Я был нимало удивлён этим неожиданным признанием. Хотя я всегда относился к Ладиславу с симпатией, даже в лучшие времена он числился в списке моих друзей и приятелей лишь где-то в третьем десятке. А для него, оказывается, я чуть ли не первейший друг - и, похоже, он намерен посвятить меня в какую-то страшную тайну.
- Так что у тебя за проблема? - поинтересовался я.
- Есть один мир, - ответил Ладислав, обволакивая себя тучей сигаретного дыма. - Мой любимый мир, может, я рассказывал о нём…
- Земля Юрия Великого?
- Верно, она самая. - Он немного помедлил, затем с расстановкой произнёс: - Так вот, совсем недавно я обнаружил, что этот мир таит в себе смертельную угрозу. Он потенциально опасен для всех колдовских Домов. Мало того, он угрожает самому существованию Вселенной.
Ладислав говорил так убеждённо, что я ни на мгновение не усомнился в его серьёзности. У меня даже кровь застыла при мысли о том, что он, возможно, не преувеличивает.
Глава 5
Кевин
После обеда я получил "отгул". Дженнифер уснула и, судя по её усталому виду, собиралась проспать до самого ужина. Правда, перед этим мы ещё немного побрыкались в постели - но уже просто так, в качестве разминки; это не шло ни в какое сравнение с тем, что мы вытворяли накануне вечером и рано утром.
Я чувствовал себя пресыщенным и в то же время опустошённым. Среди любимых изречений моего отца есть и такое: слишком много - не к добру. В справедливости этой поговорки я убедился ещё в детстве, когда единолично слопал целую коробку шоколадных конфет; сейчас я испытывал нечто похожее.
Впрочем, не буду кривить душой. Дженнифер нравилась мне больше, чем другие хорошенькие-замужние-голубоглазые-блондинки, которых я встречал на своём пути (за исключением Монгфинд, разумеется); но это вовсе не значило, что я был в восторге от её сексуальной активности. Я искренне надеялся, что она не нимфоманка как таковая, а просто голодная, и со временем её пыл умерится.
Вернувшись в свою каюту, я первым делом проверил все комнаты на предмет присутствия "жучков". В последний раз меня взяли под наблюдение немногим более года назад, когда правление "Итальянских Астролиний" к своему ужасу обнаружило, что некое частное лицо через сеть посреднических фирм завладело почти семью процентами акций компании. В результате тщательно проведённого расследования была установлена личность самого крупного, после правительства Италии, акционера - им оказался такой себе Кевин Макартур, человек с загадочным прошлым, несколько таинственным настоящим, но в целом обладающий безупречной репутацией и большим влиянием в определённых кругах. Всех представителей компании, пристававших ко мне с расспросами, я посылал… нет, нет, всего лишь к моим адвокатам. Специально созданная правительственная комиссия не нашла в моих действиях никакого криминала и в конечном итоге вынуждена была признать, что я владею акциями на вполне законных основаниях. Но поскольку я не предпринимал ни малейших попыток вмешательства в дела компании, руководство оной преисполнилось самых мрачных подозрений и организовало за мной тотальную слежку, в результате которой было потрачено много средств, времени и нервов, а ценность полученной информации равнялась нулю.
Побочным следствием этой истории было появление комплекса неполноценности у группы ведущих инженеров из "Microbugs, Inc." крупной фирмы по производству электронных приборов слежения, чьими услугами пользовались агенты службы безопасности "Итальянских Астролиний". Когда я приходил домой и обнаруживал, что в моё отсутствие появилась очередная партия "жучков", притаившихся в самых неожиданных местах, то брал обыкновенный пульт дистанционного управления, нажимал любую кнопку, обычно красную, и все миниатюрные телекамеры, микрофоны, записывающие устройства и микропередатчики разом выходили из строя. При этом бытовая электроника ничуть не страдала. У меня похитили не менее десятка таких пультов и, наверное, расщепили их на атомы, пытаясь понять, как они действуют, но, естественно, ничего не обнаружили. И не могли обнаружить - потому что пульты были самые обыкновенные. Когда шпионские страсти поостыли, ко мне обратился глава "Microbugs, Inc." с предложением заключить взаимовыгодный контракт, но я послал его… нет, не к адвокатам.
"Жучков" в каюте не было. Впрочем, я и не ожидал их найти. Наблюдение за мной уже было снято, к тому же капитан ди Марко слыл чрезвычайно щепетильным человеком и не потерпел бы подобного безобразия на своём корабле. Проверку я произвёл на всякий случай, чтобы исключить малейшую возможность риска. То, чем я собирался заняться, было частью моей большой тайны, о существовании которой никто не должен даже заподозрить.
Я запер входную дверь и зажёг наружную табличку "Просьба не беспокоить". Затем прошёл в кабинет и заказал автомату кофе. Получив чашку горячего ароматного напитка, я устроился в кресле за письменным столом перед включённым терминалом. Хотя в моём багаже находился новенький Apple IBM самой последней модели, путешествуя на "Никколо Макиавелли" я предпочитал пользоваться услугами обычного терминала, который предоставлял мне почти неограниченный доступ к свободным ресурсам мощных бортовых компьютеров. Утечки информации я не боялся - вычисления, которые сейчас выполнялись, не были секретными. А что же до возможного присвоения результатов моего труда, то те немногие, кто мог разобраться в этих результатах и присвоить их, прекрасно знали, что с Кевином Макартуром лучше не заводиться. Чревато-с…
В голографическом кубе стереомонитора симпатичные обезьянки строили друг дружке забавные рожицы. Я щёлкнул по клавиатуре, деактивируя заставку. Обезьянки мигом убежали в свои электронные джунгли, и я увидел окошко с сообщением:
"Некорректно заданы краевые условия.
Операция прервана".
Это меня не огорчило, поскольку иного я не ожидал. До корректной постановки задачи было ещё далеко, а пока я занимался тем, что шаг за шагом выявлял прорехи в исходных допущениях и постепенно их устранял, медленно, но верно приближаясь к цели. Как известно, правильно сформулированный вопрос уже содержит в себе ответ; а остальное - дело техники.
Я сохранил результаты расчётов, чтобы впоследствии проанализировать их, затем отодвинул консоль в сторону, освобождая перед собой стол, и достал из кармана покетбук. С виду он ничем не отличался от миллиардов своих собратьев этой же модели, да и внутри не имел заметных особенностей - за исключением одного крохотного кристаллика, который весьма странным образом взаимодействовал с кольцом на среднем пальце моей левой руки, вернее, с голубым камнем в этом кольце.
Я включил покетбук и в ответ на приглашение ввёл своё имя. Между делом замечу, что любой другой на моём месте, сколько бы он ни набирал слово "Кевин", неизменно получал бы ответ: "Неверный пароль". Собственно говоря, мне вовсе не обязательно вводить пароль, но по привычке я всегда это делаю. Это такой же рефлекс, как и щелканье пальцами.
На миниатюрном экране появилось несколько строк. Первая из них гласила:
"Скучаю, люблю, целую. Мама".
Далее:
"Кеви! Меня уже достали автоответчики! Когда-нибудь я придушу Бренду. Привет - от отца, поцелуй - от меня. Дейдра".
А вот и сама тётушка, чьи автоответчики так злят мою дорогую сестричку:
"Малыш, где спёр машину?"
Без подписи. Очередная доставалка. Бренда гордится своим остроумием, но, на мой взгляд, её юмор несколько плосковат.
Два последние послания отличались от предыдущих своей конкретностью:
"Кевин. Нужно поговорить. Обязательно. Мел".
"Шеф. Возникли проблемы. Требуются инструкции. Фил Эндрюс".
Фил Эндрюс был одним из моих агентов и в данный момент выполнял важное задание. Я ожидал получить от него отчёт об успешно проделанной работе, но вместо этого было короткое сообщение, из которого следовало, что дела идут не так гладко, как хотелось бы.
Прежде чем связаться с Эндрюсом, я послал ответ Бренде:
"А машина нехилая, круто шпарит. Встанет на рога, дай знать - помогу укротить. Logoff".
Вдруг на экране начали появляться буквы, которые, казалось, излучали раздражение:
"К чёрту logoff! Я все равно доберусь до тебя, где бы ты…"
Я так испугался, что даже выключил покетбук. Через опосредствованный контакт вычислить местонахождение собеседника практически невозможно, а я, кроме того, прибегал ещё и к дополнительным мерам предосторожности; однако, имея дело с тётушкой Брендой, нельзя быть уверенным ни в чём. И дёрнул же меня чёрт подарить ей этот компьютер! Теперь она ни за что не угомонится, ведь задето её профессиональное самолюбие…
Спустя минуту я снова включил покетбук и набрал адрес Фила Эндрюса. Ответ последовал незамедлительно:
- Да, слушаю.
- Это я.
- Здравствуйте, шеф, - облегчённо произнёс Эндрюс.
Экран оставался пуст, изображения не было ни у меня, ни у моего собеседника. Со всеми своими агентами (или, если угодно, представителями), включая исполнительного директора корпорации, я общался, главным образом посылая письменные инструкции и получая письменные отчёты, и лишь в исключительных случаях, как этот, разговаривал напрямую. Никто из них не знал меня в лицо и понятия не имел, кто я такой. Эндрюс и его сотрудники прибыли на Нью-Алабаму этим же рейсом, но они даже не подозревали, что я летел вместе с ними.
- Сейчас вы можете говорить? - спросил я.
- Да. Хотя не могу ручаться, что мой номер не прослушивается.
- Пустяки, - сказал я. Быть опознанным по голосу я не опасался. - Так что там стряслось? Вы смонтировали станцию?
- Нет, шеф.
- Почему?
- По причине нарушения контракта со стороны клиента. Один из заказчиков оказался неплатежеспособным.
- Кто именно?
- Банк "Купер и сыновья".
- Вот как? - заинтригованно произнёс я. - А по моим сведениям, банк Купера - один из столпов ньюалабамской экономики.
- Так оно и было. Но сейчас это почтенное учреждение переживает не лучший момент в своей истории.
- А поконкретнее?
- Для начала, его ограбили.
Я чуть не брякнул: "Всего-то десять миллионов! Эка безделица!" но, к счастью, вовремя опомнился.
- Каковы масштабы ограбления?
- Сравнительно небольшие. Десять миллионов евро наличными и ещё примерно столько же успели растащить компьютерные взломщики. Но последствия этого события оказались для банка катастрофическими.
- Ага! - сказал я, уже начиная понимать.
- Дело было ночью, - продолжал Эндрюс. - А ночь на Нью-Алабаме для всех ночь, поскольку 95 процентов суши находится в одном полушарии. Грабительница, которая взяла наличные, полностью отключила систему безопасности, и на несколько часов все базы данных банка, даже самые секретные, стали доступными для любого желающего…
- Так это была женщина? - переспросил я, рассудив, что мой интерес будет выглядеть вполне естественно.
- Женщина, - подтвердил Эндрюс. - Мало того, она жена мистера Купера.
- Председателя правления банка?
- Да. Говорят, ей до чёртиков надоел муж, вот она и бежала от него, прихватив деньжата.
- Неужели ей удалось скрыться?
- Она улетела на "Никколо Макьявелли", а об ограблении стало известно уже после того, как корабль перешёл на сверхсвет. Лихая девчонка! - В голосе Эндрюса послышались одобрительные нотки. - Она всё просчитала. Похоже, ей удастся выйти сухой из воды.
- То есть, вы намекаете, что в ближайшее время станция не заработает?
- Боюсь, что так. В свете фактов, которые стали известны благодаря вмешательству миссис Купер, нам следует приостановить выполнение контракта до окончательного решения финансовых вопросов.
- Всё так серьёзно?
- Очень серьёзно, шеф. В ближайшее время банк "Купер и сыновья" прекратит своё существование, а сам мистер Купер окажется на скамье подсудимых и, скорее всего, проведёт остаток своих дней за решёткой.
- По каким обвинениям?
- Их целый букет. Финансовые злоупотребления, сокрытие доходов в особо крупных размерах, подкуп должностных лиц, отмывание "грязных" денег и тому подобное.
- Могу я ознакомиться с фактами?
- Разумеется, - ответил Эндрюс. - Минуточку.
Через минуточку я получил документальные свидетельства о махинациях банка Купера и принялся изучать их. Эндрюс по ходу давал короткие комментарии, затем подытожил:
- Таким образом получается, что крупнейший частный инвестор проекта заведомо неспособен выполнить свои обязательства.
- Да уж, точно, - согласился я. - А что говорит по этому поводу правительство?
- По понятным причинам оно было бы радо замять скандал, но ситуация вышла из-под его контроля. Вчера я имел разговор с министром связи, и в качестве возможного выхода из ситуации он предложил подписать специальный протокол, согласно которому все обязательства "Купера и сыновей" берёт на себя Федеральный банк Нью-Алабамы.
- Ни в коем случае, - ответил я. - Доля государства не должна превышать двадцати процентов. - Я сделал паузу, как будто колеблясь, хотя на самом деле уже принял решение. - И вообще, никаких специальных протоколов. Теперь мы вправе расторгнуть контракт и предъявить заказчику иск - что, собственно, и сделаем. Когда ближайший рейс на Землю?
- Через сорок часов.
- Значит, времени на сборы достаточно. Сворачивайте работы и возвращайтесь.
- Со всем оборудованием?
- Безусловно.
- Но, шеф, - осторожно заметил Эндрюс, - это лишние расходы. Я уверен, что в течение двух или трёх недель заказчик изыщет средства…
- Не сомневаюсь, что изыщет, - перебил я. - Но всё дело в принципе. Пусть это станет наглядным уроком для остальных. Прежде чем заключать с нью-алабамцами новый контракт - если вообще станем его заключать, - мы стребуем с них приличную неустойку и с лихвой покроем все наши затраты.
Закончив разговор с Эндрюсом, я тихо, но от души рассмеялся. На это было две причины. Во-первых, я думал о том, что Дженнифер даже не подозревает, как жестоко она отомстила мужу. Вот-то она обрадуется, когда узнает! А во-вторых, благодаря финансовому скандалу на Нью-Алабаме, я выпутался из весьма щекотливой ситуации. Я не мог бросить Дженнифер на произвол судьбы и, разумеется, взял бы её с собой, оказавшись в положении соучастника преступления. Нет, я не боялся судебного преследования; но было бы нежелательно, чтобы моё имя, пусть и косвенно, было связано с гиперволновыми передающими станциями. Время открывать карты ещё не пришло.
Насмеявшись вволю, я подключил покетбук к терминалу, предварительно отсоединив последний от общей корабельной сети. Следующий контакт предполагался визуальный, и для этих целей больше подходил голографический стереомонитор, чем миниатюрный двухмерный экранчик.
Затем я прикрыл глаза и сосредоточился, взывая к глубинным силам мироздания. Мои волосы стали золотистыми, лицо округлилось, приобрело женоподобные черты, а на щеках заиграл девичий румянец. Я размежил веки - теперь мои глаза были голубыми. Порывшись в ящике стола, я достал помаду и нанёс её тонким слоем на губы. Посмотрел на себя в зеркальце. Какой ужас! Отлично.
Я пододвинул к себе клавиатуру и набрал код. На сей раз ответа пришлось ждать почти две минуты. Наконец на экране появилось изображение огромного темноволосого мужчины. Он восседал на внушительном, под стать его комплекции, вращающемся кресле, окружённый со всех сторон светящимися мониторами. Это был Антон Стоич, один из лучших биржевых игроков Галактики и самый ловкий из лучших. Увидев меня, он тотчас надавил своей громадной ручищей кнопку, включающую полную звуко- и видеоизоляцию.
- Здорово, Пит, чёртов засранец! - в своей обычной манере поприветствовал меня Антон. - Где ты пропадал, старый педрило?
Я застенчиво улыбнулся:
- Дела, дружок.
Стоич громогласно захохотал:
- Знаю я твои дела! - Он считал меня (вернее, Пита Мердока) "голубым", а я не пытался разубедить его, поскольку это было частью моей игры.
- Как успехи? - спросил я.
- Колоссально! Твоя наводка опять сработала.
- Как всегда, - заметил я.
- Да, как всегда. За последние десять дней курс ньюалабамского доллара подскочил на восемьдесят пунктов. У тебя семь с половиной миллиардов чистой прибыли. Да и я в накладе не остался.
- Не сомневаюсь, дружок. Теперь начинай продавать.
- Что? Ньюалабамские доллары?
- Да. Спусти их в течение недели.
Антон насторожился:
- А что случилось?
- Через неделю, но не раньше, начнётся обвальное падение курса. На некоторых биржах, возможно, их даже снимут с торгов. Воспользуйся этим и снова начинай покупать. Но осторожно, старайся не привлечь к себе внимания.
- И всё-таки, что произошло? Будет на Нью-Алабаме станция гиперсвязи или нет?
- Будет.
- Тогда почему ты предрекаешь обвал?
- Я не предрекаю, а знаю, что это произойдёт.
- Но…
- Всему своё время, Антоша, - слащавым голосом произнёс я. - Разве когда-нибудь я давал тебе кривые наводки?
- Ни единого раза. - Он покачал головой. - Эх, знать бы мне твои источники информации.
- Мои источники информации - это мои, а твой источник - это я.
Стоич вздохнул:
- Вот что я тебе скажу, Пит. Возьмут нас в конце концов за жопу, поставят лицом к стене и поимеют в одно место. Впрочем, тебе не привыкать, но мне-то каково! - Он смачно загоготал, веселясь собственной пошлой остроте.
- Стало быть, ты отказываешься от дальнейшего сотрудничества?
Похоже, Антон ни на шутку испугался такой перспективы. Он даже привстал и протестующе замахал руками.
- Ни в коем случае, дружище. Ты не только растлитель малолетних мальчиков, но и совратитель взрослых, вполне гетеросексуальных брокеров.
- Рад это слышать, - и я кокетливо подмигнул ему.
Стоича, примерного семьянина, отца троих детей, передёрнуло.
- Ты хищник, Пит, кровопийца. Твои сведения - как наркотик. Я уже прочно сел на иглу, и теперь, когда подолгу не вижу твою мерзкую рожу, у меня начинается ломка.
Я хмыкнул. Весьма своеобразный комплимент - но вполне в духе наших отношений с Антоном Стоичем.
- Вот и ладненько, - произнёс я с довольным видом. - Кстати, ты продолжаешь скупать акции "Итальянских Астролиний"?
- Естественно. Всё идёт как по маслу.
- И никаких подозрений?
- Никаких. Я бы почуял неладное. Ты был прав - этот Макартур оказал нам неоценимую услугу. Рынок до сих пор лихорадит. Все продают, все покупают - в такой неразберихе работать одно удовольствие.
- Значит, договорились?
- Договорились. Я продаю ньюалабамские доллары, а затем жду обвала. Надеюсь, он произойдёт.
- Не сомневайся, - ответил я и, попрощавшись, прервал связь.
С чувством глубокого удовлетворения и с изрядной долей отвращения я вытер с губ помаду и снова поглядел в зеркало. Стоич прав - мерзкая рожа. Педик поганый. Как мне надоела эта игра!
Я вернул свой естественный облик и облегчённо вздохнул. В сущности, Кевин Макартур парень что надо… правда, живёт он во лжи. Много фальши, притворства, лицемерия - сколько так может продолжаться? Последние четырнадцать лет я веду не двойную и даже не тройную жизнь, а N-ную, где N - целочисленная переменная, которая варьируется в довольно широких пределах.