* * *
Летающий корабль появился на рассвете. О его приближении возвестил шелест гигантских крыльев, едва различимый сквозь заунывный свист ветра. Корабль вынырнул из отступающей ночной тьмы, словно ангел мщения, и был, казалось, соткан из клочьев этой тьмы.
Первыми его почуяли охотничьи собаки и подняли на псарне жуткий вой.
Их дохлые собратья уже собирались возле ворот замка в угрожающих размеров стаю.
Глонги убирали паруса. Корабль снижался, описывая круги над темными башнями. Жерло установленного на корме орудия поворачивалось в поисках цели для смертоносного луча.
Последний бастион Морморы казался вымершим, но видимость чаще всего бывала обманчивой. Люгер потерял немало глонгов в изощренных ловушках, в которых с отчетливостью проявлялось коварство земмурского ума. Однажды настигнутым в Креалоне людям принца даже удалось поджечь корабль при помощи замаскированной катапульты, и, пока глонги пытались погасить горящую смолу, большая часть преследуемых оторвалась от погони. После этого Стервятнику пришлось совершить посадку на ближайшем кладбище, и в течение двух суток корабль наращивал наращивал новую плоть взамен сгоревшей.
Стервятник поднялся на палубу. Он был бледен и истощен. Живя среди мертвых, он сам стал похож на мертвеца. Его глаза глубоко запали, нечесанные волосы сплелись в космы, немытая кожа дурно пахла, под длинными, сильно изогнутыми ногтями запеклась кровь. Уже слишком долго он пребывал с кораблем в странном союзе, настолько тесном, что временами казалось – остается совсем немного до их противоестественного слияния в единое существо.
И, конечно, это не могло пройти для человека бесследно. Корабль по каплям пил из него жизнь. Эманации Черного Лебедя заменили ему пищу и воду; при необходимости он обретал нечеловеческую выносливость, однако дорого платил за такое покровительство. Все чаще во сне и наяву им овладевали жутчайшие кошмары…
На шаг позади Люгера стоял тощий человек – его штурман, бывший морморанский пират по имени Харлес. Харлес являл собой промежуточное звено, связывавшее Стервятника и глонгов. Он получил смертельное ранение, но оказался в чреве подобравшего его летающего корабля прежде, чем умер. Магия Лигома вернула Харлеса к существованию так же, как поднимала мертвецов, однако он по крайней мере сохранил способность говорить. Ценность его состояла в том, что он прекрасно разбирался в картах и навигационных приборах. Как штурману ему не было равных ни на море, ни в небесах. Он обладал чувством направления, присущим перелетным птицам, и умел выбрать верный путь, не видя солнца и звезд. Той ночью, несмотря на пасмурное небо и непроглядную тьму, он привел корабль прямо к Доркану.
Люгер разглядывал замок, запечатлевая в памяти все особенности сооружения. На внутреннем дворе появились фигурки людей с факелами. Подъемный мост был опущен; обитатели замка, по-видимому, не собирались оказывать сопротивление. Это означало, что принц опять успел скрыться.
Стервятник с силой сжал кулаки, и ногти вонзились в ладони, но он не обратил внимания на боль. Ему всегда претили бессмысленные разрушения, невинные жертвы и напрасно пролитая кровь, однако коварство врага часто не оставляло выбора. В любом случае следовало допросить тех, кто, проявив благоразумие, предпочел сдаться и таким образом избежал бойни. Люгер дал команду глонгам высаживаться.
Когда корабль начал снижаться, Слот заметил человека, который неподвижно стоял на башне, не проявляя ни малейших признаков смятения. Люгер узнал его сразу же, хотя со времени их последней встречи прошло много лет и цветущий мужчина превратился в потрепанного жизнью старика. На его лице было написано спокойное ожидание, присущее некоторым приговоренным к смерти, смирившимся со своей участью.
Стервятник захохотал, задрав голову к светлеющему небу. Сегодня ему повезло. Он искал одного мерзавца, а нашел другого. Как тут было не вспомнить об отрезанном пальце советника Гагиуса и связанной с ним истории, в которую Люгер оказался замешан и которая давно перестала тревожить его совесть! Тем не менее мстительная натура Стервятника взвыла от радости – чего он никогда не замечал среди своих немногочисленных добродетелей, так это способности прощать и забывать.
* * *
Корабль приземлился в полусотне шагов от въезда на мост. Его крылья распластались в виде двух огромных полумесяцев, будто чудовище хотело заключить замок в объятия. В гладком черном корпусе образовался широкий проем – оттуда брызнул красный свет, который обрисовывал силуэты всадников. Глонги направились к замку; никто не чинил им препятствий.
На этот раз обошлось без ловушек. Всего в замке оставалось не более десяти человек, и большинство из них не владело оружием. Барон Доркан был слишком стар, а двое его сыновей покинули гнездышко задолго до того, как тут объявились непрошеные гости.
Стервятник въехал во двор верхом на мертвой вороной лошади. В боку у нее зияла рана, нанесенная копьем, что не мешало бедной твари в нужную минуту скакать с должной резвостью. Хозяин замка, желавший закончить дело поскорее и без жертв, рассказал Люгеру обо всем, что тот хотел знать, и проводил его в зал, где прошлой ночью беглецы держали совет. Здешним воздухом дышала Сегейла, и в нем же Слот учуял звериный запах Чвары…
Когда перед ним предстали Гедалл, Ганглети и Венга, которую Гелла держала под руку, Люгер почувствовал запоздалое сожаление. Оказавшись лицом к лицу со своей дочерью, он понял, что она не узнает и вряд ли даже видит его. В ней не осталось ничего от той любвеобильной самки, которую он когда-то знал, кроме разве что внешности. Выпотрошенная, превращенная в покорное орудие, она продолжала существовать только для того, чтобы исполнить свое последнее предназначение, но Люгеру оно было неведомо. Тем не менее их судьбы были связаны неразрывно. Кто на его месте отказался бы иметь медиума, проводника в мире теней, где заранее известен конец любого пути? Нет, Стервятник больше не собирался расставаться с Венгой…
– Тот, кто это сделал с тобой, дорого заплатит, – пообещал он дочери, а вернее себе, ибо ответом ему был лишь незамутненный младенческий взгляд.
Гедалла он оставил на потом. Убедившись, что Морт увез с собой королеву, Люгер отправил в погоню конный отряд глонгов, а сам, имея изрядный запас времени, позволил себе недолгую передышку.
То, что в Ганглети вселился мокши, он понял с первого взгляда – ему ли было не знать, какая судьба ожидает пленников лесного народа! Похоже, на долю его бывшей любовницы тоже выпали нелегкие испытания, только вряд ли ему придется когда-нибудь обмениваться с Геллой воспоминаниями. Люгер был далек от мысли, что древнее существо случайно сопровождает Гедалла, но и вмешательство мокши не могло изменить его намерения. Оно могло лишь сделать горькой сладкую месть…
Тем временем по приказу барона для "гостей" был приготовлен завтрак. Впервые за много дней Стервятник воздал должное обыкновенной человеческой пище. Даже вид и запах глонгов, выстроившихся вдоль стен, не испортили ему аппетита. Люгер ел жареную зайчатину и запивал мясо красным южным вином.
А Гедаллу кусок не лез в горло. Он снова и снова задавал себе вопрос, не совершил ли величайшую глупость, когда отказался последовать за принцем. В отличие от того Стервятника, с которым два десятка лет назад он вел опасную, но вполне предсказуемую игру, сидевший теперь перед ним человек (или уже не совсем человек?), похоже, был способен утащить за собой в ад весь этот проклятый мир.
Пока продолжалась трапеза, никто не произнес ни слова. А когда она закончилась, Гедалл склонился над столом и сунул себе в рот два пальца. Первым делом Люгер подумал, что от всего пережитого старик лишился ума, но тот, поковырявшись в своей челюсти, положил на крышку стола полый зуб из серебристого металла.
На первый взгляд зуб свидетельствовал лишь о том, что у министра был хороший протезный мастер, однако затем Гедалл при помощи ножа извлек из полости зуба черную жемчужину, положил ее себе на ладонь и поднес ближе к глазам. Жемчужина имела идеальную форму и не отражала света. Разглядывая ее, старик улыбнулся. Его десна обильно кровоточила.
Люгер наблюдал за ним, ожидая, какую цену тот предложит за свою жалкую жизнь.
Гедалл бросил косой взгляд на Ганглети, явно пытаясь угадать ее отношение к происходящему. Гелла осталась совершенно невозмутимой. От внимания Стервятника не ускользнуло то, что один ее глаз смотрел прямо на старика, а другой ни на мгновение не отрывался от него самого.
Наконец Гедалл заговорил:
– Какая маленькая, почти незаметная вещица. Когда-то она принадлежала Звездному Дому… Ее было нелегко найти в дипломатическом багаже Гагиуса. Даже тому, кто знал, что нужно искать.
– Советник мертв? – осведомился Люгер с безразличным видом, понимая, что при всей своей наглости Гедалл сохранил расчетливый ум интригана.
– Конечно. Мои Ястребы не оставляли свидетелей.
Стервятник почувствовал некоторое облегчение, когда узнал, что не его появление в доме Гагиуса было причиной убийства советника. Однако, имея на совести другие смерти, он даже не надеялся избежать вечных мук. И потому капкан греха держал его мертвой хваткой.
Люгер, конечно, слышал о Звездном Доме и мифическом Ордене Ключа, то есть знал о них примерно столько же, сколько любой дворянин в Западных королевствах. Среди прочих редкостей в его библиотеке имелась старинная копия манускрипта Амируса. Раньше он относился к содержавшимся в манускрипте сведениям как к не слишком удачной попытке найти объяснение сверхъестественным силам, вызвавшим Катастрофу. Но теперь ему стало ясно, что Звездный Дом – не легенда.
И сразу же на него дохнуло холодным ветром из той темной запредельности, где ждут своего часа неразгаданные тайны, а тайна Дома была слишком важна, чтобы пренебречь еще не произнесенным Гедаллом признанием.
Люгер погрузился в поток видений. Его спутником в этом недвижном странствии стал медиум, воплощенный в Венге. Слот ненавидел такие минуты: опоры не было ни в чем, все искажалось до тошноты, истина ускользала от смятенного разума… Потом из вроде бы бесполезного хаоса вдруг приходили неоспоримо верные ответы.
…Сидевшие за столом ждали развязки. Госпожа Ганглети слегка раздвинула губы в понимающей улыбке. Невозможно было понять, что скрывает мокши под бесстрастной живой маской, в которую давно превратилось нестареющее женское лицо.
Люгер смотрел на черную жемчужину – вернее, на то, что всего лишь напоминало жемчужину. Она не имела цены – ведь уже в течение тридцати столетий от нее зависела судьба целого мира. Однако жизнь Гедалла в глазах Стервятника по-прежнему не стоила ничего.
– И ты думал, что я пощажу тебя только потому, что ты хранитель Ключа?
– У тебя нет другого разумного выхода. Ритуал должен совершаться раз в столетие, иначе не миновать новой Катастрофы. Предупреждаю: время близко…
Люгер поморщился. То же самое он много раз слышал от странствующих проповедников, возвещавших о конце мира и скором возвращении Спасителя.
– Это написано в манускрипте, но что, если Амирус ошибался?
– Тогда убей меня и жди смерти, – сказал Гедалл, которому уже было нечего терять.
Возможно, Стервятник так и поступил бы, если бы не Сегейла – все еще не найденная или потерянная для него навсегда. И неотомщенная Венга. И Морт, до сих пор ходивший по земле. Таким образом, мир висел на очень тонкой нити.
– Принц Морт знает о Ключе?
– Конечно. Это единственная причина, по которой я еще жив. И не забывай, что я неоднократно спасал жизнь твоей женщине.
Люгер мрачно засмеялся.
– Скоро я отблагодарю тебя за все. Обещаю, что тебе понравится моя благодарность… Как Ключ оказался у Гагиуса?
– Он был членом Ордена. Когда Серая Стая приобрела угрожающее влияние в Валидии, Гагиус решил вывезти Ключ в Ульфину. Последнее сокровище валидийских королей… – Гедалл криво улыбнулся. – Герцог был личным другом советника. Вероятно, Гагиус вообще не собирался возвращаться в Элизенвар.
– И бросить семью?
– Интересы Ордена превыше всего…
Гедалл помолчал, возможно, предаваясь приятным (и не очень) воспоминаниям, затем продолжал:
– Гагиус так и не добрался до Ульфины. По правде говоря, он был никуда не годным хранителем. Его считали изворотливым дипломатом, но этого маловато, чтобы сохранить Ключ от всех посягательств. Наивный советник хотел остаться чистым в нашем грязном жестоком мире. Кроме того, он слишком любил спокойную жизнь…
Люгер отметил про себя, что Гедалл сказал "в НАШЕМ мире", словно относил себя и Стервятника к людям одной породы – к тем, кто сделал этот мир таким неуютным. Действительно, в чем-то они были поразительно схожи. Оба без содрогания говорили о самом отвратительном, оба давно лишились иллюзий, оба уважали только превосходящую силу и смерть. И тому и другому вера никогда не приносила утешения, обещая разве что неизбежную и страшную расплату. И обоим было не важно, на чьей стороне они окажутся в грядущем последнем противостоянии…
– В багаже советника было еще кое-что, – добавил Гедалл, доставая из кармана плоскую металлическую коробочку. Двумя пальцами он подтолкнул ее к Стервятнику, и она легко скользнула по столу.
Осторожно открыв плотно прилегающую крышку, Слот увидел внутри свиток очень старого на вид пергамента, от которого исходил едва уловимый неприятный запах.
– Подлинник манускрипта Амируса. – Гедалл давал понять, что нет смысла и дальше хранить реликвии Ордена, если Стервятник предпочтет мстить и, значит, выберет смерть.
Воцарилось молчание. На некоторое время Люгер, казалось, был заворожен мистическим влиянием манускрипта – как будто ощутил духовную силу Амируса и через разделявшую их пропасть столетий.
– Ты пытал его? – внезапно спросил он, догадываясь, каким будет ответ.
– Не я. Сидвалл был настоящим мастером по этой части. Гагиус не продержался и десяти минут. Как ты понимаешь, о тебе он тоже кое-что рассказал…
– Почему ты решил, что продержишься дольше?
Теперь засмеялся Гедалл.
– Ты не умеешь пытать, – ответил он с оттенком презрения. – К тому же, в отличие от советника, меня не ждут дома юная жена и младенец.
Тут Гедалл перегнул палку. Человек, который допрашивал его (это был все-таки допрос, хотя и завуалированный), без малейших угрызений совести подверг бы любой пытке старика, женщину или ребенка, если бы счел это необходимым. Как и двадцать лет назад, Стервятником, подобным раненому зверю, руководили ярость, боль, злоба и жажда мести. Правда, ярость его уже не была слепой. Гедалл сам открыл ему глаза на многое…
И кстати, внешне Люгер поразительно хорошо сохранился. Этим он весьма напоминал… госпожу Ганглети. Какое-то смутное подозрение зашевелилось в мозгу Гедалла, но он не успел осознать, что грозит ему в худшем случае и откуда исходит опасность.
Стервятник не проявил снисхождения. Он уже поднял руку, отдавая приказ глонгам, когда Ганглети неожиданно избавила старика от мучений. Она вскочила, обвила шею Гедалла одной рукой, а в другой у нее оказался кинжал, который она вонзила ему под сердце.
Черная жемчужина выпала из ладони Гедалла и покатилась по столу. Госпожа Ганглети и здесь опередила всех – ее узкая кисть накрыла Ключ. Глонг схватил ее сзади за горло, но с хранителем было покончено.
Гедалл выпрямился, издал глухой горловой звук, а его взгляд, выражавший безмерное удивление, напоследок остановился на Стервятнике. Спустя несколько мгновений бывший министр короля Атессы умер. От такой смерти его не предостерегал ни один оракул.
Люгер жестом приказал глонгу отпустить Геллу. Особой досады он не испытывал, хотя можно было догадаться, что она вооружена, и обыскать ее раньше. Теперь же оставалось узнать, какую выгоду собирается извлечь мокши из совершенного им убийства.
Ганглети спокойно уселась на свое место. Хватка глонга была безжалостной, и на нежной женской шейке остались лиловые пятна, однако это, по-видимому, совершенно не беспокоило существо, вселившееся в человеческое тело.
Люгер вспомнил старую примету контрабандистов: если увидел во сне сидящего за столом мертвеца, значит, жди беды. А если такое случается наяву, ешь и пей как в последний раз.
Он велел подать еще вина. Мокши был куда более опасным противником, чем Гедалл. Во всяком случае, Люгер вряд ли сумел бы изобрести для него подходящую пытку.
– Выпьем за нашу смерть. Пусть она будет легкой, но не слишком торопится. – Произнося эти слова, он наткнулся на безжизненный взгляд Ганглети. Искать в ее глазах какое-либо человеческое чувство было все равно что пытаться прочесть идеограммы пепла.
Выпив, он добавил:
– Если Гедалл хотя бы раз в жизни сказал то, что думал, все мы скоро станем покойниками.
– Конечно, он верил в Амируса и его пророчества, – равнодушно произнесла Ганглети. – А кто бы не поверил, зная о том, что произошло три тысячи лет назад? Гедалл был прав: некоторые истины могут стоить жизни. И последний хранитель Ключа доказал это своей смертью. Если ритуал не будет проведен в положенный срок, последует новая Катастрофа, столь же губительная, как и предыдущая. Но есть одна возможность уцелеть – для этого нужно вернуть Ключ хозяевам Звездного Дома.
– У меня нет времени на поиски Дома, – сказал Люгер так, будто мысль о неведомых "хозяевах" уже сделалась для него привычной. Однако было нечто, лежавшее по ту сторону всякого здравомыслия и убеждавшее сильнее, чем сама очевидность. Старый пергамент оказался фрагментом, которого прежде недоставало, чтобы наконец сложить мозаику.
– Дом искать не придется. – Ганглети упорно стояла на своем. – Я знаю, где он находится, – теперь только я и больше никто в целом мире. Не позже чем через три недели ты должен доставить меня в то место, которое я укажу.
Стервятник покачал головой. Мокши вполне оправдал его ожидания. И все же Люгер не хотел отступать, когда цель была так близка.
– Сначала я должен найти королеву и принца.
– Тогда сделай это побыстрее, – сказала Гелла и жестом поманила к себе Венгу. Та покорно прильнула к ней. – Иначе умрут даже невинные овечки…
Глава тридцать третья
НАСТИГНУТЫЕ
Немногочисленный конный отряд передвигался быстро и преимущественно ночью, стараясь оставаться незамеченным. Два дня назад всадники пересекли границу королевства Круах-Ан-Сиур; до огромного человеческого муравейника – столичного города, где можно было затеряться надолго, если не навсегда, – оставалось не более суток пути. Барон Чвара рассчитывал разыскать в Вормарге агентов Серой Стаи и при помощи магической машины переправить щенка в Земмур.
Во избежание неприятных неожиданностей Морт обычно высылал вперед своих телохранителей; сам он, Чвара и королева Тенес держались в середине отряда; двое офицеров Стаи следовали позади всех.
Теперь, когда враг мог атаковать в любую минуту, принц не спускал глаз с королевы. Ей дали самую слабую лошадь, вдобавок Морт и Чвара постоянно находились поблизости. Во время дневных стоянок за королевой присматривали сменявшие друг друга люди Морта.