- Ну, значит, нам самим придется распахнуть эти ворота.
- Аббатство Сент-Прешес - желанная добыча, - заметил аббат Олин. - Я уже предвкушаю удовольствие от лицезрения его залов.
- Однако тебе увидеть их не придется, - бросил Эйдриан.
Это заявление породило удивленные взгляды со стороны сидящих за столом и в особенности самого старого аббата, физиономия которого сначала приняла испуганное, а затем подозрительное выражение.
- Аббата Олина ожидают другие, более приятные обязанности, - объяснил король. - Ни для кого не секрет, что в Бехрене сейчас царят беспорядки, вызванные мятежом тогайранцев, и правитель Чезру свергнут. Бехрен плывет по воле волн, лишившись как духовного, так и светского руководства. Возможно, сейчас для Хонсе-Бира самое подходящее время прийти на помощь нашим южным братьям.
- Что ты имеешь в виду? - недоуменно спросил Де'Уннеро.
- Ты хочешь отправить меня в Хасинту? - словно не веря собственным ушам, спросил в свою очередь аббат Олин. - Чтобы предложить Бехрену дружбу и поддержку?
- Чтобы взять на себя роль отсутствующего предводителя, - заявил Эйдриан. Недоумение лишь усилилось, послышались перешептывания. - Сейчас эта дверь открыта для нас, и нельзя допустить, чтобы она захлопнулась.
Король зашагал вокруг стола, на мгновение по очереди останавливая взгляд на лицах сидящих за ним.
- Наступает самый благоприятный для нас момент. Бехрен в отчаянном положении. Люди узнали, что власть Чезру была основана на лжи и правитель использовал для ее удержания те самые магические камни, которые жрецы-ятолы всегда объявляли доказательством связи церкви Абеля с демоном. Жители Бехрена, утверждаю я, отчаянно нуждаются в друге и руководителе. Этим человеком как раз и станет аббат Олин.
- И к чему это приведет? - с вызовом спросил Де'Уннеро.
Эйдриан, выведенный из себя дерзостью монаха, бросил на него угрожающий взгляд.
- Бехрен будет моим. Возможно, еще до того, как падет Вангард, - ответил молодой король, и его безапелляционный тон исключал всякую возможность обсуждения.
- Разве мы не станем слабее, если отошлем в такую даль часть войск? - тем не менее осведомился Де'Уннеро.
- Не так уж много от нас и потребуется, - отрезал Эйдриан. - Наши сундуки полны драгоценных камней, и у нас хватит средств, чтобы подкупить гарнизон Хасинты и перетянуть на свою сторону охваченных смятением жрецов-ятолов. Если все сложится как надо, а я верю в аббата Олина, завоевание главного города Бехрена пройдет практически бескровно. А как только Хасинта станет нашей, как только мы дадим ее жителям новую религию и новую надежду, за которую они смогут уцепиться, как только покажем, что являемся им друзьями и братьями, наше влияние начнет распространяться и на остальные бехренские города.
Де'Уннеро открыл было рот, снова собираясь возразить, но Эйдриан оборвал его:
- Мне было видение. Я знаю, что все так и будет. Так что отправляйся в Энтел, аббат Олин. Переговори с пиратами, которых мы привлекали, чтобы защитить Энтел от Дануба. Герцог Брезерфорд обеспечит тебе поддержку флота. Я дам тебе внушительную армию - не для того, чтобы захватить Бехрен, а чтобы убедить тех, кто там рвется к власти, что ты - единственная разумная альтернатива хаосу, охватившему их страну.
И опять Де'Уннеро не успел ничего возразить, хотя явно собирался это сделать; на этот раз потому, что его опередил аббат Олин.
- Неужели все это возможно? - взволнованно спросил старик.
Все, в том числе и Эйдриан, некоторое время молча разглядывали его. Ни для кого не было секретом, что аббат Олин, под началом которого находился монастырь Сент-Бондабрис в Энтеле, всегда питал симпатии к Бехрену - возможно, даже большие, чем к Хонсе-Биру. Он потерпел поражение на последних выборах отца-настоятеля абеликанской церкви именно из-за тесных связей с Чезру Эакимом Дуаном и другими высокопоставленными бехренцами. По мнению служителей церкви Абеля, Олин проявлял чрезмерное дружелюбие к южным соседям.
- Ну, разумеется, - заверил аббата Эйдриан. - Пойми, ты придешь в Хасинту как друг и, более того, как избавитель. Жрецы-ятолы поддержат тебя, потому что ты принесешь им утерянную с гибелью правителя Чезру безопасность, спасешь от воцарившегося в стране хаоса. И конечно, потому, что будешь платить им, - они ведь известны жадностью!
- Не все пойдут на отказ от религии ятолов, - заметил Олин.
- Их будет достаточно, чтобы утихомирить остальных, и у тебя хватит сил, чтобы… ну, чтобы избавиться от тех, кто будет причинять больше всего беспокойства. Я рассчитываю, что Хасинта станет твоей, аббат Олин, и очень быстро. А оттуда ты немедленно начнешь распространять на всю страну свое духовное влияние - и мое светское.
Король обвел взглядом присутствующих. Де'Уннеро растерянно смотрел на него, пытаясь переварить услышанное, а герцог Калас с сомнением покачивал головой.
- Оставь опасения, герцог. То, что аббат Олин будет делать на юге, в очень незначительной степени отвлечет твои силы от главной заботы - укрепления моей власти в Хонсе-Бире, - заверил его Эйдриан. - Речь идет лишь о части армии наемников, которая привела нас в Урсал, но никак не о регулярной армии королевства.
Он снова посмотрел на Олина.
- Помни: ты идешь в Бехрен с предложением прежде всего дружбы и поддержки.
- И это на самом деле так? - осведомился аббат.
- Разумеется. До тех пор, пока в Бехрене будут согласны на то, чтобы им правил король Эйдриан Будабрас.
Лицо старика на мгновение омрачилось, но он тут же усмехнулся и ответил:
- Я понимаю.
Они надолго замерли в объятиях друг друга. Для епископа Браумина Херда на всем белом свете не существовало женщины, встрече с которой он мог бы обрадоваться больше. Именно Джилсепони Виндон, его дорогая подруга, провела этого достойного служителя абеликанской церкви через адский пожар, разожженный демоном-драконом Бестесбулзибаром, и ужасы нашествия розовой чумы.
Однако сегодня при виде Джилсепони сердце монаха не столько возрадовалось, сколько сжалось от огорчения. За все годы их дружбы, даже во времена, когда ей приходилось нелегко, Браумин только раз видел Джилсепони столь угнетенной - после смерти ее возлюбленного Элбрайна. Сам факт, что она прибыла сюда, вместо того чтобы восседать на королевском троне в Урсале, наводил на мысль, что бесчисленные слухи, ползущие вдоль берегов залива Мазур-Делавал, могут оказаться правдой.
- Мы получили известие о смерти короля Дануба, - сказал присутствующий здесь же магистр Виссенти Мальборо. - И выражаем тебе искреннее сочувствие.
Джилсепони приподняла голову от плеча Браумина; на глазах женщины выступили слезы.
- Это все Эйдриан, - начала она, но тут же по выражению лиц собеседников поняла, что те понятия не имеют, кто такой Эйдриан на самом деле.
- До нас доходили слухи, - заметил епископ, - что этот молодой человек стал королем Хонсе-Бира, однако мы так и не поняли, что в конце концов произошло. Я никогда не слышал прежде об Эйдриане Будабрасе.
- Блуждают и другие слухи… - начал было Виссенти, но епископ Браумин махнул рукой, обрывая его.
Джилсепони, однако, уже взяла себя в руки и перевела взгляд на худощавого, как обычно ведущего себя крайне нервно магистра.
- Слухи о перемене в Сент-Хонсе. Перемене, которая окажет влияние на всю вашу церковь, - сказала она. Виссенти медленно кивнул. - Наш новый король взошел на престол с помощью аббата Олина. - Женщина помолчала, переводя дыхание, после чего добавила: - И Маркало Де'Уннеро.
- Будь проклято его имя! - воскликнул Херд, а излишне впечатлительный Виссенти прямо-таки затрепетал. - Как это произошло? - Епископ принялся мерить шагами комнату. - Как такое могло случиться столь неожиданно? Молодой человек, о котором никто слыхом не слыхивал, внезапно провозглашен королем? Такое просто не укладывается в сознании! Какие основания у Эйдриана Будабраса претендовать на трон Хонсе-Бира?
- Он мой сын, - еле слышно произнесла Джилсепони, но, даже если бы ее голос возвысился до крика, если бы вместе с ней их прокричали тысяча человек во всю силу глоток, епископ Херд и магистр Виссенти не были бы потрясены больше.
- Твой сын? - недоуменно повторил Виссенти.
- Но ведь, в таком случае, он еще младенец? - запинаясь сказал Браумин Херд. - Ты родила королю Данубу сына? Почему же мы не…
- Он уже юноша - и он сын мой и Элбрайна.
Оба монаха оцепенели. Виссенти озадаченно покачал головой, а Браумин просто смотрел на Джилсепони, пытаясь понять, что может означать столь невероятное известие.
- Как такое возможно? - сумел наконец выговорить он.
- Я считала, что потеряла ребенка во время битвы с Марквортом у стен этого самого города, но мой сын уцелел, - объяснила женщина. - Госпожа Дасслеронд забрала его, и эльфы вырастили мальчика, не посвятив меня в эту тайну…
Она замолчала, не в силах продолжать.
- И теперь его - на нашу погибель - взяли под крыло Де'Уннеро и Олин? - спросил Виссенти.
- Похоже на то, - вздохнул епископ Браумин, когда стало ясно, что Джилсепони отвечать не собирается. - И герцог Калас с Непобедимыми заодно с этим самозванцем? Уму непостижимо! А принц Мидалис? Уж конечно, он не останется в стороне, глядя, как этот Эйдриан завладевает королевством его брата, а заодно протягивает руки и к церкви Абеля!
- Принц Мидалис, я думаю, выступит против него, но ему вряд ли удастся одержать победу, - тихо сказала Джилсепони.
- Многие поднимутся против него! - потрясая кулаком в воздухе, воскликнул Виссенти. - Трон Хонсе-Бира нагло узурпирован, и абеликанская церковь не пожелает мириться с этим! Аббата Олина с позором вышвырнут! А Маркало Де'Уннеро… Надо было сжечь этого глупца на костре еще много лет назад. Я с трудом верю, что он все еще жив. Ну истинный демон-дракон! Зло, которому нет конца!
- Уверен, претензии Эйдриана на трон имеют под собой крайне шаткие основания. - Епископ Браумин успокаивающе похлопал чрезмерно возбудившегося собрата по плечу.
В последнее время магистр Виссенти чувствовал себя неважно, и целители предупреждали, что ему нельзя волноваться - а как раз это с его характером было крайне нелегко.
- Этих оснований вполне хватит, чтобы простой народ принял его, - сказала Джилсепони. - Как их хватило, чтобы придворные, которые были не в чести у Дануба, сумели оправдать себя в собственных глазах и признали нового короля. Эйдриан вступил в Урсал в сопровождении целой армии наемников, а после захвата трона эта армия обрела еще более мощную силу за счет солдат самого Дануба.
Она посмотрела на епископа Браумина с искренним сочувствием и покачала головой.
- Урсал в его руках, а скоро вынужден будет подчиниться и Палмарис, учитывая, что принц Мидалис не сумеет успеть организовать и предложить тебе помощь. И союзников тебе будет найти нелегко, в особенности здесь, в юго-западных областях Хонсе-Бира, где так сильно влияние Урсала и тех герцогов, что перешли на сторону самозванца. Простой народ будет приветствовать Эйдриана, потому что в противном случае придется воевать с ним, а сил на это ни у кого нет.
- Церковь не поддастся угрозам узурпатора и его вероломных приспешников! - заявил епископ Херд. - Палмарис будет сопротивляться королю Эйдриану, а аббатство Сент-Прешес никогда не распахнет двери ни перед ним, ни перед отлученным от церкви Маркало Де'Уннеро, ни перед этим изменником, аббатом Олином.
- Неужели ты рассчитываешь, что твой город выстоит под натиском войск Урсала?
Эти негромко сказанные слова Джилсепони слегка охладили пыл Браумина. Палмарис, конечно, большой город, а его гарнизон силен и неплохо обучен, но меряться силами с Бригадой Непобедимых и тысячами солдат королевской армии…
- Что касается города, я… мне трудно сказать, - сокрушенно признался Херд. Однако выражение беспомощности быстро сбежало с его лица, в темных глазах снова вспыхнули огоньки. - Но готов поклясться, что, пока я жив, ни самозваный король, ни проклятый Де'Уннеро не переступят порог аббатства, разве что их втащат сюда в цепях.
- Не зарекайся, - вздохнула Джилсепони. - Ты просто не представляешь, какая огромная сила выступит против тебя!
- Предлагаешь мне встретить их с распростертыми объятиями?
- Нет. Я умоляю тебя подумать о собственной безопасности, - ответила она. - Бежать в Санта-Мер-Абель, а оттуда в Вангард, если придется. Потому что, если ты останешься…
Ее голос сорвался, и женщина испустила еще один горький вздох.
Эйдриан взмахом руки отпустил присутствующих. Те заторопились прочь, негромко переговариваясь между собой. Оставшись наедине с королем, Де'Уннеро подошел к распахнутой двери, как будто собираясь закрыть ее.
- Отправляйся в Сент-Хонс с аббатом Олином, - сказал ему Эйдриан, нагнувшись над расстеленной на столе картой. - Поможешь ему подготовить официальные документы, провозглашающие перемены в церкви Абеля.
- Какие перемены? - спросил Де'Уннеро и выглянул в коридор, чтобы удостовериться, что аббат уже далеко. - Олин будет отцом-настоятелем?
- На данный момент наш друг Олин исполняет обязанности официального представителя абеликанской церкви в Бехрене, - ответил король. - Пока остальным больше знать не надо. А в самое ближайшее время Олин Жантиль будет провозглашен отцом-настоятелем церкви Абеля в Бехрене.
Монах усмехнулся; такое известие ничуть его не удивило.
- Эта часть нашего плана легче осуществима, чем вторая - сделать Маркало Де'Уннеро отцом-настоятелем абеликанской церкви, - продолжил Эйдриан, и темные глаза Де'Уннеро замерцали. - Большая часть страны, расположенная южнее залива Короны, подчинится моей власти без кровопролития, а вот что касается твоих братьев монахов… Боюсь, кое-кому нелегко будет принять тебя в качестве главы церкви.
- Они мне не братья, и я готов убивать отступников, не задумываясь, - сквозь зубы процедил Де'Уннеро.
- Тогда вперед, за дело, к вершинам власти, - воскликнул юноша. - Призывай всех, кто готов сотрудничать с королем Эйдрианом, помогать укреплению государства и возрождению церкви. Тем же, кто откажется, открыто угрожать не следует, однако…
Монах прервал его, вскинув руку.
- Я понимаю, что нужно делать - особенно теперь, когда выяснилось, что наши с аббатом Олином пути расходятся.
- Чем больше сторонников ты завербуешь, тем легче нам будет покончить с теми, кто выступит против, - заметил Эйдриан.
После того как Де'Уннеро, криво улыбнувшись, покинул зал, молодой король повернулся к столу и снова склонился над большой картой мира. Провел рукой от Урсала до Палмариса, потом от Энтела через Лапу Богомола и дальше, вдоль побережья, до аббатства Санта-Мер-Абель - самой желанной и, он понимал, самой труднодостижимой цели.
- Ты все видела? - спросил он.
На противоположной стене заколыхалась драпировка, из-за которой показалась Садья.
- Скажи, что ты думаешь насчет герцога Монмута из Йорки?
- Он боится тебя, - ответила певица, подходя к Эйдриану. - И не слишком-то жалует. Хотя его чувства меркнут перед тем, что испытывает к тебе герцог Калас.
- Тем не менее страх Каласа настолько силен, что он обречен быть моим союзником, - заметил король. - А что скажешь о Брезерфорде?
Взгляд Садьи надолго замер на его юном, сильном и, бесспорно, красивом лице.
- Видишь ли, прежде чем затевать сражение с принцем Мидалисом, я должен полностью обезопасить себя с юга. И тут решающую роль будет играть не завоевание симпатий простого люда, а отношение ко мне герцогов, владеющих этими провинциями.
- Простой народ любил короля Дануба, и Джилсепони тоже.
- Простому народу наплевать, кто сидит на урсальском троне. - Эйдриан оторвался от карты, в упор посмотрел на певицу и улыбнулся. - Если у них есть что есть, они любят короля, а если голодают, он вызывает у них ненависть. Все очень просто.
- У тебя они будут сыты, - сказала Садья.
Эйдриан снова повернулся к карте, переведя взгляд от затушеванных красным участков к тем, которые ему еще только предстояло подчинить своей власти.
- На пути к победе я буду проявлять как великодушие, так и жестокость, - спокойно, даже сухо сказал он. - В зависимости от обстоятельств.
То, что в подземелье дворца разлагалось тело несчастного Торренса Пемблбери, лишь придавало значимости этому заявлению.
- Долгой жизни королю Эйдриану. - Женщина мягко коснулась его плеча.
Эйдриан не смотрел на Садью, понимая, что его безразличие в такой момент лишь усиливает его все возрастающую власть над ней, лишь разжигает ее желание.
"Как ты собираешься действовать?"
Этот достаточно простой вопрос снова и снова отзывался эхом в смятенном сознании епископа Браумина.
"Как ты собираешься действовать?"
Будучи епископом и одновременно настоятелем аббатства Сент-Прешес, он возглавлял как духовную, так и светскую власть в городе. Его душа отвергала любые перемены в церкви Абеля, к которым приложил бы руку Маркало Де'Уннеро - жестокий убийца, негодяй, отлученный от церкви, за которым зловещим шлейфом тянулись хаос и страдания, когда бы он ни объявился в Палмарисе. В свое время он был одним из предшественников Браумина Херда на посту епископа и запомнился среди прочих злодеяний тем, что подверг одного торговца ужасной публичной казни. Приспешник отца-настоятеля Маркворта, он заключил в тюрьму, среди множества прочих, Элбрайна и Джилсепони, Виссенти и самого Браумина.
Херд понимал, что необходимо разделять светский и религиозный аспекты происходящего. Что касается первого, то сейчас Эйдриан - король Хонсе-Бира, и не важно, насколько законны его притязания, если за спиной этого человека королевская армия и, следовательно, всякое сопротивление ему сопряжено с величайшим риском. Что же касается второго, то сама мысль о союзе аббата Олина с Де'Уннеро, как он считал, должна полностью дискредитировать настоятеля Сент-Бондабриса в глазах церкви Абеля - церкви, целеустремленно продвигающейся к тому состоянию, о котором мечтал Эвелин Десбрис, заклятый враг Де'Уннеро.
Епископ Браумин медленно повернулся к другу, магистру Виссенти. Они были вместе на протяжении долгих десятилетий, на всем пути мучительного постижения истины Эвелина, которую помог им открыть для себя магистр Джоджонах, зверски замученный отцом-настоятелем Марквортом.
- Аббатство Сент-Прешес не распахнет перед ними двери, - заявил епископ. - Никогда. Пусть Де'Уннеро с новыми приспешниками взломают эти двери, если сумеют. Пусть меня, как Джоджонаха, сожгут на костре - если сумеют, конечно, - но я не откажусь от своих принципов в угоду этому мерзавцу. Я знаю его отношение к миру и ни в коей мере его не разделяю.
- Большинство здешних братьев встанут на твою сторону, - сказал Виссенти.