День становился все жарче, и Грир постоянно посматривал на температурные датчики. Старая, задыхающаяся турбина машины дергалась и регулярно разогревалась до красноты, и дважды им уже приходилось останавливаться, чтобы заменить кипящую воду в системе охлаждения и налить холодной из реки, наносив ее кружками. Сейчас у них уже не осталось охлаждающих смесей, и жидкость в системах была разбавленной настолько, что вполне уже можно было ехать на одной лишь речной воде.
Грир остановил машину на обочине под тенью ряда деревьев, прежде чем приборы показали точку невозврата.
- Остановка пятнадцать минут, - крикнул он в грузовой отсек. В любом случае ему требовалось размять ноги, и, может, хватит времени, чтобы преподать Дауру еще пару уроков управления машиной. Возможность менять водителей означала, что машина могла бы идти дольше без остановок.
Команда Корбека высадилась на солнечный свет и сухой воздух и забралась в укрытие под деревьями. Вентиляторы и охлаждающие системы в "Химере" не работали, так что путешествие напоминало сидение в печке.
Корбек, Даур и Мило сверились с картой.
- Нам нужно добраться до пересечения с Нусерой до темноты. Это было бы хорошо. Если они уже в дождевых лесах, значит, гвардии придется идти медленнее, так что мы, возможно, начнем их нагонять, - сказал Корбек. Он отвернулся в сторону, открыл фляжку с водой и запил пару пилюлей.
- Меня беспокоит дальний берег реки, - сказал Даур. - Похоже, там сосредоточена масса инфарди. Возможно, станет жарковато раньше, чем доберемся до перекрестка.
- Понял, - отозвался Корбек. - А что это у нас здесь?
Майло присмотрелся. Полковник показывал на сеть слабых линий, тянувшихся вдоль реки на север, когда та разветвлялась у Нусеры. Линии эти устремлялись в Священные Холмы, не совсем точно повторяя очертания ложа священной реки.
- Не знаю. Тут написано, что они называются "соока". Я спрошу у Саниан.
Неподалеку, на берегу реки, Вамберфельд стоял на мелководье и кидал камни по воде между зарослями тростника. Легкий ветерок играл пушистыми зарослями на дальнем берегу, бело-серыми на фоне лазурно-голубого неба.
Он метнул камень, и тот четыре раза подпрыгнул над водой. Концентрируясь на простых движениях, парень надеялся контролировать и дрожь в руке. Вода у ног была приятно прохладной.
Он кинул еще один камешек. Прежде чем тот прыгнул в пятый раз, камень покрупнее просвистел над головой Вамберфельда и с громким всплеском упал в воду. Парень огляделся по сторонам.
На берегу стоял и добродушно улыбался ему Брагг.
- Никогда не получалось.
- Вижу, - ответил Вамберфельд.
Брагг с воодушевлением зашел в воду, неловко балансируя на скользких камнях на дне.
- Может, ты сможешь меня научить?
Вамберфельд задумался на мгновение. Вытащил пару плоских камней из карманов штанов и один вручил здоровенному танитцу.
- Держи его вот так.
- Так? - Брагг мясистыми пальцами сжал камень.
- Нет, вот как. Плоской стороной к воде. А теперь запястье вот так. Заставь его крутиться, когда кидаешь. Вот так.
Три плеска по воде. Плюх-плюх-плюх.
- Здорово, - сказал Брагг и попытался кинуть. Камень ударился об воду и тут же утонул.
Вамберфельд вытащил еще два.
- Брагг, попробуй еще раз, - сказал он и, когда здоровяк рассмеялся, понял, что непроизвольно удачно пошутил.
Вамберфельд кинул еще несколько камней, и постепенно у Брагга тоже стало получаться. Один бросок, пока Вамберфельд делал четыре или пять. Внезапно вергхастец с радостью понял, что впервые за долгое время расслабился. Просто будучи здесь, в тишине и покое, на солнышке, уча приятного человека делать что-то бессмысленное, вроде кидания камешков в воду. Все это напомнило ему детство, каникулы на реке Хасс с братьями. На мгновение даже пропала дрожь в руке. Все внимание Брагга было сосредоточено на руках и движениях товарища.
Боковым зрением Вамберфельд увидел, как ветер шевелил белый тростник на дальнем берегу. Вот только никакого ветра не было.
Он не хотел туда смотреть.
- Сжимай чуть сильней, вот так.
- Думаю, я начинаю схватывать. Фес меня раздери! Два скачка!
- У тебя получается. Попробуй еще разок.
Не смотри. Не смотри, и тогда там ничего не будет. Не смотри. Не смотри. Не смотри.
- Да! Три! Ха!
Не замечай зеленые тени в зарослях. Игнорируй их, и тогда их там не будет. И счастливые мгновения не закончатся. И ужас не вернется. Игнорируй их. Не смотри.
- Отличный бросок! Уже пять! А ты сможешь сделать шесть?
Не смотри. Не говори ничего. Игнорируй желание закричать. Ты знаешь, оно просто хочет, чтобы ты опять затрясся. Брагг не замечает. Никто не должен знать. Это уйдет. Уйдет, потому что ничего и нет.
- Попробуй еще разок, Брагг.
- Конечно. Эй, Вамбс… Почему у тебя рука дрожит?
- Что?
Она не дрожит, не смотри.
- Парень, у тебя, правда, рука начала дрожать. Ты в порядке? Выглядишь приболевшим. Вамбс?
- Ничего. Она не дрожит. Нет. Попробуй еще раз. Попробуй еще раз.
- Вамбс?
Нет. Нет. Нет, нет, нет, нет.
Неожиданно справа от них громко рявкнула лазвинтовка, и эхо от выстрела прокатилось над широкой рекой. Брагг резко обернулся и увидел скорчившуюся на берегу Нессу, пристроившую меж корней лонглаз. Она выстрелила снова.
- Что за фес? - заорал Брагг. Его вокс вдруг ожил.
- Кто стреляет? Кто стреляет?
Брагг посмотрел по сторонам и увидел зеленые тени в тростнике на противоположном берегу, а затем беззвучные вспышки света. Внезапно в воду вокруг них врезались лаз-снаряды, словно хорошо брошенные камешки.
- Фес! - вновь заорал он.
Несса выстрелила в третий, а затем и в четвертый раз. Появился Дерин, скатился вниз по берегу и устроился чуть выше, сжимая в руке лазган.
- Инфарди! Инфарди на том берегу! - кричал он по связи.
Лазерный огонь жалил и вспенивал воду на мелководье.
Брагг повернулся к Вамберфельду и, к своему ужасу, увидел, что тот оцепенел, закатил глаза, дрожа всем телом. Кровь и пена капали с подбородка: бедняга прокусил собственный язык.
- Вамбс! Ах, фес!
Брагг схватил бьющегося в конвульсиях Вамберфельда и закинул на плечо. Рана протестующее взорвалась болью, но он не обратил на нее внимания, начав пробираться к берегу. Дерин стрелял без передышки, поддерживая Нессу. Вражеские выстрелы со странным хрустом пронзали стволы и ветви старых деревьев над ними.
На краю над берегом появились Корбек, Даур и Майло с оружием. Балансируя и в итоге скатившись на заду по затененному берегу реки, Дорден плюхнулся в воду и потянулся к хромающему Браггу.
- Оставь его здесь! Брагг, оставь его тут! Он ранен?
- Не думаю, док!
Один лаз-выстрел попал Браггу в левую ягодицу, и он охнул от боли. Другой прошипел совсем близко от головы Дордена. Третий угодил в сумку доктора и разворотил ее.
Дорден с Браггом вытащили Вамберфельда на берег под прикрытие дороги. Пять Призраков за ними обеспечивали стабильный огонь по дальнему берегу. Мельком взглянув назад, Брагг увидел, по крайней мере, одну кучу зеленого шелка в воде.
Грир бежал от "Химеры", сжимая автопушку Брагга. За ним следовала явно испуганная Саниан.
- Проклятье, что происходит? - выпалил пардусец, с неподдельным ужасом глядя на странно дрожавшего Вамберфельда. У несчастного руки свело судорогой, так что пальцы больше напоминали когти. Мочевой пузырь опорожнился.
- Ах, фес, этот псих еще и обмочился, - ляпнул Грир.
- Фес тебя, заткнись и помоги мне! - рявкнул Дорден. - Держи ему голову! Грир, держи голову! Сейчас же! Смотри, чтобы он не долбанулся ею ни обо что!
Брагг вырвал у Грира автопушку и побежал обратно к берегу, снимая с предохранителя. Вражеский огонь все еще был сильным. Здоровяк насчитал десять или двенадцать стрелков. Приготовившись стрелять, он заметил, как еще один инфарди рухнул в реку, застреленный Нессой. Облачка пушистого белого фибра поднимались в воздух от зарослей там, где по ним попадали имперские выстрелы.
Брагг открыл огонь. Первый же залп поднял на реке фонтан брызг. Он прицелился получше и начал косить заросли тростника, обнаружив и прикончив еще три или четыре одетые в зеленое фигуры.
- Прекратить огонь! Прекратить огонь! - кричал Корбек.
Стрельба с противоположного берега уже стихла.
- Все в порядке?
В ответ послышался нестройный хор голосов.
- Обратно в транспорт, - велел Корбек. - Надо двигаться дальше.
Они продвинулись на запад от Мукрета на три километра и затем съехали с дороги, заведя "Химеру" в укрытие из рощи акастовых деревьев. Все тяжело дышали, лица были мокрыми от пота.
- Отличная стрельба, девочка, - сказал Корбек Нессе. Та с улыбкой кивнула.
- Брагг, ты их не видел?
- Я разговаривал с Вамбсом, шеф. Он стал вести себя странно, как мне показалось. А затем началась стрельба.
- Док?
Дорден обернулся на Вамберфельда, лежавшего на постели на полу грузового отсека.
- Он перестал дрожать. Скоро поправится.
- Что это было? Опять травма?
- Думаю, да. Экстремальная реакция психики. Этот бедняга очень болен, причем болен настолько, что нам даже тяжело представить.
- Да он просто псих, - вставил Грир.
Корбек всей своей внушительной массой повернулся к водителю.
- Еще одно слово в таком духе, и я тебе врежу. Он - один из нас. Ему нужна наша помощь. И мы ее окажем. И не причиним вреда, когда он придет в себя. И меньше всего ему нужно ощущение, что мы в чем-то настроены против него.
- Кольм, ты говоришь как истинный врач, - сказал Дорден.
- Правильно. Поддержка. Мы все можем это сделать? Грир? Отлично.
- Что теперь? - спросил Дорден.
- Едем до перекрестка. Проблема в том, что теперь они знают, что мы поблизости. Нужно соблюдать осторожность.
Путь до Нусеры занял остаток дня. Они ехали медленно и часто делали остановки. Майло не отрывался от старого вокс-передатчика, вылавливая звуки вражеских переговоров. Но в эфире слышался лишь белый шум. Он очень жалел, что у них не было ауспика.
Они остановились примерно в километре от перекрестка. Корбек, Майло и Несса двинулись вперед пешком, чтобы разведать местность. Саниан настояла, чтобы ее тоже взяли. Они пересекли несколько ирригационных полей, и пастбища сменились сорной травой, где лежали скелеты двух шелонов. Их большие панцири на солнце превращались в известь. Они прошли и лесную полосу, где на изукрашенных жердях были подняты в воздух ящики из изящно вырезанного дерева. Корбек видел много таких у Тембаронгской дороги.
- Что это такое? - спросил он у Саниан.
- Столбовые могилы, - ответила девушка. - Последние места отдыха паломников, которые умерли на благословенном пути. Они священны.
Четверка двигалась по прогалине, минуя тени безмолвных столбовых могил. Саниан каждой из них знаком выказывала уважение.
Корбек подумал о пилигримах, погибших в пути. Печально, но его самого можно было со всем основанием тоже назвать паломником.
Проходя через очередную лесную полосу, полковнику показалось, что он почувствовал запах реки. Но его нюх был притуплен слишком многими годами курения дешевых черут. Несса сразу определила, в чем дело:
Прометий, - жестами показала она.
Девушка была права. Воняло топливом. Еще пара сотен метров, и путники начали различать рев двигателей.
Они пересекли заросшую тропу, которая вливалась в дорогу с севера, а затем подползли через подлесок к перекрестку.
На дальнем берегу реки колонна выкрашенных в ярко-зеленый цвет танков и машин заезжала на Тембаронгскую дорогу с южных пашен. Корбек насчитал, по крайней мере, пятьдесят единиц техники, и это были лишь те, что оказались в зоне видимости. Пехота инфарди шаталась вокруг медленно двигавшейся процессии, и над ревом двигателей полковник слышал ритуальные песнопения и молитвы. Выпевался один и тот же куплет, без конца повторявший имя Патера Греха.
- Фесов Патер Грех, - пробормотал Кольм.
Майло с содроганием глядел на это зрелище. После Доктринополя, несмотря на катастрофу в Цитадели, инфарди должны были быть разбиты, разгромлены, должны были сбежать в холмы. А здесь оказалась целая проклятая армия, с какой-то целью двигавшаяся на север. А еще примерно столько же врагов силы Гаунта разгромили прошлой ночью в Бхавнагере.
Майло подумал, что инфарди и правда могли сдать города Хагии, чтобы перегруппироваться и дождаться подкрепления размером с целый флот. Идея была дикой, но походила на правду. Никто никогда не мог предсказать лишенную логики тактику Хаоса. Столкнувшись с имперскими освободительными силами, неужели они просто сдали крепости, оставили смертоносные ловушки, вроде Цитадели, и ушли в ожидании следующей фазы войны?
Фазе, в которой они знали, что точно победят.
- Там не пройти, - прошептал Корбек, поворачиваясь к соратникам. Он со вздохом опустил глаза, явно разбитый.
- Фес… Мы с таким же успехом можем просто сдаться.
- А что, если пойдем не по дороге, а на север вдоль реки? - спросил вдруг Майло.
- Парень, там нет дороги.
- Нет, нет, шеф, есть. Как же они ее называли… соока. Саниан, что это такое?
- Мы проходили одну из них совсем недавно. Это тропы пастухов, даже более древние, чем дороги паломников. Пути, по которым погонщики уводили шелонов на горные пастбища и каждый год спускали обратно на рынок.
- Значит, они ведут в Священные Холмы?
- Да. Но они очень древние. И не предназначены для техники.
- Это мы посмотрим, - сказал Корбек. Глаза его вновь горели. Он играючи ткнул Майло в плечо. - Отличную голову ты нам привел, Брин. Умную. Мы еще поборемся.
Вот так и получилось, что "Подраненная тележка" начала прокладывать себе путь по сооке той же ночью, как только стемнело. Дорога бежала на восток от священной реки. Тропа была по большей части очень узкой и глубокой, ведь ее тысячелетиями топтали сотни ног. "Химера" скользила и раскачивалась, яростно дребезжа. Время от времени команде приходилось вылезать и очищать дорогу от подлеска при свете прожекторов машины.
Они находились теперь более чем в ста пятидесяти километрах от почетной гвардии, двигаясь медленнее и постоянно удаляясь на север.
Вамберфельд спал, и снилась ему девочка-погонщица с шелоном и пронзительными глазами.
Глава двенадцатая
СВЯЩЕННЫЕ ГЛУБИНЫ
Обещание боли, вечной и бесконечной…
Святая Саббат, "Историография Хагии".
Призраки. Закованные в лед призраки. Из белесой дымки выступали невероятно высокие гиганты.
Почетной гвардии понадобилось полных два дня, чтобы проползти и пробраться через густые, темные, изобилующие запахами дождевые леса. По дороге встретились шестнадцать случайных, совершенно нелогичных засад. Силы Гаунта сражались с невидимым врагом, который испарялся, оставляя несколько мертвецов. Гаунт потерял еще восемнадцать людей, одну скаутскую "Саламандру" и одну "Химеру". Но сейчас, на рассвете шестого дня после ухода из Доктринополя, почетная гвардия начала утомительный подъем из удушающих туманов дождевых лесов на подножия Священных Холмов. Выше, словно безмолвные стражи, вздымались горы. Они уже поднялись на три тысячи метров над уровнем моря. Некоторые пики вздымались выше, чем на десять тысяч метров.
Воздух был холодным и сухим, и тропа бежала через высокогорные плато с высушенной и золотистой почвой. Здесь растительный мир не мог похвастаться пышностью и разнообразием - лишь изогнутый ветрами дикий терновник, опутывавший камни лишайник и длинные нити бурой травы, больше похожей на водоросли.
День был свеж и бодряще прохладен. Видимость доходила до пятидесяти километров. На фоне голубого неба резко выделялись хребты гор, уже свободные от дождевых лесов и похожие на острые белые клыки.
Шесть тысяч лет назад дитя по имени Саббат, дочь местного пастуха, жила в этой суровой и поразительно красивой местности. На нее снизошел дух Императора и призвал покинуть свои стада, провел через чащи дождевых лесов по пути огня и стали к далеким звездам и легендарным победам.
Через сто пятьдесят лет она вернулась домой, и ее погребальный паланкин несли восемь космодесантников Адептус Астартес из ордена Белых Шрамов. Лучшие воины Императора со всеми почестями несли ее к месту рождения. К началу ее мученичества.
Местное созвездие, видимое и сейчас над горами, было названо в ее честь. Родную планету в память о ней объявили священным храмовым миром.
Святая Саббат. Пастушка, что спустилась с гор Хагии, дабы вести Империум в один из самых яростных и коротких крестовых походов. Сотня населенных систем на краю сегмента Пасифик. Миры Саббат. Общепланетная цивилизация.
Гаунт стоял в командном отсеке переваливающейся с боку на бок "Саламандры" и смотрел на обширную, чистую и ясную панораму, наслаждаясь освежающим ветром, дувшим в лицо. Нужно было смахнуть с кожи пот двух дней в дождевых лесах.
Гаунт помнил, как Слайдо излагал ему историю святой, давным-давно, когда поход только начинался. Это было вскоре после Кхулена. Все взволнованно говорили о новой кампании. Верховные лорды Терры собирались избрать Слайдо военмейстером после Кхулена, оказав ему тем самым великую честь.
Гаунт помнил, как его призвали в штаб верховного лорда-командующего. Тогда он был просто комиссаром.
Штаб находился на борту боевой баржи "Бореалис" и размещался в круглой, отделанной деревом библиотеке из девяти уровней, с пятьюдесятью двумя миллионами единиц хранения, занесенных в каталог. Гаунт был одним из двух тысяч сорока офицеров, призванных на первую встречу.
Слайдо, сгорбленный, но все еще могучий воин немного за сорок, прихрамывая, поднялся на кафедру в центре штаба, облаченный в огненно-желтый пластинчатый доспех.
- Сыны мои, - начал он, благодаря превосходной акустике помещения не нуждаясь в вокс-динамиках. - Похоже, верховные лорды Терры одобрили труд, который мы проделали с вами вместе.
Радостные крики взорвали тихий зал.
Слайдо подождал, пока вновь воцарится тишина.
- Нам доверили Крестовый поход, сыны мои… в Миры Саббат!
Поднявшиеся в ответ ликующие крики оглушили Гаунта. Он помнил, что и сам тогда кричал до хрипоты. Такого ора он больше никогда не слышал, даже от орд Хаоса и от громыхающих титанов. Никто не пересилил бы то ликование.
- Сыны мои, сыны мои, - Слайдо поднял аугментическую руку, призывая к спокойствию. - Позвольте мне рассказать вам о Мирах Саббат. И, прежде всего, поведать о самой святой…
Слайдо со странной горячностью говорил о святой Саббат, беати, как он ее называл. Гаунту даже казалось тогда, что для Слайдо она имела особое значение. Военмейстер был благочестивым воином, уважавшим всех имперских святых, но Саббат по какой-то причине стала ему дороже всех остальных.