- Леди Йяда, это лорд Ингри кин Волфклиф, прибывший по поручению хранителя печати Хетвара. Вы передаетесь на его попечение. Лорд Ингри, это леди Йяда ди Кастос, по матери кин Баджербанк.
Ингри заморгал. Хетвар называл ее просто леди Йяда…
"Леди Йяда, не слишком значительная представительница рода Баджербанк, да помогут нам все пять богов…"
- Это ведь ибранское имя.
- Шалионское, - холодно поправила его девушка. - Мой отец был лордом-дедикатом ордена Сына, капитаном крепости кинтарианцев на западной границе Вилда. Там я и выросла. Отец женился на вилдианской леди из рода кин Баджербанк.
- Ваши родители… умерли? - неуверенно спросил Ингри.
Девушка с холодной иронией склонила голову.
- В противном случае я была бы под лучшей защитой.
Она не потеряла самообладания и не плакала… по крайней мере не плакала недавно. И уж точно не была безумна. За четыре дня, проведенных в этом закутке, у нее было время обдумать свое положение, но девушка держала себя в руках, и лишь еле заметная дрожь в голосе выдавала страх или гнев. Ингри оглядел пустой коридор и перевел взгляд на Улькру.
- Отведите нас куда-нибудь, где мы сможем сесть и поговорить. Куда-нибудь, где нам не помешают… и где будет светло.
- Э-э… - После минутного размышления управитель поманил их за собой. Он без колебаний, как заметил Ингри, повернулся к девушке спиной. Похоже, эта узница не кидалась на своих тюремщиков, не царапалась и не кусалась. Ее шаги, когда она двинулась следом за Ингри, были твердыми. Свернув в другой коридор, Улькра указал на скамью под окном, выходящим на задний двор замка.
- Это подойдет, милорд?
- Да. - Ингри помедлил, глядя, как леди Йяда, грациозно подобрав юбки, усаживается на полированное сиденье. Следует ли ему удержать Улькру как свидетеля или отослать, чтобы поощрить девушку к откровенности? Не станет ли она снова агрессивной? Непрошеный образ Улькры в коридоре этажом выше, ожидающего, пока стихнут крики, смутил Ингри.
- Вы можете заняться своими делами, управитель. Вернитесь через полчаса.
Улькра, хмурясь, неуверенно взглянул на девушку, потом с поклоном удалился. Люди Болесо, вспомнил Ингри, не имели привычки сомневаться в разумности приказов вышестоящих. Может быть, от тех, кто позволял себе такое, принц так или иначе избавлялся. Эти остались. Пена. Отбросы.
С некоторой неловкостью - скамья была короткой и сидеть приходилось слишком близко друг к другу - Ингри сел рядом с девушкой. Его предположение о том, что принц выбрал просто хорошенькую мордашку, оказалось ошибочным. Красота леди Йяды была сияющей. Если только Болесо в добавление к безумию не страдал еще и слепотой, девушка должна была поразить его с первого взгляда. Широкий лоб, прямой изящный нос, скульптурных очертаний подбородок… одну щеку украшал огромный синяк, и на светлой коже шеи виднелось еще несколько - синие, как сливы, отпечатки пальцев. Ингри поднял руку и коснулся синяков; девушка слегка поморщилась, но вытерпела обследование. Руки Болесо были, похоже, крупнее, чем у Ингри. Нежная кожа излучала завораживающее тепло. Глаза Ингри, казалось, затянул золотистый туман, и его пальцы стиснули горло леди Йяды. Ингри резко отдернул руку; тихий стон девушки заглушил его судорожный вздох.
"Что это было?.."
Чтобы скрыть смущение, Ингри бросил:
- Я - офицер на службе хранителя королевской печати. Мне поручено доложить ему обо всем, что я услышу или увижу. Вы должны правдиво рассказать мне о том, что здесь произошло. Начните с самого начала.
Леди Йяда откинулась на спинку скамьи, растерянность в ее глазах сменилась напряженным вниманием. Ингри уловил ее запах - не аромат духов и не зловоние крови, а собственный запах женщины, и под ее пристальным взглядом впервые задумался о том, как выглядит сам - и как пахнет. Конский пот, холодная сталь оружия, запыленная кожа одежды… темная щетина на усталом лице. Меч и кинжал, опасно широкие полномочия… Как это она не отшатывается от него?
- С какого начала? - спросила она.
Мгновение он непонимающе смотрел на девушку.
- С вашего приезда в этот замок, мне кажется. - Разве было и иное начало? Нужно будет вернуться к этому вопросу позднее.
Леди Йяда сглотнула, потом взяла себя в руки и начала:
- Принцесса торопилась добраться до резиденции своего отца и выехала с совсем небольшой свитой. В дороге она плохо себя почувствовала. Ничего особенного, но ее месячные сопровождаются жестокими головными болями, и если она не имеет возможности спокойно отдохнуть, то может разболеться всерьез. Мы свернули сюда, поскольку никакого пристанища ближе не оказалось, и к тому же принцесса Фара желала увидеться с братом. Думаю, она помнила принца по тем временам, когда он был моложе и не такой… трудный.
"До чего же тактично!"
Ингри не мог решить, является ли этот оборот речи образчиком дипломатии или проявлением суховатой иронии. Скорее просто осторожностью, если судить по замкнутому и напряженному лицу, подумал он. Девушка, несомненно, напрягала ум, и ей было не до остроумия.
- Нас приняли радушно, если и не с той роскошью, к которой принцесса привыкла, то по крайней мере предоставив в наше распоряжение все, что этот замок может предложить.
- Вы когда-нибудь раньше встречались с принцем Болесо?
- Нет. Я всего несколько месяцев как поступила на службу к принцессе. В ее штат меня устроил отчим. Он сказал… - Леди Йяда запнулась. - Сначала все казалось обычным… для охотничьего домика вельможи. Дни проходили спокойно: принц приглашал придворных сестры на охоту, а если вечерами мужчины и становились шумными и много пили, то принцесса и ее дамы при этом не присутствовали: принцесса по большей части лежала в своих покоях. Я дважды передавала принцу ее жалобы на шум, но он никакого внимания на это не обратил. Мужчины натравливали собак на дикого кабана, которого удалось поймать живьем, бились об заклад, и происходило все как раз под окнами принцессы. Егеря Болесо очень беспокоились о собаках… Жаль, что здесь не было графа Хорсривера - он унял бы их одним словом: граф, когда пожелает, бывает очень резким на язык. Мы прожили здесь три дня, пока принцесса не была готова двинуться дальше..
- Принц Болесо ухаживал за вами?
Губы девушки сжались в тонкую линию.
- Я бы этого не сказала. Он вел себя одинаково несносно в отношении всех женщин из свиты его сестры. Я ничего не знала о его… предпочтении до того утра, когда мы должны были отправиться в путь.
Девушка снова сглотнула.
- Моя госпожа, принцесса Фара, тогда сказала мне, что я должна остаться. Что, может быть, это и не очень мне по душе, но вреда не принесет. Потом можно будет найти мне супруга. Я умоляла ее не оставлять меня здесь. Принцесса не пожелала встретиться со мной глазами. Она сказала, что такая сделка не хуже любой другой, а по сравнению со многими еще и лучше, и что я должна подумать о своем будущем. Что женщины, как и мужчины, должны служить своему господину. Я ответила, что сомневаюсь, чтобы большинство мужчин согласились… боюсь, я выразилась довольно грубо. После этого принцесса отказалась со мной разговаривать. Они уехали, оставив меня здесь. Я не стала хвататься за стремя принцессы - боялась вызвать насмешки людей принца. - Леди Йяда обхватила себя руками, словно пытаясь закутаться в свое попранное достоинство. - Я говорила себе, что, может быть, принцесса права. Что такая судьба не хуже любой другой. Болесо не был уродлив или стар… и не казался больным.
Ингри не смог удержаться, чтобы не примерить перечисленные качества к себе. Можно было надеяться, что и он не попадал ни в одну из этих категорий. Впрочем, на память приходили и некоторые иные свойства… развращенность, например.
- Я не понимала, насколько он безумен, пока принцесса и ее свита не уехали, а тогда было уже слишком поздно.
- Что случилось дальше?
- Вечером меня отвели к его покоям и втолкнули внутрь. Принц меня ждал. Он был одет в мантию, но под ней ничего не было, и все его тело оказалось расписано красками из вайды, марены и крокуса… древними символами, которые иногда еще бывают видны на старых деревянных постройках или в лесу - там, где раньше были капища. В углу был привязан леопард принца - ему дали какое-то снадобье, и зверь уснул. Принц сказал… как выяснилось… он вовсе не влюбился в меня. Даже вожделения он не испытывал. Ему понадобилась девственница для какого-то обряда, о котором он узнал… или придумал… - не уверена, он к этому моменту говорил уже не очень ясно, - и я оказалась единственной подходящей, потому что другие две дамы, сопровождавшие принцессу, были одна замужняя, а другая - вдова. Я пыталась отговорить его, напомнить, что такие обряды - гнусная ересь и что он совершает ужасный грех против установленных его же собственным отцом законов… я пригрозила, что убегу и обо всем расскажу. Принц ответил, что затравит меня собаками, что они растерзают меня, как растерзали кабана. Я пообещала обратиться в храм в деревне. Принц заявил, что в храме служит всего лишь аколит и к тому же трус. Он сказал, что убьет любого, кто даст мне убежище… даже этого священнослужителя. Он не боялся жрецов, говорил, что церковь - фактически собственность кин Стагхорнов и что любого священнослужителя он может купить за гроши.
При помощи обряда принц хотел пленить дух леопарда, как это, по преданиям, делали древние воины кланов. Я сказала, что у него ничего не получится. Болесо ответил, что уже делал подобное несколько раз и что намерен захватить духов всех обладающих мудростью животных. Он полагал, что это каким-то образом даст ему власть над Вилдом.
Ингри изумленно перебил девушку:
- Древние воины Вилда забирали себе лишь по одному духу зверя - по одному на протяжении всей жизни. И даже это грозило безумием. Всегда имелась опасность неудачи… и даже хуже.
"Как мне известно по собственному нескончаемому опыту".
В бархатном голосе леди Йяды стало чувствоваться волнение.
- Болесо подвесил леопарда на шнуре, а меня ударил и швырнул на постель. Я сопротивлялась. Принц что-то бормотал - то ли заклинания, то ли проклятия, не знаю. Тут я поверила, что он уже делал подобное раньше, - его ум был настоящим зверинцем, полным завывающих хищников. Предсмертные конвульсии леопарда отвлекли Болесо, и мне удалось вывернуться. Я попыталась убежать, но бежать было некуда. Дверь была заперта. Принц сунул ключ в карман.
- Вы звали на помощь?
- Наверное… Я плохо помню. Потом оказалось, что я сорвала голос, так что, должно быть, я кричала. Не было никакой надежды вылезти в окно. Окутанный тьмой лес за ним казался бесконечным… Я звала на помощь дух отца, молила того бога, которому он служил…
Ингри не мог не подумать, что в таких отчаянных обстоятельствах девушке полагалось бы призывать свою истинную покровительницу, Леди Весны, богиню, для которой девственность свята. Очень странно, что женщина молила о помощи Сына Осени.
"Впрочем, сейчас его сезон…"
Сын Осени был богом молодых мужчин, жатвы, охоты, товарищества - и войны. Может быть, оружия тоже?
- Вы повернулись, - сказал Ингри, - и вам под руку попалась рукоять боевого молота.
Карие глаза широко раскрылись.
- Откуда вам это известно?
- Я видел спальню.
- Ох… - Леди Йяда облизнула губы. - Я ударила его. Он кинулся на меня и… и зашатался. Я ударила его снова. Он остановился. Упал и не поднялся. Он не был еще мертв - его тело сотрясали судороги, когда я стала шарить в кармане мантии, чтобы достать ключ. Я едва не упала в обморок… во всяком случае, я помню, что стояла на четвереньках, а в комнате словно потемнело. Я… он… Наконец мне удалось отпереть дверь и позвать придворных.
- А они что? Рассвирепели?
- Скорее испугались, чем рассвирепели, я думаю. Они все препирались и винили друг друга, и меня, и вообще всех на свете. Даже самого Болесо. Прошло очень много времени, пока они сообразили, что нужно меня запереть и послать гонца.
- А вы что делали?
- По большей части сидела на полу. Меня ужасно мутило. Мне задавали такие глупые вопросы! Убила ли я его? Неужто они думали, будто он сам себя ударил? Я порадовалась своей темнице, когда меня наконец туда отвели. Не думаю, что Улькра заметил засов, которым я могла запереть дверь изнутри.
Да, любопытно… Самым безразличным тоном, какой он только мог придать своему голосу, Ингри спросил:
- Удалось принцу Болесо совершить над вами насилие?
Девушка подняла голову, и глаза ее сверкнули.
- Нет.
В голосе леди Йяды прозвенела искренность и что-то похожее на триумф. В безвыходной ситуации, брошенная всеми, кто должен был оберегать ее, девушка обнаружила, что сдаваться не обязательно. Многозначительный урок.
"И чрезвычайно опасный".
Все таким же ровным голосом Ингри спросил:
- Принц сумел завершить обряд?
На этот раз леди Йяда заколебалась.
- Не знаю… Я не уверена, каковы были его намерения. - Она опустила глаза и стиснула руки. - Что теперь будет? Рыцарь Улькра сказал, что передает меня на ваше попечение. Куда вы меня отвезете?
- В Истхом.
- Хорошо, - откликнулась она с неожиданной горячностью. - Священнослужители наверняка там мне помогут.
- Вы не боитесь суда?
- Суда? Я защищалась! Меня обманом заманили в этот кошмар!
- Возможно, - тихо ответил Ингри, - что найдутся могущественные люди, которые не захотят, чтобы вы об этом заявили. Подумайте сами. Вы ведь не можете доказать попытку изнасилования. Найдется полдюжины свидетелей того, что вы пошли в комнату Болесо добровольно.
- Да, добровольно - если бы я бежала из замка, меня растерзали бы в лесу звери. Добровольно - чтобы не обречь на мучительную смерть любого, кто отважился бы мне помочь. - Девушка с внезапным изумлением уставилась на Ингри. - Вы мне не верите?
- Верю. - "О да, верю!" - Но не я буду вас судить.
Леди Йяда нахмурилась и прикусила губу так сильно, что кожа побелела. Через мгновение она решительно выпрямилась снова.
- В любом случае если насилие и происходило без свидетелей, то о незаконном обряде этого сказать нельзя. Все придворные видели леопарда. Они видели тайные символы на теле принца. Это уже не мои утверждения, а вполне материальные доказательства, которые каждый может потрогать собственными руками.
"Теперь уже нет". Даже если она виновна, девушка сохранила невинность души. В этом Ингри не сомневался. "Ах, леди Йяда, вы даже понятия не имеете, чему пытаетесь противостоять…"
Ингри услышал приближающиеся шаги. Подняв глаза, он увидел Улькру, который каким-то странным образом одновременно и подобострастно семенил, и грозно нависал над ними.
- Что вам будет угодно, милорд? - нервно пробормотал управитель.
"Быть в любом другом месте, только не здесь, и делать все что угодно, только не то, что приходится".
Ингри два дня провел в седле. Он слишком устал, неожиданно решил он, чтобы проскакать сегодня еще хоть милю. Болесо вряд ли так уж не терпится быть погребенным и предстать перед божественным судом. А Ингри вовсе не горит желанием как можно скорее доставить эту несчастную наивную девочку ее земным судьям. Она не боится того, чего бояться следует… Да помогут ему пятеро богов, она, похоже, вообще ничего не боится.
- Дадите ли вы мне слово, - обратился он к леди Йяде, - что если я облегчу ваше заточение, вы не попытаетесь бежать?
- Конечно, - ответила девушка, словно даже несколько удивленная тем, что ему понадобилось ее об этом спрашивать.
Ингри повернулся к управителю.
- Поместите леди в удобную комнату. Верните ей все ее вещи и найдите приличную служанку, если здесь таковую можно найти, чтобы помочь собраться в дорогу. Мы выедем в Истхом, сопровождая тело принца, завтра на рассвете.
- Да, милорд, - ответил Улькра, с облегчением склонив голову.
Ингри пришла неожиданная мысль.
- Скажите, управитель, не сбежал ли кто-нибудь из людей принца после его смерти?
- Нет, милорд. Почему вы спрашиваете?
Ингри неопределенно повел рукой, не желая раскрывать причину своего любопытства. Настаивать на ответе Улькра не решился.
Ингри поднялся на ноги. Его мышцы, казалось ему, также громко протестуют против любого движения, как и скрипучая кожа дорожной одежды. Леди Йяда благодарно поклонилась ему и последовала за управителем. Прежде чем свернуть на лестницу, она оглянулась через плечо и бросила на Ингри серьезный доверчивый взгляд.
Его долг - доставить ее в Истхом. Только и всего. Передать в руки… вовсе не дружественные руки. Пальцы Ингри стиснули рукоять меча.
"Только и всего".
Глава 2
Кортеж выехал из ворот замка в предрассветном тумане. Ингри приказал шестерым гвардейцам Болесо ехать впереди крестьянской телеги, которая лишь из милосердия могла быть названа катафалком, и шестерым - позади. На телегу взгромоздили поспешно сколоченный длинный ящик, наполненный солью грубого помола, которая должна была уберечь тело от разложения, - это и стало последним ложем принца. В грустной попытке придать процессии торжественность рыцарь Улькра велел накрыть гроб оленьей шкурой и увить опоры навеса над ним траурными лентами - взамен балдахина, который едва ли выдержал бы ухабы на местных дорогах. Если солдаты и попытались начистить оружие ради своей печальной вахты, их усилия пропали незамеченными в густом тумане. Ингри больше следил за тем, чтобы ящик привязали к телеге крепкими веревками.
Возница, которого выбрал Улькра, был местным крестьянином, хозяином и телеги, и запряженных в нее коней; он умело преодолел первые опасные повороты узкой дороги. Рядом с ним сидела его угрюмая жена, ловко управлявшаяся с деревянным тормозом, заставлявшим колеса отчаянно визжать на спусках. Эта степенная пожилая женщина окажется лучшей дуэньей для пленницы, подумал Ингри, чем чумазая и перепуганная служанка, которую предложил было Улькра; к тому же за женщинами присмотрит и возница. Инфи доверял собственным солдатам, но хорошо помнил о засове с внутренней стороны двери временной темницы; что бы ни думала по этому поводу леди Йяда, Ингри не сомневался: Улькра совсем не случайно выбрал именно такое помещение.
Побеленные стены и острые зеленые черепичные крыши башен замка растаяли, как сон, среди серых призраков деревьев. Дорога расширилась и сделалась более прямой. Ингри молча отсалютовал двоим своим солдатам, замыкавшим процессию, и направил коня мимо повозки и сопровождающих ее людей принца туда, где четверо его воинов окружали леди Йяду.
Пленница ехала на собственной лошади - то ли из конюшен графа Хорсривера, то ли подаренной ее семейством. Это была изящная гнедая кобыла, чистокровная и явно очень резвая. Она застоялась в конюшне и теперь танцевала и фыркала, нервно прижимая уши. Вздумай леди Йяда дать кобыле шпоры и поскакать в сторону от дороги, догнать ее было бы нелегко. Впрочем, всадница пока не проявляла никаких поползновений сделать это; она ловко сидела в седле, изредка натягивая поводья, чтобы не позволить своей лошади обгонять остальных. Этим утром леди Йяда была одета, как подобает знатной даме, выехавшей на охоту: в коричневый отделанный золотистой тесьмой жакет и юбку с разрезом, из-под которой выглядывали начищенные сапожки. Ее строго зачесанные назад волосы удерживала вязаная сеточка, а легкий шарф цвета сливок скрывал темные отпечатки пальцев Болесо на шее.