- Ну а как же не отличное? Видел бы ты, как бежал Лот Оркнейский, едва я пустил в дело Экскалибур.
- Сначала он поверг тебя наземь.
- Пустяки. Это оттого, что я не пользовался Экскалибуром. Стоило мне вытащить мой верный меч, и они разбежались, как кролики.
- Они вернутся, - сказал волшебник, - все шестеро. Короли Оркнея, Гарлота, Гоора, Шотландии, и Король из Башни, и Король-с-Сотней-Рыцарей уже учредили, в сущности говоря, Гаэльскую Конфедерацию. Тебе следует помнить, что твои притязания на трон вряд ли можно назвать традиционными.
- Да пускай возвращаются, - ответил Король, - не возражаю. На сей раз я разобью их как следует, и тогда мы увидим, кто здесь хозяин.
Старик сунул бороду в рот и принялся жевать ее, как делал обыкновенно, когда что-либо выводило его Из себя. Один перекушенный волос завяз у него между зубами. Он попытался вытолкнуть его языком, потом вытянул двумя пальцами. В конце концов он принялся скручивать его концы в два колечка.
- Я полагаю, что рано или поздно тебя удастся чему-нибудь научить, - сказал он, - но видит Бог, до чего это тяжкая, изнурительная работа.
- Ну да?
- Да! - страстно воскликнул Мерлин. - Ну да? Ну да? Это все, что ты можешь сказать. Ну да? Ну да? Как школьник.
- Поаккуратней, а то я отрублю тебе голову.
- Отруби. Сделай доброе дело. По крайности, не придется больше учительствовать.
Артур облокотился на башенный парапет и повернулся к своему старинному другу.
- В чем дело, Мерлин? - спросил он. - Я что-то неверное сделал? Извини, коли так.
Волшебник расправил бороду и высморкался
- Горе не в том, что ты делаешь, - сказал он. - Горе в том, как ты думаешь. Если и существует что-то, чего я не в состоянии переносить, так это глупость. Я всегда говорил, что глупость - это прегрешение против Духа Святого.
- Да уж это я слышал.
- Ну вот, теперь ты язвишь.
Король взял его за плечо и развернул к себе.
- Послушай, - сказал он, - что такого случилось? Ты в дурном настроении? Если я совершил какую-то глупость, скажи мне. Не надо злиться.
Эти слова только пуще разозлили престарелого некроманта.
- Скажи ему! - воскликнул он. - А что, интересно, ты станешь делать, когда сказать будет некому? Ты когда-нибудь собираешься начать думать самостоятельно? Что будет, когда меня заточат в этот мой дурацкий могильник, хотел бы я знать?
- Я и не слышал ни о каком могильнике.
- Да черт с ним, с могильником! Какой еще могильник? О чем я с тобой разговаривал, а?
- О глупости, - сказал Артур. - Разговор начался с глупости.
- Вот именно.
- Послушай, от твоего "вот именно" толку немного. Ты собирался мне что-то сказать о глупости.
- Я не знаю, что я собирался сказать. Ты своими штучками доводишь человека до такого каления, что через две минуты разговора никто уже не в состоянии понять, о чем он ведется. С чего все началось?
- Все началось со сражения.
- Теперь вспомнил, - сказал Мерлин. - Вот именно с него все и началось.
- Я сказал, что сражение было доброе.
- Это я припоминаю.
- Так оно ведь и было доброе, - оправдывающимся тоном повторил Король. - Приятное было сражение, и я сам его выиграл, ведь это же весело.
Волшебник погружался вглубь своего сознания, и глаза его при этом затягивались пленкой, словно у ястреба. В течение нескольких минут на укреплениях стояла тишина, лишь над ближним полем пара играющих в охоту сапсанов кувыркалась в воздухе, выкрикивая "кик-кик-кик" и звеня колокольцами. Мерлин снова выглянул из своих глаз.
- Ты искусно выиграл это сражение, - медленно вымолвил он.
Артура учили, что следует проявлять скромность, и в простоте своей он не заметил, что стервятник вот-вот падет на него с высоты.
- Да чего там. Мне просто повезло.
- Очень искусно, - повторил Мерлин. - Сколько пехоты у тебя полегло?
- Не помню.
- Не помнишь.
- Кэй говорил…
Король застыл в середине фразы и взглянул на волшебника.
- Ладно, - сказал он. - Выходит, ничего в нем веселого не было. Я не подумал.
- Потери составили больше семи сотен. Разумеется, все сплошь мужики-пехотинцы. Из рыцарей никого не поранило, за вычетом одного, сломавшего ногу при падении с лошади.
Увидев, что Артур не собирается отвечать, старик продолжал с еще большей горечью.
- Я забыл, - прибавил он, - что ты получил несколько очень серьезных царапин.
Артур не отрывал пылающих глаз от ногтей на своей руке.
- Ненавижу тебя, когда ты такой зануда. Мерлин пришел в восторг.
- Вот! Вот это и есть потребное нам настроение, - сказал он, продевая свою руку сквозь королевскую и радостно улыбаясь. - Это уже на что-то похоже. Отвечай за себя сам, тогда не пропадешь. А просить совета - роковая ошибка. Помимо прочего, меня здесь очень скоро не будет, и советовать будет некому.
- О чем это ты все время твердишь, - что тебя здесь не будет, насчет могильника и так далее?
- Да ерунда. Мне в скором будущем предстоит влюбиться в девицу по прозванью Нимуя, и тогда она выучит мои заклинания и на несколько веков заточит меня в пещеру. Это из тех вещей, от которых никуда не денешься.
- Но Мерлин, это же ужасно! Застрять на несколько столетий в пещере, будто жаба в норе! Надо же как-то этому помешать!
- Глупости, - сказал волшебник. - 0 чем я говорил?
- О той девице…
- Я говорил о советах и о том, что никогда не следует их принимать. Так вот, теперь я как раз собираюсь дать тебе парочку. Я советую тебе подумать о битвах, о волшебном твоем королевстве и о том, чем должен заниматься король. Ты сделаешь это?
- Сделаю. Разумеется, сделаю. Но вот насчет этой девицы, которая выучит твои заклинания…
- Ты понимаешь, дело ведь не в одних королях, но и просто в людях. Когда ты говоришь, что сражение вышло прелестное, ты думаешь так же, как твой отец. А я хочу, чтобы ты думал по-своему, чтобы ты оправдал все то образование, которое от меня получил, - потом, когда я буду всего лишь стариком, упрятанным в яму.
- Мерлин!
- Ладно, ладно! Я, собственно, и напрашивался на жалость. Не обращай внимания. Это я так, для эффекта. Сказать по правде, получить покой на несколько сотен лет - возможность совершенно очаровательная, а что до Нимуи, то, оглядываясь на прожитое, я с большим нетерпением предвкушаю нашу с ней встречу. Нет-нет, самое важное сейчас - это чтобы ты выучился думать самостоятельно, и еще вопрос о сражениях. Ты, например, думал когда-нибудь всерьез о состоянии твоей страны, или ты так и намерен продолжать ту жизнь, которую вел Утер Пендрагон? В конце-то концов, ты ведь здешний Король.
- Думал, но не очень подолгу.
- Понятно. Ну так разреши, я вместо тебя немного подумаю. Предположим, мы задумались о нашем гаэльском друге, о сэре Брюсе Безжалостном.
- Об этом типе!
- Вот именно. А что это ты так о нем отзываешься?
- Да ведь это свинья. Он же убивает девиц, а стоит настоящему рыцарю прийти кому-то из них на помощь, как он удирает во все лопатки. Он растит особых быстрых скакунов, чтобы никто не смог его изловить, да еще и нападает со спины. Попался бы он мне, я бы его на месте убил.
- Что ж, - сказал Мерлин. - Не думаю, чтобы он сильно отличался от прочих. К чему, вообще говоря, сводится все это рыцарство? Если попросту, то оно означает, что нужно быть достаточно богатым, чтобы обзавестись замком, оружием и доспехами, а когда у тебя все это есть, ты можешь заставить саксов делать то, что тебе угодно. Единственно чем ты рискуешь - это получить пару царапин, если доведется нарваться на другого рыцаря. Вспомни хоть тот поединок между Пеллинором и Груммором, когда ты был маленький. Это ведь доспехи сражались. Любой барон может резать бедняков, сколько ему заблагорассудится, а увечить друг друга - это просто их каждодневная работа, - и в результате страна лежит в запустении. Сильный прав - вот их девиз. Брюс Безжалостный - всего лишь пример общего положения дел. Взгляни на Лота, на Нантреса, на Уриенса, на всю ораву гаэлов, сражающихся с тобой за Королевство. Я готов допустить, что вытягивание мечей из камней не такое уж юридически безупречное доказательство происхождения, но ведь короли Древнего Люда бьются с тобой не из-за этого. Они восстали против тебя, против своего суверена, просто потому что трон зашатался. Как мы когда-то говаривали, трудности Англии - шанс для Ирландии. Для них это возможность свести расовые счеты, устроить небольшое чисто спортивное кровопускание и малость заработать на выкупах. Лично они в этой заварухе ничего не теряют, они же в латах, - и похоже, что ты тоже наслаждаешься. Однако посмотри на страну. Посмотри на сожженные риги, на торчащие из прудов ноги покойников, на лошадей, валяющихся вдоль дорог со вздувшимися животами, на разрушенные мельницы, на зарытые деньги, на то, как никто не решается выходить на дорогу с золотом или украшениями на одежде. Вот это и есть современное рыцарство. С привкусом Утера Пендрагона. А ты еще говоришь о веселом сражении!
- Я думал о себе.
- Я знаю.
- А надо было думать и о людях, у которых нет доспехов.
- Верно.
- Сильный не прав, так, Мерлин?
- Ага! - просияв, ответил волшебник. - Ага! Ты хитрый паренек, Артур, но на такой ерунде ты своего старого наставника не поймаешь. Тебе хочется меня разозлить и вынудить думать вместо тебя. На это я не клюну. Я для этого слишком старый лис. Остальное тебе придется додумывать самому. Прав ли сильный, - а если не прав, то почему, привести причины и разработать план. И затем, - что ты намереваешься делать в этой связи.
- А что бы… - начал было Король, но вовремя заметил признаки неудовольствия.
- Очень хорошо, - сказал он. - Я подумаю об этом.
И принялся думать, поглаживая верхнюю губу там, где еще предстояло вырасти усам.
Перед тем, как им уйти с укреплений, случилось маленькое происшествие. Человек, несший ведра в зверинец, теперь воротился с пустыми. По дороге к кухонной двери он ненадолго остановился прямо под ними, совсем крохотный с виду. Артур, поигрывавший ослабевшим камнем, который он вытянул из навесной бойницы, утомясь от размышлений, глянул вниз с камнем в ладони.
- Каким маленьким кажется Курселен.
- Совсем крошка.
- Интересно, что будет, если я уроню этот камень ему на голову?
Мерлин прикинул расстояние.
- При тридцати двух футах в секунду, - сказал он, - я полагаю, его убьет до смерти. Четырехсот g достаточно, чтобы разнести череп.
- Я никого никогда так не убивал, - пытливым тоном произнес юноша.
Мерлин смотрел на него.
- Ты Король, - сказал он. И добавил: - Никто тебе ни слова не скажет, если ты попробуешь.
Артур стоял неподвижно, перегнувшись, с камнем в руке. Затем он, не шелохнувшись, скосил глаза, чтобы встретиться взглядом с наставником.
Камень аккуратнейшим образом снес с головы Мерлина шляпу, и старый джентльмен грациозно помчался за юношей вниз по лестнице, размахивая палочкой из дерева жизни.
Артур был счастлив. Подобно человеку в Раю, еще до грехопадения, он наслаждался невинностью и удачей. Вместо бедного оруженосца он стал королем. Вместо того чтобы так и остаться сиротой, он был любим почти всеми, за исключеньем гаэлов, и сам отвечал любовью всякому.
Пока что во всем, что касалось его, на веселой, радостной поверхности сверкающего росой мира не замечалось ничего, похожего и на малую частицу печали.
3
Сэр Кэй интересовался Королевой Оркнея, - он много слышал о ней.
Как-то раз он спросил:
- Кто такая Королева Моргауза? Мне рассказывали, что она прекрасна. Это из-за нее желает драться с нами Древний Народ? И что представляет собой ее муж, Король Лот? Какой его полный титул? Я слышал, как одни называли его Королем Внешних Островов, а другие - Королем Лоутеана и Оркнея. Где этот Лоутеан? Недалеко от Ги Бразила? Я не понимаю, с какой стати бунтуют? Все же знают, что Король Англии - их феодальный властитель. Говорят, у нее четыре сына. Правда, что она не очень-то ладит с мужем?
Они верхом возвращались домой после целого дня, проведенного в горах за охотой с сапсанами на куропаток. Мерлин отправился с ними, потому что ему хотелось проехаться. В последнее время он впал в вегетарианство - в качестве принципиального противника всякого вида спорта, сопряженного с пролитием крови, хоть в пору бездумной юности и сам он успел поупражняться в большей части из них, да и поныне втайне наслаждался, глядя на соколов. Их совершенные круги в небесах, в ожидании, - снизу они казались не больше соринки - шумный шелест, с которым они, будто косой, сносили куропатку, и то, как несчастная дичь, мгновенно убитая, падала кверху тормашками в вереск, - перед всеми этими соблазнами он пасовал с неуютным чувством своей греховности. Он успокаивал это чувство, повторяя себе, что куропатки предназначены для еды. Но и то было пустой отговоркой, ибо употребление мяса также казалось ему неправым.
Артур, скакавший настороженно, как и положено осмотрительному молодому монарху, отвел глаза от куста утесника, за которым в те ранние анархические времена вполне могла затаиться засада, и, приподняв бровь, поворотился к своему наставнику. Половина его разума пыталась угадать, на какой из вопросов Кэя предпочтет ответить волшебник, но другая еще продолжала оценивать военные возможности ландшафта. Он знал, как далеко отстали от них сокольничие, - носильщик, тащивший накрытых клобучками птиц на квадратной раме, висевшей у него на плечах, и два вооруженных охранника, - и сколько еще ехать до следующего места, где можно было получить стрелу, сразившую Вильгельма Рыжего.
Мерлин выбрал второй вопрос.
- Войн никогда не ведут по какой-то одной причине, - сказал он. - Причин, как правило, дюжины, все вперемешку. То же и с мятежами.
- Но ведь должна быть и главная, - сказал Кэй.
- Не обязательно. Артур сказал:
- Давайте-ка рысью. До тех кустов две мили по открытому месту, можно будет не спеша прогуляться назад, навстречу нашим людям. Заодно и кони продышатся.
С Мерлина сдуло шляпу. Пришлось остановиться, чтобы ее подобрать. После этого они неторопливо поехали в ряд.
- Одну из причин, - сказал волшебник, - составляет вечная вражда гаэлов и галлов. Гаэльская Конфедерация представляет древнюю расу, изгнанную из Англии несколькими другими расами, кои представляете вы. Естественно, они будут пакостить вам, где и как только смогут.
- Расовая история выше моего понимания, - сказал Кэй. - Никому неизвестно, кто к какой расе принадлежит. И во всяком случае, все они сервы.
Старик взглянул на него с выражением, пожалуй, даже довольным.
- Что меня всегда поражало в норманнах, - сказал он, - так это то, что они, в сущности, ничего ни о чем не знают, кроме как о самих себе. И ты, Кэй, в качестве норманнского джентльмена, довел эту черту до крайности. Вот интересно, знаешь ли ты хотя бы, кто такие гаэлы? Их еще называют кельтами.
- Кельт - это род боевого топора, - сказал Артур, удивив таким сообщением волшебника сильнее, чем его удивляли на протяжении жизни нескольких поколений, Ибо сообщение было верным в отношении одного из значений этого слова, но Артур того знать не мог.
- Я не об этих кельтах. Я говорю о народе. Будем называть их гаэлами. Я имел в виду древние народы, жившие в Британии, Корнуолле, Уэльсе, Ирландии и Шотландии. Пикты и прочие.
- Пикты? - спросил Кэй. - О пиктах я, по-моему, слышал. Пиктограммы. Они еще красились в синий цвет.
- И предполагалось ведь, что я даю вам образование!
Король задумчиво сказал:
- Ты не мог бы рассказать мне о расах, Мерлин? Наверное, я должен разбираться в ситуации, если нам предстоит вторая война.
На этот раз удивился Кэй.
- А что, разве будет война? - спросил он. - Впервые слышу. Мне казалось, что мятеж был подавлен в прошлом году.
- Вернувшись домой, они вступили в новый союз с пятью новыми королями, так что теперь их одиннадцать. И эти новые тоже старых кровей. Кларенс Нортумберландский, Идрис Корнуольский, Крадилмас из Северного Уэльса, Брандегорис Странгорский и Ангвис Ирландский. Боюсь, война будет серьезная.
- И все из-за каких-то рас, - сказал с отвращением молочный брат Короля. - Ладно, хоть повеселимся.
Король оставил эти слова без внимания.
- Ну же, - сказал он Мерлину. - Мне нужны объяснения.
- Но только, - быстро добавил он, едва волшебник открыл рот, - поменьше подробностей.
Прежде чем смириться с этим ограничением, Мерлин еще дважды открывал и закрывал рот.
- Примерно три тысячи лет назад, - сказал он, - земля, по которой ты едешь, принадлежала расе гаэлов, сражавшихся медными топорами. Две тысячи лет назад их отогнала на запад другая раса гаэлов, с бронзовыми мечами. Тысячу лет назад сюда вторглись германцы, у этого народа оружие было железное, но он не успел овладеть всеми Пиктианскими Островами, потому что в самый разгар вторжения явились римляне и ему помешали. Лет восемьсот назад римляне ушли, а затем еще одно вторжение германцев, - эта народность называлась по преимуществу саксами, - как водится, отогнала всю прочую шушеру на запад. Саксы только-только начали обосновываться, как объявился твой отец, Завоеватель, с командой норманнов, - вот тебе и нынешняя ситуация. Робин Вуд был саксом-партизаном.
- Я полагал, что нас именуют Британскими Островами.
- Правильно, именуют. Люди вечно смешивают В и П. А пуще германцев никто в согласных не путается. В Ирландии и по сию пору толкуют о каком-то народе, называемом Фоморы, каковые на самом деле попросту родом из Померании, в то время как…
В этот критический момент Артур его перебил.
- Получается, стало быть, следующее, - сказал он, - норманны поработили саксов, у которых имелись некогда собственные рабы, которые назывались гаэлами - Древним Народом. В таком случае я не понимаю, с какой стати Гаэльская Конфедерация норовит сражаться со мной - с королем норманнов, - когда на самом деле их поработили саксы, да и произошло-то это сотни лет назад.
- Ты, мой мальчик, недооцениваешь памятливость гаэлов. Они не делают между вами различия. Норманны - германская раса, как и саксы, которых завоевал твой отец. Что же касается древних гаэлов, они попросту считают обе ваши расы ветвями одного и того же враждебного народа, загнавшего их на запад и на север.
Кэй решительно произнес:
- Я больше не вынесу истории. В конце концов, считается, что мы вроде бы выросли. Если так будет продолжаться, мы кончим диктантом.
Артур ухмыльнулся и запел хорошо им памятным голоском: "Barbara Celarent Parii Ferioque Prioris", а Кэй антифоном пропел четыре следующих строки.
Мерлин сказал:
- Сами просили.
- Вот и получили.
- Значит, суть в том, что война разразится потому, что германцы, галлы, или как ты их еще называл, давным-давно обидели гаэлов.
- Вовсе нет, - воскликнул волшебник. - Я никогда ничего подобного не говорил.
Его собеседники разинули рты.
- Я сказал, что война случится по дюжинам причин, не по одной. Еще одна из причин именно этой войны состоит в том, что Королева Моргауза носит брюки. Или, может быть, лучше сказать - тартановые штаны.
Артур терпеливо произнес: