- Я должен быстрее закончить эту историю. У меня нет желания вдаваться в подробности. Мы достигли Клерреса и, когда начался отлив, добрались до Белого Острова. Наш покровитель привез нас к воротам школы. Служители, открывшие двери, были удивлены, поскольку сразу узнали нас. Они поблагодарили нашего покровителя, наградили его и впустили нас, поручив служителю Пиреку, который занимался классификацией пророчеств. Нас привели в Комнату Архивов, долго листали свитки и рукописи, изучали страницы, пока не нашли упоминания о Прилкопе. - Шут в удивлении неспешно покачал головой – Им не удалось выяснить его возраст. Он был стар, Фитц, действительно очень стар. Белый Пророк, который прожил долгие годы после окончания периода, отведенного для его изменений. Они были удивлены. Но они удивились еще больше, когда узнали обо мне.
Его ложка перекатывала еду по тарелке. Он нашел и съел часть клецки, а затем немного оленины. Я подумал, что он специально заставляет меня ждать продолжения рассказа и находит в этом удовольствие. Я не обиделся на него.
- Я был Белым Пророком, которого они сбросили со счетов. Мальчишкой, которого обвинили во вранье, ведь Белый Пророк уже существовал и даже отправился на север, чтобы совершить изменения, которые должны были произойти, – внезапно он с грохотом бросил ложку. – Фитц, я оказался гораздо глупее Шута, имени, которым ты зовешь меня. Я был абсолютным идиотом, глупым, безмозглым… - Он задохнулся во внезапной вспышке гнева, стукнув по столу исполосованными шрамами руками. – Как в мою голову могла прийти мысль, что при встрече со мной они испытают что-то помимо ужаса? Все те годы, что они держали меня в школе, запирали, одурманивали, чтобы я мог выдавать более ясные предсказания… Часами они промывали мне мозги ложными образами, пытались превратить в Небелого! Все те дни они пытались сбить меня с толку и запутать, демонстрируя дюжины, сотни пророчеств и видений; они думали, что убедят меня, будто я ошибаюсь в своем предназначении, изменят то, во что я верил. Как я мог вернуться туда с мыслями о том, что они обрадуются моему возвращению и даже признают, как были неправы? Как я мог подумать, что они захотят узнать, какую огромную ошибку совершили?
Он плакал, пока говорил, из его слепых глаз бежали слезы, растекаясь по шрамам на лице. Какая-то часть меня отметила, что слезы казались прозрачнее, чем прежде, и я подумал, что возможно часть инфекции была подавлена. Другая, здравомыслящая часть, мягко произнесла:
- Шут. Шут, все хорошо. Теперь ты здесь, со мной, и они не смогут больше причинить тебе боль. Здесь ты в безопасности. О, Шут. Ты в безопасности. Любимый.
Когда я назвал его прежним именем, он задохнулся. Он попытался встать, снова рухнул в старое кресло Чейда, и, не обращая внимания на свою миску и липкий стол, уронил голову на сложенные руки и заплакал как ребенок. На мгновение в нем снова вспыхнул гнев:
- Я был так глуп!
Затем рыдания снова поглотили его речь, и я позволил ему поплакать. Не существует подходящих слов, которыми можно помочь отчаявшемуся человеку. Его тело сотрясала конвульсивная дрожь, но наконец плач стал прерывистее и тише, он успокоился, но он так и не поднял голову. Немного помолчав, он заговорил в стол низким умирающим голосом:
- Я всегда считал, что они ошиблись. Что они действительно не знали.
Он всхлипнул в последний раз, вздохнул и поднял голову, нащупал салфетку и вытер глаза.
- Фитц, они знали. Они всегда знали, кем я был. Они знали, что я был истинным Белым Пророком. А Бледная Женщина была лишь их созданием. Они сами создали ее, Фитц, вывели, словно голубя с белой головой и хвостом. Или если бы вы с Барричем вывели осла с выносливостью жеребца и стальным характером. Они создали ее в школе и наполнили пророчествами и видениями, которые соответствовали их целям. Они внедрили в нее искаженные видения, чтобы заставить предсказывать то, чего желали они. А затем они отправили ее в мир. И задержали меня. - Он снова опустил голову на руки и затих.
Одно из упражнений, которым обучал меня Чейд, подразумевало сведение отдельных деталей воедино. Все начиналось с простых заданий: он разбивал тарелку, а я должен был собрать ее как можно более точно. Затем задача усложнялась, я должен был смотреть на части битой тарелки и собирать ее мысленно. Потом мне давали мешок с разной битой посудой, кусками упряжи и прочим мусором, и я должен был собрать все это. Следующий этап: в сумке лежали не только эти обломки и обрывки, но и случайные похожие предметы. Это упражнение было направлено на тренировку моего разума, чтобы в дальнейшем я мог сводить обрывки фактов и случайных сплетен в единое целое.
Сейчас мой разум работал, складывая частицы знаний, и мне казалось, что я почти слышу звон осколков заварочного чайника, который собирал когда-то. Рассказ посланницы о детях, пойманных в их сети, и рассказ Шута о Служителях, создающих своих собственных Белых Пророков. Раса Белых с их даром предвидения давно исчезла из нашего мира; Шут говорил мне об этом, еще когда мы были детьми. Он рассказывал, что Белые начали вступать в браки с людьми, разбавляя свою кровь до тех пор, пока в их потомках не перестали проявляться явственные признаки наследия Белых, и целые поколения даже не подозревали о том - что несет в себе их кровь. Также он говорил тогда, что лишь изредка рождался ребенок, в облике которого проявлялось древнее наследие. Он был одним из таких детей, и ему повезло, что родители знали - кем он был. Они также знали, что в Клерресе есть школа, в которой дети с внешностью Белых обучаются записывать свои сны, озарения и видения о будущем. Обширные библиотеки записанных видений изучались Служителями, и благодаря им они могли узнать, как изменится будущее всего мира. В детстве родители отдали его Служителям, чтобы он научился использовать свои таланты на благо всего человечества. Но Служители не верили, что он истинный Белый Пророк. Он доверял им, а они долго держали его в школе, несмотря на то, он чувствовал необходимость уйти, изменить события в мире, направить его на лучший путь. Я знал, что он сбежал от них, чтобы стать тем, кем он, по его мнению, являлся.
А теперь я знал и о темной стороне этого места. Я помогал Барричу выбирать линии для скрещивания среди собак и лошадей. Я знал, как это делается. Белая кобыла и белый жеребец не всегда производили на свет белого жеребенка, но если это происходило, возникала вероятность того, что при сведении этого потомства с другой белой лошадью или кем-то из его родни, мы сможем получить еще одного белого жеребенка. Так что, если бы король Шрюд захотел, у него могло быть целое потомство белых лошадей для своих стражников. Баррич был очень мудрым конюшим и очень искусно управлялся с нашими животными. Ему было бы стыдно иметь хромого или уродливого жеребенка, рожденного таким по причине его небрежности.
Я спросил себя, руководствовались ли этикой в этом отношении Служители? Сомневаюсь в этом. Получается, если бы Служители захотели, они смогли бы воспитывать детей с бледной кожей и бесцветными глазами Белых Пророков. И некоторые из них могли бы предвидеть будущее. С помощью этих детей Служители имели возможность заглянуть в будущее и узнать различные пути, развитие которых могли бы допустить, в зависимости от масштаба событий. По мнению Шута, они делали это в течение нескольких поколений, возможно даже еще до его рождения. Таким образом, сейчас у Служителей скопились для изучения многочисленные источники возможных вариантов будущих событий. Будущим можно управлять не на пользу мира, а для удобства и счастья только одного из Служителей. Это было и гениально, и, в то же время, отвратительно.
Мое сознание переключилось на следующую проблему:
- Как можно бороться с людьми, которые знают о каждом твоем шаге, прежде чем ты его совершишь?
- Ах, - казалось, он немного обрадовался – Ты быстро схватываешь. Я знал, что ты догадаешься. Ты наперед видишь то, что я не успеваю озвучивать. И все же, Фитц, они не знают. Они совсем не предвидели моего возвращения. Почему? Зачем они обратились к таким грубым физическим пыткам, чтобы выведать, что я знаю? Потому что это ты создал меня, мой Изменяющий. Ты создал меня, существо вне пределов любого будущего, которое когда-либо могло быть предсказано. Я оставил тебя, потому что знал, насколько сильны мы были вместе. Я знал, что мы могли изменить будущее мира, и я боялся, что, оставшись вместе, когда я потерял свой дар, мы могли привести в движение ужасные вещи. Не специально, конечно, но мы обладали огромной мощью. Так что я оставил тебя, зная, что это разобьет твое сердце, равно как и мое. Даже тогда, еще не осознав, что в действительности мы сделали, – он поднял голову и повернулся ко мне.
– Мы ослепили их, Фитц. Я пришел искать тебя, потерянного Видящего. Почти в каждом варианте будущего я видел, что тебя не существует, или ты мертв. Я знал, я знал, что если мне удастся отыскать и сохранить тебе жизнь, ты станешь моим Изменяющим, именно ты направишь мир на новый и лучший путь. И ты это сделал. Шесть Герцогств уцелели. Каменные драконы поднялись в небо, с перековыванием было покончено, и истинные драконы вернулись в мир. Благодаря тебе. Каждый раз, когда я вырывал тебя из лап смерти, мы изменяли мир. Но все это видели и Служители, даже если и считали, что такое вряд ли произойдет. И тогда они отправили сюда Бледную Женщину, чтобы она стала ложным Белым Пророком, а меня держали в Клерресе. Они думали, что так они добьются своего. Ты не должен был существовать. Но мы помешали им. А потом ты совершил невероятное.
Фитц, я умер. Я знаю, я был мертв. Во всех пророчествах, которые я когда-то читал в библиотеке Клерреса, во всех снах, которые я когда-либо видел, я умирал. Так и случилось. Но ни в одном из вариантов будущего, предсказанных когда-либо, ни в одном из найденных пророчеств, я не возвращался с того света. И это изменило все. Ты забросил нас в будущее, которое они не видят. Теперь они движутся вслепую, они не знают - к чему приведут их действия. Ведь у них все распланировано даже не на десятилетия, а на целые поколения. И зная время и причину собственных смертей, они продлевали себе жизни. Но мы взяли у них большую часть той власти, которой они обладали. Белые дети, рожденные после моей "смерти", единственные, кто может видеть будущее с новой точки отсчета. Но они прощупывают только то будущее, о котором им говорят. Поэтому они должны отыскать новый путь, которого они так боятся: нового истинного Белого Пророка. Они знают, что он где-то существует, вне их знания и контроля. Они знают, что вскоре должны воспользоваться им, иначе все планы, которые они построили, рухнут.
Его слова звучали убедительно. И все же я не мог сдержать улыбку.
- Значит, это ты изменил их мир. Ты – Изменяющий. Не я.
С его лица исчезло всякое выражение. Он смотрел мимо меня, вдаль, своими застывшими глазами, затянутыми пеленой:
- Такое возможно? – спросил он удивленно – Неужели именно это я видел во снах, где я больше не был Белым Пророком?
- Я не знаю, что на это ответить. Возможно, я больше не твой Изменяющий, но также уверен, что я и не пророк. Ну, Шут. Повязки на твоей спине нужно сменить.
Некоторое время он молчал.
- Хорошо, – согласился он.
Я провел его через всю комнату к столу Чейда. Он сел на скамью, руки опустились на поверхность стола и пробежались по столешнице, исследуя все, что оставил нам Чейд.
- Я помню, как все здесь выглядит, – сказал он спокойно.
- Многое изменилось за эти годы, – я встал за его спиной и осмотрел ночную рубашку. – Раны так и сочатся. Я наложил повязку тебе на спину, но она уже пропиталась. Твоя рубашка прилипла к спине. Нужно принести теплой воды, снять с тебя повязку и снова почистить их. Сейчас я принесу тебе свежую ночную рубашку и наберу теплой воды.
Когда я вернулся с тазиком воды и чистой рубашкой, Шут уже приготовил для меня необходимые снадобья.
- Масло с ароматом лаванды, – сказал он, касаясь первого горшочка. – А здесь медвежий жир с чесноком.
- Хороший выбор, – сказал я – Я уже принес воду.
Он зашипел, когда я прикоснулся губкой к его спине. Я подождал немного, размягчая ткань его рубашки, а затем спросил:
- Быстро или медленно?
- Медленно, – сказал он, и я начал с самого нижнего нарыва у позвоночника. Пока я аккуратно отделял ткань от раны, его волосы взмокли от пота. – Фитц, - сказал он сквозь сжатые зубы, - Просто сделай это.
Его узловатые руки нашли край стола и вцепились в него. Я не мог быстро снять с него рубашку, поэтому сдирал ее, не обращая внимания на его стоны. В какой-то момент он стукнул по каменному столу кулаками, завопил от боли и упал лицом на стол.
- Я закончил, – сказал я, снимая через голову рубашку и убирая повязку.
- Насколько все плохо?
Я поднес подсвечник ближе и изучил его спину. Такой худой. Позвоночник, словно гряда холмов выделялся на его спине. Раны зияли безжизненной пустотой.
- Раны чистые, но пока не затянулись. Следует оставить их открытыми, чтобы они зажили изнутри. Приготовься еще раз.
Он молча терпел, пока я протирал каждую рану лавандовым маслом. Когда я добавил медвежьего жира с чесноком, запахи смешались, образуя неприятное амбре, я задержал дыхание. Заканчивая обрабатывать очередную рану, я прижимал к ней повязку, надеясь, что медвежий жир ее удержит.
- Вот чистая рубашка. Постарайся не двигать повязки, пока будешь надевать ее.
Я ушел в другой конец комнаты. Его раны испачкали постельное белье кровью и сукровицей. Я оставил записку с просьбой, чтобы Эш принес новое белье, и подумал, а умеет ли мальчик читать? Скорее всего, да. Даже если его мать не видела необходимости в этом умении, Чейд бы сразу сделал все, чтобы исправить это. А пока я перевернул подушки и стащил постельное белье.
- Фитц? – позвал он меня из-за стола.
- Я здесь. Просто привожу в порядок твое постельное белье.
- Из тебя вышел бы прекрасный слуга.
Мгновение я молчал, пытаясь сообразить, не дразнит ли он меня.
- Спасибо тебе, – добавил он и спросил. – Что теперь?
- Так, ты поел, и мы сменили тебе повязки. Может, ты хочешь еще немного отдохнуть?
- Честно говоря, я устал от отдыха. Я так устал от невозможности делать что-либо помимо поиска собственной кровати.
- Должно быть, это очень скучно, - я стоял и наблюдал, как он, пошатываясь, двигается в мою сторону. Я знал, что он не хочет моей помощи в этом.
- Ах, скука. Фитц, ты понятия не имеешь, как приятна может быть скука. Когда я думаю обо всем бесконечными часами, рано или поздно я спрашиваю себя, когда они вернутся за мной и какие пытки придумают на этот раз, сочтут ли нужным давать мне еду и воду до или после… Скука может стать еще желаннее, чем самый безумный праздник... А еще я думаю о моем путешествии сюда. О, как бы я хотел, чтобы мои дни были предсказуемы. Знать, каков на самом деле человек, с которым я беседую - добрый или жестокий, знать, будет ли у меня в этот день еда, и найду ли я сухое место для сна. Ах. – Он почти дошел до меня. Он остановился там, и эмоции, отразившиеся на его лице, рвали на части мое сердце. Он замолчал, не желая делиться со мной подробностями этих воспоминаний.
- Кровать слева от тебя. Твоя рука над ней.
Он кивнул мне, похлопал по постели и подошел к краю. Я откинул для него одеяло. Он повернулся и сел на кровать. На его лице появилась улыбка.
- Такая мягкая. Ты себе не представляешь, Фитц, как я наслаждаюсь всем этим.
Он осторожно подвинулся. Это напомнило мне Пейшенс в последние годы ее жизни. Довольно долго он поднимал ноги, чтобы лечь. Свободные брюки обнажили его худые икры и искривленные раздутые лодыжки. Я вздрогнул, разглядев его левую ногу. Именовать это ногой можно было лишь из сострадания. Хотя по его походке это оставалось незаметным.
- Для опоры я использовал палку.
- Я же ничего не говорил!
- Я слышу этот звук. Ты выдаешь его всегда, когда оцениваешь нанесенный ущерб. Ноузи с царапиной на мордашке. Или тот раз, когда мне накинули на голову мешок и избили. - Он лег на бок, рука шарила вокруг в поисках одеяла. Я без слов укрыл его. Он помолчал минуту, а потом сказал:
– Спина не болит. Ты что-то сделал?
- Я очистил раны и наложил повязки.
- Это все?
Зачем мне было ему лгать?
- Когда я дотронулся до тебя, чтобы очистить первый лопнувший нарыв, я… Я проник внутрь, чтобы излечить тебя.
- Это… - он подыскивал слово - …интересно.
Я ждал возмущенной реакции. Но никак не трепетного восхищения. Я честно сказал:
- Это даже немного пугает. Шут, в моих предыдущих опытах исцеления Скиллом требовались огромные усилия, часто даже сила всей группы, чтобы найти путь в тело человека и заставить его лечить себя. То, как просто я проник в твое тело, беспокоит меня. В этом есть нечто странное. Также странно, как и то, как легко я перенес тебя сквозь Скилл-колонну. Ты разорвал нашу связь Скиллом много лет назад, - я с трудом сдержался, чтобы в моем голосе не проскользнул упрек. – Я оглядываюсь назад, на ту ночь, когда мы прибыли сюда, и поражаюсь своей безрассудной храбрости во время этой попытки.
- Безрассудная храбрость, – тихо сказал он и слабо засмеялся. Он прокашлялся и добавил. – Я думаю, в ту ночь я был на грани смерти.
- Так и было. Я думал, что выжег силу Риддла, чтобы помочь тебе. Но то, как быстро ты исцелился, заставляет меня задуматься, не было ли здесь чего-то еще.
- Да, было что-то еще, – решительно сказал он. - Я не могу утверждать, что знаю - что именно, но чувствую, ты прав. Фитц, когда ты вернул меня к жизни, ты отыскал меня и впустил в свое собственное тело, а сам проник в мою мертвую плоть, призвав ее к жизни, словно дал команду вытянуть телегу из болота... Ты был жесток. Очень жесток, поскольку забыл, что рисковал всеми, не только мной и собой, но и Риддлом, чтобы перенести меня сюда.
Я опустил голову. Это не было похвалой.
- Мы вошли друг в друга и оба продолжили жить в наших собственных телах. Ты помнишь это?
- Отчасти – подстраховался я.
- Отчасти? Как мы вошли в тела, слились и обменялись.
- Нет, – теперь он лгал. Пришло время сказать правду. –Я помню другое. Это не было временным слиянием. Я помню, что мы стали единым целым. Мы не просто соединились на время обмена. Мы были частями, слившимися, наконец, воедино. Ты, я и Ночной Волк. Мы стали одним живым существом.
Он не мог видеть меня, но все же отвернулся, будто я озвучил слишком сокровенную для нас вещь, чтобы говорить об этом при свидетелях. Он кивнул, склонив голову.
- Так и произошло, – сказал он слабо, – Слияние сущностей. Ты видел результат, хотя, возможно, не признал его. Это, конечно, сделал не я. Помнишь тот гобелен Элдерилнгов, который когда-то висел в твоей комнате?
Я покачал головой. Первый раз я увидел его, когда был ребенком. Одного взгляда оказалось вполне достаточно, чтобы мне начали сниться ночные кошмары. На нем был изображен король Вайздом, правитель Шести Герцогств, обращавшийся к Элдерлингам – худым существам с неестественного цвета кожей, странными глазами и волосами.
- Я не думаю, что он имеет отношение к тому, о чем мы говорим.