Мой садик притих, сквознячок устроился под ногами и тоже успокоился. Кажется, я закалился наконец. Когда у тебя в комнате круглосуточно живет собственный ветер, сложно не простудиться. На первых порах я постоянно ходил с насморком, а теперь, смотри ж ты, здоров!
Со вздохом я взял перо и помусолил кончик. С чего бы начать? Вечно у меня проблемы с началом. Разные отдельные мысли записать - пожалуйста, схему целого составить, идею выразить - легко, а как надо приступить непосредственно ко всей работе, так меня трясти начинает!
Солнце в мою келью заглядывает только во вторую половину дня. С тоской поглядывая на солнечные пятна за окном, я принялся обгрызать орудие труда. Перья летят стаями, когда я пишу.
Итак.
"Читая эссе магистра Фрея, мы скоро замечаем односторонность его оценок и ограниченность интересующих его тем. Почти все они сводятся к трем пунктам, пунктикам, если можно так выразиться. Это, во-первых, нелюбовь к людям, человеческому миру, полному глупости, во-вторых, желание свободы от этого мира и людей, в-третьих, поиски убежища от мира и людей. "Моя первая история - это история о побеге ОТСЮДА"; "Никто не может быть в чем-то уверен, и поэтому так важно вовремя поискать надежное убежище".
Основной интенцией автора становится именно третий пункт. Поиски убежища ведутся в двух направлениях - поиски путем ухода и создание убежища. Нас интересует именно уход, который, как будет видно ниже, становится настоящим культурным феноменом, эпидемией, охватившей массы. "Несколько прогулок в волшебном тумане, который превращает знакомый, не слишком уютный (по большому счету враждебный) город в иную реальность" - этим для многих стали книги магистров экспериментальной, ныне Запретной, магии. Понимание же того, что "волшебный туман не может окутывать улицы навсегда" оказывается для многих невыносимым, и тогда начинаются попытки Ухода, поиска "некоей чудесной двери, ведущей в чудесный же мир (по крайней мере, уводящей ОТСЮДА)". Очень важное уточнение, которое показывает, что первичным для автора является не столько жажда чудесного, сколько неприятие существующего, действительности, окружающей как автора, так и читателя, ощущение того, что "тонкая ткань реальности истерлась до дыр; причинно-следственные связи все еще тягостны, но уже не могут гарантировать желанного уютного покоя". Неустроенность этого мира гонит на поиск иного. Уйти отсюда во чтобы то ни стало - вдруг где-то да будет лучше, чем здесь, потому что, видимо, хуже, чем здесь, быть уже не может".
Концептуально введение готово. Добавить цитат… но это после обеда… А где мой план? Ах да, вот он. Так, первая глава - "Философские истоки исследуемого явления". Надо бы перечитать мерзкого магистра, дабы возгореться пламенным к нему негодованием. Где его книжка?!
Девушки застали меня в поисках книги, потерявшейся среди груд пергаментов и растрепанных томов, открытых и закрытых. Раскопки велись так ожесточенно и нецензурно, что их прихода я не ощутил. Только когда Оле сказала тихонько: "Ах!", а Линда сказала "Ух ты!", я их заметил и смутился.
–Что, уже обед? - стыдливо спросил я.
–Да нет, зашли узнать, как у тебя дела.
–Вам что, делать больше нечего?
Девчонки похихикали. Вот они, женщины - ни капли такта!
–Занятий нет, скучно, - призналась рыжая принцесса. - Обещали с октября практику, а пока что, говорят, пишите, сдавайте научным руководителям планы и введения… Как твой диплом?
Я кивнул на исписанные листы. Девушки дружно взялись за них и углубились в чтение. Я же молча продолжил процесс перекапывания бумажных гор.
–Я бы поспорила, - задумчиво протянула Линда.
–Не надо, а то собьешь с мысли, - сказал я. - Где, скажите лучше, мой Фрей?
–Который?
–Ну, такой мерзкий, оранжевый?
–Под подушкой смотрел?
–Да ты что, чтобы я спал на этом?!
–Глянь, глянь…
–Нет, точно тебе говорю! Видишь - пусто!
–Может, Алессандра взяла?
Я вздохнул:
–Она способна. Ну ладно, идемте гулять. Если придерется, скажу, книги не было, цитаты брать было неоткуда. К тому же меня уже тошнит от написанного, быстрее отсюда!
–Если вдуматься, то вся наша жизнь состоит из слов, - развивала тем временем принцесса свою дипломную фикс-идею. - Жизнь волшебника хороша тем, что слово в ней почти всегда равняется делу. Правда, я еще не определилась, слово только произнесенное может быть делом или слово как мыслительный импульс тоже ему равен? Что визуальный ментальный образ равен действию, уже доказано, а имеет ли ту же силу вербальные астральные колебания? Придется оставить в введении место для уточнения…
–По-моему, - заметил я лениво, - следует сделать акцент на том, что вообще вся жизнь состоит из слов. Ведь, по большому счету, действительно важным для человека оказывается общение с другими людьми, а выражение это находит в словах. У Фрея была такая фразка… ммм… "Подобие среди подобий, "лишний" человек (а значит - всякий человек) стремительно приближается к смерти, одержимый глупыми мечтами о призрачном будущем, когда окружающие наконец-то впустят его в "райские чертоги своего сознания" (читай: заметят, оценят, полюбят и признают)". Пока тебе не скажут, что любят тебя, ты не будешь этого знать, будешь переживать, нервничать, пытаться узнать, так ли это, искать доказательств в поступках. Но поступки, а также взгляды и вздохи никогда не сочтутся тобой достаточно вескими доказательствами. Мы так верим словам! Они определяют наше существование и нашу человечность.
–Не слишком ли ты циничен? - нахмурилась принцесса, недовольная тем, что ее прервали.
–Где цинизм? - удивился я. - Безобразно голая правда. Я, знаете ли, красавицы мои, тоже одержим комплексом Герострата. Сейчас спокойнее стало, а когда были игры с учениками Высшего Мага, я безумно хотел стать великим. Мне казалось, что если люди будут меня помнить, то мне станет легче. В смысле, я не умру совсем. Да и в жизни, казалось мне, станет теплее. Когда тебя любят многие, это так греет душу! Во всяком случае, не так давно я так думал… - Я позволил себе слегка усмехнуться над собой. - Пока я не услышал одну милую песенку, припев которой начинался так: "Ты достоин того, чтобы висеть на стене, ты достоин того, чтобы пылиться в шкафу…". Я посмотрел на свои полки, забитые запыленными книгами великих магистров древности - и плюнул на это дело в меру своих душевных сил.
–Ну ладно, ты меня отвлек, - вернулась к своему Оле. - Так вот…
Мы с Линдой переглянулись и улыбнулись.
Прозвенел колокол к обеду.
За преподавательским столом чувствовалось напряжение. Магистры много говорили и постоянно шикали друг на друга, если кто-нибудь повышал голос. Что-то хотят скрыть от студентов? Носятся со своим новоиспеченным черным магом? Они, маститые колдуны, которые четыре года учили нас (а сколько лет учили других?), что деление магии по цвету безосновательно и некорректно?
Мне стало смешно, и я прошептал Оле на ухо:
–Наша жизнь состоит из слов, потому что мы слишком много говорим.
Принцесса не ответила, но посмотрела на меня многообещающе.
–Что-то? - заинтересовалась черноглазка. Я повторил ей, тоже на ухо.
–А почему шепотом? - фыркнула она.
–Это страшная тайна, - сказал я и кивнул на рыжую. Та пыталась показать, что оскорблена. Линда расхохоталась.
–Да, пожалуй, ты прав, - самым загробным голосом прошептала она мне на ухо, но так, чтобы Оле ее слышала. - Ты прав, в этом вся суть. Смотри, не проболтайся никому, а не то…
Оле не сдержалась и отвернулась. Потом быстро повернулась обратно:
–Смотрите, гонец от короля!
Мы посмотрели в сторону входа. Там сквозь шумящих первокурсников пробивался человек не из наших.
–С пакетом особой срочности, - прокомментировала принцесса. - Печать красная, большая, на хвостике сокол. Что бы могло случиться? Не за мной ли?
–Сразу уж и за тобой, - вздохнула Линда. - Наверняка мой черный маг что-нибудь выкинул. Не забил ли он королевскую армию?
–Не шути такими вещами, - одернула подругу Оле и встала. - Если быстро пройти мимо них, можно что-нибудь услышать…
Но она не успела. Увидев гонца, Арбин скоро поднялся. Пока Оле спешила к преподавательскому столу, ректор подхватил гонца под руку и вывел из столовой. Огорченная принцесса вернулась.
–Не могу же я идти за ними, а потом стоять, приникнув ухом к кабинету ректора!
–Тебя правильно поймут, - успокоил я ее. Она рассердилась:
–Дурацкие у тебя шутки! Шутишь редко, зато так, что хоть вешайся!
–Ладно, ладно вам, - усадила подругу Линда. - Действительно, что за срочность? Как бы узнать? Черный маг - не турнир, объявлений вывешивать не будут… О, мне пришла в голову идея. Вы не заметили, Эмир остался сегодня? Если он остался, то ничего важное мимо него не пройдет, а если он будет знать, то и Подлизу наверняка просветит, а если мы возьмем в оборот этого типа, то можем что-нибудь узнать!
–Гениальная комбинация, - сказал я. - Но противная. Иметь дело с этим гадом! Да и почему он с тобой будет откровенничать? Легче спросить у самого Арбина!
–А что! - тут же загорелась Линда. - Ты же к нему вхож! Дождешься, когда посланец короля уйдет, зайдешь как бы по своему делу…
–Интересно, какое это у меня может быть дело к ректору?
–…и спросишь! Вот уж точно безотказный вариант!
–Ну да, магистр Арбин только и ждет Юхаса в гости, - не выдержала Оле, - каждый вечер сидит и ждет, в окно смотрит, не идет ли Юхас? Нет, не идет! Походит по кабинету: не идет ли? Нет, не идет! Сядет у камина: не идет ли Юхас? Нет, не идет!!!
–Что ты так злишься? - удивились мы с Линдой. - Что с тобой?
Оле отвернулась.
–Ничего, не обращайте внимания. Просто плохое настроение с утра.
Мы переглянулись с черноглазкой. У принцессы - плохое настроение? Да когда это случалось!
Мы вышли из столовой и по полутемной лестнице спустились на первый этаж. Девушки пошли со мной.
–Что я буду делать с садом после окончания Школы? - задумался я вслух. - Не могу же я взять с собой все это? - Я показал подружкам на сундук, а сам уселся на траву и обвел рукой рядки стройных деревьев, сквозь листву которых просвечивали ярко-оранжевые плоды. Принцесса, прежде чем сесть, протянула руку, сорвав один. Опять шкурки на траве будут валяться!
–Куда ты собрался после Школы? - полюбопытствовала Линда. - У тебя есть планы? Ты разве не возвращаешься в Мирандол?
–Вряд ли. Что мне там делать? Подамся в чужие страны, заделаюсь странствующим магом… Специализация у меня редкая, работу, может, не найду, но себя защищу. В общем, куда угодно, только подальше отсюда.
–А я думала, ты здесь останешься, - сказала Оле. - Вокруг все свои, родственники, можно сказать. Станешь ассистентом, а там, глядишь, и профессором заделаешься, ближе к старости…
Я изумленно смотрел на принцессу. Сегодня она прямо сочится желчью! Да ведь еще ночью была нормальной!
Она не замечала ничего. Сидела, уставившись в окно, лицо спокойное, но грустное, пальцы неровно кидают на пол кусочки апельсиновой кожуры.
–Ну, я пойду, - встала она вдруг и быстро вышла.
Мы с Линдиком уставились друг на друга.
Я пожал плечами, Линда махнула рукой. С черноглазой мы понимает друг друга почти без слов. Вместе нам и помолчать приятно. Но сегодня молчание было каким-то невеселым.
–Может, и вправду кто завелся? - вздохнув, сказала Линда. - Тонкая ткань реальности истерлась до дыр, так, кажется? И в эти дыры полезли черные маги… Как думаешь?
–Бред, - неуверенно ответил я. - Не такая уж эта ткань реальности тонкая. И не ткань вовсе. А сырная масса. Дырочки иногда случаются, да. Но не для черных магов. Их же не бывает, сколько говорить!
Линда покачала головой:
–Смешно, да? Пишу, что их не бывает, а сама не верю тому, что пишу. Вот колдовской народ посмеялся бы, узнай о таком!
–Ну и что? - пожал я плечами.
–Ты-то веришь в то, что пишешь? Ну, что уход и все такое?
–Конечно. Я сам это придумал. Дверь надо искать не в стене, а в себе. От себя все равно не уйдешь, правда? И чем бегать по миру и литературе в поисках чуда, не лучше ли постараться не изменять себе? Чтобы как-нибудь потом не стало стыдно за прожитые годы… Ведь мы же умеет ходить по мирам! И что? Мир - еще одна рубашка. Чтобы попасть в тот мир, о котором мечтаешь, тот, единственный нужный, - чтобы попасть туда, надо сначала измениться самому. А если меняться, то можно и в этом мире, правда?
Дверь отлетела к стене с грохотом. На пороге стоял Высший Маг, напряженный и злой. Один взгляд на Линду - и той как не бывало.
–Тебя зовет магистр Арбин, - сказал Эмир.
Я подскочил от удивления.
–А почему вы мне это сообщаете? Почему не послали кого-нибудь из… мелких?
–Чтобы ты не подумал, что это шутка! - голос отца был еще злее, чем его лицо.
–Уже иду, - я встал. Не люблю, когда мне приказывают! Но спорить с Эмиром в таком состоянии - я не самоубийца.
Эмир закрыл дверь, глядя на меня в упор, крайне тяжело и неприятно.
–На экзамене, - произнес он отчетливо, - я бы не хотел ощутить то, что ощутил третьего дня. Ты понял?
Я разозлился. Я и не собирался демонстрировать свои умения на публике! И на нем! И позавчера я не специально! Я не виноват, что он так открылся, а тут дурак Винес с ненавистью к дорогому папаше!
Мне захотелось повторить, еще раз увидеть, как он схватится за голову, как побледнеет… Делая вид, что хочу выйти и проходя мимо него, я резко вскинул все свои защиты, как тогда. Может, и подействовало, глаз у него дернулся, но он успел, видимо, прикрыться. Он схватил меня за руку:
–Почему ты не сказал мне этого с самого начала?
–Вы не спрашивали, - я посмотрел прямо в серые прищуренные глаза.
–Но ты же знал, что защита - моя специальность! - Никогда я не видел его в такой ярости. - Неужели ты не хотел развить свои способности?! Глупый мальчишка, ты потерял такую возможность!
Кажется, он закатил мне астральную оплеуху. Не уверен, потому что был наглухо закопан. От этого я разозлился еще больше. Никогда меня не били!
–Вы были плохим учителем! - кинул я ему, не контролируя себя. - Вы думали только о том, чему вы можете научить меня, и ни разу не спросили, чего я могу и хочу уметь! Ни разу! Никогда!
Бух! - моя ярость вылетела и упала ему на голову.
Как его перекосило! Сильнее, чем позавчера! Черт, когда-нибудь я научусь сдерживать себя с ним?!
Кажется, ему стало плохо, но только на миг. В этот миг я и успел выскочить и закрыть за собой дверь.
В коридоре я чуть было не сшиб Линду.
–Бежим! - просипел я, и мы рванули. Промчались по коридору, слетели по лестнице, сломя голову проскочили сад, чуть не застряли в воротах Замка, перепрыгивая через две ступеньки, добрались до четвертого этажа, где Линда свернула к кафедре волшебных существ, а я кинулся к кабинету ректора. У дверей остановился и, тяжело дыша и каждую минуту ожидая возмездия, постучался.
Арбин открыл незамедлительно.
–Входи-входи, - пригласил он, не замечая моего возбужденного состояния. - Садись в свое кресло, сейчас я заварю чай.
Я юркнул в кресло и притаился там, дрожа, как мальчишка. Хоть мне и двадцать пять лет, но отец - всегда отец, что бы он сам ни думал.
Пытаясь отдышаться, я заодно пытался сообразить, зачем дед меня мог пригласить. Звал он меня редко, еще реже я сам заходил. Мы частенько общались, но только если встретимся в саду, в школьном коридоре, в столовой…
Был даже курьезный случай: мы столкнулись нос к носу в Микрополисе, нашем городишке, куда я пошел ночью побродить, еще на втором, что ли, курсе. За территорию Школы выходить нельзя, ночью полагается находиться в своих комнатах, в городе находиться нельзя… Полный букет нарушений, в общем.
А он мне ни слова об этом не сказал, как будто мы с ним в Замке встретились на переменке. Поговорили о чем-то постороннем, посмеялись и разошлись. Я думал - все, завтра выйдет приказ об отчислении за нарушение дисциплины. Не выдал ректор! Тогда у меня с Эмиром был особо напряженный момент, я был в обиде на весь мир, подумывал уже и сам уйти из Школы, даже стал собираться после встречи с Арбиным в Микрополисе… Но раз он не выдал, пришлось и мне остаться.
С тех пор я немного улучшил мнение о некоторых людях.
Тут мне пришло в голову, почему злилась Оле. Ведь Арбин - ее научный руководитель! Четыре года работала с Сехробом, а тут вдруг перешла к ректору. И логичнее было бы послать именно ее за информацией. Приревновала, обиделась, что не вспомнили про нее сразу же? Она может, она такая.
Сразу же я стал соображать, что, раз случай представился, хорошо бы узнать что-нибудь. Как бы деликатнее подойти к вопросу?
–Какой-то ты стал худой, - покачал дед головой, усаживаясь напротив. Я чуть не подавился. Станешь худым с такой наследственностью!
–На меня не смотри, у меня вон какое брюшко знатное, - огладил он свой живот. Я с сомнением вгрызся в пряник. Брюшко у него, может, и начинается, а вот все остальное - такое же тощее и длинное, что и у меня.
Арбин проницательно посмотрел на меня:
–Не согласен?
Я пожал плечами. Не согласен, да. Но не могу же я высказать это ректору?
–Как тебе работается с магистром Алессандрой? - спросил он.
Я еще раз пожал плечами:
–Нормально…
–Тебе не кажется, что она чересчур строга? И в то же время вспыльчива более, чем стоило бы позволять себе преподавателю?
Я хмыкнул. Мирэне, он что, издевается надо мной? Или всерьез думает, что я начну обсуждать своего научного руководителя? Тем более осуждать? Да и кого бы то ни было?
Арбин следил за мной с явным интересом, так что я почувствовал себя неуютно. Зачем он меня звал? Надеюсь, не для того, чтобы вызывать меня на откровенности? Ректору сложно не отвечать, но и высказаться я не смогу! Получится неприятно.
–Ну? - подбодрил дед.
Я недовольно заерзал в кресле. Не объяснять же, что в принципе я ко всем людям нормально отношусь. За редким исключением, конечно. И тетка Алессандра - не в их числе (исключений, естественно).
Арбин устроился удобнее, сложил ладони домиком на животе и принял вид лектора. Во всяком случае, мне так показалось.
–Хочу выяснить наши с тобой отношения, - начал он (я чуть не подавился). - По тебе сложно сказать, что тебе нравится, а что нет, - с каким-то даже удовлетворением сказал он. - Интересный ты тип, Юхас. И знаешь, легче сказать, что тебе не нравится. На людях ты на удивление невозмутим: не любишь говорить о своих чувствах, выбираешь выражения, чтобы, не дай бог, не обидеть кого-нибудь, так?
Я пожал плечами. Ни к чему не обязывающий жест, такое молчаливое неуверенное согласие, вроде "не знаю, но обязательно подумаю, то, что вы сказали, выглядит вполне похоже на правду, вполне, вполне"…
На самом деле я так делал, когда хотел скрыть свое несогласие - не обязательно с высказанным утверждением, скорее, с позицией собеседника вообще. Или просто уйти от ответа, мол, я отреагировал, давайте дальше. Очень удобно. Только вот Арбин как догадался?
Дед явно следил за моим лицом. Я надеялся, что по нему ничего нельзя прочитать.