- Как интересно, - пробормотал он и заглянул в содержание - проверить, не упустил ли чего. Оказалось, что не упустил. Фернао почесал в затылке. До его отъезда куусамане вели прелюбопытные изыскания на сугубо теоретическом уровне. Сиунтио - фигура мирового масштаба, среди чародеев по крайней мере - и молодые теоретики вроде Раахе и Пекки задавались весьма дерзкими вопросами, и Фернао надеялся, что к нынешнему времени они нашли ответы или хотя бы задались новыми, еще более интересными вопросами.
Если и так, в "Ежегодном компендиуме" эти ответы не публиковались. Страницы его заполнялись статьями о сельскохозяйственном ведовстве, заклятии становых жил, улучшенных чарах кристалломантии - интересные темы, важные, но… не ведущие. Пожав плечами, Фернао отложил тяжелый том и взялся за подшивку елгавского журнала, тоже оборвавшуюся неожиданно на выпуске за прошлую весну.
Чародей одолел уже три статьи в "Лагоанском королевском журнале" и вдруг, выпрямившись, захлопнул тяжеленную подшивку. Гулкий хлопок прокатился по этажу. Кто-то среди стеллажей испуганно вскрикнул. Фернао замер. Но по счастью, на шум никто не явился.
- Если они и нашли ответы или новые задачи, то не публикуют свои находки, - пробормотал он вполголоса, погладив кожаный переплет "Ежегодного чародейного компендиума". Поначалу он предположил, что куусамане ничего не обнаружили… но насколько это вероятно? Чтобы разом замолчали все лучшие чародеи-теоретики державы?
Может быть. Он не знал - откуда? Но может… может, куусамане обнаружили нечто интересное и важное… настолько интересное, настолько важное, что делиться открытием не хотели.
- А может, у тебя голова полна ерунды, - сам себе прошептал Фернао едва слышно.
Но может ли он так рисковать? Некогда Куусамо и Лагоаш дрались, словно кошка с собакой. За последние пару столетий две державы не воевали, но это не значило, что старая вражда не разгорится снова. Если куусамане вздумают покончить с войной за острова, которую лениво ведут с Дьёндьёшем, что помешает им ударить Лагоашу в спину? Сколько мог судить Фернао - ничто, тем более что его страна не могла оставить войну против Альгарве, не превратившись в вассала короля Мезенцио.
Неохотно, будто расставаясь допрежь сроку с возлюбленной, он вернул журналы на полки и двинулся в обратный путь.
- Возможно, гильдии известно об этом больше, - бормотал он себе под нос. - Надеюсь, больше.
Охранники на выходе молча кивнули ему. Теперь, когда чародей покидал библиотеку, его никто не останавливал. Фернао удавалось сдерживать горький смех до той поры, покуда он не отошел достаточно далеко. Стража у библиотеки - это, конечно, лучше, чем ничего… но, по его мнению, ненамного лучше.
На остановке ему пришлось постоять, дожидаясь каравана, идущего в центр Сетубала. Близ гавани он пересел на другой маршрут и проехал немного - меньше мили. Из вагончика он вышел напротив Великого чертога Лагоанской гильдии чародеев.
Чертог и правда был великий - массивное здание из белоснежного мрамора в строгом неоклассическом стиле. Скульптурная группа на фасаде словно вышла из эпохи расцвета Каунианской империи. Единственное, что показалось бы странным настоящему древнему каунианину, - статуи, как и фасад, не были раскрашены. Археологические чары обнаружили, что кауниане в древности готовы были заляпать краской все, что не шевелится. Но, когда строился чертог, об этом еще не было известно - большинство профанов до сих пор не подозревало об этом. А к тому времени, когда открытие было сделано, белый мрамор стал такой же неотъемлемой частью неоклассического стиля, как пестрые краски - частью античной древности.
В вестибюле Фернао обменялся приветствиями с полудюжиной коллег. Одни уже слышали, что он возвратился, и были рады его видеть, другие не слышали и были поражены встречей. Слава безудержных болтунов водилась скорей за альгарвейцами и янинцами, чем за жителями Лагоаша, и все же добираться до приемной гильдейского секретаря чародею пришлось дольше, чем хотелось бы.
- О, магистр Фернао! - воскликнул тот, добродушный толстяк по имени Бринко. - И чем могу служить вам в этот, боюсь, не слишком добрый день?
- Я бы хотел занять пару минут у гроссмейстера Пиньейро, если это возможно, - ответил Фернао.
Бринко нахмурился так, словно одна мысль, что Фернао придется отказать, приводила его в отчаяние.
- Боюсь, не могу ответить точно, возможно это или нет. - Секретарь поднялся из-за стола. - Если ваше превосходительство будет так любезно подождать…
- Без сомнения, - ответил Фернао. - Как я могу отказать вам?
- С легкостью, будьте уверены, - ответил Бринко. - Однако - обождите минуту, тогда и посмотрим. - Секретарь скрылся за резной дубовой дверью. Когда он появился вновь, лицо его сияло. - Ваше желание будет исполнено в точности. Гроссмейстер просил передать, что с величайшим удовольствием примет вас в любое удобное время.
Фернао был знаком с Пиньейро уже не первый год и весьма сомневался, что гроссмейстер просил о чем-то подобном. Скорей всего, он буркнул "А, ну ладно" и этим ограничился, но Бринко предпочитал улестить посетителя. Порой это раздражало чародея. Но не сегодня. Он добился своего, а это главное.
- Благодарю, - промолвил он и зашел в кабинет.
Пиньейро разменял уже шестой десяток, в песочного цвета волосах и бородке проглядывала седина. Он глянул на вошедшего сквозь очки совиным взглядом.
- Ну, - проворчал он, - что такого неотложного случилось?
На публике он мог воплощать ученость, достоинство и величие чародейского ремесла. Среди коллег он не утруждался поддерживать маску и проявлял себя во всей красе.
- Гроссмейстер, я нашел кое-что интересное в библиотеке… или, верней сказать, не нашел ничего интересного, что само по себе любопытно, - ответил Фернао.
- А мне - нет, - отрезал Пиньейро. - В моем возрасте не остается времени для загадок. Выкладывай или убирайся.
- Слушаюсь, гроссмейстер, - ответил Фернао и объяснил, что обнаружил - и чего не увидел - в последних журналах.
Пиньейро слушал его с непроницаемой миной - этим умением гроссмейстер славился давно.
- Я не могу доказать, что этот факт имеет значение, гроссмейстер, - закончил Фернао, - но если имеет, это должно быть что-то очень важное.
Он подождал, ожидая, что скажет на это глава гильдии.
- Куусамане не сообщат тебе, который час, если им того не захочется, - промолвил наконец гроссмейстер. - Если уж на то пошло, они друг другу не скажут, который час. Семь князей… нелепая какая система. - Он пронзил Фернао взглядом. - Ты имеешь понятие, сколько проблем можно заполучить на свою голову, когда пытаешься строить доказательство на том, чего нет?
- Да, гроссмейстер, - ответил Фернао, недоумевая, стоит ли продолжать беседу.
Оказалось, что стоит.
- Погоди, - промолвил Пиньейро.
Из ящика стола он извлек необычно большой и тяжелый хрустальный шар.
- Сиунтио, - промолвил он, вглядываясь в глубину кристалла. Глаза Фернао полезли на лоб. - Нашим братством, - продолжал гроссмейстер на древнекаунианском, - призываю тебя.
Глаза Фернао угнездились где-то под челкой. В сердце шара сгустилось изображение седовласого дряхлого куусаманина.
- Я здесь, мой гневливый брат, - ответил он на том же наречии.
- Старый мошенник, - прорычал Пиньейро, - мы сели тебе на хвост.
- Ты бредишь, - молвил Сиунтио. - Ты бредишь и мнишь себя в ясном рассудке.
Образ его погас. Амулет превратился в мертвый каменный шар. Пиньейро хмыкнул.
- Да, это нечто важное. Если бы дело не стоило выеденного яйца, Сиунтио отпирался бы убедительней. Что же они там творят - и станут ли что-то творить с нами? - Он хмуро глянул на Фернао: - Как ты смотришь на то, чтобы съездить в Куусамо?
- Никак, - ответил чародей.
Гроссмейстер не слышал его. Он уже строил планы.
* * *
Бембо состроил обиженную мину. Это была очень хорошая мина. Порою с ее помощью жандарму удавалось разжалобить самого сержанта Пезаро. Обиженная мина, способная тронуть сердце жандармского сержанта, одним этим сдавала экзамен.
Сердце Саффы, однако, оставалось холодно.
- Нет, - промолвила художница. - Я не хочу ужинать с тобой, или ходить в театр, или гулять по парку, и вообще иметь с тобой дело. Не хочу, Бембо. Хватит.
- Но почему?
Бембо считал, что вопрос был вполне разумный и прозвучал весьма рассудительно. Непредвзятый слушатель - каковых перед жандармским участком не наблюдалось - однако, без сомнения, принял бы его за обыкновенное занудство.
- Почему? - Саффа набрала побольше воздуха в грудь. - Потому что, хотя тебе и пришла хорошая идея в голову и капитану Сассо она понравилась, тебя все равно не повысили в чине. Это одна причина: я не хочу тратить время на неудачников. А вторая - что тебе от девушки нужно только одно и ты даже не пытаешься этого скрыть!
- Я мужчина! - Бембо оскорбленно вздернул голову. - Разумеется, я хочу этого.
- Ты меня не слушаешь… Хотя чему тут удивляться? - бросила Саффа. - Это единственное, чего ты от меня хочешь. Тебе плевать, чем я еще занята, - лишь бы получить свое. И вот поэтому это единственное, чего ты от меня никогда ни за что не получишь.
Развернувшись, она направилась к дверям, картинно покачивая бедрами, словно намекая, что именно Бембо потерял по собственной глупости.
- А на следующей неделе? - с надеждой поинтересовался Бембо у ее спины. - Может, я на той неделе спрошу снова?
Саффа молча добралась до верхней ступеньки - Бембо машинально попытался заглянуть ей под юбку, но художница вовремя прижала разлетающиеся складки к бедрам, зашла в участок и хлопнула дверью. Потом приоткрыла ее изнутри и, мило улыбнувшись жандарму, отрезала:
- Ни-ко-гда!
И с той же улыбочкой захлопнула дверь снова.
- Стерва, - пробормотал Бембо. - Клятая стерва.
Жандарм поковылял вверх по лестнице.
"Что мне на самом деле нужно, - подумал он, - так это каунианская девка вроде тех, про которых в романах пишут. Эти-то мужчине отказать не могут. Только еще просят. Не могут дня прожить без крепкого альгарвейского мужика".
Он скривился. Все кауниане в Трикарико давно отправились в лагеря - стараниями самого Бембо, и он даже поразвлечься в тот раз не сумел как следует. Подлая штука жизнь, что ж тут поделаешь. А каунианские шлюшки, небось, лагерных охранников обихаживают в обмен на малейшее снисхождение.
Когда Бембо зашел в участок, сержант Пезаро расхохотался. Можно было голову прозакладывать, что так и случится.
- Подпалила тебя, как дракон, зашедший со стороны солнца, а? - поинтересовался сержант.
- Вот тоже мне цаца нашлась, - пробурчал жандарм. - Что в ней такого, чего нет у любой другой дамы, скажите мне?
- Твои мозги в кармане, - ответил Пезаро - грубо, зато правдиво. - Ну, мальчик мой, - продолжал сержант, - придется тебе сегодня вздыхать по ней на обходе.
- Я-то думал бумаги разгрести! - воскликнул Бембо разочарованно. - Если я не сдам все отчеты поскорей, капитан Сассо меня на ужин сожрет.
- Не так приятно, как Саффу ужином кормить, доложу я тебе, - ответил Пезаро, - только делать нечего. У меня два человека слегли с ползучей блевотой, так что кому-то придется проследить, чтобы замечательные наши законопослушные горожане не сперли покуда Каунианскую колонну.
- Смилуйтесь, сержант! - Бембо одарил Пезаро своей знаменитой обиженной миной.
Не помогло.
- Пойдешь-пойдешь, - неумолимо заключил сержант. - Правда, ты у меня первый по списку выходишь, так что выбирай - пойдешь на западную сторону или в Пореченку?
Бембо от обиды и злости едва не выбрал маршрут через разбойничье гнездо у набережной - едва, но не выбрал.
- Западную сторону, - бросил он.
Пезаро кивнул, нимало не удивленный.
- Каким маршрутом меня пошлете? - спросил Бембо, указывая на карту города за спиной сержанта.
- Не перестанешь ныть, я тебя на Пореченку пошлю, - предупредил Пезаро, развернувшись вместе с угрожающе скрипнувшим креслом. - Твой номер седьмой. - Он указал маршрут на карте. - Богатых особняков тьма, и делать особенно нечего - разве домушника шального спугнешь.
- Могло быть хуже, - признал Бембо. - Могло и лучше быть… но и хуже могло. - Для него это было признание великой искренности. - Все лучше, чем Пореченка. - А вот это, как понимали оба жандарма, было уже изрядное преуменьшение.
Пезаро накорябал имя жандарма на бумажке и приколол на карту поверх седьмого маршрута патрулирования.
- Пошевеливайся, - напутствовал сержант. - В той части города жители требуют, чтобы жандарм все время был на работе. Как останутся без присмотра, так и начинают по хрусталику огнем плеваться.
- Иду-иду, - вздохнул Бембо.
В каком-то смысле он рад был сбежать из участка. Если он будет сидеть за столом и заполнять документы, то непременно станет поглядывать на Саффу, а та - посмеиваться над ним. Вот только документы все равно придется оформлять. Если жандарм не разгребет гору бумаг на своем столе, капитан Сассо найдет что ему сказать остренького. "Проклятье, - подумал он, - а я ведь и правда собирался ими заняться". Но теперь ничего уж не поделаешь.
Когда он вышел на улицу, дыхание его заклубилось белым паром. На вершинах гор Брадано белели снега, но в Трикарико сугробы ложились очень редко. До войны богачи отправлялись в горы ради удовольствия поиграть в снегу. Теперь, когда Альгарве принадлежали обе стороны хребта, они могли отправляться туда снова. Жители южных краев удивились бы такому времяпрепровождению. Бембо сам удивлялся: кому это надо? Он в своей жизни видал ровно столько снега, чтобы потерять всякое желание сталкиваться с этой субстанцией.
Проклиная несчастную свою судьбину, жандарм брел по улице. На участке перед особняком, который стоил примерно столько, сколько жандарму удалось бы заработать лет за двадцать, команда садовников подстригала ножницами на длинных рукоятках ветви деревьев. Бембо вздохнул. Обитать ему приходилось в квартирке еще менее впечатляющей, чем у Саффы.
Он едва не прошел мимо садовников, но замер и пригляделся повнимательнее, а потом присвистнул тихонько от изумления. Сойдя с тротуара, он пересек коротко постриженную лужайку перед особняком и, помахивая дубинкой, надвинулся на садовников с наглым и внушительным видом.
Заметили его быстро; этого Бембо и добивался. Старший садовник устремился ему навстречу.
- Что-то случилось, жандарм? - поинтересовался он.
Ножницы его, если вдуматься, представляли собою оружие более впечатляющее, нежели дубинка Бембо.
- Случилось? Не знаю, приятель, - ответил Бембо. - Только среди твоих рабочих, - он ткнул пальцем, - это ведь женщины, верно? У меня глаз острый, знаешь, я женщину издалека примечу. Только никогда прежде не видел, чтобы женщины в саду работали.
- Может, и правда не видали, - согласился садовник. - Только половина моих парней в армию ушла. А работа сама не уйдет, какое там. Так что… - Он обернулся к женщинам: - Далинда, Альцина, Прокла - оторвитесь на минутку, поздоровайтесь с жандармом.
- Добрый день, жандарм, - улыбаясь, хором отозвались садовницы.
- И вам доброго дня, прелестные дамы, - ответил Бембо, снимая шляпу и кланяясь каждой по очереди.
Далинду прелестной нельзя было назвать, да и в плечах она была пошире большинства мужчин, трудившихся в саду. На Проклу тоже не стоило смотреть второй раз. А вот Альцина… Альцине стоило поклониться. Глядя на капельки трудового пота на ее лбу, жандарм немедля возмечтал разогреть ее иным способом.
- И как вам нравится мужская работа? - поинтересовался он, улыбаясь всем трем, но Альцине - в особенности.
- Отлично, - ответили они - опять вместе, да так слаженно, что Бембо пришло в голову: не разорившихся ли хористок нанял предприимчивый озеленитель?
- Ну не чудно ли? - заметил жандарм и дружески подтолкнул старшего садовника локтем. - Скажи-ка, приятель, а жена твоя знает, как ты исхитрился остаться в деле?
- Ну, жандарм, - ответил тот, заговорщицки подмигнув, - я выгляжу таким олухом?
- Ничуть, приятель, ничуть, - усмехнулся Бембо. - Ну и, конечно, городской департамент предпринимательства знает, что ты поменял условия, на которых получал лицензию?
Если бы старшему садовнику хватило наглости ответить "да", Бембо сдался бы и пошел дальше. Но тот лишь нахмурился слегка.
- Я не думал, что это необходимо.
Бембо со скорбной миной поцокал языком.
- Ой, скверно-то как. Весьма скверно. Такие зануды тамошние чиновники - просто ужас. Если они узнают, чем вы тут занимаетесь… если я им скажу…
Он глянул на небо, как бы позабыв закончить фразу.
- Возможно, мы могли бы прийти к взаимопониманию, - отозвался старший садовник без особой обиды. Он знал правила игры и передавал Бембо очередь хода.
- Десятки хватит? - деловито спросил он, отведя жандарма в сторонку.
Они поторговались немного и сошлись на пятнадцати.
- Силы горние, - добавил Бембо, - я бы и на десятку согласился, если эта девка, Альцина, до меня снизошла.
- Я ее не в публичном доме нанимал, так что спрошу, - ответил садовник. - Откажет - доплачу серебром, сами себе купите что желаете.
- Это справедливо, - согласился Бембо.
Вернувшись, садовник зашептал что-то Альцине на ухо. Та оглянулась на Бембо.
- С ним?! - воскликнула она, с великолепным презрением тряхнув головой. - Ха!
- Это тебе обойдется в лишнюю пятерку, - прорычал Бембо. Уши его горели.