- Когда рассказала эту историю про…, про особое назначение. Ты солгала мне, правда, я ещё не поняла, зачем.
- Я не лгала тебе, - усмехнулась Оля. - И эта история - не вымысел. Ты, я - мы обе скоро умрем.
- Перестань! Перестань говорить о смерти так, словно это обычное явление. Ни ты, ни я не должны умирать, ясно? Не должны!
- Диана…
- Ты наверно забыла, с кем разговариваешь, да? Тогда я тебе напомню! - внутри меня словно разгорелся пожар. - Ты со своими выдумками довела меня до состояния сумасшествия! Я ночью практически не спала, а утро прошло, будто во сне, и знаешь почему? Потому что тебе захотелось поразвлечься. Так послушай, дорогая, со мной такие шутки не пройдут! Если ты решила посмеяться - выбирай себе другого, более подходящего для этого кандидата, потому что я, вступив в игру, не оставлю тебе шансов на выигрыш! Ты будешь весь оставшийся год жалеть о том, что впутала себя в эту историю, а я в свою очередь не перестану над тобой издеваться, потому что попросту не умею контролировать себя в гневе!
Внезапно Оля рассмеялась. Громко, нагло, словно я и не стояла перед ней с красными от злости глазами. Демидова отшатнулась назад, и прикрыла рукой рот, из которого исходил звонкий издевательский смех, затем она неожиданно положила свободную ладонь мне на плечо:
- Ты зря тратишь своё время, - улыбаясь, протянула девушка. - Для меня твои слова ничего не значат.
- Неужели? - я грубо сбросила её руку со своего плеча. - А что же для тебя имеет значение?
- Ничего.
- Ничего?!
- Диана! - громко воскликнула Оля, и её выражения лица внезапно поменялось. От улыбки ни осталось и следа, вместо этого глаза стали серьёзными, холодными. - Мне нечего терять, понимаешь? Я никогда не поступлю в институт, никогда не заведу семью, никогда не покатаюсь на американских горках, никогда не попробую такос. Мои родители никогда не поймут, почему их дочь скончалась в семнадцать лет, мой младший брат забудет моё имя, мой парень через месяц заведет себе новую подружку, а я просто исчезну. Просто исчезну! Тогда, что для меня должно иметь значение?
- Но…
- Ты ведь ещё ни черта не поняла! - недовольно перебила меня Демидова. - Ты не поняла, что и тебя поджидает эта участь! Я не знаю когда, через день, а может через месяц, но и ты так же будешь стоять перед зеркалом, и думать: почему? Почему я? Тебе вдруг станет весь мир так ненавистен: родители, друзья, парень, что ты потонешь в собственном яде. А потом, когда пройдет время, ты просто перестанешь видеть во всем смысл. Именно в этот момент, ты вспомнишь меня, и мои слова. Ты вспомнишь этот день, эту минуту, и, наконец, осознаешь, что ничего для нас, - для сопровождающих, - не имеет значения. Почему? Да, потому что эта жизнь изначально была не нам дарована! Мы просто приложение, просто дополнительный атрибут! Какой может быть смысл в жизни, если ни я, ни ты не играем в ней главные роли?!
Меня, словно кто-то толкнул. Я неуклюже отшатнулась назад, и испуганно посмотрела на Олю. Её глаза были безумны, в них не было видно ни грамма иронии. Девушка превратилась в пустую массу, которая не то, что не видит смысла в жизни, она и жить-то перестала.
- Ты сумасшедшая, - неожиданно прошептала я.
- Может быть, - согласилась Демидова. - Но и ты будешь такой же через некоторое время. Поверь мне, когда ты узнаешь дату своей смерти, ты забудешь, что значит быть человеком. И кстати, я уверена, что твоя последняя речь будет гораздо красноречивей моей.
- Прощальная речь? Ты спятила, тебе нужна помощь!
- Никто нам не поможет, и не тешь себя надеждой! - Оля отмахнулась рукой, и сделала шаг ко мне навстречу. - Нам остается лишь сетовать на то, как жизнь несправедлива.
- Ты ошибаешься.
- Я никогда не…, не…
Внезапно Оля запнулась и испуганно посмотрела в мои глаза. Именно в этот момент, моё сердце рухнуло вниз, и я буквально услышала, как оно разбилось вдребезги. Девушка схватилась рукой за шею, и резко отпрянула назад. Столкнувшись спиной с холодной бетонной стеной, Демидова раскрыла рот, и начала судорожно хватать губами кислород.
- Оля, - испуганно прошептала я, чувствуя, как страх накрывает меня с головой. - Оля…
Я протянула вперед руку, и Демидова внезапно крепко вцепилась в неё. Вскрикнув, я попыталась вырвать ладонь из оков девушки, но тщетно. Ее тело пронзила судорога, и Оля с грохотом свалилась на пол. Вместе с ней, и я упала на колени, ощущая, как к глазам подкатываю слезы.
Что происходит? Что это?!
Я спрашивала себя, и одновременно боялась получить ответ, ведь в глубине души, я прекрасно его знала.
- Оля! Перестань! - закричала я, наблюдая за тем, как Демидова корчится от боли, от невыносимой боли. На её лице был виден ужас, в её глазах горела ненависть. И если бы крик был чувством, это был бы именно он. Девушку внутри буквально что-то рвало на части. Её свободная рука неуклюже искала опору, то, цепляясь железной хваткой мне в плечо, то, царапая старые стены подъезда. Я, поглощенная внеземным страхом, резко выдернула ладонь из оков Оли, и молниеносно вскочила с колен. Кинувшись к первой попавшейся двери, я ударила по ней кулаками.
- Помогите! - закричала я, и понеслась к соседней квартире. - Кто-нибудь! Прощу вас! Помогите! Ударив ногой по двери, я решила подойти ещё к одной квартире, но вдруг остановилась. Кто-то следил за мной, кто-то неотрывно смотрел на меня…
Повернув голову на Олю, я примерзла к месту, увидев, что её глаза направлены в мою сторону. Они прожигали меня, пронзали невидимыми молниями. Демидова испытывала ужасную боль, но это не помешало её рту растянуться в улыбке. Она, словно говорила: и ты скоро будешь на моем месте. И ты будешь умирать в грязном подъезде, в метре от собственной квартиры, и никто тебе не поможет. Никто.
Тогда, одержимая внеземным ужасом, я сорвалась с места и побежала. Побежала вон из этого подъезда, подальше от этого дома. Я не понимала, что происходит, просто не давала себе в этом отчета. Мои ноги передвигались отдельно от разума. Они несли меня всё дальше и дальше, и я не противилась. Я не останавливалась, потому что понимала, что едва моё тело остановится, я расплачусь. Я просто не выдержу, и упаду. Упаду от безысходности и леденящего душу страха.
Вдалеке послышался гром, первые капли дождя упали из черной, нависшей надо мной тучи. Прижав руки к груди, я прибавила скорость. Из головы не выходил образ Оли, её взгляд от которого бросает в холод. Мне вдруг стало так страшно, что слезы всё-таки покатились по горячим щекам. Я не верила, что только что стала свидетелем чьей-то смерти. Я не верила, что это вообще возможно, и на секунду в моей голове появилась мысль: может, это сон? Может, я сейчас лежу в своей теплой кровати, и мне снится кошмар, от которого утром не останется и следа? Но едва, я об этом подумала, как иллюзия обрушилась, словно карточный домик. Запястье внезапно заныло от боли, и я вспомнила, как в него железной хваткой вцепилась Демидова. Прикусив губу, я стала на остановке, и натянула на лицо капюшон. Автобус подъехал через несколько минут. Сев в самом конце, я крепко зажмурила глаза, и облокотилась головой о стекло. Руки дрожали. Но вовсе не от холода. Мне казалось, что я только что увидела то, чего видеть не должна была. Это полностью перевернуло всю мою жизнь, и поэтому, сейчас, я была потеряна. Я не знала, что мне делать, терялась в догадках: или я сошла с ума, или меня ждет такой же конец, как Олю.
Когда автобус остановился, я быстро вышла из салона, и побежала к дому. Дождь уже лил со всей его мощью, и поэтому, когда я ворвалась в квартиру, моё пальто полностью промокло. Бросив его в коридоре, я понеслась к себе в комнату, и грубо захлопнула дверь. Стянув с себя кофту и брюки, я кинулась к ванной, и включила напор горячей воды. Тут же пар сковал зеркало, и моё отражение исчезло за его пеленой. Облокотившись руками о раковину, я опустила вниз голову, и вновь закрыла глаза. Я не знала, зачем я это делаю, но мне почему-то казалось, что так я огораживаю себя от происходящего ужаса вокруг. Постепенно моя кожа порозовела, и я согрелась, но от этого руки дрожать не перестали. Выпрямившись, я неуверенно протерла ладонью запотевшее зеркало, и посмотрела себе в глаза. Что я хотела увидеть? Может быть ответ? Но ответ на что?
Сейчас на меня смотрела незнакомка. У неё были такие же черные волосы, светло-зеленые глаза, вытянутое лицо, и худые аккуратные плечи, но это была не я. Нас отличали друг от друга чувства. Например, я раньше никогда не боялась. Я была уверенной, решительной. Мой взгляд мог пронзить любого прохожего, а лишь одно слово - заставить сделать то, что я захочу. Но сейчас… Кто это?!
Я была настолько беззащитна, настолько уязвленная в самое сердце, что казалось, будто это не моё отражение. Глаза незнакомки внушали ужас. От этого по моей спине пробежали тысячи мурашек. Я нервно потерла плечи, и вдруг наткнула пальцем на шрам. Медленно развернувшись, я настороженно подняла взгляд в зеркало, и присмотрелась: две линии, симметричные от центра, пронизывали спину. Они напоминали перевернутую букву "V". Я никогда не рассматривала эти шрамы так досконально. Сейчас они показались мне отвратительными. Проведя кончиком пальца снизу вверх, я почувствовала, как крошечный электрический заряд пронесся через руку. Эти шрамы хранили в себе какую-то тайну, и вряд ли эта история была о том, как я упала с велосипеда, или поранилась, катаясь на лошади. Здесь было что-то иное. Что-то страшное и манящее одновременно. Ведь каждого волнует история своего рождения. Мы пытаемся узнать правду, найти ответы на все интересующие нас вопросы, докапываемся до истины, желаем услышать фантастический рассказ, связанный с тем где, как и почему мы родились. Но что делать тем, у кого ответов нет?
Я всегда мифологизировала своё появление на свет, ведь дети не рождаются с двумя пересекающимися шрамами на спине, ведь так? Мне казалось, что это некий знак, отметина, и я должна сделать то, что не должны сделать другие. Это странно, учитывая, что со временем моя новящевая идея исчезла, испарилась, и забрала с собой все вопросы, которые так и плавали в омуте моего сознания. Но сейчас, словно потеряв управление, мой "корабль" наткнулся на рифы. Наружу посыпались вопросы, и я, как и в детстве, совершенно не догадывалась об ответах. Мне семнадцать лет, я не думала, что когда-нибудь опять вернусь к этому вопросу, но так или иначе: что значат мои шрамы? Откуда они? И главное: почему именно у меня?
Чем я, Оля отличаемся от других? С одинаковым цветом глаз я могла бы смириться, но с этим…
Где-то в глубине души я злилась сама на себя, злилась на свою наивность и легкомысленность. Ведь кто заставлял меня идти к Демидовой? Кто просил меня ей верить? Истории об ангелах, Боге и прочей дребедени не внушают ничего хорошего, не правда ли? Тогда почему я купилась?
Не могу объяснить, но я бы все равно наступила на эти грабли, обратись время вспять. И не, потому что я глупая, и не из-за своего любопытства. Просто рассказ Оли был мне близок, он раскрывал самую важную тайну моей жизни: он раскрывал тайну моего рождения.
Убрав руку со шрамов, я неуверенно опустила её вниз, и наклонила голову на плечо. Моё отражение сделало то же самое. Тогда я приподняла ладонь, и прижала её к зеркалу. Холодная поверхность неприятно пощипывала кожу, но я не отняла руки. Мне вдруг показалось, что кто-то притронулся ко мне в ответ. Наши пальцы соприкоснулись, я ощутила странное чувство, чувство опустошения. Мурашки пробежались по моей спине, и я неуверенно посмотрела себе в глаза. Ничего. Зеркало вновь сковал пар, и вместо отражения, мне пришлось увидеть размазанное лицо, с едва заметными чертами. Такой и была сейчас моя жизнь: я ничего не могла разглядеть. С одной стороны стояла настоящая я, - как я думала, - а с другой моя копия. Нас практически ничего не различало, кроме того, что я ничего не видела, а моё отражение видело всё до мелочей. И поэтому, когда я отняла руку от зеркала, мне показалось, что отпечаток оставила вовсе не я, а моя копия. Сегодня она была настоящая.
- Диана!
От неожиданности я вздрогнула и отпрянула назад. Схватив полотенце, я неуклюже повязала его вокруг талии, и вышла из ванной. Я сделала несколько шагов к двери, и остановилась около шкафа.
- Диан! - вновь повторил голос, и в комнату вошла мама. Я выдохнула так громко, что она недоуменно вскинула брови. - Уже знаешь?
В её голосе почему-то звучали тревога, и горечь. Пожав плечами, я села на кровать.
- Знаю о чем?
- О девочке из вашей школы. Она, кажется, училась с тобой в параллели.
Моё сердце подпрыгнуло к горлу. Вцепившись пальцами в одеяло, я уставилась на маму.
- Не буду лгать, не помню, как её зовут. Аня…, Юля…
- Оля, - поправила я, прикусила губу. - Её звали Оля Демидова.
- Так ты знаешь, - мама устало села рядом, и приобняла меня за худые слабые плечи. - Это так страшно.
- Что с ней? Расскажи мне.
- Я не знаю подробностей. Просто моя знакомая рассказала, что сегодня Оля трагически скончалась. Это так ужасно! Она ведь твоя ровесница, совсем молодая.
- И что дальше? Что ещё сказала твоя знакомая?
- Кристина знала маму Оли. Представляешь, они собирались переехать всей семьей за границу. Там отцу девочки давали новую работу, и теперь, в день повышения…
- Господи, - выдохнула я, и испуганно прикрыла руками лицом. Так это не сон.
- Да, и такое случается, - выдохнула мама и прогладила меня по голове. - Что бы со мной произошло, будь я в такой ситуации? Ой, да что я такое говорю! - Встряхнув головой, она поджала губы, и заморгала глазами. - Страшно всё это Дианочка, страшно.
- Что же они собираются делать?
- Переезжать. Вот пройдут похороны, и Демидовы съедут из квартиры. Ты сама подумай, зачем им здесь оставаться? Жить в доме, где умерла собственная дочь?! Ни один человек такого не выдержит.
- Так они уедут.
- Да. Попытаются пережить это, забыть.
- Забыть? - мне, словно влепили крепкую пощечину. Вскочив с кровати, я недовольно скрестила перед собой руки. - Как они могут так с ней поступить? Может быть…, может быть, она умерла не просто так, а они забудут про неё?
- Диан, успокойся.
- Права была Оля, - неожиданно отрезала я, и кинулась к шкафу. Выбросив из него свитер и старые джинсы, я нервно натянула одежду на себя, и подбежала к зеркалу.
- Что? - удивилась мама. - Ты говорила с этой девочкой?
Минуту помолчав, я ответила:
- Нет.
- Тогда зачем ты такое говоришь?
- Затем, что…, - я грубо прошлась расческой по волосам и кинула её на полку. - Затем, что нельзя просто так забывать людей, которые были рядом с вами. Оля была их дочерью, а они, кроме того, что решают уехать, ещё и договорились выкинуть её из головы.
- Надо продолжать жить.
- Запомни это.
Я не знаю, зачем я сказала эти слова, но, тем не менее, лицо мамы резко изменилось, после того, как она их услышала. А я, не теряя времени, побежала по коридору. Схватив по пути старую ветровку, я кинулась к двери и выбежала в подъезд. Через минуту я уже была на улице, а через две - неслась по переулкам, желая найти себе пристанище.
Итак, Оля умерла. Правда всплыла на поверхность.
Затормозив около высокой стены, я прижалась спиной к бетону и подняла глаза вверх. Дождь лил на меня невидимыми холодными линиями, тарабаня, по карнизам и серому асфальту. Сжав руки в кулаки, я крепко зажмурила глаза, и неожиданно поймала себя на мысли, что не хочу умирать. И, правда, почему это? Я была слишком жестока? Или может, неправильно переходила через улицу? Что же я такого сделала, что заслужила себе такой финал? Что я такого сделала, что заслужила смерти в семнадцать лет?
И когда же придет мой час? Мне уже следует бояться? Сегодня, завтра, через неделю, когда? Я должна выполнить миссию, но какую?
Внезапно в голове всплыл отрывок из жизни. Я уговорила Марину исполнить песню на восьмое марта. Она долго сопротивлялась, говорила, что не сможет или опозорится у всех на виду, хотя голос у неё замечательный: чистый и сильный. Пришлось пускать в ход тяжелую артиллерию, и я договорилась с Сашей, чтобы тот помог ей с минусом: это значит, что в течение двух недель он репетировал вместе с Маринкой. Иногда они даже встречались у него дома.
Подруга была куплена, а я радовалась, что смогла убить сразу двух зайцев.
В день концерта она выпила слишком много валерьянки и, когда настал момент выйти на сцену, ей стало плохо. Скрутившись, Маринка убежала в туалет, и ещё долго просидела там на коленях. За нами следом прибежала Тамара, и парочка её подружек. Смеясь, и показывая пальцем на кабинку, где корчилась моя подруга, они бегали из стороны в сторону, гадая, кто же первым узнает об этом случае. Тимурова? Колкина? А может, лучше бить сразу по больному и рассказать Сафонову? Мне пришлось выгнать их один раз, второй, третий. На четвертый, я не выдержала, и чуть не выдрала все покрашенные волосы с головы Якушевой. Когда она с визгом выбежала из туалета, ко мне подошла Маринка. Она выглядела ужасно, и от неё неприятно пахло. Запутанные волосы, испачканные джинсы: я вдруг почувствовала себя виноватой. Мне стало ужасно неловко, и, подбирая слова, я захотела извиниться. Но подруга меня опередила:
- Если бы не ты, я бы не выжила здесь. Ты мой спаситель, Диана. Ты, как мой личный ангел-хранитель.
Конечно, её слова растрогали меня, и, невзирая на обстановку, которая была отвратительной, мы обнялись, и рассмеялись. Чему? Не знаю. Суть состоит в том, что я до этого момента не придавала смысла этим словам. Ну подумаешь, ангел-хранитель. Наверно, друзья и есть в каком-то роде хранители друг друга. Но сейчас…
Сейчас я поняла, что это была вовсе не метафора. Это не шутка. Это означало, что я сопровождаю именно Марину, и именно до конца школы. Почему до конца школы? Потому что затем жизнь расставит всё на свои места, и тогда Маринка не будет изгоем, издевательства закончатся, а значит и моя миссия будет выполнена.
Итак, у меня осталось два месяца.
Два месяца…
Прикрыв руками лицо, я испуганно выдохнула. Неужели я и, правда, это заслужила?
Ответ прошиб мою голову, словно удар молнии среди ясного неба.
Ну, нет. Я ничуть не хуже других. И то, что моя жизнь сложилась лучше, чем у кого-то не значит, что я должна исчезнуть, освобождая путь более слабым и беззащитным. Я всего добилась сама, и лучшей стала, работая усердно и упорно. Я заслужила то, что сейчас имею, я заслужила жизнь! Марина - моя подруга, моя лучшая подруга, но кто сказал, что это обязывает меня расставаться с жизнью?! У многих есть друзья! Так пускай все вместе умрут ради них. Нет? Почему же? Это ведь "так справедливо"! Жить, считать человека своей опорой, любить его, делить все радости и печали, и в один момент, узнать, что именно он причина твоей скоровременной кончины! Ну, нет, я не подписывалась на это!
Я сидела и смотрела в серое небо, сжимая руки от беспомощности. Именно тогда вопрос пришел в голову сам собой: Почему же у меня нет сопровождающего?