях над головами громко каркнула ворона, и они повернулись в сторону этого крика, заставшего их врасплох.
– А если дикари добрались и туда…
– Какого Скованного им нужна огромная развалившаяся крепость длиной в две с лишним лиги? Там редко кто бывает, и жертв не наловишь.
Лавиани обещала ему, что они будут идти всю ночь, но через пару часов после того, как стемнело, резко похолодало и началась метель.
– Надо остановиться! – сказал ей Тэо потрескавшимися губами, но деревья вокруг шумели так громко, что она его не расслышала, и пришлось схватить ее за плечо.
Когда сойка поняла, что он предлагает, то покрутила пальцем у виска:
– Нет, мальчик. Сегодня у тебя не все в порядке с башкой. Если остановимся, то я-то переживу стужу, но ты точно околеешь.
– Рад, что ты заботишься обо мне. – Он не стал улыбаться, губы кровоточили от ветра и мороза. – Но я скорее умру, если мы продолжим идти.
– Мальчик, это лес. Тут нет жилья и нет огня.
– Меня не раз и не два заставала метель в дороге. Я знаю, как ее переждать.
Мгновение она размышляла.
– Хорошо. Это твой выбор, циркач.
– Дай мне свой щит.
Сойка с интересом наблюдала, как он подошел к ближайшей ели, нижние лапы которой были занесены снегом, и начал баклером, словно лопатой, копать яму. Когда та стала достаточно глубока, Тэо утрамбовал стенки, бросил шерстяное одеяло, которым обычно укрывался, жестом попросил у Лавиани второе.
Та не стала жадничать, лишь ехидно заметила:
– Надеешься, что они тебя согреют?
– Отчасти. Можно нож?
И опять она не стала перечить. С соседней ели Тэо срубил несколько еловых лап, положил на те, что уже нависали над ямой, присыпал сверху снегом, оставив лишь небольшое отверстие между ветвей. Он нырнул под них, забираясь в "логово", и уже через несколько минут на кулачном щите Лавиани горел маленький огонек.
– От него мало тепла, мальчик.
– Но и дыма нет. Огня достаточно, чтобы не замерзнуть.
– Твое логово засыплет, – сказала Лавиани, усаживаясь рядом и ощущая слабый запах смолы, приглушенный морозом.
– Так и задумано. Нас будет греть наше дыхание. Станет еще теплее. Надо всего лишь приминать снег и следить, чтобы дымоход не завалило, пока горит огонь.
– Отличное занятие на всю оставшуюся ночь. Желаю тебе не скучать. А я пока посплю. Все равно делать нечего. – Она надвинула капюшон пониже себе на лицо. – И вот еще что, акробат. Надеюсь, что, когда проснусь, рядом со мной не будет замерзшего покойника.
– Постараюсь тебя не опечалить.
– Опечалить? Поверь мне, я просыпалась и в куда худших ситуациях. Один мертвец точно не испортит моего настроения.
Уже через минуту она уснула, задышав глубоко и медленно, оставив Тэо прислушиваться к вою ветра.
В берлоге властвовал мрак, было душно, но, к ее удивлению, совершенно не холодно. Огонь погас, Тэо спал, она слышала это и осторожно вытянула затекшие ноги. Дыру в "потолке" почти завалило, и сойка, взяв в руки копье, расширила ее. Судя по проникающему внутрь "свету", солнце еще не показалось над горизонтом, до рассвета оставалось больше часа.
На ресницах акробата лежал иней. Лавиани хотела разбудить его, но посмотрела на бледное лицо и решила, что лишние полчаса сна парню точно не помешают.
Выбиралась она наружу ползком, руками разбрасывая снег. Плечами потревожила отяжелевшие ветки, и те тут же отомстили, обрушив на спину целый сугроб. Ругаясь про себя, она оглядела лес. Ровные стволы высоченных деревьев уходили ввысь и терялись в низком облаке, точно сонный кит ползущем над ней и застрявшем в лесу.
Лавиани обошла логово по кругу сперва раз, затем, отойдя немного подальше, сделала еще круг, внимательно рассматривая нетронутый снег. Никаких следов, даже заячьих. Это ее целиком и полностью устраивало.
Затем она направилась к тракту. Последние два десятка ярдов кралась, согнувшись вдвое, кое-где подползая на животе, чтобы не задевать отяжелевшие от снега ветви.
Женщина лежала, глядя на перекресток пустынной дороги, надежно укрытая от посторонних глаз кустарником, больше напоминавшим ледяную стену. Сойка сама не знала, что хочет увидеть.
Солнце медленно поднималось, и верхушки елей окрасились сочным розовым светом. Когда холод проник ей под куртку и она собралась уходить, в ушах слабо зазвенело, и Лавиани застыла, потрясенная тем, что ощутила. Парализованная этим знанием.
Вжалась в снег еще сильнее, словно лиса, прячущаяся от собак, заставила себя успокоить дыхание, задышала ровно и медленно.
Она ничто. Мертвое на мертвом. Снег снега. У нее нет сердца, нет горячей крови и теплого дыхания. Она не чувствует, у нее нет эмоций, нет мыслей, прошлого и даже будущего. Этот мир никогда не знал ее, а потому ничем не мог помочь тем, кто сейчас приближался по тракту к ее укрытию.
Лишь спасительный звон в ушах никуда не делся. Бился на границе сознания точно муха, запутавшаяся в паутине.
Всадников было семеро. Все при оружии, в хорошей, теплой одежде, на сытых крупных лошадях алагорской породы. Они шли тротом, и мерные удары копыт далеко разносились по заиндевевшему лесу. Люди не боялись, что их услышат ловчие, которыми сейчас кишели окрестности, а это говорило о многом.
Один ехал без капюшона, и Лавиани прекрасно разглядела на его лысой башке темно-синюю татуировку каторжника. За ним следовала женщина – крепко сбитая, похожая на мужчину, вооруженная коротким восточным луком. Третьим был худой тип с топором. За ним еще одна женщина – в дорогой одежде, но лица сойка не разглядела. Стремя в стремя с ней скакал бледный алагорец. Но эта пятерка не привлекла особого внимания Лавиани.
Куда хуже были двое последних. Тот, из-под капюшона которого торчала седая борода, вне всякого сомнения, был такой же, как она. Сойка. Звон в ушах ее не обманывал.
Сегу. Вот его имя.
Лица лидера отряда она не видела. Да ей этого и не требовалось. По посадке в седле, наклону головы и тому, как он жестко правил лошадью, было понятно, кто это.
Шрев.
Последний человек в этом мире, с кем бы она хотела встречаться.
На перекрестке всадники разделились. Обе сойки, благородная дама и ее сопровождающий отправились на запад, а троица повернула на север.
Лавиани пролежала на снегу еще несколько минут, пока не убедилась, что звон в ушах окончательно стих и никто из них не собирался вернуться. Отползла назад и направилась обратно, к логову.
Новый звук, точнее, его призрак, столь слабым он был, привлек ее внимание. Сойка замерла, не донеся ногу до наста, прислушалась. В застывшем от холода лесу ей показался чужеродным этот странный скрип.
Это было нечто вроде "крэ-э-энк". Как будто кто-то водил металлом по камню. Довольно противно, даже несмотря на расстояние. Звук повторялся с заметной периодичностью, и это тревожило ее.
Лавиани несколько раз останавливалась, здраво полагая, что те, кто ищут ее, подготовили какую-то ловушку, но каждый раз убеждалась, что соек поблизости нет.
Оказавшись на опушке, перед большой занесенной поляной, она увидела одинокое высохшее дерево. На самом нижнем суку, большом и корявом, свесив ноги, спиной к ней, сидела женщина.
Крэ-э-энк.
Скрежещущий звук разнесся по округе так, что Лавиани перекосило от отвращения. Она направилась к незнакомке и чем ближе подходила, тем сильнее понимала, что этот день нельзя назвать иначе, чем днем встречи старых знакомых.
Под деревом валялся растерзанный труп ловчего.
– Эти волосы я узнаю издалека, – сказала сойка. – Как поживаешь, Клеро? Или как там тебя зовут на самом деле?
– Имена… – с презрением сказала женщина, не оборачиваясь. – Вечно вы, люди, цепляетесь за клички. Точно собаки. У нас нет имен. Мы – та сторона, и этого довольно.
Лавиани обошла дерево по кругу, впрочем не став подходить ближе, равнодушно глянула на мертвеца, у которого отсутствовала нога и ее недоеденные остатки обнаружились в руках "Клеро". Та посмотрела на Лавиани зеркальными глазами, усмехнулась так, что бледное лицо стало походить на череп, и провела зубами по обглоданной бедренной кости с ошметками плоти.
Крэ-э-энк.
– Так я и знала, что Шерон тебя не прикончила.
– Слышала бы ты себя. Столько беспомощного разочарования и злости. Девка всего лишь разрушила оболочку, которую я одолжил. А ты, – шаутт грубо схватил себя за грудь, – подарила мне новую. Краше прежней и без проломленной башки. Конфетка, а не тело. У меня на него огромные планы. Хо-хо.
– Чего тебе надо? – мрачно спросила Лавиани, с трудом сдерживая ярость.
– Мне? Это ты ко мне пришла и отвлекаешь от завтрака. – Шаутт сунул кость в рот, помешкал и протянул Лавиани. – Прости мои манеры. Желаешь присоединиться?
– Отвали.
Он заржал смехом Клеро:
– Недотаувины такие щепетильные. Вот и помогай вам.
– Помощь? От тебя? Слабо верится. Не ты ли пытался убить меня и акробата в Талорисе?
– Акробата, – передразнил он ее, скорчив рожицу обиженного ребенка. – Как маленькая! Ты же жива. Была бы моя воля, тебя бы давно сожрали черви, женщина. Всего лишь маленькая проверка, и девчонка прошла ее. Не бросила вас. Из нее выйдет толк.
Лавиани нахмурилась, но промолчала. Шаутт, захвативший мертвое тело Клеро, легко спрыгнул в снег, отшвырнул от себя кость, и та, вращаясь в воздухе, улетела к границе леса. Они оба проследили за ее полетом.
– Эти земли наполнены тенями, – произнес демон, по-собачьи нюхая воздух. – И тебе лучше уйти отсюда. Прежде чем они найдут тебя или славного глупого прыгуна, что держится за твою юбку.
– Не понимаю.