Огонек моргнул и погас. Дар-Теен подождал-подождал и двинулся дальше, теперь уже очень внимательно глядя себе под ноги.
"Меч. Где мне взять этот меч, Шейнира его побери? Где могут лежать кости того великого воина?"
И тут он весьма четко осознал, что в этом паршивом месте даже в мыслях он не может остаться один.
"Тебе нужен Черный Убийца?" – хихикнули у правого уха, – "не ты первый за ним приходишь, чудак. Впрочем, мы ведь не имеем тел, и никто не помешает тебе взять меч… Если, конечно, дойдешь до него".
– Отрыжка Шейниры, – только и сказал Дар-Теен.
Ему очень хотелось взрезать мечом липкий туман, чтобы внушить некое уважение тем, кто в нем прячется. Но – они не имели тел, а любое неловкое движение могло стать началом истинного конца.
"Иди-иди", – посоветовали ему, – "спускайся в провал, и узришь величие города мертвых".
Ийлур сплюнул себе под ноги и медленно пошел дальше. Ему не хотелось думать ни о Кар-Холоме, ни о стерегущих его призраках, а потому Дар-Теен решил вспоминать самые веселые деньки своей недолгой еще жизни. То хорошее время, когда он был просто дружинником владыки Северного Берега, и не помышлял ни о чем, кроме как верно служить хозяину.
…В лицо повеяло слабым ароматом поздних хризантем. А еще через мгновение из объятий тумана вывернулась и сама Лиэ-Нэсс, в длинном платье, с распущенными по плечам волосами.
– Ты? – ийлур невольно попятился, – но ты же сказала, что подождешь у холмов!
Она улыбнулась, взяла за руку ледяными пальчиками, даже слегка царапнула ладонь ноготком.
– Я передумала, мой добрый теленок. Пойдем, я покажу тебе, где лежит Черный Убийца.
Дар-Теен недоверчиво покачал головой и мягко высвободил руку.
– Ты обещала, что подождешь у холмов.
Запах поздних хризантем, что цветут до первых снегопадов, стал плотным, почти осязаемым. Длинные волосы Лиэ-Нэсс искрились серебром в свете зеленой луны, а чистый, гладкий лоб пересекла задумчивая морщинка.
– Ну, что ж… Не буду навязываться, – тихо сказала ийлура, – я ведь… я ведь просто хотела помочь, чтобы ты… быстрее нашел…
И повернулась, собираясь уходить. Плечи ее вздрагивали, и Дар-Теен ощутил укол совести.
"Она не похожа на зловещий призрак", – подумал он, – "наверное… это все-таки она, моя Лиэ-Нэсс".
– Постой.
Он положил руку ей на плечо, крепко сжал – на призрака точно было непохоже.
– Ты обижаешь меня, – ийлура шмыгнула носом, – ты всегда обижал… помнишь, я ведь просила, умоляла тебя, чтобы мы убежали? А теперь – теперь слишком поздно. Все поздно.
И, капризно выпятив очаровательную губу, вывернулась из его пальцев.
– Лиэ-Нэсс!
Дар-Теен кинулся было за ней, но вовремя остановился. Захотелось сесть на придорожный камень, и как следует поразмыслить над происходящим. Была ли это истинная Лиэ-Нэсс, та, что осталась у подножия холма? Или очередная уловка призраков, хранителей Кар-Холома?
– В одном она права, это точно, – невольно проговорил ийлур, – теперь все для нее слишком поздно. Наверное, я и правда заслуживаю оставаться в живых меньше, чем она. Но что теперь поделаешь?
– Вот именно. Что ты теперь можешь сделать?
Дар-Теен схватился за меч: теперь из клубящегося тумана навстречу шагнул… Нет, не Эйх-Мерол. Незнакомый ийлур огромного роста, широкоплечий. У него были длинные черные косы и такие же глаза, из которых на Дар-Теен смотрела вечная ночь, кривой нос и выдающийся вперед тщательно выбритый подбородок.
– Черный Убийца принадлежит мне, – веско сказал ийлур, – но, клянусь Молотом Фэнтара, я бы отдал его тебе, не торгуясь. Но зачем? Все, что бы ты теперь не сделал, уже не имеет смысла. Поздно, доблестный Дар-Теен. Лиэ-Нэсс ты уже не вернешь, равно как и свой собственный покой.
– Ну так и отдай, если не жалко. Он мне нужнее, чем тебе.
Хозяин меча пожал плечами.
– Ты ошибаешься. Меч тебе не нужен. Мой Черный Убийца был выкован для великих воинов, а не для безмозглых холопов, которые неспособны даже избавиться от ярма!
– Не нужно меня оскорблять, – пробормотал Дар-Теен, – ты ничего не знаешь.
– Да что там знать-то? Жил себе, не тужил. Единственная любящая тебя ийлура просила принять решение и столкнуть судьбу в другую колею – но ты оказался неспособен даже на это. Чего ты боялся, Дар-Теен? Того, что придется ходить на охоту вместо городского рынка?
Воин прошлого умолк, только черные глаза-щелки так и сверлили Дар-Теена. А тот внезапно понял, что хозяин Черного Убийцы прав. Во всем, без исключения. И поздно теперь копаться в собственных мелочных опасениях, и разбираться, отчего было так страшно бросить насиженное местечко. Осталось только одно: Лиэ-Нэсс больше нет. А если бы…
"А если бы ты не был ничтожным, зажиревшим, червяком, вы бы могли быть счастливы где-нибудь на краешке Эртинойса".
– Меч, – неуверенно сказал Дар-Теен, – тебе ведь не нужен меч. А мне нужен.
И тут же подумал, что на самом-то деле, ничего ему уже не нужно. Ни меча, ни храма Шейниры, ни синха по имени Элхадж… И, уж конечно, не стоит никуда тащиться, особенно в Дикие земли.
"Раньше надо было уезжать, раньше", – прошептал в на ухо бестелесный голосок. Кажется, это говорила сама Лиэ-Нэсс…
– И ради чего теперь ты живешь, Дар-Теен? Твоя вина слишком велика.
В горле застрял горький комок, глаза предательски защипало.
– Я не знаю. Не знаю!
– Если не знаешь, то жизнь не имеет смысла, – назидательно произнес черноволосый воин, – смотри сюда.
Он указал Дар-Теену под ноги. Оказывается, провал был совсем рядом; они стояли на его ломкой кромке, и из-под ног в бездну сыпались мелкие камешки.
Там… Было темно. И, как показалось Дар-Теену, хорошо и спокойно. Можно было бы отдохнуть, забыться, раствориться в благодатном мраке, как растворяется капля яда в алом вине.
Дар-Теен стоял и тупо смотрел в пропасть. А древний воин застыл чуть позади, молча наблюдая.
"Но я же простила тебя", – шепнула на ухо Лиэ-Нэсс, – "и ты должен"…
– Зачем ты живешь? – беспокойно спросил ийлур, – зачем, Дар-Теен?
"Почему он заволновался?"
Бывший дружинник покачал головой. Призрак, видимо, что-то почувствовал, что-то неуловимое сродни дуновению свежего ветерка.
"И это правда. Она простила, и не держит зла", – Дар-Теен все еще смотрел в кромешную тьму, – "а это значит, что…"
Он поднял взгляд и посмотрел в черные глаза давно ушедшего ийлура.
– Я живу, чтобы измениться и стать другим, – тяжело, роняя каждое слово, как камень, сказал ийлур, – я получил жестокий урок, и теперь не только искуплю свою вину, но стану лучше, чем был когда-то. И я больше не безмозглый пес своего хозяина. Я – свободен.
Воин вздохнул. Затем, повернувшись, медленно побрел прочь.
– Эй, а меч? Ты же обещал меч! – Дар-Теен и сам растерялся от собственной наглости.
– Гляди под ноги, – буркнул воин.
И, махнув рукой, окончательно растворился в плотном тумане.
Дар-Теен присел на корточки, погрузил пальцы в рыхлую почву. Первым, что он нащупал, была кость. Ийлурская – скорее всего, принадлежавшая хозяину Черного Убийцы. Почтительно отложив ее в сторону, Дар-Теен продолжил поиски, он копался в земле до тех пор, пока не вытащил меч. Рукоять была выполнена в виде распахнувшей крылья летучей мыши, и зеленоватый свет играл на древних заклинательных рунах, значения которых Дар-Теену было не разобрать.
* * *
Дорога обратно показалась ийлуру короткой. Только что стоял над провалом – и вот уже проступили сквозь туман очертания холмов, и вот уже стала видна маленькая фигурка Лиэ-Нэсс. Ийлура сидела в траве, подтянув острые коленки к груди, и ждала. Дар-Теен помахал ей рукой, она вскочила на ноги и метнулась навстречу. Но затем, пробежав немного, остановилась. Дар-Теен одолел последние разделявшие их шаги, обнял Лиэ-Нэсс за плечи и прижал к себе.
– Ты нашел его.
Это был не вопрос, скорее утверждение.
Ийлур извлек из ременной петли Черного Убийцу, крутнул им, рассекая туманные плети. Зеленоватые искры пробежались по рунам и словно застыли в изумрудных глазках летучей мыши.
Лиэ-Нэсс несколько мгновений молча взирала на меч, затем взгляд больших черных глаз переместился на Дар-Теена.
– Сила этого оружия в самом деле велика, – задумчиво произнесла ийлура, – даже я ее чувствую… Но тебе нечего бояться Черного Убийцу, похоже, он признал тебя своим хозяином.
– А мне казалось, он признает хозяином всякого, кто до него доберется.
– Не думаю…
Лиэ-Нэсс осторожно коснулась пальцем клинка и тут же отдернула руку.
– На твоем месте, Дар-Теен, я бы не отдавала это оружие какому-то кочевнику.
Ийлур пожал плечами и водрузил меч обратно за спину.
– Но я обещал. К тому же, не ты ли говорила, что синх по имени Элхадж должен добраться до темного Храма? А меч этот ни что иное, как плата за его никчемную жизнь.
Лиэ-Нэсс только покачала головой и промолчала. Затем, еще раз окинув Дар-Теена взглядом, молвила:
– А ты стал другим. Я это тоже чувствую… И даже не буду спрашивать, что с тобой приключилось там, у провала. Но перемена – к лучшему. Идем же, я отведу тебя к вратам, Дар-Теен. Не нужно тебе больше здесь находиться, а то захочется остаться навсегда.
И они неторопливо двинулись обратно, по той же мощеной булыжником дороге, глянцево блестящей в зеленоватом лунном свете.
Шли молча. Ручка Лиэ-Нэсс покоилась в пальцах Дар-Теена, и хоть и холодной была эта рука, ийлуру не было неприятно. Наоборот, он радовался тому, что вновь – хоть и ненадолго – обрел возможность побыть рядом с черноглазой ийлурой.
"Захочется остаться навсегда", – повторил он про себя, пробуя эту мысль на вкус. Взглянул на темное небо, на медленно плывущие жиденькие облака и странную луну. Холмы по обе стороны дороги выгибали спины, точно гигантские лесные кошки; в тенях чувствовалось шевеление – но не враждебное. Каждый, кто им здесь встречался, был слишком занят собственными мыслями, чтобы интересоваться чужаком.
– Нехорошее это место, – Лиэ-Нэсс будто слышала его мысли, – твое место среди живых, Дар-Теен.
– А ты не можешь вернуться со мной?
Она лишь покачала головой.
– Меня и здесь-то не должно быть. Народец кэльчу должен жить среди этих холмов, а не те, кто покинул Эртинойс после разрыва квадрата мироздания… Не печалься, Дар-Теен. Сделай то, о чем я тебя прошу, и все вернется на свои места, и все пойдет по-прежнему. А я наконец обрету покой…. О, вот и вход к вратам!
Дар-Теен встрепенулся.
"Как, уже пришли?!!"
А ему-то казалось, что к провалу шагали они куда как дольше.
И, глядя на черный зев, обрамленный высохшими лозами плюща, он только крепче сжал ладошку Лиэ-Нэсс.
– Иди, – твердо сказала она, – тебе здесь не место. И помни о том, что узнал здесь.
Глаза предательски защипало.
– А ты… правда не можешь вернуться со мной? – почти прошептал Дар-Теен, будучи не в силах отпустить холодные пальчики.
Ийлура усмехнулась.
– Кажется, я уже говорила. Нет. Не могу. А ты уходи, Дар-Теен. Иначе голова Элхаджа будет долго коптиться над очагом степного царька.
Она с силой выдернула руку и отвернулась. Дар-Теен стоял, преминаясь с ноги на ногу. Ему все казалось, что еще можно что-то сделать, что-то исправить… Ведь неспроста же Лиэ-Нэсс встретилась ему в этом странном и страшном месте? Потом он растоптал эти пробивающиеся сквозь камень ростки надежды.
"Верно, она лучше знает, что здесь и как", – подумал Дар-Теен, – "и наверняка тоже страдает, задержавшись в Эртинойсе".
– Прощай, – пробормотал он, – раз ты хочешь, я пойду.
И тут Лиэ-Нэсс обернулась. И стало ясно, что – нет, она бы с радостью приняла бы его в несуществующем мирке ушедших, и с радостью разделила бы с ним целую вечность, но…
– Иди же, – зло процедила Лиэ-Нэсс, моргая часто-часто, словно желая высушить внезапно набежавшие слезы.
Дар-Теен взял в руки ее лицо и поцеловал в бледный лоб.
– Прощай.
А затем побрел к вратам, не оборачиваясь. До него донеслись сдавленные рыдания, но Дар-Теен не останавливался, пока вновь не очутился среди тускло светящихся стен. Ему хотелось плакать, как маленькому. Боль, едва заглушенная временем, проснулась и впилась в сердце когтями, и сияющие врата расплывались перед глазами, словно в только что нарисованную картину щедро плеснули воды.
Потом снова было мгновение, когда Дар-Теен перестал ощущать пол под ногами, и кромешная тьма вокруг. Продвигаясь наощупь, ийлур все-таки добрался до ступеней, ведущих наверх, ухитрился сам нащупать рычаг и открыть лаз.
На него взглянуло предрассветное небо и равнодушно завернулось в облачную вуаль. Каменный Хинкатапи глубокомысленно взирал куда-то поверх головы Дар-Теена и наверняка думал о вечности.
Ийлур огляделся. У подножья холма ожидала пара щеров. Неподалеку у костра сидел кочевник и что-то варил в маленьком котелке.
* * *
…Потом пошел снег. Не такой, к которому Дар-Теен привык в землях Северного Берега, а редкие снежинки. Они падали белыми звездами и тут же таяли, потому что в степях теплее, чем у моря Холодов, да и зима катилась на убыль.
Кочевник по-прежнему ехал чуть впереди, понукая щера и не ленясь стучать по зеленым бокам жесткими каблуками. Он был также неразговорчив, как и в прошлый раз, но – временами Дар-Теен ловил на себе его взгляд, исполненный уважения и любопытства. Наверное, кочевнику хотелось еще и подержать в руках древний меч, рукоять которого распростерными крыльями мыши красноречиво выглядывала из-за плеча, но гордость брала свое – и сын Ничейных степей ограничивался только взглядами.
Только когда показались из-за холма аккуратные зеленые пирамидки стойбища, кочевник придержал щера и обернулся к Дар-Теену. В черных глазах-щелках мелькнула неясная тревога.
– Немногие возвращаются из города мертвых, северянин. А те, кто вернулся, стали другими. И ты тоже стал другим, я это чувствую.
Дар-Теен с наигранной беспечностью пожал плечами.
– К чему эти разговоры, воин? Что было, то было.
Тут он вспомнил Эйх-Мерола, Лиэ-Нэсс, черный провал, где нашел свою погибель наверняка не один охотник за сокровищами Кар-Холома, и поежился.
– Веди меня к Тхо-Ра, – твердо сказал Дар-Теен, – я отдам ему Черного Убийцу. Надеюсь, что ваш правитель держит данное слово, и я получу обратно своего синха.
Кочевник кивнул. Долго рассматривал северянина, словно видел впервые, а затем махнул рукой.
– Едем. Но будь настороже, доблестный воин… Ибо в стойбище тебя могут ожидать подарки Судьбы… Не очень-то приятные.
И, хлестнув щера, он устремился вперед, навстречу восходящему солнцу.
Стойбище встретило их настороженной тишиной. Ни женщин, ни детей не было видно; лишь хмурые воины расхаживали между шатрами и – что неприятно удивило Дар-Теена – по меньшей мере десяток оных толпился у шатра Тхо-Ра.
"Не иначе, меня встречают", – мрачно подумал ийлур, разглядывая хмурые, сосредоточенные лица. Вспомнилась старинная присказка: глаза кочевника темны, и в них не разглядеть правды, как не разглядеть потерянной булавки в безлунную ночь. Уроженцы Северного Берега все, как один, голубоглазы…
"Но разве нет среди них грязных лжецов? Тех, кто прячется за спиной Фэнтара и творит черные дела, прикрываясь Его священным именем?"
Дар-Теен покачал головой. Проклятье Шейниры, он и вправду изменился, если его начинают посещать такие мысли. Впору становиться философом, их, правда, Владыка не жаловал и любил сажать на кол.
Кочевники молча наблюдали, как северянин спешился и, отдернув полог, вошел к степному владыке. Неприязненные и настороженный взгляды так и буравили спину, липли к коже паутиной… И Дар-Теен почти уверил себя в том, что все эти ийлуры чего-то ждут. Но чего? Его проводник, который дал оберег, затерялся среди одинаковых курток…
Дар-Теен остановился у входа, окинул взглядом внутреннее убранство шатра. Все здесь осталось по-прежнему: ковры, широкое ложе, с трудом вмещающее мощное тело Тхо-Ра, серебряное блюдо с дымящимися кусками жареного мяса. Хотя, нет – кое-что изменилось. Исчезли бесследно ийлуры для развлечений владыки, теперь их место заняли два дюжих воина в черненых кольчугах. Сам же Тхо-Ра, судя по всему, решил твердо следовать обычаю степных владык и принимать гостей исключительно полулежа и чавкая очередным сочным куском жаркого.
Дар-Теен сдержанно поклонился.
– Приветствую степного Владыку.
Тхо-Ра поспешно растянул толстые губы в улыбке, неторопливо вытер блестящие от жира пальцы.
– И тебе привет, северянин. Вижу, – взгляд степного царя на миг прилип к рукояти древнего меча, затем медленно переместился на лицо Дар-Теена, – я вижу, твой поход увенчался успехом?
Ийлур кивнул.
– Это был опасный поход. Теперь я покорно жду, когда великий Тхо-Ра выполнит обещанное и вернет мне синха.
Улыбка кочевника стала еще шире, и уже походила на звериный оскал. Дар-Теен даже разглядел кусочки мяса, застрявшие меж зубов.