- Только если кто-то из нас будет очень настаивать. Мне бы вполне хватило, если бы он устроил мне в круге аиды и заставил меня сдаться… Я не вижу смысла умирать ради гордости. Танцевать я согласен, это давно назревало. А Аббу? - я снова пожал плечами. - Не знаю. Но я уверен, что он вернется. Сейчас он сдался только потому что НЕ РАБОТАЛ на Сабру и потому что не хотел, чтобы по всему Югу разнесся рассказ о том, как он бросил вызов Песчаному Тигру и победил его, когда тот не мог танцевать.
- ТЫ так думаешь.
- Я знаю. Все это очень серьезно… И Аббу Бенсир, и я большую часть наших знаменитых жизней выслушивали рассказы друг о друге. А поскольку пока меня не было, он считался лучшим танцором Юга, его это раздражает сильнее. Ни один человек, бывший первым танцором Юга, по доброй воле никому не отдаст эту честь… А потом появился я. Конечно задолго до этого он получил серьезное предупреждение, когда я чуть не раздробил ему горло деревянным мечом.
Дел криво улыбнулась.
- А ты к этому относишься так же?
- Ты хочешь знать, буду ли я также злиться, когда придет кто-то моложе и способнее? - я пожал плечами. - Когда это случится, я буду уже стариком. Тогда мне будет все равно.
Дел расхохоталась.
- Стариком? - переспросила она. - Но ведь это уже случилось.
- Юг никогда тебя не примет, - парировал я, - да и я не соглашусь, что ты лучше меня. Да, ты хорошо танцуешь, но не лучше. - Я вздохнул. - И не забывай, баска, ты женщина. Ни один Южный танцор меча тебя не признает.
- Ты уже меня признаешь. И Аббу, - она вдруг нахмурилась. - Я так думаю. Или он только говорит, что признает в надежде обольстить меня комплиментами и затащить в свою постель, - она засунула прядь волос за ухо. - Мужчины часто так поступают.
- Потому что женщины часто на это покупаются, - я усмехнулся, встретив ее рассерженный взгляд, и начал заворачивать колено. - Жаль, что он не оставил нам свою лошадь.
- А ты ожидал, что он оставит нам лошадь? - изумилась Дел.
- Почему нет? Если остальные танцоры всего в дне пути отсюда, он мог бы дождаться их и вернуться в Искандар.
- Они не в дне пути, не знаю, кто уж там ближе, танцоры мечей или племена. Два дня как минимум из-за самума, - Дел помрачнела. - Ты помнишь?
- А что я должен помнить? - осторожно спросил я.
Волосы снова упали ей на глаза и она нетерпеливо откинула их.
- Ты развернул самум. Ты остановил ветер, песок… и отправил их обратно.
- Но я думал… - я нахмурился. Да, я ХОТЕЛ остановить самум, но не мог вспомнить, как мне это удалось. Дальше были только крики Чоса Деи, забравшегося ко мне в душу. - Ну и ладно, - наконец сказал я. - Если самум задержал их, у нас появился небольшой запас времени.
- Кроме того, если бы Аббу оставил нам лошадь, в их глазах он выглядел бы дураком.
- А ты считаешь, что Аббу Бенсир не может быть дураком? - заинтересовался я.
Дел долго и внимательно смотрела на меня. Лицо ее было непроницаемо, и только в глубине голубых глаз проскальзывало что-то живое - может веселье?
- Наверное может, - наконец объявила она со всей серьезностью. - Ведь вы с ним так похожи.
- Слушай, баска…
Она старательно изобразила удивление.
- А разве я не права? Конечно он старше - хотя намного ли, я не могу сказать, - аиды, ей было весело! - и он, конечно, мудрее, поскольку у него богаче жизненный опыт… но есть и удивительные схожести, - она собрала волосы и начала делить их на три части. - Ну может тому причиной только то, что вы учились у одного шодо.
- Я совсем не похож на Аббу! Ты слышала, каким тоном он спросил: я работаю на женщину? Как будто один этот вопрос оскорблял его, - я замолчал, увидев ее широко раскрытые глаза. - Ему нужно только затащить тебя в постель, потому что он считает, что только там ты можешь полностью раскрыть весь свой талант. Как большинство Южанок.
- Ты когда-то был таким же, - заметила Дел, продолжая заплетать косу.
Я хмуро покосился на нее.
- Я по-прежнему Южанин. Только из-за того, что я потащился через Границу, решив помочь тебе… - я не стал продолжать и хмуро уставился на колено. - Ну может теперь я действительно думаю несколько иначе и могу благодарить за это тебя, но я все равно Южанин. Кем еще я могу быть?
- А если не Южанин? - мягко спросила Дел, перевязывая шнурком конец косы. - Ты ведь так и не узнал правду у Салсет.
Я решительно завязал повязку на колене. Пора было менять тему.
- Самое лучшее для нас сейчас это поехать в Кууми и купить вторую лошадь. После этого мы сможем быстро добраться до Джулы.
- До Джулы! Но Аббу сказал…
- Аббу не знает того, что я знаю, - я начал сворачивать одеяло. - И никто не знает, того, что мы… что я знаю.
- Мы? - Дел приподнялась, поправляя ремни перевязи. - Если под "мы" ты имеешь в виду меня, тебе придется объясниться. Я понятия не имею о чем ты говоришь.
"Мы" не имело отношения к Дел. Но ей я не мог об этом сказать.
- Давай собираться, - предложил я. - Мы снова зря прожигаем день.
17
- Такое маленькое? - Дел сидела за моей спиной и от ощущения близости горячего человеческого тела в теплый день становилось совсем жарко. - Когда ты сказал, что мы едем в торговое поселение, я представила себе что-то значительное.
- Раньше оно таким и было, - я повернул жеребца к сбитым из деревянных планок воротам, болтавшимся у полуразрушенной глиняной стены. - Когда-то Кууми было одним из самых больших поселений на Юге, оно разрывалось по швам от обилия караванов и торговцев. Но потом пришла Пенджа и поглотила все окрестности, и караваны стали ходить другой дорогой. Почти все торговцы уехали отсюда. Кууми так и не смогло возродиться.
- Но разве это Пенджа?
- Еще нет, но она очень близко, - я махнул рукой в Южном направлении.
- Полдня пути в ту сторону. Да и вообще-то все так привыкли к другим маршрутам, что о Кууми просто забыли. Даже после ухода Пенджи это место не стало таким, каким было прежде.
И никогда уже не станет. То, что когда-то было процветающим поселением, теперь превратилось в свою же слабую тень. Деревянные хижины вместо прочных домов, рассыпавшаяся глина вместо кирпичей. Узкие улицы перегораживали песчаные заносы, а старые дома безжалостно разрушал горячий, жалящий ветер. Кууми рассыпался как древние кости оракула, сыпалась кирпичная кладка, трескалась глина, осыпались здания. Контуры Кууми были округлыми и размытыми; деревянные жилища цвета кости, высушенные на солнце, были полны прожорливых долгоносиков и напоминали пышные караваи.
Мы подъехали к поселению с Севера, задержались у разбитых ворот, чтобы дать медь так называемому охраннику, и проехали внутрь.
Дел пришла в ужас оттого, что на мне пришлось заплатить за въезд.
- Стена совсем разрушена, - сказала она. - Пять шагов от ворот и любой может спокойно войти… ты заплатил только ради того, чтобы проехать через парадный вход?
- Мы просто заплатили, - отрезал я и решил ограничиться этим ответом. Кууми было древним уважаемым поселением и нельзя было обращать внимания на его бедственное состояние. На Юге это знали все. Все играли в эту игру.
Через разбитые ворота вглубь поселения: жеребец едва волочил ноги, подковы глухо стучали в лабиринте улиц, из-под копыт со звоном вылетали мелкие камешки. Улицы соединялись, снова расходились, поворачивали, но я хорошо знал дорогу. Я вел жеребца к Кантине Споров.
- Все здесь какое-то… серое, - заметила Дел, разглядывая дома, пока мы проезжали по покрытым слоем песка узким улицам.
- Мы на краю Пенджи.
- Но даже небо серое.
- Это пыль, - объяснил я. - Пыль Пенджи, смешанная с грязью. Она очень легкая, как пудра… если подуть, взлетает. Видишь? - я показал на облачко, висевшее под брюхом жеребца.
- Похоже на пепел, - тихо сказала Дел. - Как будто костер горел долго и остался только пепел… это поселение похоже на погребальный костер.
Выжженные солнцем, разорванные ветром, навесы свисали с легких деревянных решеток и столбов около отверстий в стенах и дверей и были такими же серыми, как и стены домов. Навесы слабо покачивались от робкого ветерка. Солнечные лучи рисовали узоры на стенах, сложенных из неровно вылепленных глиняных кирпичей. Кирпичи крошились и из мест разломов торчали стебли сухой травы. Жеребец пытался их выдирать.
- Мне все равно, на что оно похоже, лишь бы здесь можно было купить лошадь и вымыться.
- А воду мы здесь достанем?
- Вода есть, но за нее придется платить.
- Мы уже платили у ворот.
- Это была дань за вход. А в Кууми еще есть дань за воду. В этом поселении за все платят, иначе оно давно погибло бы.
- Да, но… плата за воду! А если бы у нас не было денег?
Жеребец зацепился ногой за упавший навес, споткнулся и фыркнул. Сожженная солнцем ткань порвалась, освобождая ногу. Поводом я поднял гнедому голову.
- Пришлось бы придумать, как найти деньги.
- Это ужасно, - объявила она.
- Без сомнения, - согласился я, выискивая впереди мою любимую кантину.
Дел поняла куда мы приехали как только я остановил жеребца. Здание почти не отличалось от остальных: потрескавшиеся стены, отвалившиеся куски глиняных кирпичей. Выжженные, залатанные оранжево-коричневые навесы, свисающие с единственного не упавшего шеста, бросали тень на дверь. Я потянул носом и уловил знакомые запахи: вино и акиви.
Она нахмурилась.
- А что мы забыли ЗДЕСЬ?
- Я знаю владельца.
- Это он или она?
- Он конечно. Мы на Юге, - я помолчал, выжидающе глядя на нее. - Ты слезаешь? Пока ты за моей спиной, мне очень трудно спуститься.
- Я слезу сразу после того, как ты объяснишь, почему нам нужно СНАЧАЛА останавливаться в кантине, а потом уже думать, где купить лошадь и как достать воду.
- Нам нужна комната.
- И сколько мы здесь пробудем?
- По крайней мере всю ночь. Я хочу вымыться, хорошо поесть и поспать в кровати. Если желаешь, можешь составить мне компанию, - я подумал, что такую фразу Дел может принять за приглашение; она ненавидит когда ей делают одолжения.
Дел соскользнула с жеребца.
- Ты, кажется, говорил, что самое главное это купить лошадь.
- Сначала выпить. И вымыться. Потом поесть. Потом в кровать. А утром можно будет заняться лошадью, - я вынул ноги из стремян и положил больное колено на седло. - А больше всего мне хочется, хотя бы недолго, посидеть спокойно в тени, а не под палящим солнцем, размышляя над чашкой акиви - или вина если акиви не будет. После этого можно будет отправиться отдыхать.
Дел улыбалась пока я, соблюдая все меры предосторожности, позволил песку, покрывавшему улицу, принять вес моего тела. У меня все болело.
- Иди в кантину, - предложила она, когда я прикусил губу, чтобы сдержать очень искреннее проклятье. - Я займусь жеребцом.
Я не собирался возражать, хотя вела себя Дел необычно. Я привык, что она категорически отказывается останавливаться в кантинах.
- Иди в ту сторону, - я махнул рукой в нужном направлении. - На конюшню это не похоже, но тень и вода там есть.
Дел взяла повод.
- Мне придется платить за это?
- Я же говорил: я знаю владельца, - я подумал и добавил. - Он берет с меня только половину.
- Половину, - пробормотала Дел и повела жеребца за угол.
Когда она вернулась, я сидел на шатком трехногом табурете в шаткой кантине, опираясь локтем о шаткий стол, чтобы можно было положить подбородок на руку с голубыми ногтями; в другой руке была глиняная чашка с плескавшимся на дне акиви. И чувствовал я себя тоже довольно шатко, как будто у меня выбили опору из-под ног и я застыл перед падением.
Больше в кантине никого не было. Дел, пробравшаяся через болтавшийся навес, застыла, обнаружив, что я единственный посетитель кантины и, приняв задумчивый вид, осмотрела комнату.
- Да-а, - наконец протянула она. - Я конечно знала, что тебе давно пора было помыться, но похоже, что я просто привыкла к запаху, а на самом деле все обстоит гораздо хуже.
- Знаешь, у тебя это не слишком удачно получается, - отрезал я.
Светлые брови удивленно выгнулись.
- Что получается?
- Шутки, - я поднес чашку ко рту, глотнул акиви и поставил чашку на стол. - Но вообще-то от женщин чувства юмора я никогда не требовал.
Бледные брови опустились вниз и сошлись у переносицы.
- И сколько женщин у тебя было? - она осторожно прошла через лабиринт шатающихся стульев и столов. - Мне казалось, что я отсутствовала недолго.
Я задумался и неохотно выдавил:
- Достаточно долго… Достаточно долго, чтобы я успел выяснить, что Акбар мертв.
Она застыла у моего - нашего - стола.
- Акбар - это тот твой друг, которому принадлежит кантина?
- Да, - я сделал еще глоток.
- Мне жаль, - просто сказала она.
- Да, - чашка снова опустела. Я поставил ее, поднял керамический кувшин - край потрескался, а кое-где был отбит - и щедро налил себе до краев. Едкий запах совсем молодого акиви тут же ударил мне в нос.
- Выпей акиви, баска.
Она осмотрелась.
- С меня и воды хватит… Кроме тебя здесь кто-нибудь есть?
- Вода стоит три медные монеты за чашку. Акиви дешевле.
- Я не люблю акиви, - она все еще оглядывалась, безуспешно пытаясь рассмотреть что-нибудь в полумраке. - Мы здесь одни?
- Где-то там кузен Акбара, - я махнул рукой.
- Он тот самый борджуни, который взял с меня десять медных за конюшню жеребца и еще пять за воду?
- Я же сказал, что акиви дешевле.
- Сам попробуй напоить лошадь акиви, - Дел зацепила табуретку ногой и вытащила ее из-под стола. - Хотя, конечно, с его темпераментом он тебе подходящая пара, - она покосилась на мой кувшин. - Ты собираешься выпить все?
- Если ты мне не поможешь.
Дел вдруг посерьезнела и внимательно осмотрела меня.
- С тобой все в порядке?
- Я устал, - тихо сказал я ей. - Устал узнавать, что мои друзья мертвы. И думать, не я ли следующий.
Легкая улыбка изогнула ее губы, но тут же пропала.
- Мне жаль, что твой друг мертв, но думаю, что ТЫ вне опасности.
- А почему нет? Моя работа заставляет все время рисковать, многое в ней зависит от случая.
Она постучала по изрезанному столу пальцем с коротким ногтем.
- Потому что ты такой же как твоя лошадь: слишком упрямый, чтобы сдаться.
- Сейчас я не упрямый. Сейчас я просто пьяный, - я сделал еще глоток.
- А вот ты сейчас скажешь, что прежде чем пить, нужно было поесть, и будешь права. Ты скажешь, что больше мне нельзя пить ни глотка, и будешь права. Ты скажешь, что за ночь я отдохну и утром все будет восприниматься легче, и будешь права, - я посмотрел ей в глаза поверх неровного края чашки. - Ты когда-нибудь ошибаешься?
Дел отвлеклась от стола.
- Я ошиблась, предложив твои услуги Стаал-Уста.
Мне стало лучше.
- Это точно.
- И какое-то время я ошибалась в тебе, - она мрачно посмотрела на чашку, но ничего не сказала об акиви, от которого я только озлобился. Это я и сам понимал. - При нашей первой встрече ты мне очень не понравился. И, кстати, заслуженно. Тогда ты точно соответствовал моим представлениям о тебе: типичный Южанин, - она улыбнулась. - Но постепенно ты изменился в лучшую сторону. Сейчас ты уже вполне сносный.
- Спасибо.
- Ну да, - она снова осмотрелась. - Если в ближайшие несколько минут кузен Акбара так и не появится, воду я возьму сама. И бесплатно.
Это была пустая угроза. Дел оставила бы деньги.
- Вот, выпей, - я протянул ей чашку. - Хотя бы промой горло.
- Я не хочу.
- Ты когда-нибудь пробовала?
- Однажды.
- Всю чашку? Или только глоток?
- Глотка было достаточно.
- Я тебе тоже сначала не понравился. Ты сама это только что признала.
Дел вздохнула, устало потирая плечо.
- Сиди и пей, если хочешь… Я лучше соберу фляги и пойду за водой.
Я махнул рукой.
- В центре рыночной площади большой колодец. Это в той стороне, там тебе продадут воду.
- Три медные монеты за чашку? - Дел поднялась, ногой запихнув табуретку обратно под стол. - А сколько за флягу?
Я задумался.
- Не знаю. Цены постоянно меняются. Все зависит от твоего умения торговаться, - я осмотрел ее: высокая, гибкая, красивая. И очень опасная.
- Если найдешь правильный подход, сможешь сэкономить несколько монет.
- Может быть, - сухо сказала она. - Но по-моему топить свое достоинство ради скидки в несколько медных монет не стоит.
Дел повернулась к двери, а я наполнил рот акиви. Потому что ответить мне было нечего.
Закат. И ни свечей, ни ламп, ни факелов, потому что за них пришлось бы платить. Но пока они были и не нужны: солнце опускалось за горизонт и небо из оранжевого превращалось в розовое, потом в пурпурное, а стены кантины приобретали все более глубокий фиолетовый оттенок.
На мое плечо легла прохладная ладонь.
- Пойдем, - мягко сказала Дел. - Пора ложиться спать.
Я оторвал мутный взгляд от тарелки с несъедобной массой, поданной мне под названием тушеное мясо.
- Могу я сначала прикончить ужин?
- Сначала он прикончит тебя.
На второе плечо тоже опустилась ладонь. Она сжалась не по-женски сильно, так что напряженные мускулы почувствовали ее через бурнус, хитон, ремни перевязи и кожу. Это было просто блаженством.
- Поешь утром, когда будешь заниматься клином.
Смутный образ.
- Каким клином?
- Который другим клином вышибают.
А-а. Теперь я понял.
- …боги, баска… только не останавливайся…
- Это? - она старательней начала разминать мне плечи. - Ты напряжен, как нагруженная веревка.
- …аиды… как же хорошо…
- Я оставила наши вещи в невероятно дорогой комнате, которая скорее всего, еще до рассвета обрушится на наши головы. Постель готова. Пойдем спать?
Ее правая рука передвинулась к моей шее, прохладные пальцы разминали ноющие сухожилия, снимая напряженность.
- Вставай, - тихо повторила она.
Я неловко приподнялся и тут же почувствовал, что она поддерживает меня под руку. Я позволил ей помочь мне, чтобы не беспокоить больное колено.
- Я ужасно пьян, баска. Невероятно, кошмарно пьян.
- Я знаю. Вот. Сюда…. пожалуйста не падай. Если ты рухнешь на меня мертвым грузом, я тебя уже не дотащу.
- Мертвый груз, - повторил я. - Как Акбар.
Она ничего не сказала. Просто привела меня в крошечную, невероятно дорогую комнату, которая действительно вполне могла обрушиться на наши головы еще до рассвета, и помогла мне опуститься на постель, пропахшую лошадьми, потом и человеческим телом, остро нуждающимся в мытье.
Я не стал ложиться. Я прислонился к стене и слепо уставился сквозь фиолетовый полумрак заката на светловолосую Северную женщину, стоявшую рядом со мной на коленях. Молча, я неуклюже выбрался из ремней перевязи и отложил в сторону меч в ножнах.
- Он был хорошим другом, - тихо заговорил я. - Когда я ушел от Салсет, Кууми было одним из первых поселений, куда я добрался. Мне было шестнадцать лет, но выглядел я гораздо взрослее. Всю мою жизнь мне внушали, что я чула. Я не знал, как быть свободным.
Дел молчала.