– Тогда поставьте этот вопрос перед Великой Ассамблеей. Как только признают наше равенство и суверенитет, мы обсудим вопрос об увеличении поставок и договоримся об условиях. Достопочтенный председатель, зерно выращиваем мы, это наша собственность. Мы можем произвести его больше. Но не как рабы. Сначала вы должны признать суверенную Свободную Луну.
– Это невозможно, и вы это знаете. Лунная Администрация не может отказаться от своей священной обязанности.
Проф вздохнул.
– По-видимому, мы зашли в тупик. Я могу лишь предложить временно прервать переговоры и как следует подумать. Сегодня баржи еще приходят… но с той минуты, как я извещу свое правительство о провале нашей миссии… поставки… прекратятся!
Голова профа упала на подушку, как будто события совершенно изнурили его, что вполне могло быть правдой. Я чувствовал себя относительно прилично, но я был молод и обладал опытом визитов на Терру и выживания на ней. Лунарь в возрасте профа не должен рисковать и пускаться в такую поездку.
После небольшой перепалки, на которую проф не обратил внимания, нас погрузили в машину и отправили назад в отель. По дороге я спросил:
– Проф, а что вы сказали сеньору Жирное Пузо? Почему у него так подскочило давление?
Проф хихикнул:
– Товарищ Стьюарт покопался в прошлом этих джентльменов, и всплыли интересные факты. Я спросил, кому сейчас принадлежит бордель на calle Флорида в Буэнос-Айресе и работает ли еще там знаменитая рыжая красотка?
– А почему? Вы когда-то были там частым клиентом? – Я попробовал представить себе профа в этой роли.
– Никогда. Вот уже сорок лет я не бывал в Буэнос-Айресе. Бордель принадлежит ему, Мануэль, через подставных лиц, а его жена – красотка с тициановскими волосами – некогда подвизалась в этом заведении.
Я пожалел, что спросил.
– А это не запрещенный прием? Недипломатично как-то.
Проф закрыл глаза и ничего не ответил.
***
Но к вечеру приободрился и целый час провел с журналистами. Седые волосы разметались на алой подушке, высохшее тело облачено в расшитую пижаму… если бы не глаза да ямочки – точь-в-точь свежий труп какого-нибудь шишкаря, подготовленный к пышному погребению. Я тоже смотрелся хоть куда в черном с золотом мундире, который, по уверениям Стью, был форменной одеждой лунных дипломатов моего ранга. Может, и так, но что-то я не слыхал, чтобы в Луне водились дипломаты. Вообще же я предпочитаю скафандры, у мундиров слишком жесткие воротнички. Я так и не понял, что означал иконостас у меня на груди; Какой-то репортер пытался выведать об ордене, похожем на ущербный серп луны, какой она выглядит порою с Терры. Я ответил, что это награда за чистописание. Стью, находившийся неподалеку, тут же вмешался:
– Полковник скромничает. Это орден того же класса, что и Крест Виктории , а получил он его за боевые заслуги в тот славный и трагичный день…
И увел корреспондента, продолжая заливать ему всякую чушь. Стью умел вешать лапшу на уши почти так же лихо, как проф. Мне же обязательно надо придумывать ложь заранее.
Индийские газеты и передачи в этот вечер были весьма агрессивны; они так и брызгали слюной, взбешенные угрозой прекратить поставки зерна. Даже самые умеренные призывали "очистить" Луну, уничтожить "преступных троглодитов" и заменить нас "честными индийскими крестьянами", которые, понимая святость любой жизни, будут присылать все больше и больше зерна. Проф назначил пресс-конференцию, чтобы объяснить в общих чертах, почему Луна не сможет продолжать поставки; организация Стью распространила слухи об этом по всей Терре. Некоторые репортеры не поленились разобраться в числах и принялись уличать профа в вопиющих противоречиях.
– Профессор де ла Пас, вы тут говорите, что поставки зерна должны сократиться вследствие истощения природных ресурсов и что к 2082 году Луна не сможет прокормить даже собственных жителей. И тем не менее сегодня днем вы заверили Лунную Администрацию, что сможете увеличить поставки в десятки раз.
Проф наивно спросил:
– А разве комитет – это Лунная Администрация?
– Ну… это ни для кого не секрет.
– Конечно, сэр, но они выдают себя за беспристрастный комитет по расследованию при Великой Ассамблее. Вы не думаете, что они должны дисквалифицировать самих себя? Чтобы расследование было действительно беспристрастным.
– Э-э-э… я тут ни при чем, профессор. Давайте вернемся к моему вопросу. Как вы можете объяснить противоречие?
– А меня интересует, почему вы считаете, что вы тут ни при чем, сэр? Разве не в интересах каждого жителя Терры избежать ситуации, которая вызовет войну между Террой и ее соседкой?
– Войну? С чего вы вдруг заговорили о войне, профессор?
– А чем еще это может кончиться, сэр? Если Лунная Администрация уперлась и ни с места? Мы не можем принять ее требования. Цифры показывают – почему. Если Администрация этого не поймет, она предпримет попытку подчинить нас силой… а мы ответим ударом на удар. Как загнанные в угол крысы – мы действительно загнаны в угол, мы не можем ни отступить, ни сдаться. Нам война ни к чему. Мы хотим жить в мире с соседней планетой. Мирно жить и мирно торговать. Но выбирать придется вам. Мы – карлик, вы – гигант. Могу уже сейчас предсказать, что следующим шагом Лунной Администрации будет попытка принудить Луну силой. Это "миролюбивое агентство" начнет первую межпланетную войну.
Журналист нахмурился.
– Вам не кажется, что вы преувеличиваете? Предположим, что Администрация – или Великая Ассамблея, поскольку у Администрации нет собственных боевых кораблей, – предположим, что народы Земли решат сместить ваше э-э-э… "правительство". Вы можете воевать – на Луне. Думаю, вы будете сопротивляться. Но вряд ли это означает межпланетную войну. Как вы сами сказали, у Луны нет кораблей. Проще говоря, нас вы не достанете.
Я сидел на кресле возле каталки профа и молча слушал. Он повернулся ко мне.
– Скажите им, полковник.
Я затараторил, как попугай. Проф с Майком сделали мне заготовки на все случаи жизни. Я их вызубрил и выдавал по мере необходимости.
– Джентльмены, – сказал я, – вы помните "Следопыта"? Как он рухнул, потеряв управление?
Они помнили. Как можно забыть величайшую катастрофу эпохи первых космических полетов, когда несчастный "Следопыт" свалился на бельгийскую деревушку?
– У нас нет космических кораблей, – продолжал я, – но мы можем сбросить на вас эти зерновые баржи, вместо того чтобы доставлять их по расписанию на околоземную орбиту.
На следующий день из моей фразы родился заголовок: "ЛУНАРИ УГРОЖАЮТ ЗАБРОСАТЬ НАС РИСОМ", однако в тот момент она вызвала лишь удивленное молчание.
Наконец журналист сказал:
– И тем не менее я хотел бы знать, как вы объясняете противоречие между двумя вашими заявлениями – "никакого зерна после восемьдесят второго года" и "увеличим поставки в десять или в сто раз".
– Никакого противоречия нет, – ответил проф. – Они основаны на различных предпосылках. Цифры, которые я представил, отражают современную обстановку… и ту катастрофу, которая произойдет, если на протяжении нескольких лет будет продолжаться истощение природных ресурсов Луны.
Катастрофу, которую вызовут бюрократы из Администрации (или лучше сказать "автократы от бюрократии?") своими угрозами загнать нас в угол, как нашкодивших детей.
Проф остановился, тяжело перевел дух и продолжал:
– Обстоятельства, при которых мы сможем продолжать или даже резко уволить производство зерна, прямо противоположны указанным выше. Как старый учитель, я не могу удержаться от школьной привычки: выводы должны делать сами ученики для упражнения мозгов. Может, кто-нибудь желает попробовать?
Последовало неловкое молчание, а потом заговорил невысокий человечек со странным акцентом.
– Мне кажется, что вы имеете в виду способ пополнения истощающихся природных ресурсов. – Молодец! Отлично! – Проф просиял своими ямочками. – Вы, сэр, получите золотую медаль за этот семестр! Чтобы произвести зерно, необходимы вода и удобрения – фосфаты и так далее, можете узнать у специалистов. Присылайте все это нам – мы пришлем вам взамен прекрасное зерно. Опустите насосы в беспредельный Индийский океан. В Индии миллионы голов скота: собирайте их "конечный продукт" и шлите нам. Собирайте содержимое своих ночных горшков и не утруждайтесь его стерилизацией, мы научились делать такие вещи дешевле и проще. Шлите нам соленую морскую воду, тухлую рыбу, трупы животных, городские стоки, коровьи лепешки, любые отбросы – мы пришлем вам их обратно тонна за тонну золотым зерном. Чем больше пришлете, тем больше получите, хоть в десять раз, хоть в сто. Шлите нам ваших бедняков и обездоленных, шлите нам их тысячами и сотнями тысяч; мы обучим их быстрым и эффективным способам лунного туннельного земледелия и вернем вам неимоверное количество продовольствия. Джентльмены, Луна – это колоссальная залежь в четыре тысячи миллионов гектаров, ждущая, чтобы ее вспахали.
Это их сразило. Кто-то тихо спросил:
– Но что вы сами будете с этого иметь? Я говорю о Луне.
Проф пожал плечами.
– Деньги. В виде товаров. Многие вещи у вас куда дешевле, чем у нас в Луне. Лекарства. Инструменты. Микрофильмы. Наряды для наших прелестных женщин. Покупайте наше зерно и можете торговать с нами с большой прибылью. Индийский журналист поглядел задумчиво и принялся писать. Европеец, сидевший рядом с ним, скептически усмехнулся и сказал:
– Профессор, вы представляете себе, в какую сумму обойдется отправка такого количества грузов на Селену?
Проф небрежно отмахнулся.
– Это вопрос техники. Сэр, когда-то везти грузы через океан было не только трудно, а просто невозможно. Потом стало дорого, трудно, опасно. Сегодня же вы продаете свои товары на других континентах почти за ту же цену, что и у себя дома. Расходы на транспортировку теперь самая малая составляющая в стоимости товара. Джентльмены, я не инженер. Но зато я кое-что знаю об инженерах. Если что-то должно быть сделано, инженеры найдут способ сделать это экономически выгодным. Если вы хотите получить зерно, которое мы можем вырастить, напустите на эту проблему ваших инженеров!
Проф стал задыхаться, жестом позвал на помощь, и медицинские сестры увезли его из комнаты.
Я отказался продолжать эту тему, сказав журналистам, что им следует побеседовать с профессором, когда он будет в состоянии снова встретиться с ними. Тогда они принялись клевать меня с другого бока. Один из них потребовал, чтобы я объяснил, почему мы – колонисты – считаем себя вправе претендовать на самоуправление и в то же время не хотим платить налоги. В конце концов, колонии основаны Федерацией Наций, во всяком случае – некоторыми из ее членов. Это невероятно дорогое мероприятие. Земля оплатила все издержки, а теперь мы – колонисты – пожинаем плоды и не платим ни цента налогов. Разве это справедливо?
Я хотел послать его подальше; но перед интервью проф опять велел мне принять транквилизатор и потребовал, чтобы я зазубрил бесконечный список ответов на вопросы с подковыркой.
– Давайте разберемся по порядку, – сказал я. – Первое: за что, по вашему мнению, мы должны платить налоги? Скажите, что я получу взамен, и тогда, может быть, я с вами соглашусь. Нет, поставим вопрос иначе. Вы сами платите налоги?
– Конечно, плачу. И вы тоже обязаны!
– И что вы получаете взамен этих налогов?
– Как это – взамен? Налоги платят правительству.
– Извините, – сказал я, – но я полный невежда. Всю свою жизнь прожил в Луне и мало чего знаю о вашем правительстве; не можете ли вы объяснить мне попроще? Что вы получаете за свои деньги?
Все заинтересовались и с азартом стали дополнять то, что пропустил этот воинственный осел. Я записывал. Когда они закончили, я начал читать вслух.
– Бесплатные больницы – их в Луне нет. Медицинское страхование – такая штука у нас есть, но она совсем не похожа на то, что вы имеете в виду. Если кто-то хочет страховку, он идет к букмекеру и заключает пари. Вы можете застраховаться от чего угодно, но за определенную плату. Я, например, не страховался на случай болезней – я здоров. Или был здоров, пока не приехал к вам. Публичная библиотека у нас есть, та самая, которую основал Фонд Карнеги, начав с нескольких микрофильмов. Но она платная. Общественные дороги. Я думаю, к ним можно приравнять наше метро. Но оно не более бесплатно, чем воздух, которым мы дышим. Ах, извините, у вас ведь воздух бесплатный, не так ли? Я хочу сказать, что наше метро построено компаниями, которые вложили в него средства и яростно добиваются их получения обратно, с прибылью, разумеется. Общеобразовательные школы. Школы есть во всех поселениях, и я никогда не слыхал, чтобы они отказались принимать учеников; поэтому, полагаю, ихможноназвать "общеобразовательными". Но дерут они втридорога. Вообще в Луне каждый, кто знает что-нибудь полезное и согласен обучить другого, предъявляет за это такой счетец – закачаешься!
Так, что у нас осталось? Социальное обеспечение? Не знаю, что за зверь, но у нас такие не водятся. Пенсии. Вы можете купить пенсию. Но мало кто покупает. Почти все семьи большие, и старики, скажем, от ста лет и выше или возятся с чем-нибудь, что им по душе, или сидят и смотрят видео. Или спят. Они спят много, особенно те, которым за сто двадцать.
– Сэр, извините… Неужели люди на Селене действительно живут так долго?
Я сделал вид что удивлен, хотя на самом деле вопрос был в числе "спровоцированных", и ответ отскочил у меня от зубов автоматически.
– Никто не знает, как долго может жить человек в Луне: мы слишком недавно там появились. Старейшие жители Луны родились на Земле, а следовательно, их опыт не корректен. Пока все из родившихся в Луне никто не умер от старости. Но это опять-таки ничего не доказывает: у них просто не было времени состариться – прошло меньше столетия. Хотя… Возьмем, к примеру, меня… Мадам, как по-вашему, сколько мне лет? Я настоящий лунарь в третьем поколении.
– Э-э-э… честно говоря, полковник Дэвис, меня поражает ваша молодость. Я хочу сказать, учитывая важность вашей миссии. Я дала бы вам двадцать два… Неужели больше? Ну, полагаю, ненамного…
– Мадам, я сожалею, что сила тяжести на Земле не позволяет мне раскланяться. Благодарю вас. Я женат уже больше двадцати двух лет.
– Что? Да вы шутите!
– Мадам, я никогда бы не осмелился определять возраст леди, но, если вы эмигрируете в Луну, вы сохраните свой теперешний юный вид на долгие годы и проживете как минимум на двадцать лет больше, чем здесь. – Я снова взглянул на список. – Могу сказать сразу обо всех оставшихся пунктах: ничего подобного у нас в Луне нет, а потому я не вижу никакого смысла платить за это налоги. Что касается другой части вашего вопроса, сэр, так вы, должно быть, сами знаете, что начальная стоимость создания колоний нами давно и многократно оплачена, одно зерно чего стоит! А из нас высасывают кровь – наши природные ресурсы… и даже не платят по ценам свободного рынка. Вот почему Лунная Администрация так упорно стоит на своем – она присосалась к нам, как вампир. Идея, что Луна убыточна для Терры и что первоначальные инвестиции надо вернуть, – ложь, изобретенная Администрацией, чтобы оправдать ее обращение с нами как с рабами. На самом же деле в этом столетии Луна не стоила Земле ни цента, а первоначальные инвестиции давно выплачены.
Журналист попытался отыграться:
– Вы, надеюсь, не собираетесь доказывать нам, что лунные колонии выплатили все миллиарды долларов, которые пошли на развитие космонавтики? – Я мог бы попробовать. Но в любом случае вряд ли справедливо удерживать эти деньги с нас. Космический флот ваш, он принадлежит Терре. У нас его нет! Почему же мы должны платить за то, чего не получали? С этим дело обстоит точно так же, как и с остальными пунктами вашего списка. Будет товар – будут деньги, но с какой радости нам платить за так?
Я тянул время, дожидаясь вопроса, который, как уверял проф, мне непременно зададут… и наконец услышал:
– Одну минуту! – раздался уверенный голос. – Вы проигнорировали два самых важных пункта нашего списка. Полицейская защита и вооруженные силы. Вы тут хвалились, что готовы платить за то, что получаете… Как насчет того, чтобы выплатить налоги по этим двум статьям за целое столетие? Кругленькая сумма набежит, однако, – и он ехидно ухмыльнулся.
Ну, спасибо, наконец-то! Я уж думал – не миновать мне взбучки от профа за неумение вытащить из них этот вопросик. Все поглядывали друг на друга, кивая головами, очень довольные, что я наконец получил по носу. Я изо всех сил старался изобразить искреннее недоумение.
– Извините, не понял. У Луны нет ни полиции, ни вооруженных сил.
– Прекрасно вы поняли, о чем я говорю. Вы пользуетесь защитой Миротворческих сил Федерации Наций. И полиция у вас есть. И платит ей Лунная Администрация! Мне доподлинно известно, что две роты были посланы на Селену меньше года назад, чтобы выполнять там обязанности полицейских. – Ах вот вы о чем! – Я вздохнул. – Скажите, от кого, по-вашему, Миротворческие силы защищают Луну? У меня нет сведений, что какая-нибудь из ваших стран готовится к нападению на нас. Мы от вас далеко, и у Луны нет ничего такого, на что можно позариться. Или вы имеете в виду, что мы должны платить этим силам за то, чтоб они нас не трогали? Если так, то существует старинная поговорка: ежели вы хоть раз уплатили Danegeld , то вы уже никогда не отделаетесь от датчан. Сэр, мы будем драться с вооруженными силами ФН, если придется… но мы никогда не будем платить им!
А теперь о так называемых "полицейских". Их послали отнюдь не для того, чтобы защищать нас. Наша Декларация независимости раскрыла истинное лицо этих мерзавцев – кстати, ваши газеты ее опубликовали? – (Некоторые – да, некоторые – нет, смотря в какой стране.) – Они обезумели и начали насиловать и убивать! И теперь они мертвы. Поэтому не стоит посылать к нам новые войска.
После этого я "устал" и удалился. Я и в самом деле устал; не такой уж я блистательный актер, и вести это толковище в намеченном профом русле было для меня немалым испытанием.
Глава 18
Только потом я узнал, что во время интервью мне тонко подыграли: наводящий вопрос о полиции и вооруженных силах был задан подсадной уткой; Стью Лажуа ничего не оставлял на волю случая. Впрочем, к тому времени, когда мне это стало известно, я уже накопил немалый опыт по части интервью; мы давали их бесконечно.
А в тот вечер, хоть мы и устали, нам еще предстояло потрудиться. Кроме представителей прессы, к нам рискнули заглянуть гости из дипломатического корпуса в Агре; правда, их было мало и никто не явился в своем официальном качестве, даже из Чада. Но мы были любопытной новинкой, и им хотелось на нас поглазеть.
Лишь один из них был действительно важной шишкой – китаец. Увидев его, я изумленно вылупил глаза: это был китайский представитель из комитета. Мне он представился просто как "доктор Чан", и мы притворились, что видимся первые.
Это был тот самый доктор Чан, сенатор из Великого Китая, а также долговременный главный представитель Великого Китая в Лунной Администрации. Много позже он стал вице-президентом и премьером – но это уже незадолго до того, как его убили.