Замок Карневаль мы действительно заметили издалека, несмотря на ливень. Внушительная постройка – явно стоит тут уже несколько веков. Когда-то у крепостных стен размещалась и деревенька – кто-то ведь должен кормить и одевать благородного лорда – но люди отсюда ушли давным-давно. Дома вконец обветшали, от соломенных крыш осталось одно упоминание.
– Мрачновато… – прохрипел я, разглядывая каменных горгулий. – Жутковато… И вообще как-то стремно. Интересно, как здешнего графа звали? Не Дракула ли? Если Дракула, то это плохо – я вампиров шибко не люблю.
– Почему? – полюбопытствовал Цеймурд.
– Да я с детства их всех не любил.
– Кого всех-то?
– Вшей, клопов, комаров, глистов, вампиров… вообще паразитов. Только и умеют, что сосать. На это много ума не надо.
Крепостная стена вокруг замка все еще стоит. Но во многих местах образовались проемы – то ли просто от старости, то ли народ постепенно растаскивает дармовой камень. Через один из таких проемов мы и проехали – главные ворота покосились так, что к ним не хочется даже приближаться. Рухнут на башку – даже яцхену прическу попортят.
А путники тут и вправду иногда останавливаются – Направление ясно показывает присутствие людей. Правда, уже закончившееся присутствие. То есть… Даже не знаю, как это объяснить. Очень сложно рассказывать о некоем чувстве тому, у кого этого чувства нет и никогда не было. Слепорожденный не поймет значения слова "цвет", глухому не объяснить, что такое "звук". Разве что в теории.
Вот я, например, знаю, что такое радиоволна, но для меня это все равно остается неким абстрактным понятием. Ибо ни у человека, ни у яцхена нет чувств, способных улавливать радиоволны. А у некоторых других существ есть. И для них радиоволны – понятие не абстрактное, а самое что ни на есть жизненное. Как запахи или вкусы для людей.
К слову о запахах. Яцхены запахов не чувствуют совсем. Люди чувствуют очень слабо. Но для тех же собак обоняние – чувство не менее, а даже в чем-то более важное, чем зрение. Для собаки картина запахов – настоящее многоцветье, способное сказать куда больше, чем примитивное "какой приятный аромат" или "фу, тухлятиной воняет". Пес читает запахи, как книгу с крупным шрифтом. И в отличие от того же зрения или слуха обоняние способно дать информацию не только о настоящем, но и о прошлом – что здесь присутствовал такой-то человек, что здесь произошло такое-то событие.
Аналогично действует мое Направление. Сейчас я смотрю на полуразрушенную конюшню и чувствую, что поблизости были люди. Были совсем недавно – два, может быть три дня назад. Но сейчас их уже нет. И вообще в замке нет людей. И не было уже несколько лет – похоже, в главное строение местные все же стараются не соваться, ограничиваясь хозяйственными пристройками.
– Мы в самом деле туда пойдем? – робко спросила Аурэлиэль, крепко сжимая мою нижнюю левую руку.
– Ты что, боишься привидений?
– Немного.
Занятно. Демонов она, значит, не боится, а привидений боится. Необычный расклад.
Демоны гораздо опаснее привидений, вообще-то.
Громовой раскат. Прямо над головой. Молнии сверкают уже совсем рядом, а дождь уже больше похож на водопад. Мне на это относительно пофиг, яцхены и под кислотным дождиком могут гулять, распевая песенки. А вот остальным явно не по себе.
Открыть дверь оказалось несложно. Кардинал дю Шевуа первым вошел под каменный свод и окинул пространство хозяйским взглядом.
– Сойдет, – принял решение он. – Не ахти что, но все лучше, чем мокнуть.
– А тут и каминчик имеется! – весело потер зеленые ладошки Цеймурд. – Сейчас обсушимся!
Да, камин в замковом холле присутствует. Старый, пропылившийся, но, видимо, все еще действующий. Дрова раздобыл я – просто разрезал на полешки растущий у замковых стен каштан. Собственными когтями разрезал.
Я вообще крутой.
Вскоре в камине затрещал огонь. По стенам побежали зловещие тени. Аурэлиэль съежилась в комочек и незаметно для самой себя завернулась в мое крыло, как в покрывало. Рясу я снял просушиться.
– Демон, при тебе привидения точно не покажутся? – дрожащим голосом спросила она. – Привидения ведь боятся демонов, правда?
– Да мне-то почем знать… – вполголоса пробурчал я.
– А давайте рассказывать страшные истории! – предложил Цеймурд, уписывая копченую селедку. – Могу поспорить, что пан демон знает уйму страшных историй!
Да уж, этого добра я знаю довольно много. Наслушался в Лэнге. Правда, то, что у нас традиционно считается ужасами, демоны воспринимают как обыденную прозу жизни. Или даже комедию. Бывает, травят они друг другу байки, смеются-заливаются, а у меня мурашки по хитину и в голове одна только мысль – ни хрена себе у них юмор…
Демон запросто может выпустить человеку кишки, а потом хохотать над тем, как смешно тот корчится.
– Ну, я могу рассказать о Голодной Невесте… – начал вспоминать я. – Или про Деревню Утопленников… А то еще есть история про Тварь-в-Подвале… Или про Черный Коготь… А еще я знаю старые советские страшилки про Красную Руку и Гроб на Колесиках, но это уже про выдуманное. Наверное.
С каждым таким предложением Аурэлиэль дрожит все сильнее. Но почему-то не протестует – похоже, все-таки захотелось послушать.
– Так чего вам рассказать-то? – спросил я.
– Ничего не расказывай, – сурово произнес кардинал. – Нечего понапрасну беса дразнить. Поужинал – читай молитву на сон грядущий и закрывай глаза. Жить заповедано днем, при солнечном свете, а ночь – время сна и отдохновения.
Ну да. Ему хорошо говорить. А мне что делать? Я ведь вообще толком не сплю. Впадаю время от времени в оцепенение, полусон, но все равно все вижу и понимаю – просто соображаю медленно и вяло.
Судя по кислым взглядом эльфийки и гоблина, их слова кардинала тоже не особо порадовали.
– Надо теперь решить, кого на страже оставить, – окинул нас взглядом дю Шевуа. – Полагаю, что…
– Да что тут думать-то, падре? – кисло хмыкнул я. – Меня, конечно. Я же демон, мне спать не нужно.
– На том и порешим, – с готовностью согласился кардинал, заворачиваясь в грубое шерстяное одеяло и пододвигаясь поближе к огню. – Всем доброй ночи.
Я где-то слышал, что только на две вещи можно смотреть бесконечно – на текущую воду и горящий огонь. Языки пламени, пляшущие в камине, действительно завораживают. Не знаю, сколько времени я просидел неподвижно, таращась в одну точку – может быть, часа два или даже больше. Суставы у меня не затекают (точнее, их попросту нет), поэтому сохранять абсолютную неподвижность я могу неограниченно долго.
– Демон, ты не спишь? – прошипели над ухом.
– Не сплю, – повернулся вполоборота я. – А ты чего проснулась?
Аурэлиэль посмотрела на меня с ужасно несчастным видом. В миндалевидных глазах отразилась стыдливость, остроконечные ушки густо порозовели. Эльфийка отвернула голову и тихо-тихо пробормотала:
– Пожалуйста… ты не мог бы проводить… меня…
– Проводить? – не понял я. – Куда?
– Мне… мне нужно… – еще тише забормотала Аурэлиэль. – Пожалуйста…
– Нужно?.. В туалет, что ли?
– Ты отвратителен! – возмущенно посмотрела на меня эльфийка. – Как ты можешь говорить подобные вещи так открыто? Да еще женщине?!
– А чего тут такого-то… Подумаешь, в сортир приспичило – дело житейское…
– Замолчи сейчас же, мерзость ходячая! – в ужасе зажмурилась Аурэлиэль. Остроконечные ушки налились розовым еще сильнее. – Запомни – есть вещи, которые можно произносить вслух, а есть вещи, которые произносить вслух нельзя! О них даже думать лишний раз не следует!
– Ну да, ну да, принцессы в туалет не ходят, – хмыкнул я. – Они под себя ходят, наверное.
– Прекрати!
– Ладно, мы уже уяснили, что я бескультурное быдло. Так чего тебе нужно?
– Проводи меня, – поджала губы Аурэлиэль. – Пожалуйста.
– А в чем дело-то? Выйди наружу, да бегом до ближайшего кустика…
– Там темно, холодно и дождь, – жалобно скуксилась эльфийка. – Ulya ve sнrelanta… А мне… у меня… мне надолго…
– По большому, что ли?
– Прекрати! Не произноси вслух! Ты ужасен! Ты просто омерзителен!
– Угу. Ужасен. Омерзителен. И совершенно не обязан водить тебя на горшок, – повернулся к ней спиной я. – Мне уже надоело, что мной постоянно помыкают, командуют, да еще и поливают при этом дерьмом. У меня тоже гордость есть.
Кажется, эльфийка хотела в очередной раз возмутиться моим сквернословием. Но ей, видимо, и в самом деле приспичило. Страх перед призраками тоже никуда не исчез – наоборот, еще больше усилился. Поэтому она громко всхлипнула, явно надеясь меня разжалобить. Но я даже не шевельнулся.
Аурэлиэль всхлипнула еще громче. Я вновь остался недвижим. Тогда эльфийка схватила первый попавшийся предмет – увесистое полено – и принялась что есть мочи лупить меня по затылку, исступленно вереща:
– Что я должна сделать, чтобы ты меня проводил?! Что?! Что?! Что?!!
– Для начала прекрати меня бить! – вышел из себя я.
Аурэлиэль словно выключили – так резко она замерла и замолчала. Я посмотрел в ее перепуганные глаза и понял, что отвертеться не получится. Придется все-таки исполнять роль дуэньи. Или как там это называется.
– Пошли, Ариэль, – прохрипел я, поднимаясь на ноги. Двухметровый хвост со свистом развернулся, взмывая над головой, крылья распахнулись, длиннющие когти выскочили из пазух – вот какой я грозный демон!
Кажется, эльфийку это слегка приободрило. Шаг стал тверже, взгляд – спокойнее. Выйдя в темный коридор, Аурэлиэль вытащила из-за пазухи необычный светильник, похожий на запаянную колбу. Мерцает зеленым, становится то ярче, то тусклее. Эльфийское производство, не иначе.
– Вроде бы гоблинская морда ходила отливать вон в тот отнорок, – задумался я, указывая в конец коридора. – Там вроде как кухня раньше была… а теперь помойка. Иди туда и делай спокойно свои грязные дела.
– Грязный здесь только твой рот, – насупленно буркнула Аурэлиэль. – Только ты далеко не отходи, ладно?
– Угу.
– И не вздумай подсматривать! – гневно обернулась эльфийка, заходя в темное помещение с обшарпанными стенами.
– Слушай, Ариэль, – устало отвернулся я. – Я, конечно, яцхен мужского пола. Врать не буду, ничто человеческое мне не чуждо – порнуху посмотреть никогда не отказываюсь. Особенно если сюжет лихо закручен. Но я не знаю, кем нужно быть, чтобы подглядывать за людьми в сортире!
– Я эльф.
– По барабану. Эротики в таком зрелище нету, будь ты хоть сама Мисс Вселенная. Разве что для законченных извращенцев.
– Мне рассказывали, что все демоны и есть извращенцы. Это неправда?
– Ну, в какой-то степени правда… – задумался я. – Некоторые… многие… большинство… почти все. Но только не я.
Вообще-то, она права, всевозможный разврат для демонов – норма жизни. Ведь демоны – темные существа, а это означает беспредельную эгоистичность. Собственно, в этом и есть ключевое различие между Тьмой и Светом – эгоизм или альтруизм. Любовь к себе или забота о других. Небожитель всегда бескорыстен и самоотвержен, демона же заботят исключительно собственные выгода и удовольствие.
Неудивительно, что эти существа порочны до мозга костей.
Конечно, иногда попадаются и исключения. Я, например (хотя я не совсем демон!). Но это именно исключения из общего правила – в семье не без урода, как говорится.
А поскольку живут демоны неограниченно долго (теоретически), обычные пороки им со временем приедаются. Молодым монстрам много не нужно – пожрал, спарился и счастлив. Другое дело – старые и искушенные. Этих не удовлетворяют простые гастрономические удовольствия – им нужно что-нибудь более изощренное, способное на достаточно долгий срок занять больную фантазию.
Носящий Желтую Маску, например, кайфует от плетения интриг – для него весь мир, как одна большая шахматная доска. Шаб-Ниггурат живет битвами и кровопролитием, наслаждается смертью, жаждет массовых убийств и разрушений. Нъярлатхотеп… тут вообще сложно, в человеческих языках и названия-то нет для его хобби. Но Бокасса и Гренуй рядом с ним просто отдыхают.
Ну а С’ньяку, по-моему, осточертело все без исключения – теперь он мучим вселенской скукой, абсолютно ничем не интересуясь. Все уже перепробовал, все надоело.
Я простоял в темном коридоре довольно долго. Стоял себе, молча уставившись на каменную стену, думал о всякой ерунде. Как я обычно и делаю. Аурэлиэль что-то задерживается – видно, что-то несвежее за ужином скушала.
– Ты все еще там, демон?! – встревоженно окликнули меня.
– Куда ж я с подводной лодки денусь? – прохрипел я. – Стою, сторожу.
– Не молчи, говори что-нибудь!
– Слушай, ну что мне тебе, анекдоты рассказывать?
– Хотя бы анекдоты! – чуть не расплакалась Аурэлиэль. – Мне страшно! Тут такие жуткие тени…
– Пока-пока-покакаем… – замурлыкал я мушкетерскую песенку. – А как там дальше?..
– Знаешь, патрон, ты бы прекратил кривляться… – тревожно подал голос Рабан. – Здесь и в самом деле что-то нехорошее… Что-то в атмосфере такое чувствуется… зыбкое такое, неощутимое. По-моему, тут какая-то дрянь долбит по мозгам…
– Угу. Правда, что ли? Я ничего не чувствую.
– И не почувствуешь, пока у тебя есть я. А вот эльфы к таким вещам как раз очень чувствительны…
– Демон, ты еще не ушел?! – тревожно крикнули из темноты. – Я возвращаюсь!
– С облегченьицем, – проворчал я, открывая дверь.
В пляшущем огоньке свечи отразилось порозовевшее лицо эльфийки. Аурэлиэль бросила на меня стыдливо-гневный взгляд, явно уязвленная тем, что я присутствовал при таком низменном действе, как отправление ее естественных нужд.
– Позор на всю оставшуюся жизнь? – посочувствовал я. – Ладно, пошли к остальным.
– Пошли… – пробормотала Аурэлиэль, делая шаг и…
Раздался жуткий треск. Эльфийка истошно завопила, проваливаясь сквозь пол. Светильник выпал из руки и улетел в темноту.
Я метнулся вперед, но запоздал на какую-то долю секунды. Пальцы мазнули по кончикам пальцев Аурэлиэль, но не успели ухватиться. Душераздирающий крик, стук падающих досок, странное гудение… а потом тишина.
– Ариэль, ты куда? – растерянно крикнул вслед я.
Мне никто не ответил. Я остался один в кромешной тьме.
Глава 11
Колодец, в который провалилась Аурэлиэль, выглядит весьма зловеще. Судя по всему, в былые времена эта дыра служила мусоропроводом – выбрасывать объедки. Покидая замок, его обитатели прикрыли яму досками, но далеко не самыми лучшими. За прошедшие годы они вконец прогнили, едва не рассыпаясь в труху.
Чтобы проломить обветшавший настил, хватило одной-единственной эльфийки.
– Что будем делать, патрон? – обеспокоенно поинтересовался Рабан.
Я даже не стал отвечать. По-моему, совершенно очевидно, что тут нужно делать. Был бы я человеком – пошел бы будить остальных, добывать веревки и все такое. Но я яцхен – а значит, вполне справлюсь и в одиночку, без вспомогательных приспособлений.
Аккуратно складываем крылья, вытягиваем хвост стрункой и лезем в дыру. Восемь конечностей цепляются за осклизлые стены с обезьяньей ловкостью, жесткое суставчатое тело изгибается на манер сороконожки. Обзор не самый лучший – жаль, что не могу повернуть голову. К счастью, мое тринокулярное зрение позволяет обойтись и без этого. Темнота – тоже не помеха, я отчетливо различаю очертания предметов даже при полном отсутствии света.
Все ниже и ниже. Какой длинный колодец, однако. У меня дурные предчувствия – обычный человек, грохнувшись с такой высоты, ушибами может и не отделаться. Эльф тоже. Как бы не оказалось, что спасать мне уже некого…
Чувствую себя пауком в норе. Весь перепачкался в крысином дерьме и еще какой-то гадости. Хотя что еще можно встретить в мусоропроводе? Ежевичный крем?
Впрочем, он тут вполне может найтись. Только уже не очень съедобный.
…кто ты такой?..
Блин нагад! Это что еще такое?! Такое ощущение, что ко мне пытаются забраться в голову! Странное такое чувство – словно ощупывают череп липкими пальчиками… изнутри.
…как тебя зовут?..
– Пошли вон! – прохрипел я неизвестно кому.
…больно!..
– Не беспокойся, патрон, этих я сюда не пущу! – горделиво ответил Рабан. – По сравнению с Йог-Сотхотхом это просто семечки!
Это верно, наш Папа-Червяк проломил защиту керанке, словно паутину смахнул. Но на то он и архидемон. А эти… кто они такие, кстати? Или тут правильнее спросить – что это такое?
– Где-то посередине, наверное, – задумчиво ответил Рабан, продолжая отгонять от моей головы этих паразитов. – По воздействию похоже на потерянные души. Я с таким уже сталкивался – давно, еще в нашем с Волдресом родном мире. У нас там такое не редкость.
– Потерянные души, говоришь?..
– Угу. Такие, знаешь… которые после смерти почему-то застряли между мирами. Уйти в загробный мир не могут, реинкарнироваться не могут, духи-пожиратели в такие места обычно не заглядывают… вот и болтаются они в этих тоннелях, как дерьмо в проруби. Ни туда, ни назад.
– И чего нам от них?
– Нам-то ничего. У тебя я есть, я их и близко не подпущу. А вот человека они могут…
– Сожрать, что ли?
– Не то чтобы сожрать… во всяком случае, не в буквальном смысле. Они его могут… какое бы тут слово подобрать получше… надеть они его могут.
– Чего? Надеть? Как шапку, что ли?
– Ну да. Как костюм. Понимаешь, патрон, потерянные души, они… немного неполноценные. Как вот в компьютере – есть нормальные файлы, целые, а есть фрагменты файлов. Обрывки. Вот так и эти духи – не полноценные души, а только фрагменты. Разума у них нормального нет, личности нет, а есть только смутное сознание и какие-то осколки памяти. Себя они толком не помнят, вместо мыслей неразборчивая мешанина, а над всем довлеет одно желание – вернуться к жизни. Снова обрести плоть.
– А они это могут?
– Иногда. Если очень повезет. И то лишь до некоторой степени.
– Это как?
– Ну как обычно. Свое тело давно умерло и где-то там разлагается, так что единственный шанс – втиснуться в чужое. В какого-нибудь несчастного, которому не повезло оказаться поблизости. Получается это очень редко – у потерянных душ силенок совсем мало – но уж если получается, то они туда лезут сразу всей оравой.
– И что из этого выходит?
– Ничего хорошего, конечно. Напихай-ка в одну башку целую кучу сознаний… даже не сознаний, а смутных обрывков от разных людей. Псих обычно получается. Буйнопомешанный. Здесь таких бесноватыми называют… правильно, собственно. Это не совсем бесы, но разница невелика.
Я заработал конечностями еще быстрее. Вспомнились страхи Аурэлиэль – выходит, не случайно она была так напугана. На нежную эльфийку этот потусторонний гнет действовал гораздо сильнее, чем на толстокожих людей и гоблина. Не говоря уж о такой твари, как яцхен.
Шмяк. Крысиный лаз закончился. Я шлепнулся на дно шахты. И малость прифигел – показалось, что попал в морг.
Нет, даже не в морг. В морге покойнички лежат аккуратненько, в пластиковых пакетах и морозилках. А тут они свалены грудой. Туева хуча костей и черепов. Сплошь человеческих. Впрочем, если приглядеться, замечаются и нечеловеческие – гоблинские, эльфийские, еще какие-то – но это неважно.
– Млять, – невольно высказался я. – А в этом замке и правда какой-то Дракула жил. Тут жмуриков штук сто!