ГЛАВА 46
Пальцы Ннаонны крепче сжали мое плечо и она очень тихо подтвердила:
- Он мой жених… дедушка… Он меня спас от колдунов.
"Дедушка", значит. Ну что ж - вполне подходящий статус. Вообще, ситуация у нас сложилась чертовски интересная. Этот самый Могнак Забытый - он был давно фактически отрезан от Мира и избавлен от каких бы то ни было пришельцев - а тут сразу с двух сторон в него вторгаются могущественные враги. Ведь Проклятый Принц - похоже, что пока мы петляли, искали обходы и всячески ухищрялись - он шел напролом. Интересно, он и наружную городскую стену так же пробил? Вряд ли, скорее нашел какой-то другой способ. Но в любом случае шороху этот Гериан наделал! И все ради того, чтобы поглядеть на своего незнакомого родственника, которого даже не видел никогда. Не знал и того, что это девушка. Он искал "вампира" - интересно, как он это себе представлял? Пока я рассуждал об этом - Гериан тоже изучающе разглядывал нас, наконец последовал вывод:
- Тогда мы не враги, полагаю… От колдунов? Дитя, ты сказала: "от колдунов?"
- Да. Они напали… Колдуны и их мертвые солдаты. Схватили меня… Я отбивалась… Я…
- Колдуны… - "дедушка" уже не слушал ее лепет, - какие-то мерзавцы превратили Могнак в свое мрачное логово и я еще доберусь до того, кто за всем этим стоит… Могнак должен был стать памятникам всем нам… Вечным монументом на руинах прекрасной мечты - а какие-то подонки… Анрен, ты не знаешь, что здесь произошло? Или…
- Я явился сюда с солдатами демона - ответил сержант, - но вот там в углу лежит некто… Приглядитесь к нему, ваше высочество, ибо мне он показался знакомым.
Дряхлый колдун, словно услышав эти слова, завозился на полу и затем приподнялся, тряся головой. Вроде бы очухался - сел и огляделся.
- А-а-а… - каркнул он, - надо же, кто сюда явился… Пожаловал… Чтобы завладеть всем, что я построил? На готовенькое пожаловал? Или нет, не захватить - разрушить… Разрушить все…
- Ты мне кажешься знакомым… - Принц нахмурился. - Квор?
- Квор? - Вдруг взвизгнул старикашка. - Нет, не Квор! Не твой забитый служка, которого ты унижал своей гадкой жалостью! Все ныне изменилось! Теперь я - Кворкрих, глава Черного Круга! Я был владыкой и повелителем Могнака, пока Гангмар не принес тебя! Но и ты не сможешь… Не получишь!..
Вопя свои похвальбы и проклятия, Кворкрих поднялся на ноги - маленький, растрепанный, нелепый в своем гневе, но и внушающий при этом некий ужас. Он потрясал кулачком над головой и завывал, брызжа слюной. При этом он что-то делал другой рукой, словно вытряхивал какой-то маленький предмет из рукава в горсть - но на это никто не обратил внимание. Маленький негодяй очень ловко разыгрывал порыв бессильного гнева, отвлекая внимание… А может, он и не играл, а совершенно искренне бесновался? Ведь в самом деле - если он был здесь главным, то сейчас на его глазах рушилось все, что он возводил сотни лет. Сотни лет - и все идет прахом в одночасье! Тут было, от чего обезуметь.
- Пока ты не объявился - я здесь был король и архиепископ, повелитель и владыка! Сотни магов и мертвых солдат повиновались мне! Ты хочешь разрушить мое царство?! Так получай!..
Выкрикнув это (мы все слушали, словно завороженные страстью в его неожиданно пронзительном голосе), старик приподнялся на цыпочки и швырнул в принца мощный заряд колдовского пламени. Никто не успел и дернуться - кроме Мертвеца. Тот прыгнул навстречу заряду магии и… Рухнул, сраженный… Гериан шагнул было вперед, занося свой огромный меч, но тут силы оставили его, он пошатнулся… Я же действовал машинально - левой рукой отодвинул Ннаонну, делая шаг вперед - и нанес удар Черной Молнией. Так легко… Не издав больше ни звука, старикашка осел на пол грязной кучкой тряпья… Какой он маленький… Принц Гериан опустился на колени над Мертвецом - а тот, похоже, умирал…
- Я мечтал… чтобы… именно так, ваша… светлость… закончился ваш эксперимент.
- Котрем… Котрем, нет…
- Я долго ждал… - и все. Больше ни звука, ни движения.
По лицу принца скатились две слезы, прочерчивая темные дорожки в сплошной маске кирпичной пыли, покрывавшей его щеки. Тишину прорезал голос Стера:
- Я, конечно, прошу прощения, но что мы, Гангмар возьми, здесь до сих пор делаем? Не пора ли уносить ноги?
От необходимости отвечать я, однако, был избавлен - в углу комнаты ослепительно сверкнуло, распахнулся черный провал прямоугольной формы и знакомый (ох, знакомый!) голос произнес:
- Пора, король-демон! Время отдавать долги!
* * *
Это Родина-Смерть!
Это Родина-Смерть!Егор Летов
Тоиль осмотрелся, сплошная стена конских задов и красно-желтых плащей впереди - это внушало уверенность. Перед ними, серыми мужиками, стоит лучшее войско империи, лучшее войско Мира - кавалерия в цветах гвардии! Отчетливо несло навозом…
Где-то далеко затрубили трубы, гнусаво взвыли рожки… Еще неясный, далекий пока, топот сотен копыт наполнил воздух… Все дружнее, все убыстряя темп - и вот земля уже содрогается под ударами несущейся галопом конницы. Того, что произошло после, Тоиль не мог предвидеть. Никто в серой толпе не мог предвидеть - красно-желтые без суеты, но очень быстро, развернули коней и устремились в широкие проходы, остававшиеся между сотнями ополченцев… А в просветах между ними - несущиеся во весь опор… Зеленовато-бурые плащи поверх серой стали… Словно сотни Гуэнвернов, словно войско призраков летит на растерянных ополченцев, одетых, кстати, в такую же блеклую ткань… И земля ходит ходуном под ногами, сотрясаемая тяжелым топотом рыцарской конницы, и ходуном ходят пики в ладонях, разом покрывшихся потом. А красно-желтые уже позади, они выстраиваются цепочками, втягиваясь в узкие проходы между возами… И все тоньше изумрудно-зеленая полоска травы между серыми всадниками и серыми пехотинцами…
Кто-то завопил первым, крик тут же подхватили:
- Братцы-ы-и-и-и!.. Бежи-и-им!..
- Люди-и-и… Убиваю-у-ут!..
- Спа-айся-а-а-а!..
И разом лопнула серая стена пеших сотен, обращаясь в толпу… Нет, в насмерть перепуганное стадо. Сотни людей бросились бежать, сталкиваясь и сбивая друг друга с ног, бросая свое убогое оружие и дико, нечеловечески ужасно завывая… И такая тоска в этом многоголосом стоне, и такая обреченность и мука… А кавалерия приближалась, словно невероятная океанская волна - тоже ревящая, храпящая, бряцающая железом… И топот - оглушительный топот копыт… Вот всадники уже нависают над бегущими, десятки закованных в сталь рук заносят пики - новый взрыв воплей, в котором к смертному животному ужасу примешивается боль. Сломав пики, либо намертво (намертво!) всадив их в живую плоть, кавалеристы бросают древки и выхватывают мечи, берутся за притороченные к седлам секиры и палицы - начинается жуткая бойня. Ряды кавалерии смешиваются, латники, захваченные кровавым пьянящим хмелем, протискиваются между сеньорами, спеша принять участие в избиении себе подобных. Невероятная сила несет их, гонит и воет сладко в уши - убей, разруби, проткни!.. Растерзай их!.. Вот твоя жизнь - настоящая жизнь!.. Ради этого и мамка родила! Так что - бей-коли-руби!.. И вздымаются мечи и секиры, терзая плоть…
Разом рухнули нсколько десятков всадников вместе с лошадьми - в этой общей кутерьме их сшибли, опрокинули соратники, а задние ряды латной конницы пронеслись по ним, так и не разобрав, что у этих под серым рядном - стальные латы и кольчуги?.. Или только умирающая плоть… Более четырех тысяч гонзорских крестьян было в рядах ополчения - такую огромную толпу невозможно растоптсть мгновенно. Без малого тысячная масса кавалерии увязла, как в болоте, в живой, колышущейся, влажно шевелящейся массе убиваемых людей… Передние из числа беглецов достигли телег и бросились в узкие проходы как раз следом за красно-желтой конницей, а на возах и за ними уже выстраивались горожане-гонзорцы. Они устанавливали на телегах массивные деревянные щиты и готовили луки. Всадники в имперских цветах снова выстраивались в линию, сзади к ним бегом приближались гвардейские стрелки. Никто из гвардейцев больше не смеялся и не подтрунивал над сиволапым мужичьем - с седел было хорошо видно, что творится за строем телег…
Горожане не мешали своим землякам протискиваться к спасению сквозь их импровизированную стену - по ту сторону бушевал кроваво-стальной вихрь. Кто-то из уцелевших ополченцев так и бежал дальше, не в силах остановиться и даже поглядеть вокруг, кто-то в изнеможении валился на траву… Серо-стальной вал подкатывался все ближе к цепи повозок, оставляя за собой истоптанное поле, сплошь устланное телами в серой, густо запятнанной багровым и черным, одежде…
Гвардейские лучники миновали шеренгу кавалерии и рассыпным строем бросились к телегам, смешиваясь с гонзорскими горожанами. Вот ближе и ближе конники - уже можно попытаться взять передних на прицел… Засвистели первые стрелы, еще несколько всадников свалились под ноги серо-стальной массе, но их товарищи как будто не замечали этого - их по-прежнему гнала слепая жажда убивать и терзать… Не обращая внимания на смертоносные стрелы, они стремились истребить все живое и движущееся перед собой… Все тоньше заполненное пешими пространство между всадниками и возами, все шире - заваленное неподвижными телами за спиной у серых кавалеристов… Везде - кроме одного участка поля.
* * *
Когда вся людская масса качнулась назад, обращаясь в паническое бегство, первой мыслью Тоиля было: "Бежать! Бежать без оглядки!" Вместо этого он с удивлением обнаружил, что стоит на месте и орет, перекрывая визгливым мальчишеским фальцетом рев и топот:
- Всем стоять! Не бежать! Бегущих потопчут!..
Еще удивительнее было то, что его послушались. "Его" сотня стояла на месте, лишь кто-то неуверенно выдохнул:
- Как же, господин сотник?.. Ведь…
"Господин сотник"… Вековой страх перед господином, въевшийся в кровь и в кости, оказался куда сильнее, нежели страх новый - перед неминуемой гибелью под копытами кавалерии…
- Сомкнуть щиты! - Скомандовал Тоиль. - Стоять теснее. Палки наперевес!
Откуда только на него снизошла эта уверенность? Но страх прошел. Ополченцы сдвинули плетеные щиты и выставили свои пятиметровые шесты, вцепившись в них по двое. Наспех затесанные острия покачивались в дрожащих ладонях на уровне конских ноздрей… Стиснули зубы, замерли. Вот она накатывает, тяжелая волна кавалерии… Кто-то закрыл глаза, кто-то спешно забормотал молитву, кто-то выругался… Топот ближе, стонет и качается твердь… Тоиль зажмурился, ожидая неминуемого удара…
…И ничего не произошло. Кавалеристы с грохотом промчались мимо, обтекая строй тоилевой сотни. Не то, чтобы господа рыцари испугались толпы мужиков, но как-то само собой вышло, что на стену щитов и частокол грубо заточенных кольев не полез никто… Чуть-чуть дернуть за повод… Тронуть коленом чуткий (даже под боевым снаряжением) конский бок… И - вперед! Бей-коли-руби!!! Вот они бегут, жалкие недочеловечки, пожива воронью… Вот они…
Два латника, скакавшие в задних рядах серого воинства, не успели свернуть и с разгона налетели на подставленные колья. Под мощным напором ополченцы, сжимавшие оружие, подались назад, сухо хрустнула, разлетаясь на куски, палка, дико захрапел, опрокидываясь, конь… Латники взвыли - и тут же вовсю заработали дубинки и топоры. Крестьяне вкладывали в удары весь свой страх, толпой избивая рухнувших вместе с конями солдат.
Тоиль успел только разок ткнуть поверженного латника мечом. Он так и не понял, поразил ли он врага или нет - его тут же оттеснили, отодвинули в сторону… Юный сотник поглядел на меч в руках, на мужичков, копошащихся вокруг распростертых тел, глянул в сторону вражеского стана и заорал:
- В строй! Щиты, держите щиты!..
Там, откуда на них обрушилась лавина конницы, теперь спешно выстраивалась вторая линия вражеского войска. Отряды конницы и пехоты… Все - в сером.
- Равняйте ряды, - завопил было Тоиль, но тут голос наконец не выдержал, сорвался на визг…
Тем не менее, его послушались - крестьяне с видимым сожалением отступились от убитых, снова пытаясь образовать шеренги. Тоиль выбрался из плотно сбившейся толпы наружу и прошелся вокруг, расталкивая мужичков и вытаскивая наружу щитоносцев. Оглядев свое войско, он скомандовал:
- Палки не бросать, держать их поднятыми вверх, чтоб не мешали. А теперь медленно - назад… Пока на нас никто не глядит…
Неровный строй двинулся вспять. Приободрившиеся было мужички с ужасом озирались на тела, что стали попадаться вокруг все чаще - окровавленные, жутко изуродованные, растоптанные в кашу… Тем, кто шагал в заднем (или теперь уже переднем?) ряду, было видно, что тел попадается все больше, им уже было видно, как рубят их земляков перед цепью повозок
- Это что же такое, - наконец не выдержал кто-то, - это как же так… Сколь народу-то потоптали… За что?..
И вздох - громкий, высокий, почти переходящий в визг или плач.
- Молчи, - буркнул Тоиль, - молчи, дурак… Не пугай, нельзя сейчас бояться. Если бы мы побежали - так и нас бы… Так же, как этих… Нельзя бояться.
- Это верно, - буркнул мужик постарше, - ежели бы и мы побегли, то и нас бы тоже… так… Спасли вы нас, господин сотник. От лютой смерти спасли… Век помнить буду, век Гилфинга-господа молить за вашу милость…
Мужик всхлипнул, размазывая одинокую слезу по бороде.
- Погоди благодарить, - не глядя в сторону бородатого, отозвался Тоиль, еще дожить надо… Битва-то только началась…
И посмотрел в сторону линии повозок… А там творилось что-то невообразимое. Остатки ополченцев укрылись за возами, а кавалеристы рыскали вокруг, грозя оружием и яростно рыча - словно псы, загнавшие кошку на дерево. То один, то другой в остервенении бросался на импровизированную стену, но горожане легко отбивались, а стрелки били в упор из луков - там и сям раздавались вопли пораженных стрелами. Кто-то из рыцарей пытался протиснуться между возами - их встречали красно-желтые конные гвардейцы… А на северной половине поля напрасно заливались рожки, призывая кавалеристов вернуться назад - вкусившие крови не желали отказываться от добычи, сантлакская конница кружила перед возами, истекая кровью, неся потери и топча своих же поверженных соратников…
ГЛАВА 47
Когда Ингви неожиданно для всех шагнул в прямоугольный черный провал в пространстве, повинуясь таинственному зову, никто не успел сообразить - что, собственно говоря, происходит. С шорохом и пощелкиванием в углу раздался голос, открылся черный зев колдовского хода - и король-демон шагнул в него. Не оборачиваясь, не произнеся ни слова. И без малейших колебаний, как будто. Затем вновь что-то зашелестело - и черный прямоугольник свернулся, осыпался черными хлопьями, которые почти мгновенно истаяли…
Ннаонна поглядела на свои ладони, минуту назад лежавшие на плечах Ингви, затем перевела взгляд на своего "дедушку".
- А теперь-то чего делать будем? - Нарушил наконец молчание Стер.
- А чего делать, - отозвался Никлис, - ноги делать… отсюда… Эй, ваша милость принц великий, ты это… Слышь-ка… С нами или как?
Гериан все еще сидел на коленях над телом своего вассала. Услышав вопрос Никлиса, он глянул на вампирессу:
- А ты что скажешь, дитя? Куда ты желаешь отправиться?
Ннаонна потупилась и обхватив себя руками зябко поежилась:
- Мы должны искать Ингви.
Словно в ответ на ее слова в углу что-то замерцало, словно черный свет излился из таинственного окошка и голос Ингви чуть слышно произнес:
- Прости, На… Я должен… Но я вернусь. - Длинная пауза. Окно уже начало блекнуть, когда вновь раздалось. - Я вернусь… Я обязательно вернусь… Домой…
Когда колдовское окошко исчезло окончательно, вновь на минуту воцарилась тишина. Затем Никлис заявил:
- Ну домой - так домой! Идем… это.
- И куда же это вы собираетесь? - Подал голос из угла Гезнур.
Граф по-прежнему цепко держал Хига на поводке. Внезапно младший ученик мага дернул рукой, в которой металлом блеснул маленький амулетик, Гезнур качнулся вперед - волшебная нить в его руке мгновенно ослабла. Воспользовавшись тем, что исчезновение Ингви отвлекло всеобщее внимание, мальчишка решился на побег и воспользовался своим главным козырем, ловко припрятанным амулетом. Разорвав колдовской поводок, он рванулся к двери - но по дороге был пойман. Стер, цапнув его за капюшон мантии, легко приподнял над полом и заявил:
- Постой-ка, малец, не так быстро… а в самом деле - куда мы сейчас?
- Да куда угодно, только подальше отсюда, из этого мерзкого логова, - буркнул кто-то из солдат.
- Его величество сказал - "домой", - упрямо повторил Никлис, - его величество изволит вернуться в свое владение, в Альду, стало быть.
- Да, - поддержала Ннаонна, он и мне обещал вернуться. Вы все слышали? Дедушка… Ты… Вы… - вампиресса неуверенно взглянула на своего загадочного родича.
- Да, дитя, - кивнул тот, поднимаясь с колен, - я с тобой. Я провожу тебя хоть в твой Замок, хоть прямо в королевский дворец… Я, знаешь ли, очень рад тебя видеть… И мне жаль, что мы не встретились раньше. Если бы я знал, что у меня есть такая чудесная внучка…
- Так что, мастера почтенные, - заключил Никлис, - и вы, ваша милость граф, ежели кто желает с вот этим магом великим и господином знатным отсюда выбираться - так это, слышь-ка, значит с нами. Ну а кто не желает - счастливо оставаться!
Желающих "счастливо оставаться" в логове злобных чародеев не нашлось - и все гуськом устремились за принцем, который шагнул обратно в пробитый его магией пролом, собираясь покидать подземелье своим прежним путем. Стер поставил своего пленника на пол и, сильно треснув по руке, выбил его амулет, который с дребезжанием поскакал по полу и наконец провалился в какую-то щель. Хиг проводил свой талисман печальным взглядом и тяжело вздохнул.
- Ничего, малец, - утешил его Стер, - так и тебе и мне спокойнее будет. Идем с нами. Раз господин капитан обещал тебе, что ты на солнышко с нами выйдешь - значит, так тому и быть.
Ннаонна, проходя мимо неподвижно лежащего Мертвеца, подхватила его длинный меч. Увидев, как она привычно обращается с этим оружием, Гериан только хмыкнул:
- М-да… Если бы я знал, какая у меня, оказывается, внучка… Я не скитался бы так долго вдали от Семьи…