Тут я заметил, что в моем чертоге довольно холодно, из незастекленного окошка жестоко дует, а ни печки, ни камина и в помине нет. Надо будет поставить вопрос об отоплении, поскольку мерзнуть и наживать себе туберкулез мне совсем не хотелось. И уж, наверное, не стоит сейчас мыть голову. Между тем служанка вернулась, таща полное ведро исходящей паром воды.
- Ты кто? - спросил я, стягивая с себя сапог.
- Эльгит. Я рабыня высокого лорда Гальдрика.
- Ты будешь заботиться обо мне?
- Мастер Лёц велел мне принести тебе воду, - сказала она, уперев руку в бок. - Ты будешь мыться, или нет?
- Погоди, я хочу тебя кое о чем спросить. Ты давно здесь?
- Я родилась в этом замке. Мои родители принадлежали высокому лорду Дарио Гальдрику.
- Принадлежали? Они что, умерли?
- Давно. Вот столько лет назад, - женщина показала мне четыре пальца. - Когда они умерли, Ульфилла взял меня в дом высокого лорда, чтобы я могла ему прислуживать.
- Кто такой Ульфилла?
- Целитель. Тот, кто забрал твою сумку.
- Ты видела, как я приехал в замок?
- Да, - женщина убрала со лба упавшие волосы. - Я стояла у колодца, ко мне подошел мастер Лец и велел согреть для тебя воды.
Вообще-то она приятная, сказал я себе, глядя на женщину. На вид ей было лет двадцать пять. Чумазая, конечно, но тут все чумазые, как шахтеры. Темные волосы, тяжелые и густые, заплетены в великолепную косу, лицо простое, но довольно милое, курносый носик, красиво изогнутые брови, большие карие глаза с густыми ресницами. Телосложение полноватое, из серии "есть женщины в русских селениях…", но, как говорил герой одного старого фильма - все при всем, приятно глазу.
- Чего ты на меня так смотришь? - спросила Эльгит.
- Да так, о своем думаю. - Я вылил воду в лохань, опустил туда ноги и аж задохнулся от удовольствия. Девушка фыркнула.
- Что смеешься? - спросил я.
- Эта бадья для того, чтобы справлять в нее нужду, а ты в ней ноги моешь, - ответила она.
- Все нормалек, - я просто наслаждался струившимся по ногам теплом. - Только прохладно тут у вас. Печки нет.
- Ульфилла даст тебе горячий камень.
- Это еще что за хрень?
- Камень Крови Пламенного Дракона. Рабам запрещено пользоваться открытым огнем во дворце.
Дворце? Они называют этот коровник дворцом? Эх, папуасы…
- А чего же во дворе костры горят? - спросил я.
- Воины могут разводить костры. И потом, их дым отгоняет смертный туман с болот. Этот туман вреден для здоровья высокого лорда Гальдвика.
- Лорд Гальдвик болен?
- Увы, уже два года. У него черная плоть.
- Да? - Я понятия не имел, что это за болезнь такая, но, поскольку я выдавал себя за лекаря, нельзя было даже перед служанкой показаться невеждой. - Тяжелая болезнь.
- Лорд очень страдает. Ульфилла лечит его, но пока без толку.
Так, благослови Бог женскую болтливость! Теперь ясно, чего они за меня уцепились. Лорду нужен лекарь. Вот почему мне оставили жизнь и даже разместили с некоторым комфортом. Только вот хрен его знает, как эту самую черную плоть лечить. Ладно, разберемся на месте…
- Вода остыла, - сказал я.
- Я вылью, - Эльгит подхватила бадью и выволокла ее из комнаты. Я надел сапоги прямо на мокрые ноги. Нет, тут ощутимо холодно. Надо побыстрее встретиться с Ульфиллой и взять у него горячий камень, а то простужусь.
- Я хочу встретиться с Ульфиллой, - сказал я девушке, когда она вернулась с пустой бадьей.
- Он сам тебя пригласит. А я принесу тебе поесть, - заявила Эльгит и ушла.
Вернулась она минут через десять с чашкой сильно разваренной овсяной каши, сдобренной маленькими кусочками мяса, и кружкой пива. Пиво оказалось горьким и водянистым, я бы воду предпочел.
- Садись, - я показал женщине на табурет.
- Нет, - Эльгит энергично мотнула головой. - Рабам запрещено сидеть в присутствии хозяев.
- Я такой же раб, как и ты.
- Не такой. Ульфилла сказал, что я должна хорошо за тобой ухаживать.
- Ну, если Ульфилла сказал…, - я попробовал кашу: она была вполне съедобной. - Расскажи мне о замке.
- Мне нечего рассказывать.
- Так уж и нечего? Наверняка у вас тут что-нибудь интересное творится.
- Страшно тут, - сказала Эльгит едва слышно. - Если бы не высокий лорд барон, все бы мы давно были мертвы.
- Почему это?
- А ты разве не знаешь, как живут люди в приграничных марках? - Эльгит посмотрела на меня с презрением. - Конечно, ты ведь пришел из Вальгарда. Там люди хотя бы могут по ночам спокойно спать.
- А что вам мешает?
- Каждый раз, когда заходит солнце, и приходит время сна, мы молимся о том, чтобы увидеть рассвет. Зло может прийти в любое мгновение.
- Зло? Какое зло?
- То, которое нельзя поминать.
- Ты говоришь загадками.
- Я не смею сказать больше, - Эльгит понизила голос до едва слышного шепота. - Зло может услышать мои слова.
- Если все так плохо, почему вы тут живете? Почему барон Дарио не бросит эти ужасные земли и не вернется в Вальгард?
- Ты меня об этом спрашиваешь? Я всего лишь рабыня. Мы счастливы уже потому, что воины барона защищают нас, что есть благородные люди, готовые обнажить свой меч ради нас, бедных рабов.
- И все-таки, чего вы тут боитесь? - Я решил копнуть чуть поглубже. - Оборотней? Или Детей Тумана?
Эльгит не ответила, но по выражению ее глаз я понял все и без ее слов.
- Ты закончил трапезу? - спросила она.
- Да. Спасибо, было очень вкусно.
Эльгит схватила пустую посуду и выбежала из комнаты. Я понял, что мои расспросы расстроили я. Да и я, честно сказать, свалял дурака - что мне может рассказать неграмотная и забитая рабыня? Надо бы с Ульфиллой поговорить о местных ужасах. И вообще, пора бы делом заняться. Больше всего на свете ненавижу бездействие и неопределенность.
Время шло, на дворе наступили сумерки, Эльгит больше не возвращалась, мной все больше и больше овладевала сытая усталость, и я подумал, что надо хоть немного поспать. У меня была скверная ночь, за последние дни я слишком много ходил пешком, да и заняться, по большому счету, было нечем. Строить догадки я не хотел. Чтобы делать выводы, надо обладать существенной информацией, а у меня ее пока не было. Одно мне было ясно - я оказался в очень скверной ситуации. Вдвойне скверной потому, что я, завязнув в своих проблемах, ничем не могу помочь Веронике, которой, возможно, сейчас необходима моя помощь. Только бы не упустить время, не опоздать! Вся надежда теперь только на де Клерка.
Тут у меня промелькнула мысль, которая заставила мое сердце неприятно сжаться. Не успел я оказаться в этом странном и мрачном мире, как мной уже заинтересовался Звездный Орден. А что, если и Вероникой займутся местные инквизиторы? Вот это будет совсем плохо, ей-Богу. Надо поторопить события, надо выбраться отсюда любой ценой - а как?
Я много раз в своей жизни оказывался в тяжелых ситуациях, но впервые понял, что такое настоящая беспомощность. В этом глухом диком средневековье, населенном кошмарными существами и полном мистических тайн, мне не на кого надеяться, не от кого ждать помощи и поддержки. Я раб, я не знаю местных обычаев, я одинок и беззащитен, у меня нет ни денег, ни связей, меня преследует таинственный всемогущий Орден, и любой человек с мечом может прикончить меня просто потому, что ему не понравилась моя физиономия. Если бы не история с купиной ши, я, возможно, был бы уже мертв. Купина ши - вот ключик ко многим секретам, которых я пока не знаю. Поскорее бы что ли этот чертов Ульфилла соизволил встретиться со мной!
Господи, Господи, ну зачем же так сурово? Если Ты хотел наказать меня за гордыню, мог бы выбрать меру пресечения помягче. Намекнул бы мне так, по-отечески, что нечего строить из себя Джеймса Бонда и лезть в частный сыск. И я бы понял, вернулся в прокуратуру, плодил бы бумаги, шел бы по карьерной лестнице - глядишь, чего-нибудь и добился бы. А тут сам влип в дерьмо по самое ни могу, да еще и бедную девочку втянул. И самое ужасное, что я ничем не могу ей помочь. Вот ведь непруха какая!
На улице, видимо, поднялся ветер, потому что в окно стало задувать так, что я был вынужден сесть на лежаке и обхватить колени ладонями, чтобы хоть чуть-чуть согреться. Если этим вечером обо мне не вспомнят, самое меньшее, что мне светит - это еще одна бессонная ночь, потому что заснуть в таком холодильнике просто невозможно. Схвачу пневмонию, свалюсь - и вовсе капец полный. Нет, надо что-то делать!
Я вскочил, открыл дверь и выглянул в коридор. Там было пусто.
- Эй, мать вашу наоборот! - заорал я. - Мне долго тут яйца морозить?
Больше всего хотелось убежать отсюда. Плюнуть на возможные последствия и слызнуть. Я вышел в коридор, прошел несколько шагов и остановился. Отчаяние требовало идти дальше, разум подсказывал, что можно подождать еще немного и не рисковать понапрасну.
- Чтоб вы все сдохли! - сказал я и вернулся в свою каморку.
Чтобы хоть чем-то занять себя и отвлечься от тяжелых мыслей, я подставил к окошку табурет, встал на него и выглянул наружу. Двор замка был пуст, лишь пара воинов, положив алебарды на плечи, прохаживались мимо горящих костров. Ничего интересного. Похоже, в этом гребаном замке обо мне все забыли.
Факел в поставце почти прогорел, его свет сделался совсем тусклым, таким же унылым, как мое настроение. Если он погаснет, придется еще и в темноте сидеть. Походив по комнатке, я улегся на лежак и закрыл глаза. Нет, ну каково сволотье! Факелы, значит, позволены, а огонь в очаге нет. Что за глупость?
Шаги в коридоре заставили меня забыть о холоде. А потом дверь открылась, и вошел Лёц.
- Барон Дарио желает говорить с тобой, - сказал он.
- А, наконец-то! - Я даже обрадовался такому повороту событий. - Я уж думал, про меня все забыли.
- Запомни, крейон, предстанешь перед бароном, веди себя почтительно, правдиво отвечай на вопросы и не заговаривай первым. Барон скор на расправу, и мне бы не хотелось проливать твою кровь.
- Учту, - сказал я и поплелся вслед за Лёцем.
* * *
Лёц привел меня в рыцарский зал замка - весьма внушительных размеров, надо сказать. С закопченных балок под кровлей свисали разноцветные рыцарские штандарты, большинство из которых были со все той же уже знакомой мне шаховницей - видимо, гербом Гальдвиков. Прочие штандарты, похоже, были трофеями. Вдоль стен стояли пирамиды, уставленные самым разнообразным наступательным и оборонительным оружием, от арбалетов, бердышей и двуручных мечей, до шлемов, щитов и кольчуг. Десятки горящих факелов и пламя в огромном камине освещали зал (так, запрет на открытый огонь распространяется только на рабов. С чего бы это? Интересно!) Чуть ли не половину зала занимал громадный прямоугольный стол, а в дальнем конце стола в кресле сидел сам барон. По правую руку от него сидел молодой Гальдвик, по левую - лекарь Ульфилла. И еще - в зале очень неприятно пахло, вроде как падалью. Впрочем, эта вонь не мешала троице наслаждаться едой и напитками, которыми была уставлена чуть ли не половина стола.
- Кланяйся! - шепнул мне Лёц.
Я поклонился, поднял глаза на лорда - и невольно вздрогнул. Хозяин замка был в длинном подбитом мехом плаще с капюшоном. Лицо Дарио Гальдвика скрывали жирно лоснящиеся бинты, будто лицо мумии. Он поднял руку и сделал приглашающий жест - мол, подойди ближе. Я повиновался. Лёц шел за мной следом.
- Остановись, - приказал барон. Голос у него был хриплый, холодный, какой-то жестяной. - Дай мне рассмотреть тебя. Совсем еще юноша. От кого ты узнал о купине ши?
- От своего учителя, лорд королевской руки, - ответил я, помедлив немного. - Он был хорошим целителем.
- Кто твой учитель?
- Йохан ду Фойст из Блиболаха, - сказал я.
- Я слышал о нем! - воскликнул Ульфилла. - О ду Фойсте ходило много слухов. Говорят, он даже мог воскрешать умерших.
- Однако я обязан тебе некоторым облегчением, - сказал лорд, показывая мне серебряный кубок, который держал в руке. Я заметил, что кисть руки тоже забинтована до кончиков пальцев. - Ты привез кору и корень, и Ульфилла приготовил из них отвар. Впервые за несколько месяцев мой недуг не так досаждает мне. Даже прежний аппетит вернулся. Наверное, я должен наградить тебя, крейон. Чего ты желаешь?
- У меня слишком много желаний, лорд королевской руки, - произнес я. - Например, я хотел бы знать, почему меня привезли сюда.
- Ты еще не понял? - Лорд Гальдвик поставил чашу на стол. - А я-то думал, что впервые в жизни увижу умного крейона.
Молодой Гальдвик и Ульфилла подобострастно засмеялись.
- Объясни ему, - велел барон Ульфилле. Толстяк немедленно встал с лавки и направился ко мне, потирая свои пухлые ручонки.
- Ты принес мне корень и кору купины ши, юноша, - сказал он с самой противной улыбкой. - Ты принес мне корень и кору.
- Ну и что? - спросил я, понимая, что с этим коротышкой могу не придерживаться правил этикета.
- Ты принес мне корень и кору купины! - в третий раз повторил лекарь и поднял палец к потолку. - Ингредиенты, которые не могли до тебя добыть куда более опытные и искушенные алхимики. Как это тебе удалось?
- Я просто пошел в Урочище Пяти Камней, нашел растение и собрал кору и корни. Что же в этом сложного?
- И это говорит человек, называющий себя целителем! - Ульфилла всплеснул руками, закатил глаза в неподдельном ужасе. - А ты, оказывается, лжец. Не ожидал я от тебя такой дерзости.
- Чего ты хочешь, Ульфилла? Я тебе правду сказал. Меддор, торговец из Томбурка, попросил меня добыть это растение для его больного родственника. Я пошел и отыскал его. Это правда.
- Возможно, что ты говоришь правду, но не всю. Ты не сказал мне самого главного. Как получилось так, что ты, подлый человек из подлого народа, сумел найти этот кустарник, сумел снять с него корни и кору и при этом остаться в живых? Это невозможно, клянусь Вечными.
- Что я могу сказать? - Я смекнул, что в истории с купиной ши есть нечто крайне важное, и мне надо попытаться разговорить Ульфиллу, чтобы получить эту информацию. - Ты сам вытащил из моей сумки части кустарника. Это доказывает, что я говорю правду. И почему это невозможно найти купину и остаться в живых? Что-то я не пойму тебя, Ульфилла.
- Каждый знахарь в Вальгарде знает, что купина - волшебное растение, порождение черной магии проклятых ши. Ни один из смертных не может увидеть ее, а тем более взять части кустарника в руки. Потому я спрашиваю тебя: каким секретом ты владеешь? Какое волшебство позволяет тебе находить купину?
А, вот в чем дело! Кустик-то, оказывается, очень-очень полезный, да еще и зачарованный. И я, получается, обладаю какими-то уникальными с точки зрения местных дикарей способностями, а именно даром находить этот самый пресловутый кустарник и оставаться в живых после сбора гербария. Интересно, что мне это может дать?
- Я просто пошел и просто собрал ингредиенты, - сказал я, глядя Ульфилле прямо в глаза. - Никто меня этому не учил. Хочешь верь, хочешь нет.
- У нас в Виссинге говорят, что в древности были люди, способные добыть кору и корни Куста Ангелов, - внезапно подал голос Лёц. - Таких людей считали особенными, отмеченными милостью древних богов. Да только перевелись они все, с тех пор и стал Куст Ангелов недостижимым для смертных.
- Простите мне мое невежество, - сказал я, - но что в этом кустарнике такого особенного? Никогда прежде о нем не слышал.
- Вот как? - Ульфилла был в восторге: еще бы, он знает что-то такое, чего не знаю я! - Странно, что ты, ученик ду Фойста, не ведаешь о свойствах этого растения.
- Так просвети меня, Ульфилла. По-моему, самое время.
- Купина ши, она же Куст Ангельский, она же Роза Сестер - растение загадочное и необычайное, - с самым важным видом начал вещать лекарь. - В древних травниках она называется источником необычайной целебной силы, исцеляющей от самых грозных недугов, порчи и сильнейших ядов.
- Довольно, - барон, подняв руку, остановил краснобайство Ульфиллы. Я заметил, что у него на руке только три пальца и выглядят они ужасно - черные, скрюченные, как горелые ветки. Я все понял. Вот, оказывается, чем болен лорд Гальдвик. Я был почти уверен, что впервые в жизни - и, надеюсь, в последний, - увидел больного проказой. Вот и ответ на вопрос, откуда тут этот скверный запах: высокий лорд еще при жизни смердит, как разлагающийся труп. - Довольно пустых речей. Поговорим о деле. Мне нужны корни и кора. И ты, крейон, добудешь их.
Вот теперь мне все стало ясно - зачем меня притащили сюда, и почему Тимман не перерезал мне глотку, чтобы попросту забрать у меня мою находку. И сразу от сердца отлегло. Я нужен этому прокаженному разбойнику, жизненно необходим. Вот на этом можно очень даже хорошо сыграть…
- Хорошо, лорд королевской руки, - сказал я. - Я добуду корни и кору. Но позволь задать тебе вопрос: что я получу взамен?
- Взамен? - В голосе Гальдвика прозвучало удивление. - А чего бы ты хотел?
- Свободы.
- Зачем тебе свобода? - ответил за отца Гальдвик-младший. - Думаешь, холоп, мы не знаем, кто ты такой? Тебя разыскивают. Без покровительства моего отца ты и дня не проживешь.
- Я знаю, что меня ищут. Однако у меня есть обязательства, которые я должен исполнить.
- Какие? - спросил старший Гальдвик.
- Мой учитель перед смертью просил меня разыскать в Набискуме одного человека. Это очень важно. Я должен исполнить волю покойного учителя.
- Кого ты должен разыскать в Набискуме?
- Уильяма де Клерка, - сказал я.
- Ты раб, - медленно произнес Гальдвик-младший, сверля меня злым взглядом. - Будешь делать то, что тебе прикажут, если хочешь жить?
- А если я не хочу жить? - спросил я.
Этот вопрос поставил моих хозяев в тупик. На физиономии Ульфиллы отразился неподдельный ужас, молодой Гальдвик злобно ухмыльнулся. Ситуацию разрядил Лёц.
- Оказываются, крейонские рабы умеют неплохо шутить, - он хлопнул меня по плечу. - Если ты так хочешь, ты умрешь, обещаю тебе это. Но сначала выполнишь волю барона.
- Для приготовления лечебного зелья, полностью исцеляющего черную плоть, потребны корни и кора, взятые с двенадцати купин ши, - сказал Ульфилла. - Ты должен будешь найти их и принести мне.
- И где мне их искать?
- Там, где она растет. В местах, отмеченных черной магией ши.
- К северу отсюда, почти на самой границе с Саратханом, есть древние руины трех городов - Арк-Леда, Арк-Дуаин и Арк-Морат, - проскрежетал барон. - Отправишься туда и принесешь мне корни и кору с двенадцати купин.
- Один?
- Нет, ты слишком ценный раб, чтобы я позволил тварям с пустошей сожрать тебя. С тобой пойдет Грим. Уж он-то присмотрит за тобой.
- Грим? - Я вопросительно посмотрел на Лёца.
- Мой ручной вильфинг, - ответил воин. - Ты видел его во дворе замка.
Признаюсь, я испугался, и очень сильно. Наверное, мой страх уж очень явственно отразился на моем лице, потому что Гальдвики и Ульфилла засмеялись. А вот Лёц остался серьезен.
- Не бойся, крейон, - сказал он. - Грим хорошо воспитан. Лучшего телохранителя я бы и себе не пожелал. В бою с созданными Сестрами тварями один вильфинг стоит двадцати конных рыцарей.
- Оскорбление, Лёц! - воскликнул молодой Гальдвик: он был уже заметно пьян. - Ты сравниваешь благородных воинов с этими бездушными уродами, а это крамола.