- Позволь мне самой судить об этом. - Халлана опустилась в кресло и ободряюще кивнула головой.
- Мне этой ночью приснился очень странный сон. - Йяда нервно стала прохаживаться по комнате, потом села на скамью у окна. - Новый.
- Странный?
- Необыкновенно живой. Я сразу вспомнила его утром, когда проснулась, а все остальные сновидения изгладились из памяти.
- Продолжай. - Лицо Халланы казалось высеченным из камня: с таким вниманием она слушала Йяду.
- Он был очень короткий: что-то вроде видения. Мне казалось, я вижу… не знаю, как сказать… посланца смерти в виде жеребца. Он был черный как уголь, без единого пятнышка или отблеска света на шкуре, с раздувающимися красными ноздрями, из которых шел дым, с огненными гривой и хвостом. Жеребец скакал галопом, но очень медленно. От его копыт летели искры, а пылающие отпечатки подков превращали все вокруг в пепел. И вообще кругом клубился пепел… Всадник был так же черен, как и конь.
- Хм-м… Кто ехал на коне - мужчина или женщина?
Йяда нахмурила брови.
- Этот вопрос кажется почему-то неправильным. Ноги всадника переходили в ребра коня, словно их тела были одним целым. В левой руке всадник держал цепь и вел на привязи огромного волка.
Брови Халланы поползли вверх, и она посмотрела на Ингри.
- Ты узнала этого… именно этого волка?
- Я не уверена. Может быть. Волк был черным с оловянным отливом, совсем как… - Голос Йяды стих, потом снова окреп. - Во сне по крайней мере он показался мне знакомым. - Карие глаза Йяды скользнули по Ингри, и их задумчивое выражение смутило его. - Только на этот раз он был волком целиком. На нем был ошейник с шипами, и шипы были обращены внутрь и впивались в шею. С его морды капала кровь, превращая пепел в лужицы черной грязи. Потом пепел забил мне глаза и рот, и больше я ничего не видела.
Просвещенная Халлана надула губы.
- Да, дитя, действительно, живой сон… Я должна буду все обдумать.
- Ты предполагаешь, что он может быть вещим? Может быть, это просто следствие… - Йяда обвела рукой комнату, напоминая о странных событиях прошлого вечера, и искоса взглянула на Ингри сквозь ресницы.
- Вещие сны, - наставительно проговорила Халлана, - могут быть пророческими, содержать предостережение или указание. Как тебе кажется, твой сон из таких?
- Нет. Он был совсем кратким - я уже об этом говорила. Правда, очень напряженным…
- Что ты чувствовала? Не когда уже проснулась, а во время сновидения? Ты боялась?
- Не то чтобы боялась… Во всяком случае, не за себя. Скорее я испытывала ярость… досаду. Я как будто пыталась догнать кого-то и не могла.
Некоторое время в комнате стояла тишина. Потом Йяда спросила:
- Просвещенная… что мне делать?
Халлана, чьи мысли явно были очень далеко, заставила себя улыбнуться.
- Ну, молитва никогда не помешает.
- Разве это ответ на мой вопрос?
- В твоем случае, возможно, как раз ответ. Твой сон не кажется мне утешением.
Йяда потерла лоб, словно у нее болела голова.
- Не хотела бы я еще увидеть подобные сны.
Ингри тоже хотелось спросить: "Просвещенная, что мне делать?" - но какой ответ, в конце концов, мог он от нее услышать? Оставаться на месте? Но если он не явится в Истхом, Истхом явится к нему, со всеми положенными церемониями. Ехать дальше, как предписывает ему долг? Ни одна жрица храма не могла бы дать ему иного совета. Бежать и заставить Йяду бежать? Согласится ли она? Он однажды, в лесу у реки, уже предлагал ей это, и она вполне разумно отказалась. Но что, если организовать все более ловко: ночью и так, чтобы никто не догадался, кто обеспечил ей коня, деньги, одежду… охрану?
"Об этом нужно будет еще поговорить".
А может быть, можно поручить ее покровительству жрицы, ее подруги, - тайком переправить в Сатлиф? Будь такое убежище доступным, Халлана наверняка уже предложила бы… Готовые сорваться с языка слова Ингри превратил в кашель, опасаясь, что получит указание удалиться и молиться.
Херги помогла своей госпоже подняться из кресла.
- Да будет твое путешествие благополучным, просвещенная, - сказала Йяда, криво улыбнувшись. - Мне очень не хотелось бы думать, что из-за меня ты подвергаешься опасности.
- Не из-за тебя, дорогая, - рассеянно ответила Халлана. - Или по крайней мере не из-за тебя одной. Все это оказалось гораздо более сложным, чем я ожидала. Мне необходимо посоветоваться с моим дорогим Освином. У него такой логический ум.
- Освином? - переспросила Йяда.
- Моим супругом.
- Погоди, - глаза Йяды сделались круглыми от изумления, - это ведь не тот… не тот Освин? Наш Освин, просвещенный Освин из пограничной крепости? Тот надутый сухарь? С руками и ногами, как палки, и шеей, как у цапли, проглотившей лягушку?
- Тот самый. - Супругу Освина ничуть не смутило такое нелестное описание; выражение ее лица смягчилось. - Уверяю тебя, с возрастом он исправился. И он теперь почти лысый. И я тоже… ну, надеюсь, я тоже немножко исправилась.
- Ну и чудеса творятся на свете! Не верю своим ушам! Ведь вы же непрерывно спорили и ссорились!
- Только по поводу теологии, - мягко возразила Халлана. - Понимаешь, нам обоим это очень важно. Ну… Все-таки по большей части мы расходились во мнениях насчет богов. - Губы волшебницы дрогнули от какого-то невысказанного вслух воспоминания. - И раз мы разделяли одну страсть, со временем за ней последовали и другие. Освин отправился за мной в Вилд, когда срок его службы в храме закончился, - я еще сказала ему, что он делает это, чтобы оставить за собой последнее слово. Таких попыток он не оставляет до сих пор. Освин теперь преподает в семинарии, а что касается споров - они для него величайшее блаженство. Я поступила бы жестоко, если бы лишила его такой возможности.
- Просвещенный господин здорово управляется со словами, - подтвердила Херги, - и мне представить страшно, что он мне скажет, если я не доставлю вас домой в целости и сохранности, как обещала.
- Да, да, дорогая Херги. - Улыбаясь, волшебница наконец заковыляла из комнаты под бдительным присмотром служанки. Проходя мимо, Херги одобрительно кивнула Ингри - благодаря его если не за содействие, то по крайней мере за молчание.
Ингри взглянул на Йяду: на лице девушки, смотревшей вслед подруге, было написано раскаяние. Йяда поймала его взгляд и грустно улыбнулась. Чувствуя странную теплоту, Ингри улыбнулся ей в ответ.
- Ох! - вскрикнула Йяда, невольно поднося руку к губам.
- Что такое? - озадаченно поинтересовался Ингри.
- Вы умеете улыбаться! - Судя по ее тону, это было таким же чудом, как если бы Ингри вдруг отрастил крылья и взлетел к потолку. Ингри даже поднял глаза, представив себе такую картину. Крылатый волк? Ингри потряс головой, чтобы прогнать глупую мысль, но это вызвало только головокружение. Может быть, и хорошо, что Херги увезла с собой ту бутылку…
Йяда подошла к окну, выходившему на улицу, и Ингри присоединился к ней. Вместе они смотрели, как Херги осторожно сажает свою госпожу в починенную тележку под бдительным присмотром Бернана. Грум - или кузнец, или кто бы он ни был - взялся за вожжи, щелкнул языком, и приземистые лошадки потрусили по улице и свернули за угол. Дуэнья начала возиться с седельными сумками, распаковывая вещи, приготовленные в дорогу, но, как и гроб Болесо, не погруженные из-за приказа Ингри задержаться надень.
Он стоял очень близко от Йяды, глядя через ее плечо, - так близко, что мог бы коснуться нежной кожи там, где из сетки выбилось несколько прядей волос. Йяда не отодвинулась, хотя, оглянувшись, оказалась лицом к лицу с Ингри. В ее взгляде не было ни страха, ни отвращения; только пристальное внимание.
И это при том, что она видела не только чудовище, рожденное заклятием, но и его волка; его скверна, его способность к насилию были теперь для Йяды не сплетней, не слухом, а непосредственно пережитым опытом. Который невозможно отрицать…
"Она и не отрицает. Так почему же она не отшатывается в ужасе?"
Ингри чувствовал растерянность. Ведь все можно повернуть наоборот: как он-то сам относится к ее леопарду? Он видел его - в той странной реальности - так же отчетливо, как она видела его компаньона-волка. Логически рассуждая, она осквернена также, как и он. И тем не менее ночью ей являлся бог, и легкого касания его плаща было достаточно, чтобы вызвать восторженное возбуждение… Все теологические теории, которые жрецы храма вдалбливали в упирающегося подростка-Ингри, таяли, как снег, под безжалостными лучами какого-то великого Факта, маячившего где-то на границе рассудка Ингри. Зверь Йяды был ослепительно прекрасен. Ужас, похоже, обрел новый, очаровывающий оттенок, о чем Ингри никогда и не подозревал.
- Лорд Инфи, - заговорила Йяда, и ее тихий голос взволновал кровь Ингри, - я хотела бы последовать совету просвещенной Халланы и вознести молитвы в храме. - Девушка бросила настороженный взгляд на дуэнью. - Без помех.
Мысли Ингри едва ли не со скрипом пришли в движение. Отвести пленницу в храм, оставив компаньонку в гостинице, было замечательной возможностью: в этот час храм будет безлюден, и они смогут поговорить, не скрываясь и в то же время наедине.
- Никто не удивится, если я провожу вас в храм, леди, молить богов о милосердии.
Губы девушки дрогнули.
- Скажите лучше о правосудии, и я соглашусь с вами.
Ингри отодвинулся от Йяды и согласно кивнул. Предоставив дуэнье освобождение от ее обязанностей на час, Ингри следом за леди Йядой вышел из гостиницы. Осторожно ступив на мокрый булыжник, девушка взяла Ингри под руку и двинулась по улице, не глядя на спутника. Вскоре перед ними вырос храм, выстроенный из местного серого камня, - типичный образец основательности времен царствования внука великого Аудара; впрочем, вскоре дартаканские завоеватели показали, что и они способны пасть жертвами кровавых междоусобиц.
Ингри и Йяда вошли через кованые ворота в обнесенный высокой стеной двор и оказались перед величественным портиком. Внутренность храма после яркого утреннего солнца казалась сумрачной и холодной; только узкие полосы света падали вниз через круглые окна, расположенные под потолком. Три или четыре коленопреклоненные или распростертые фигуры виднелись перед алтарем Матери. Ингри почувствовал, как на мгновение напряглась рука леди Йяды: девушка сквозь арку бросила взгляд на установленный в зале Отца гроб Болесо, накрытый богато расшитым покрывалом; рядом с ним стоял караул из солдат городской стражи. Однако в этот час залы Дочери и Сына были безлюдны, и Йяда решительно направилась к алтарю Сына.
Девушка грациозно опустилась на колени; Ингри последовал ее примеру, хотя и далеко не с изяществом. Камень пола был таким жестким и холодным… Йяда молча смотрела вверх. Какую молитву возносит она Сыну?
- Что, - тихо начал Ингри, - случится с вами, как вы думаете, по прибытии в Истхом? Что вы намерены делать?
Йяда искоса, не поворачивая головы, взглянула на Ингри. Таким же тихим голосом она ответила:
- Думаю, что меня допросят королевские судьи или храмовые следователи, а скорее всего и те, и другие. Не сомневаюсь, что жрецы проявят интерес, особенно после последних событий и письма просвещенной Халланы. Я намерена говорить чистую правду, потому что это моя лучшая защита. - Губы Йяды искривила легкая улыбка. - К тому же, говорят, так легче всего запомнить собственные слова.
Ингри только вздохнул в ответ.
- Каким вы представляете себе Истхом?
- Ну… я там никогда не бывала, но мне всегда казалось, что это великолепный город. Самым роскошным, конечно, должен быть королевский дворец, но принцесса Фара столько рассказывала и о причалах на реке, о стекольных мастерских, о школах при главном храме… и о Королевском колледже тоже. Дворцы, сады, лавки с модной одеждой, скриптории… Говорят, лучшие ювелиры и прочие ремесленники живут в столице. И еще актеры разыгрывают представления - не только в дни священных праздников, но и для удовольствия знати в резиденциях вельмож.
Ингри решил испробовать другой подход.
- Случалось ли вам видеть, как стая стервятников кружит вокруг тела какого-нибудь крупного и опасного зверя - быка или медведя, - который умирает, но еще жив? Большинство ждет в сторонке, но некоторые подскакивают, вырывают клок и тут же убегают. По мере того как идет время, любители падали придвигаются все ближе, и вид этого стягивающегося кольца привлекает издалека родичей трупоедов, которые боятся упустить лакомый кусочек, когда наконец начнется пиршество.
Леди Йяда с отвращением поморщилась и вопросительно взглянула на Ингри.
- И что?
Ингри позволил прозвучать в своем тихом голосе зловещей нотке:
- Сейчас Истхом очень похож на такую стаю. Скажите, леди Йяда, кто, по-вашему, будет избран следующим священным королем?
Йяда заморгала.
- Мне кажется, принц-маршал Биаст. - Старший и более вменяемый брат Болесо в последнее время под руководством советников отца зарабатывал себе воинскую славу на северо-западной границе.
- Так думали очень многие, пока священного короля не поразила долгая болезнь, а теперь еще и паралич. Если бы удар случился лет через пять, королю, по мнению Хетвара, удалось бы еще при своей жизни добиться избрания Биаста. Или же если бы старик скончался скоропостижно - тогда Биаста удалось бы усадить на трон, воспользовавшись трауром, до того как оппозиция успела бы собраться с силами. Мало кто предвидел эту полужизнь-полусмерть, длящуюся месяцами и дающую возможность маневра темным силам… впрочем, как и всем остальным. Люди стали задумываться, перешептываться, испытывать искушение… - Священный король уже на протяжении пяти поколений избирался из представителей клана Стагхорнов, и другие кланы давно уже начали подумывать о том, что пришла их очередь занять престол.
- Кто же тогда?
- Если бы священный король скончался этой ночью, никто, даже хранитель печати Хетвар, не смог бы сказать, кого изберут на следующей неделе. А если уж этого не знает Хетвар, сомневаюсь, что кто-нибудь может что-нибудь предсказать с уверенностью. Однако, судя по тому, какие ходили слухи и кому вручались взятки, Хетвар полагал, что свою кандидатуру может неожиданно выставить Болесо.
Брови Йяды изумленно поднялись.
- Это был бы никуда не годный кандидат!
- Глупый и управляемый, да, а значит, с точки зрения некоторых, идеальный. Я лично думаю, что эти люди недооценивали того, насколько опасным стало его сумасбродство, и пожалели бы, если бы добились своего. Так я думал еще до того, как узнал, что в эту гремучую смесь добавилась и магия. - Ингри нахмурился. Уж не знал ли Хетвар о нечестивых развлечениях принца? - По крайней мере хранитель печати был достаточно обеспокоен, чтобы поручить мне доставить сто тысяч крон выборщику - старшему настоятелю храма в Уотерпике, - рассчитывая, что тот проголосует в пользу Биаста. Его преосвященство поблагодарил меня, как мне показалось, довольно двусмысленно.
- Хранитель печати подкупил старшего настоятеля!
Наивное изумление в голосе Йяды заставило Ингри поморщиться.
- Единственное, что в такой сделке было необычным, - это мое участие. Хетвар чаще пользуется моими услугами, чтобы передать угрозу. Тут у меня не много соперников. Я получаю особенно большое удовольствие, когда в ответ меня пытаются подкупить или припугнуть. Одно из немногих доступных мне развлечений - позволить устроить западню, а потом… разочаровать. Думаю, что, послав меня, Хетвар преследовал двоякую цель - по крайней мере настоятель очень нервничал. Этот факт Хетвар явно собирается использовать… ну, для чего он вообще использует такие вещи.
- Хранитель печати поверяет вам свои секреты?
- Иногда поверяет. Иногда нет. - "Как вот теперь, например". - Он знает, что у меня любознательный ум, и скармливает мне иногда лакомые кусочки. Но я не выпрашиваю их - иначе не получу ничего. - Ингри сделал глубокий вдох. - Ладно… Раз вы не восприняли мои намеки, позвольте мне высказаться прямо. Там, в замке, вы не просто защищали свою добродетель, и вы не просто нанесли обиду царствующему роду Стагхорнов, превратив смерть одного из его членов в публичный скандал. Вы разрушили политическую схему, которая кому-то стоила сотен тысяч крон и многих месяцев тайных приготовлений, и к тому же угрожаете сделать общим достоянием вину принца в незаконной магии самого опасного вида. Из того, что на меня было наложено заклятие, я делаю вывод, что в Истхоме имеется могущественная личность - или целая группа, - которой вовсе не хочется, чтобы вы кому бы то ни было сообщили правду о Болесо. Их попытка тайно разделаться с вами не удалась. Предполагаю, что следующая попытка будет не столь тайной. Уж не воображали ли вы, что будете героически разоблачать зло перед судьей или следователем столь же мужественным и честным, как вы сами? Может быть, такие люди и существуют, не знаю; но одно могу вам гарантировать: вы будете иметь дело только с придворными совсем другого сорта.
Ингри, следивший краем глаза за леди Йядой, заметил, как гордо приподнялся ее подбородок.
- Меня это… возмущает, - заключил Ингри. - Я отказываюсь быть участником расправы. Я могу организовать ваше бегство - по торной дороге, с деньгами и без опасности повстречаться с голодным медведем. Сегодня ночью, если пожелаете. - Ну вот: его готовность изменить своему долгу теперь высказана вслух. Йяда все еще молчала, и Ингри мрачно смотрел в пол.
Когда девушка заговорила, ее тихий голос вибрировал от с трудом сдерживаемых чувств.
- Какой удобный выход! Так вам не придется никому противодействовать, не придется ради собственной чести разглашать опасные истины. Для вас все будет идти так же, как раньше.
Ингри резко поднял голову и увидел, как побледнела Йяда.
- Едва ли, - процедил он. - У меня на спине теперь тоже нарисована мишень. - Его губы раздвинулись в улыбке, от которой обычно шарахались даже смелые мужчины.
- И это доставляет вам удовольствие?
Ингри задумался.
- Во всяком случае, пробуждает интерес.
Йяда забарабанила пальцами по камню пола. Звук оказался похож на клацанье когтей.
- Ну, с политикой мы разобрались. А как насчет теологии?
- А что?
- Ингри, рядом со мной прошел бог! Почему так случилось?
Ингри открыл рот, но так и не нашел, что ответить.
Йяда продолжала все тем же яростным шепотом:
- Всю свою жизнь я молилась, и все мои молитвы оставались без ответа. Я уже почти перестала верить в богов, а когда верила, то только проклинала их равнодушие. Они предали моего отца, который верно им служил. Они предали мою мать - или оказались бессильны, а это еще хуже. И если бог прошел рядом со мной, то ведь пришел он не ради меня! Как это сочетается с вашими расчетами?
- Высокая придворная политика, - медленно проговорил Ингри, - самая безбожная из известных мне вещей. Если вы намерены явиться в Истхом, вы выбираете смерть. Мученичество, может быть, и великолепно, но самоубийство - это грех.
- А что ждет в Истхоме вас, лорд Ингри?
- Мой патрон - сам хранитель печати. - "По крайней мере я надеюсь". - У вас не будет никого.