– Пойти, гр, вместе. – Тролль одной рукой поднял его за шиворот. Через минуту они оказались на крыльце дома, причем Алеф, хоть и был в вертикальном положении, пола ногами не касался – Пуслан продолжал держать его. – Куда пойти?
– А-а-а… – Железяка в растерянности осмотрелся. В сгущающихся сумерках сад казался непроходимыми дебрями. – Э-э-э…
– Они спрятаться, гр. – сказал тролль и, подумав, выразительно добавил, – уединиться!
– Отпусти меня, – упавшим голосом сказал Алеф.
Пуслан разжал пальцы, и лекпин грохнулся на ступеньки крыльца. От такого падения он должен был расшибить колени, но сейчас ничего не почувствовал. Это пуслановское уединиться подействовало на него слишком угнетающе, чтобы обращать внимание на какие-то ушибы.
Так же не обращал он внимания ни на доносившийся из дома шум веселья, ни на сидевшего рядом на земле и время от времени грыкающего Пуслана. Железяке показалось даже, что он переступил через грань бодрствования и впал в мутную дрему. Во всяком случае, когда именно на небе появилась луна, он не помнил.
Луна была первым, что он увидел после того, как сильно вздрогнул и словно бы очнулся от раздавшегося из глубины сада знакомого вопля Ой-е-о-о! Через секунду крик повторился, затем еще раз, а еще через несколько секунд перед продолжавшими сидеть Железякой и Пусланом предстал их всклокоченный, растрепанный друг. Тубуз с разбегу шлепнулся перед ними на колени.
– А-а-а-а! – принялся кричать он, хватая Алефа за плечи и немилосердно тряся. – А-а-а-а! Мне надо выпить, мне надо выпить, срочно выпить. А-а-а!
– Нет! – вдруг рявкнул ему в лицо Железяка, и лекпин, не ожидавший такого, вмиг заткнулся и опустил руки. Теперь уже Алеф схватил его, но только за грудки и тоже встряхнул, но гораздо сильней: – Где Зуйка, несчастный? Что ты с ней сделал?
– Я с ней? Я? – удивился Тубуз. – Ты, что, Железякочка! Это не я, это она со мной, ведьма. Она!
– Что она?
– Я не знал, я испугался…
– Да говори же, в чем дело! – снова встряхнул его Железяка.
– Понимаешь, как только она в гостиную вошла, я сразу к ней, – торопливо стал рассказывать Тубуз. – Думаю, не провороню свое счастье, думаю, чем я тебя хуже…
– В каком смысле хуже? – прервал его Алеф.
– В таком, что тебе с гномихой подфартило, ну а мне, думаю, с этой Зуйкой должно повезти.
– Та-ак, – Железяка скрипнул зубами, – давай дальше.
– Я ее танцевать пригласил – она не против. К!
– Что – К? – не понял Алеф.
– К – значит классно!. Так один лекпин выражается, Топлен. Он все слова зашифровывает…
– Забудь про своего шифровальщика! – вскипел Железяка. – Что Зуйка?
– Что – что? Все как по сценарию шло – танцы-шманцы-обниманцы. А потом, когда Воль-Дер-Мар про женщин тост сказал, она чего-то насупилась и говорит, пойдем, мол, отсюда в сад. Ну а мне того и надо. Сам, небось, понимаешь. Ты с Бобой-то…
– Дальше!!!
– Вышли мы в сад. Гуляем, я шучу, как могу, она смеется, сама шуточки отпускает. А когда луна на небе выглянул а, я к более решительным действиям перешел и чувствую: Зуйка – вот она, вся моя. Я такого никогда еще не испытывал, платье ей задираю, а сам дрожу весь. Платье-то облегающее, задирается с трудом. Но она, Зуйка, бедрами своими так поведет, и платье само немножко вверх поднимается. К!.. – Тубуз мечтательно закрыл глаза, но тут же встрепенулся.– И только когда я платье до пояса поднял и хотел за трусики взяться, понял, что трусиков-то на ней и нет! А она, Зуйка, возьми да повернись ко мне спиной! Возьми да и наклонись! Представляешь, мы с ней в одни, ночь, луна светит, а она с задранным платьем поворачивается ко мне спиной и наклоняется. И я в лунном свете вижу, вижу… Я у нее вижу…
– Я знаю, что ты видеть, гр, гр… – впервые за весь рассказ подал голос Пуслан.
Но Железяка, не обратив на тролля внимания, закричал:
– Что ты там такого мог у нее увидеть?!
– Хвост, Железякочка! Хвост там у нее, понимаешь?!
– Как хвост?
– А вот так. Завитушкой, с мохнатой кисточкой на кончике, – сказал Тубуз. – И так эта завитушечка подрагивает, будто с тобой заигрывает. Я чуть с ума не сошел. Испугался, закричал… А она, ведьма, смеяться начала…
Глава седьмая
ТРАВИТЕЛИ
Проснувшись, Железяка попытался первым делом последовательно воспроизвести события вчерашнего вечера. Но перед глазами несколько раз прокрутился только что снившийся сон.
А снилось ему, что бегут они с Зуйкой, взявшись за руки, с высокого берега к воде. Бегут обнаженные, и нет у нее никакого хвоста, и кажется ему, что она красивее всех на свете. Они вбегают в воду, рассыпая блестящие на солнце брызги, ныряют и плывут под водой с открытыми глазами. Он вырвался вперед, Зуйка немного отстала, а когда Железяка посмотрел назад, то вместо ведьмочки увидел лишь медленно опускающийся на дно скелет. Лекпин в ужасе открыл рот, сразу начал захлебываться, забарахтался, чтобы выплыть на поверхность. А когда выплыл и откашлялся, увидел, что находится совсем рядом с берегом. И на берегу сидит Воль-Дер-Мар. Сидит в роскошном одеянии из красного бархата и печально ему улыбается. Алеф что-то ему крикнул, но тот, не сказав ни слова, встал и начал подниматься по крутому берегу. Лишь на самом верху Воль-Дер-Мар обернулся, помахал лекпину рукой и исчез…
Сон вспоминался очень четко, в деталях. Гораздо четче, чем конец вчерашней вечеринки. Железяка помнил лишь то, что настолько обессилел, что совершенно не мог передвигаться самостоятельно, и то, как Пуслан и Тубуз, миновав гостиную, где все еще продолжались танцы, дотащили его до комнатушки на втором, этаже. А то, как укладывали его в кровать, уже не помнил. В голове лишь звучала оброненная Пусланом фраза: А наши тролльчихи тоже с хвостами родится, а потом их отламывать. Твердые. Хвосты. Сидеть мешать…
Алеф машинально себя ощупал – хвост, слава Прозрачной воде, за ночь у него не вырос.
* * *
На просторной кухне Воль-Дер-Мара хозяйничал Тубуз. На плите бурлил кофейник, источая аромат свежесваренного кофе; аппетитно шкворчала огромная сковородка с жареной рыбой, залитой пятью яйцами; на подносе в форме камбалы были аккуратно разложены ломти хлеба, намазанные толстым слоем коровьего масла; на кухонном столике стояли приборы. Все было сервировано по высшему разряду.
– Ну, ты как? – смущенно улыбнувшись, спросил Тубуз у остановившегося на пороге Железяки.
– Пока еще не соображу. – Алеф усиленно потер пальцами виски. – Тролль дрыхнет еще? А Воль-Дер-Мар?
– Спят, голубчики.
– Пора бы их разбудить, а?
– Я сбегаю, разбужу, – с готовностью отозвался Тубуз. – Ты садись, а я мигом.
Железяка последовал совету приятеля, но не прошло и минуты, как подскочил словно ужаленный, услышав из глубины дома истошные крики.
– Он не просыпается! Железяка, он не просыпается! Лекпин бросился выяснять, в чем дело, по пути опрокинув стул. Сначала он заглянул в спальню для гостей, которую покинул несколько минут назад. Тролль по-прежнему спал, только чуть погромче всхрапывал. Затем Алеф спустился в кабинет хозяина дома. Там было сумрачно. Воль-Дер-Мар лежал на диване лицом вверх, а Тубуз неистово тряс его за плечи и приговаривал:
– Воль, вставай, вставай! Солнце уже давно взошло, вставай!
Первым делом Железяка подошел к окну и распахнул занавески. В кабинет хлынул солнечный свет. Картина, представшая взору лекпина, была жуткой. Лицо весельчака Воль-Дер-Мара изменилось до неузнаваемости. Скорее это было не лицо, а маска: кожа – бледно-серого оттенка, голова запрокинута, острый подбородок задран вверх, вокруг закрытых глаз расплылись темно-синие круги.
– Что с ним? – спросил Алеф, приложил ладонь ко лбу Воль-Дер-Мара и тут же ее отдернул. – Он холодный! Он совсем ледяной!
– И не дышит, – промолвил Тубуз.
Лекпины посмотрели друг на друга и в один голос спросили:
– Он умер?
Повисла напряженная пауза.
– Скорее! – крикнул Железяка. – Беги, буди Пуслана, а потом мчись за помощью! К декану, к Кшиштовицкому. А я с ним здесь побуду.
Тубуз не заставил просить себя дважды и вылетел из кабинета. Алеф приложил ухо к груди Воль-Дер-Мара в надежде услышать биение сердца. Но сердце не билось, и даже сквозь одежду чувствовался холод. Зеркало! – вспомнил лекпин. – Надо приложить к губам зеркало! Он осмотрелся в поисках зеркала, нигде такового не увидел, метнулся к столу, где стояло несколько пустых бокалов, схватил один и приложил его к губам неподвижно лежащего человека. Нет, следов дыхания на стекле не появилось. В это время в прихожей раздался непонятный шум. Что-то загромыхало, послышались голоса, затем недовольный рев Пуслана и грубый властный окрик:
– Именем герпштцога Ули-Клуна, никому не двигаться, мерзкие еноты! У нас есть сведения, что в этом доме совершено страшное преступление!
Железяка бросился к двери, но та распахнулась ему навстречу с такой силой, что лекпина припечатало к стене. На мгновение он даже потерял сознание, а когда оно прояснилось, Алеф сообразил, что лучше всего так и остаться стоять, не шевелясь и даже не дыша. Он не видел людей, ворвавшихся в кабинет, но зато хорошо все слышал.
– Вон он, труп! Точно, труп, я знаю. Поглядьте, весь зеленый лежит. Эта парочка – лекпин с троллем – его отравили!!!
– Может, доктора позвать?
– К тритонам доктора! Тут и так все ясно. Подсыпали ему яд в бокал. Вон, посмотри, бокал рядом с диваном на полу валяется. Кстати, прихвати-ка его. Да аккуратно, чтобы следы не замазать.
– А куда этих травителей-то?
– Как всегда – в герптшцогские казематы. Пускай посидят, пока их Боберс не допросит. Самый знатный наш палач! Ему-то во всем признаются.
– Логично. Ты сам-то как думаешь? Кто из них травитель? Громила или мелкий?
– Я думаю, что оба. Уж очень это подозрительная парочка. Где ты видел, чтобы лекпины с троллями якшались?
– Логично.
– Вот именно! Все. Стража, забирайте тело, и уходим.
– Аи! А-а-а… – До замершего за дверью Железяки донесся грохот, звуки падения и бьющегося стекла.
– Ты что натворил, болезный? Всю посуду перебил! Как теперь следы-то найдем?!
– Да не виноват я! Это все черепаха проклятая под ногами путается. Споткнулся я об нее, вот и упал на столик с бокалами. Если бы этот из рук не выпустил, так голову бы себе разбил.
– Да, голову разбивать нельзя. А то есть будет не чем. Ха-ха! Логично?
– Ха! Логично…
Когда в кабинете все стихло, Алеф, стоявший ни жив ни мертв, наконец, сделал вдох полной грудью. Дверь, которая до этого была к нему словно приклеена, подарила ему свободу и медленно закрылась…
* * *
Начальник наряда герптшцогских стражников господин Еноварм самолично правил повозкой, запряженной парой лошадей. Согласно статусу, он должен был бы сидеть на передке рядом с возничим и с высоты руководить своими людьми, но такое ничегонеделание было не в его характере. Как любил говаривать Еноварм: Я лучше хапну иницативу в свои лапы, чем буду выжидать, пока тупые подчиненные сообразят, чего хотит от них начальник!
Так же, как и оставшийся не у дел возница – его первый помощник Тасман Младший, Еноварм был обут в тяжелые болотные сапоги с подвернутыми голенищами и синюю униформу, поверх которой был надет не совсем уместный в данных обстоятельствах жилет ярко-оранжевого цвета. Но тогда как на голове худого долговязого Тасмана была всего-навсего вязаная кепка, коренастый Еноварм гордо взирал на окружающих из-под остроконечного кожаного шлема, увенчанного эмблемой герптшцога Ули-Клуна.
Невысокие борта довольно длинной повозки украшали цвета герптшцога – синий с оранжевым, а на передке была вырезана его эмблема – три тесно прижатые друг к другу восьмерки. В повозке, подпираемые с боков стражниками, сидели лекпин Тубуз и тролль Пуслан со связанными руками, а между ними лежал завернутый в грубую рогожу Воль-Дер-Мар.
Повозка выехала за ворота городка факультета рыболовной магии, большие деревянные колеса загрохотали по камням мостовой. Движение повозки никак нельзя было назвать ровным: лошади то вдруг ускоряли ход, то шарахались из стороны в сторону, то совсем останавливались. Таким манером даже дрова везти было бы неправильно, не говоря уже о людях, а тем более о находящемся в повозке покойнике.
Однако Еноварму, похоже, на это было наплевать. Пребывая в отличном расположении духа, он правил лошадьми, вразнобой дергая вожжами. При этом не переставал крутить головой в разные стороны и ни на минуту не умолкал.
– Главное – вовремя регорнуть на сигнал! – торопливо говорил он. – Сигнал поступил – регируй. Чего начальства дожидаться-то? Пока начальства ждать, приказов там разных – никаких уликов не останется. Так что запомни: наше главное дело – быстро делать дело! А?
– Логично, – согласился Тасман, ни в коем случае не собираясь спорить.
– Вот именно – лохично! О! Поглядь, какая краля идет! – Еноварм показал на семенящую вдоль обочины неуклюжую толстуху неопределенного возраста, закутанную в цветастый платок. – Эй, енотиха, подь сюда, погутарим!
Толстуха прибавила шагу и свернула на дорожку, ведущую к озеру Зуро. Еноварм резко завернул за ней лошадей, отчего повозка сильно накренилась, но вспомнил, что везет пленников, да еще и труп, заставил лошадей вновь пойти по мостовой.
Сидящие в повозке стражники никак на этот маневр не отреагировали. Поникший Пуслан, казалось, вообще ни на что не обращал внимания. Лишь Тубуз, из-за всех этих резких маневров до крови прикусивший язык, был вне себя. Все было не так. То есть все, что произошло с того момента, когда он увидел в кабинете неподвижного Воль-Дер-Мара, не должно было случиться. Воль-Дер-Мар должен был проснуться; Пуслана и его самого не должны были арестовать, обвиняя в убийстве; этот ненормальный начальник стражников не должен был так ехать, Тубуз не должен был прикусить язык…
Лекпин был зол и растерян. Единственное, что он мог сделать в сложившихся обстоятельствах, так это сообщить кому-нибудь о происшедшем. Он глазел по сторонам, надеясь увидеть знакомое лицо, но среди редких в это час прохожих таких не наблюдалось.
– Куда нас везут? – обратился он ко всем стражникам сразу, но ни один из них даже бровью не повел.
– Куда везут-то? – Повысив голос, Тубуз толкнул локтем того, что сидел от него слева. И тут же получил в ответ такой толчок, что зубы клацнули. Хорошо хоть, не прикусил язык во второй раз. И тут он заметил знакомую фигуру – дорога как раз вдоль озера и вскоре должна была повернуть на мост через впадающую в Зуро речушку. Неподалеку от моста на песчаном берегу озера поспешно облачался в одежды гном Четвеерг двести второй. Тубуз аж привстал – и впился в гнома взглядом, словно гипнотизируя, чтобы тот оглянулся. Четвеерг и в самом деле оглянулся, но, завидя повозку, сразу пригнулся, что-то подхватил с земли и юркнул в густые прибрежные заросли.
Тубуз с досады готов был кусать себе локти, но поделать ничего не мог. Тем временем повозка въехала на пригорок и повернула к мосту. В надежде, что гном все-таки покажется, лекпин чуть не вывернул себе шею, высматривая его на берегу. Только когда телега въехала на ровную поверхность моста, Тубуз, горько вздохнув, отвернулся. И сразу же встретился взглядом со своим соплеменником Топленом, познакомиться с которым ему довелось во время вчерашней пирушки.
Тот сидел на берегу реки с удочкой в руках.
Тубуз встрепенулся, открыл рот, но Топлен, упреждая его, выкрикнул лишь одну букву: – М!
Чего? – беззвучно прошептал Тубуз. Топлен скорчил гримасу, с досадой покачал головой и вновь крикнул:
– М! П?
Что он от меня хочет-то? – подумал лекпин. – Ты чего это, мелкота, здесь разорался?! Порядок нарушаешь!! Тишине вредишь!!! Рыбу пугаешь! – набросился на лекпина Еноварм. – Хочешь, чтобы я и тебя вместе с этими травителями в кутузку отправил?
Выслушивание дальнейших угроз, по-видимому, не входило в планы Топлена. Он вытащил удочку из воды и спокойно пошел в сторону замка.
– Ха-ха-ха! – скорее закричал, чем засмеялся начальник отряда стражников, и те загоготали вместе с ним. – Смотри – ничего не поймал! Ловить не умеет, енот глупый.
Еноварм хлестнул вожжами лошадей, те рванулись как-то вбок, и повозка задела левым бортом перила. Раздался грохот треснувшего дерева, настил моста начал крениться, и в следующее мгновение повозка со всеми пассажирами, за исключением Еноварма, который повис на одной из оставшихся стоять опор, рухнула в реку.
Тубуз хорошо умел плавать, но только не со связанными руками. Впрочем, и это было не страшно: неширокую в этом месте речушку он мог бы форсировать и без помощи рук – на спине, работая только ногами либо несколько раз подряд ныряя и выныривая. Обо всем этом он успел подумать в первое же мгновение своего погружения. Вот только был ли ему резон выплывать на берег вместе со стражниками, которые тут же и взяли бы его под белы рученьки! А может, воспользовавшись суетой, укрыться где-нибудь в осоке?
Тубуз открыл глаза, чтобы сориентироваться под водой, и еле-еле увернулся от опускавшегося на него чего-то большого и крутящегося. Он сразу догадался, что это завернутое в рогожу тело Воль-Дер-Мара. Лекпин инстинктивно ухватился связанными руками за край рогожи, потянул ее на себя и… очутился лицом к лицу с мертвецом. Тубуз непроизвольно отшатнулся. Потом захотел схватить Воль-Дер-Мара и не дать ему опуститься на дно, но тот вдруг начал быстро от него удаляться по направлению к озеру. Не успев удивиться, как такое может происходить в речке с почти отсутсвующим течением, Тубуз устремился за ним. Но догнать Воль-Дер-Мара оказалось невозможно – его будто кто-то взял на буксир. Потом перед лицом лекпина вывернулся широченный раздвоенный хвост с крупной серебристой чешуей. Тубуз не без труда от него увернулся, и в следующее мгновение, словно поплавок, выскочил на поверхность и забарахтался в воде. Ни о каком бегстве он уже не помышлял.
– Гр! Спокойно, – прозвучало откуда-то сверху, и Тубуз почувствовал, как его схватили за шиворот и подняли над водой.
Глубина под мостом была троллю по пояс. Пуслан, руки которого были связаны за спиной, словно кошка котенка, держал лекпина зубами за шкирку, без особых трудностей продвигаясь к берегу. Вокруг них барахтались стражники, а сверху, с единственной удержавшейся в вертикальном положении опоры моста, истошно орал Еноварм:
– Травителей не упустите! На берег вылазьте, еноты поганые! Покойника хватайте! Чево?! Я вам дам – тело исчезло!!! Ах вы, енотовидные! Чтоб вмиг я покойника на берегу увидел! А-а-а-а… Держите меня, держите…
Чем больше и громче кричал начальник стражи, тем ниже сползал он по скользкой опоре, все потуги удержаться были тщетны. Сначала воды коснулись ноги. Еноварм предпринял последнюю отчаянную попытку вскарабкаться наверх, но с криком Спасите! шмякнулся в воду.
Когда Пуслан с Тубузом выбрались на берег, там успела собраться порядочная толпа зевак. Все с интересом наблюдали за действиями стражников, которые никак не могли обнаружить утонувшего Воль-Дер-Мара. Кое-кто посмеивался, другие выкрикивали советы.
Протиснувшись сквозь толпу, к Тубузу подошел Топлен.
– М! С и 3! – сказал он и быстро расшифровал. – Молчи! Слушай и запоминай: Н Н И С Н! В Д МУРУ. ПЭТЕНВ. ИННЗ. П?
– Понял… почти… – сказал ошарашенный Тубуз. – А…