Маг пообещал себе, что займется исследованием этого вопроса на досуге. Когда не будет сверкать над Дэйлороном занесенный меч по имени Ильверс.
– Мы его обезвредим, – пробормотал Варна, – обязательно…
И плотно закрыл окно, выходящее в сад.
* * *
…Пьянящая весенняя ночь царила над Аллареном. Скользя по черепичным крышам, стекая по холеным стенам домов, сверкающей вуалью окутал лунный свет улицы, переулки и площади, отразился в зеркалах королевских прудов, липкими бликами лег на стены черного города. Кое-где расплывчатые тени слизывали лунную глазурь, оставляя на земле лоскутки ночи, но таких мест было слишком мало.
Даже вор не перешел бы улицу, оставаясь в тени, как сказала бы Лисица Тиннат.
На небольшой площади, выползающей из-под литой ограды, было тихо. Прямо на булыжной мостовой, привязанные спина к спине, лежали молодая женщина и мальчик.
Она была хороша собой, но жизнь, подрезанная бездушным ланцетом, медленно покидала тело. Будучи привычна к боли и крепкой от рождения, женщина еще держалась, скрежеща зубами и проклиная своих мучителей.
У мальчишки были золотистые вихры и бледное, раньше времени уставшее от страданий лицо. Он потерял сознание чуть раньше, и никто бы не предсказал, сколько ему суждено еще прожить.
… Ильверс отошел от окна. Он впитал в себя отражение, прочувствовал и узрил их боль – как и прочие отражения, что липкими черными нитями опутывали рассудок.
И понял, что час настал. Его час – когда все, кем он хоть как-то дорожил, уйдут к своему божеству, а он – в тишь долины Предков, чтобы встретиться с теми, кто жил раньше, и познать вечность.
Когда-то, будучи простым дэйлор, Ильверс боялся этого момента – но теперь принимал его с легким сердцем. В конце концов, разве не он год назад видел долину и говорил с духом матери? И разве не прекрасным было то место, с его вечной тишиной и покоем?
Магистр Закрытого города усмехнулся и покачал головой. Все-таки слишком быстро все произошло; он думал, что его палачи не посмеют расставить ловушку столь скоро… А в том, что это – ловушка, Ильверс ни секунды не сомневался.
Единственное, пожалуй, в чем он сомневался – так это в здравомыслии устроивших ее магов. Это ж надо было додуматься – связать Золия и Тиннат вместе, да еще и положить их посреди площади? Ильверс невольно фыркнул. Этим недалеким господам оставалось только написать на большой вывеске "приманка для магистра", и установить ее над своими жертвами. И на что, интересно, они рассчитывали? Что он отправится вызволять бывших друзей, взвалит их бесчувственные тела на плечи и потащит прочь? А ведь Ильверс мог перенести Тиннат и Золюшку к себе в башню одним движением воли. Даже пальцем шевелить не нужно было бы…
Правда, поразмыслив немного, магистр пришел к выводу, что ничего лучше маги Алларена придумать не могли: магия вещей не помогла бы, пожелай они войти в Закрытый город. Напасть на Ильверса во время одной из его ночных прогулок – тоже весьма рискованное предприятие. А так… Подготовлен капкан, приманка имеется; есть надежда, что черный магистр соизволит подойти поближе к тем, кто его любил.
Тут Ильверс невольно поморщился. Он очень хорошо чувствовал Тиннат, знал, что она звала его, и точно также холодной змейкой проскользнуло осознание того, что она хотя бы в мыслях – но отказалась от своего Ильверса. Думала, что лучше ему и вправду воссоединиться с предками…
– А здесь ты права, милая Тиннат, – пробормотал магистр, – я с тобой полностью согласен… Но – во имя Дэйлорона! Лучше бы ты сама убила меня, и мне куда приятнее было бы принять покой из твоих рук… Впрочем… Сегодня у магов Алларена удачная ночь. Они получат то, что хотят… А я обрету свободу.
Он еще раз закрыл глаза, потянулся мыслями к Тиннат. Тяжкий вдох. И волна невыносимой, режущей боли в животе, там, где сходятся почти ощутимые натянутые канаты людской Силы, готовые лопнуть и обратить в прах всякого, кто приблизится.
Прикоснулся к Золюшке и невольно улыбнулся: его маленький друг уже давно лишился чувств и пребывал где-то далеко, в занебесных мирах.
– Будьте вы прокляты, – не переставая улыбаться, шепнул Ильверс, – вы получите то, что хотите.
Магистр огляделся. Было похоже на то, что в эту комнату, ставшую почти домом, он больше не вернется. Ему подумалось, что неплохо закрыть черную цитадель, чтобы никто и никогда больше не проник сюда и не добрался до древних сокровищниц знаний – но потом Ильверс отказался от этой затеи. Пусть себе… насладятся возможностью заполучить древние книги. Ибо все это продлится недолго – Отражения, накопленные за многие декады, хлынут на людей, на дэйлор, порадуют народ Зла… К тому же, старик, его предшественник, мог опасаться за сохранность врат Силы. В случае Ильверса вратам ничего не грозило, потому как запирать их он вовсе не собирался.
Ильверс вышел, плотно притворив за собой дверь, и начал спускаться по лестнице. Он покинул башню, пересек внутренний двор цитадели. Ворота распахнулись перед ним, пропуская в спящий город.
– Я иду, – с улыбкой сказал Ильверс, – я уже иду…
И неторопливо зашагал по улицам, меж спящих домов. Те немногие, кому доводилось заприметить его силуэт, спешили убраться подальше.
Пройдет много лет, но будут раз за разом пересказываться страшные истории о том, как жуткий нелюдь из черной башни едва не выпил жизни невольных свидетелей его шествия.
Ильверсу было легко – впервые за много дней. И где-то далеко, в застывшей тишине вечности, его ждал дух матери, такой же легкий и сверкающий, как искра пламени, летящая в ночь.
* * *
"И чем скорее я это сделаю, тем лучше", – думал Норл д’Эвери, проносясь над спящими лугами. До Алларена оставалось совсем недолго, вампир уже видел белые башни, похожие на неровные кусочки перламутра. Он так спешил, что даже не покружил над городом, наслаждаясь красотой видов; под бессмертным сердцем вертелось дурное предчувствие. Словно что-то нехорошее должно было вот-вот произойти, и потому Норл изо всех сил работал крыльями, чтобы успеть…
Вот и Закрытый город. Норл камнем упал вниз с высоты, нырнул в окно башни и замер, прислушиваясь.
Тишина. И пустота.
Норл скользнул к двери, выглянул из кабинета Черного Магистра.
– Ильверс! – крикнул вампир, – Ильверс д’Аштам!
Но ему ответило лишь гулкое эхо, прокатившееся по винтовой лестнице.
Норлу стало неуютно. Очень… Похоже, происходило нечто из ряда вон выходящее – а как иначе можно объяснить то, что магистр покинул свою башню, даже не заперев ее и не поставив защиту?
Вампир прыгнул из окна, и, балансируя на воздушных вихрях, опустился на землю уже за пределами черного города.
"Где же он может быть? И что, укуси меня упырь, здесь происходит?!"
Недоброе предчувствие снова заворочалось холодным слизнем.
"Прекрати. Ты же высший вампир. У тебя есть мозги, чтобы думать. Так думай!"
Он еще раз огляделся. Вокруг – ни души. Крылья с хрустом уменьшились, втянулись в спину; теперь можно было преспокойно расхаживать по Алларену…
Норл потер виски; попытался сосредоточиться. Ведь он – один из Народа Зла и, значит, прекрасно видит Силу Отражений. А, уж если черный магистр ее поглощает в таких количествах, это тоже хорошо видно.
… Он догнал Ильверса в пяти кварталах от черного города. Магистр неторопливо куда-то шел, сложив руки на груди и сосредоточенно глядя себе под ноги. Он казался настолько погруженным в размышления, что не обратил ни малейшего внимания на Норла – и тому это не понравилось. Но вовсе не потому, что запищала уязвленная гордость, вовсе нет…
– Великий магистр, – вкрадчиво сказал вампир, – могу я говорить с тобой?
В ответ – молчание.
Ильверс, не замедлив шага, не повернув головы – и даже не оторвав взгляда от булыжников под ногами, шел дальше.
– Великий магистр…
Норл осторожно прикоснулся к его плечу; пальцы обдало нестерпимым жаром. И снова – ни кивка, ни приветствия в ответ.
– Разве я чем-то прогневил тебя? – возмутился Старший, – я принес тебе добрые вести, Ильверс д’Аштам. Я говорил с королевой ночниц, и она подсказал мне путь, который освободит тебя от столь тяжкого бремени Отражений.
Губы Ильверса тронула легкая улыбка. И он вдруг заговорил – но от услышанного у Норла зашевелились волосы на голове.
– Я скоро и без того избавлюсь от бремени.
– Я… я не понимаю, Магистр!
– Тебе вовсе не обязательно что-либо понимать.
– Но я пришел, чтобы тебе помочь, Ильверс, – он попытался пустить в ход все свое обаяние, – я многого не знал, но теперь…
– Теперь – поздно, – пробормотал Ильверс, – очень скоро они заполучат мое бездыханное тело, а я обрету свободу…
– Что?!!
Норл еще ни разу не пробовал читать чужие мысли. Да и молод он был еще, чтобы пробовать магию высших… Но в тот миг, будучи не в состоянии мыслить здраво, он всего лишь схватил Ильверса за руку, чуть повыше локтя, и…
Золюшка. Его глаза, два маленьких осколка неба, закрыты. А дух его витает за хрустальным куполом неба. Внутри – пухнет, растет ком Силы, медленно распирая живот, питаясь от толстых, в руку толщиной, огненных линий.
Тиннат… тихо плачет от боли и страха. Которые, отражаясь от граней мира сего, вязкими каплями падают вниз, в медленную реку отражений.
Она всхлипывает, и в карих глазах – отчаяние и нет надежды. Потому как она знает, что никто в целом мире не придет и не спасет. Ильверс из Дэйлорона, если бы хотел, спас бы уже давно. Но он не пришел – а значит, последняя надежда разбита…И, в конце концов, она первая предала его, а потому заслуживает смерти.
– Нет. – вампир с ужасом осмотрел на Ильверса, – погоди, Ильверс! Ты же можешь помочь им, твое могущество велико – и при этом тебе не обязательно самому лезть туда, под удар!
Пальцы вдруг одеревенели и разжались. Сами собой.
– Каждый получит по заслугам, – бледные губы магистра растянулись в холодной, неживой улыбке. Словно и не он улыбался, а кто-то бездарно слепил на его лице кислую мину.
– Нет, Ильверс, не нужно… Ты можешь их спасти, просто так! Ведь они… ждали и надеялись…
– Кое-кто другой тоже ждет и надеется, – улыбка превратилась в оскал, – и я приду!
Норл вздохнул. Набрал в легкие побольше воздуха, и…
– Я не могу тебе это позволить, Ильверс. Твой предок, первый магистр, оказался на удивление сильным, ты – слабым… Но это не упрек, все дэйлор, все люди – разные. И… я не дам тебе просто так умереть.
– Тебе-то что? – фыркнул Ильверс, – тебе только Силы больше достанется. Прочь с дороги.
– Да, верно, – вампир хмуро смотрел на черного магистра, все еще не вполне веря в происходящее, – но что будет потом, Ильверс?
– Потом я буду свободен. С дороги!
– Нет.
– Кем ты себя вообразил? – прошелестел Ильверс.
Затем поднял руку, и…
Что-то ударило вампира в грудь, с хрустом сминая ребра, заставляя давиться собственной кровью… Он и не заметил, как оказался лежащим на холодных камнях, небо над головой закружилось, подернулось серой пеленой.
Норл попытался затянуть рану, но получалось плохо. Горлом шла кровь, оставляя на языке солоноватый, щекочущий ощущения привкус.
"Вставай, вставай… Ты должен его остановить… проклятье! И с какой стати магистр решил себя погубить в бездарной, глупой ловушке?"
Он в бессильной злости на себя самого заскреб когтями мостовую. Две луны, подмигивая в темном небе, насмехались, дразнили…
"Поднимайся, ну же!"
Норл закрыл глаза, собираясь с силами. Еще чуть-чуть, еще немного… Должен же он восстановиться?
И в этот миг хриплый женский голос забубнил над ухом:
– Сейчас… Я вам помогу, не шевелитесь!
… Над ним склонилось худое женское лицо. Не старое. Не блещущее особой красотой. Скосив глаза, Норл увидел, что женщина вся увешана какими-то мешочками, лоскутками, перышками…
"Магесса!"
Хрипя и выплевывая кровавые сгустки, Норл схватил ее за руку.
– Сейчас я вам помогу, – заявила женщина, прикасаясь к своим многочисленным ожерельям.
Он не слушал. Пристально глядя в темные, неопределенного цвета глаза, повторял раз за разом:
Я должна разрушить ловушку… Успеть раньше магистра… Я должна…
Она была магессой, но в то же время – всего лишь человеком.
И Норл впечатал в слабое ее сознание то, что она должна была сделать.
* * *
…На лице Агелины было написано отчаяние.
– Отпусти меня, а? Ну что я тебе сделала? Это ведь все Кхеон, да твой маг из Дэйлорона. Они сказали, что ты повредилась рассудком, когда узнала, что чудовище придется подманивать твоим Золькой…
– Я бы никогда не стала бы использовать… жизнь мальчишки… Даже если бы речь шла о спасении всего Алларена! – глухо проворчала Уломара, в то время как руки ее шарили под пышными юбками связанной Агелины.
Но одно дело связать – и совсем другое – отыскать все запрятанные компоненты заклинаний, обратившись к которым, магесса могла бы освободиться. И предупредить коллег.
– Но речь и так идет о спасении Алларена, – Агелина капризно оттопырила губы, – это же меньшее зло, Ули, пожертвовать одной жизнью – и очистить Черный город от поселившегося там чудовища! Ну, во имя Хаттара, давай же поговорим как цивилизованные женщины! А то я уже и в самом деле начинаю верить в твое безумие…
Уломара издала торжествующий возглас и принялась стаскивать с Агелины чулки.
– Прекрати! Да что же это такое, Хаттар Всемогущий…
– Будешь верещать, я тебе еще и рот заткну, – магесса повертела в руках отвоеванный чулок. Да, так и есть! Казалось бы, самая обычная вышивка на ленточке – но только для недалекого, лишенного магического дара любовника. Тонкие пальцы Уломары без труда нащупали зашитые кусочки лазурита и ласточкиных перьев, что уже само по себе было прекрасным источником Силы для заклинаний воздушной стихии. Не обращая внимания на протестующие вопли Агелины, магесса освободила ее и от второго чулка.
– Ты просто чокнутая, – с видом поруганной невинности сказала Агелина, – может, вообще меня разденешь?
– Может, и раздену, – Уломара ощупывала корсет, сосредоточившись на восприятии Силы.
– Нет у меня больше ничего, не-ту! И хватит, в конце концов, меня щупать!!!
– Замолчи, Агелина.
Между пышными грудями магессы нашелся шелковый мешочек с компонентами огня – и последовал за чулками в угол. Уломара выпрямилась отряхнула руки.
– Ну, вот и все.
Теперь… ей и вправду надо было поторопиться. Добраться до площади перед домом Альхейма. Быть может, сразиться с магами Алларена. И вытащить Тиннат и своего маленького ученика из безжалостных челюстей капкана.
Город спал, как дитя в колыбели, что была сплетена из весенней свежести, тихого шороха ветра в листве, неясных теней и призрачного света.
Уломара вздохнула. Хорошая, добрая ночь.
Слишком хорошая, чтобы покинуть этот мир.
И быстрым шагом пошла по пустынной улице, направляясь у дому учителя.
… Ее путь лежал мимо мрачных стен Черного города, но у магессы мурашки по коже побежали только при одной мысли о том, что ей придется снова очутиться так близко от места, где она едва не погибла когда-то… Когда был еще жив Альхейм, и они пытались вскрыть цитадель.
Поэтому она свернула в нужный проулок чуть раньше. Затем, временами переходя на бег, добралась до следующего поворота. Тут она, вконец запыхавшись, остановилась – всего лишь на минуточку, отдышаться; прижалась горящим лбом к холодным мраморным плитам, что украшали фасад дома, и…
Двое разговаривали за углом, не далее, чем в десяти шагах; к тому же, ночью любой звук слышен куда лучше, чем шумным днем. А потому Уломара, мгновенно покрывшись ледяным потом, весьма хорошо разобралась в предмете беседы.
– Тебе-то что? Тебе только Силы больше достанется. Прочь с дороги, Норл.
О, этот голос она узнала бы среди тысячи других! Низкий, немного хриплый, и очень приятный… Голос дэйлор.
– Да, верно. Но что будет потом, Ильверс?
Уломара, стараясь не дышать, осторожно выглянула из своего случайного укрытия. Они и вправду стояли посреди дороги, совсем близко, так, что в ярком свете лун магесса смогла разглядеть эту странную парочку.
Ильверс д’Аштам все также предпочитал черный цвет. Бархат его кафтана мягко искрился серебром, отросшие волосы – уже не пшеничного цвета, а большей частью седые, обрамляли осунувшееся, бледное лицо. Он стоял совершенно неподвижно, и Уломаре почудилось, что это даже не живой Ильверс – а самое настоящее чучело, из которого неведомый мастер вытряхнул все внутренности и набил песка и опилок… Но глаза! Они жили, по-прежнему выразительные, блестящие, как два полированных кусочка агата. И, как показалось Уломаре в обманчивом лунном свете, в этих глазах вспыхивал и гас багровый огонь ярости.
Тот, кто замер перед Ильверсом, тоже не был человеком.
"Дэйлор, наверняка дэйлор", – успела подумать магесса. Она слегка удивилась ярко-синему цвету глаз незнакомца; но развить эту мысль дальше уже не успела.
– Потом я буду свободен. С дороги! – медленно, с нажимом, произнес Ильверс.
– Нет.
– Кем ты себя вообразил?
Ильверс не сделал ровным счетом ничего. Только поднял руку – но беловолосого дэйлор с силой швырнуло на стену ближайшего дома, как раз того, за углом которого пряталась Уломара. Раздался жуткий хруст костей; несчастный задергался в агонии, как раздавленная телегой собака… Магесса, чтобы не закричать, с силой зажала себе рот. Уломара задышала глубоко и часто, пытаясь подавить тошноту.
А в висках, вместе с тугими ударами крови, билась, трепетала мысль – чем же стал Ильверс, если он способен на такое?!! И, может быть, и вправду жизнь Золюшки – это малая кровь, которой будет уничтожен зверь?..
Хозяин Черного города пошел прочь, даже не взглянув в сторону умирающего.
А магесса, дождавшись, пока он свернет за угол, метнулась к хрипящему дэйлор.
– Сейчас… Я вам помогу, не шевелитесь!
Руки тряслись, как в тот памятный день – когда Уломаре впервые пришлось сразиться с нелюдью.
"Сейчас… потерпи, я уже почти…"
Компоненты, как назло, выскакивали из пальцев. Дэйлор хрипел, тщетно пытаясь вдохнуть драгоценного воздуха раздавленными легкими.
"Ох, да у меня же в ожерелье набор для целительства!" – Уломара едва не хлопнула себя по лбу, – "вот дура-то…"
Горячие пальцы впились ей в предплечье.
– Сейчас я вам помогу, – заверила она.
И впервые ее взгляд встретился со взглядом дэйлор. Глаза у него были…
Сердце замерло, крепко схваченное ледяными пальцами ужаса. Уломара смотрела – и не могла оторваться. Не могла пошевелиться. Хотя и поняла уже, с кем столкнулась.
Все мысли куда-то исчезли, подхваченные и унесенные прочь волей высшего вампира – как порыв ледяного ветра уносит сухую листву.
Она смотрела и смотрела, увязая в сапфировом море, как мошка в меду; холод отступал, ей стало тепло и уютно в мерцающей синеве…
Я должна успеть в ловушку раньше Ильверса. Я должна разрушить ее до того, как он прикоснется к ней… Должна… успеть…
Она вздрогнула, с трудом осознала, что вампир больше не держит ее.
– Иди же, – прохрипел он. И устало закрыл глаза, – Иди…