Серафима несколько раз ударила ладонью об ладонь.
- Браво, ваше величество. Браво. Это было великолепно - осталось только повторять каждый день. Теперь у нас остались только правила этикета при знакомстве, при прощании, при приеме гостей, при походе в гости, при посещении общественных мест, при проведении шествий, при приеме послов и парламентеров, при написании писем, при общении по волшебному блюду, при… Что с вами - вам плохо?..
- Нет… Мне хорошо… Мне просто замечательно… - Костей успел опуститься на стул и только поэтому не упал. - С нетерпением ожидаю следующих уроков, прекрасная Елена.
- Я так и подумала, - смиренно склонила голову Серафима, опусти лукавые очи долу.
- Разрешите, я провожу вас до ваших покоев, ваше величество. Заодно и прогуляемся…
К своему и Серафиминому удивлению царь покраснел и смутился.
- Да, очень своевременная идея, ваше величество, - царевна сделала вид, что так и должно быть. - А где мы будем гулять? За городскими стенами, или в вашем городе есть уютные парки или сады?
- Что? - Костей непонимающе нахмурился. - Нет, мы будем гулять по коридору, ваше величество. Пока идем до ваших покоев.
- По коридору?! - У царевны был такой вид, как будто ей предложили прогуляться по потолку. - Ваше величество, по коридору может гулять только сквозняк. Царицы гуляют по саду, парку, лесу или не гуляют вовсе.
- Это опять требование этого вашего Этикета? - хмуро, предчувствуя ответ, спросил Костей, и по лицу его было видно, что Этикет Семьдесят Пятый должен каждую минуту благодарить судьбу, что успел умереть до этого дня.
- Это требование здравого смысла, ваше величество, - сделала неопределенный жест рукой царевна. - Движение и свежий воздух воздействуют положительно на цвет лица. А где, по-вашему, должны гулять особы царской крови? По улицам города? По крепостным стенам?
- Хм… - помял подбородок Костей. - Я никогда не задумывался над этим вопросом, если честно… Хорошо, я поручу это дело Зюгме, и к утру у вас между внутренней и наружной стенами замка будет такой сад, по которому не выпадало счастье гулять еще ни одной царской особе.
- К утру? - недоверчиво взглянула Серафима на царя. - К которому?
- К завтрашнему. У вас под окнами будет или его сад, или его могила. Это я вам обещаю.
- Я бы все-таки предпочла гулять по саду.
Через полчаса после того, как Серафима вернулась в свои покои, в двери постучали.
- Не заперто! - крикнула она из дебрей нового шкафа, доверху забитого всевозможной обувью, от модельных сапожек на шпильках до мохнатых тапочек с умильными глазками-пуговками и висячими ушками.
Двери заскрипели, отворяясь, и в комнату вошли.
- Ваше величество! - донесся вкрадчивый голос Зюгмы. - Ваше величество!..
- Да, я вас внимательно слуша… ОЙ!!!
Царевна вынырнула из шкафа, выглянула из-за дверцы, и оказалась лицом к лицу с самым огромным из когда-либо виденных ей на Белом Свете зайцем.
Зайцем, стоящим на задних лапах.
Зайцем ростом с человека.
Зайцем в сером платье до полу.
Зайцем, при виде Серафимы мгновенно переломившемся в поклоне.
Рядом стоял и умильно улыбался первый советник.
- Ч-что… это?.. - не отводя от громадного животного вытаращенных глаз, спросила Серафима у Зюгмы.
- Подарок его величества вашему, - радостно поклонился тот. - Ее зовут Находка, и она будет жить у вас и прислуживать вам.
- Что?! Жить у меня?! - Серафима уперла руки в боки и возмущенно уставилась на отшатнувшегося от неожиданного отпора советника. - Да вы что, издеваетесь надо мной? Жить!.. А вы у меня спросили? Тут заяц, там Змей!.. Я не могу жить в зоопарке, так и передайте его величеству вместе с этим грызуном! До свидания, милейший господин советник! Закройте дверь с той стороны!
- Но ваше величество!.. - растерянный Зюгма испуганно вскинул ладошки, стараясь умерить пыл возмущения пленницы. - Вы же сегодня утром сами сказали его величеству, что вам трудно обходиться без служанки!
- Я так сказала? - нахмурилась Серафима, припоминая. - Ну, сказала. Да. Так и было. Но я же сказал - "без служанки", а не… - она выразительно покосилась на зайчиху. - Если бы мне было нужно животное в комнате, то я бы скорее попросила кошку.
- Животное?! - радостно воскликнул советник. - Вы думаете, что это - животное? Нет, о великолепнейшая из цариц Белого Света, вы изволили ошибаться! Это не животное - это человек! Просто его величество придает слугам, работающим в замке, облик животных, чтобы шпионы и соглядатаи не могли незамеченными пробраться к нам! Это его гениальная идея, которая еще ни разу не давала сбоя…
- Человек?!.. Человек?!.. Человек?!.. - потрясенной Серафиме, в кои-то веки, не приходили на ум никакие иные слова, кроме этого. - Человек?!.. Это - человек?!..
- Да, человек!..
- Н-но… Вы говорите, что все слуги в замке такие, а я до сих пор видела только обычных людей, ваших солдат, пусть не очень разговорчивых, но людей…
Зюгма приятно рассмеялся.
- Как раз эти не очень разговорчивые солдаты, как вы изволили выразиться, и не люди. Больше. Это умруны. Гвардейцы. Простым солдатам его величество придает вид медведей, волков, леопардов - для устрашения противника. Ну, и лишние несколько десятков зубов в бою не будут лишними. А слуги в замке все такие. Лакеи - зайцы, мастеровые - лошади, дворцовая стража - собаки, посыльные - утки, повара - рыбы. Очень удобно. Всегда знаешь, кто есть кто.
- Но я… не видела…
- Пешке незачем знать тайны королей, - самодовольно ухмыльнулся советник, наблюдая за буйством стихийных бедствий эмоций на лице пленницы - просто бурей это было уже не назвать.
Но царевна быстро взяла себя в руки, сдавила, встряхнула, надавала по щекам и привела, наконец, себя в себя.
Ах, так.
Пешка, говоришь.
Ну, хорошо.
Тебе и твоему недокормленному в детстве хозяину еще предстоит узнать, что я - та пешка, которая проходит в дамки.
На Зюгму с бесстрастного, чуть бледного лица снова глянули ледяные серые глаза.
Если бы советник был знаком с царевной чуть дольше, от такого взгляда он бы немедленно, не упаковывая вещей, бросился вон из замка и не останавливался бы, пока не пересек как минимум несколько государственных границ.
- И много еще в вашем обиталище таких… маленьких… секретов… которые вы мне пока не спешите открывать, господин первый советник?
Но Зюгма знал царевну недостаточно долго, и поэтому, ничего не подозревая, просто расплылся в заговорщицкой улыбке.
- Больше, чем вы можете себе представить, ваше величество.
- Хм… Значит, так. Я поняла вашу идею управления персоналом, советник. И не могу сказать, что поддерживаю ее. И зайцам в доме я все-таки предпочитаю кошек, хоть служанка мне и в самом деле…
- Если вам так будет угодно, его величество для вас…
- Нет, я не имею в виду, что вашу бедную горничную теперь надо превращать в кошку, - предугадав предложение, готовое сорваться с языка Зюгмы, поспешила опередить его Серафима. - Не поймите меня неправильно. Что я хотела сказать, пока вы меня не перебили…
- Извините, я не хотел, я подумал…
- Ну, вот. Опять, - Серафима укоризненно взглянула на Зюгму. - Что я хотела сказать, пока вы меня снова не перебили, так это то, что я могу принять подарок его величества…
- Ну, наконец-то!..
- ЧТО Я ХОТЕЛА СКАЗАТЬ, ПОКА ВЫ МЕНЯ В ПОСЛЕДНИЙ РАЗ ДЛЯ ВАС НЕ ПЕРЕБИЛИ, так это то, что я могу принять подарок его величества только в том случае, если он вернет этой женщине ее человеческий вид. Аудиенция окончена. До свидания.
Через час в двери снова постучали - Зюгма привел служанку в человеческом облике - девушку лет семнадцати в таком же сером платье до пола, какое было чуть раньше на зайчихе, с круглыми то ли от страха, то ли от генетики глазами, пухлыми искусанными губами, лицом, полным конопушек и толстой рыжей косой до пояса, перетянутой серой полоской ткани.
Серафима, сухо поблагодарив советника и выпроводив его прочь, подозрительно оглядела горничную с ног до головы - не осталось ли в ней что-нибудь заячье, или кошачье - на случай, если советник решил проявить инициативу или чувство юмора. Та ли это была девушка, которая ранее предстала перед ней с заячьей мордой, или другая, соглядатая ли она обрела, увлекшись утром ролью избалованной царицы, или союзника - предстояло выяснить.
Над другим вопросом, захотел ли Костей иметь при ней шпиона, или просто проявил внимание и заботу, и что бы это в обоих случаях для нее значило, она предпочитала пока не задумываться.
- Как тебя зовут, милочка? - строго спросила она.
Девушка упала на колени, и если бы не лохматый ковер, наверное, убилась бы.
- Находка, ваше царственное величество, - донеслось приглушенно из зарослей ворса.
- Встань.
Девушка вскочила на ноги.
- Давно во дворце служишь, Находка?
- С пятнадцати годов, ваше царственное величество.
- Чем занималась?
- Чем хозяин прикажет, ваше царственное величество. Полы помыть, постирать, прибраться…
- Ты самому царю Костею до этого прислуживала?
Находка вздрогнула, оглянулась, как будто ожидая, что царь Костей выскочит из-под кровати или из-за угла только от упоминания своего имени - но никого не было.
- Нет, ваше царственное величество, у него другие служат, а я раньше у господина советника служила.
- У этого? У Зюгмы?
- Нет, ваше царственное величество, у старого, у господина советника Чернослова.
- А что с ним сейчас?
- Не известно мне то, ваше царственное величество. Несколько дней назад пропал, как его и не было, а вот вместо него господина Зюгму и назначили его царственное величество. А у него своя служанка убирается, вот я все это время без работы просидела - в казармах подметала, на куфне посуду мыла, в калидоре окна протирала - не знаю, с чего вдруг, потом меня в прачечную послали работать…
- Короче, пробездельничала, - хмыкнула Серафима.
- Истинно верно, ваше царственное величество.
- А сама ты из местных будешь? Из костеев?
- Царства этого, ваше царственное величество, только не из костеев, а из октябричей.
- Из… кого?..
- Из октябричей, ваше царственное величество. Наши края по реке Октябрь раскинулись, и всех жителей поэтому октябричами прозывают. Дети Октября, то есть. Это духа-покровителя реки нашей так звать. А сами мы из деревни Октябрьской. Что на Октябре стоит, значит. Большая деревня у нас. Сорок дворов и лавка.
- А есть и маленькие? - удивилась царевна.
- Да сколько угодно, ваше царственное величество. И десять дворов, и тридцать, а чаще - двадцать. Много их по нашим лесам да горам раскидано. Где приток Октября - там мы и селимся. А край наш ручейным еще кличут. Ручьев в наших лесах - страсть, ваше царственное величество. Есть еще речки в горах, но их поменьше будет, а вот в лесах… Ручьев там самое раздолье. Иной со среднюю речку шириной будет, когда к батюшке-Октябрю подходит. Красивые у нас края, ваше царственное величество. Душевные…
Серафима окинула взглядом косу Находки и спросила:
- А что, Находка, вы все, октябричи, такие красные?
- Все, ваше царственное величество. По этому нас и отличают. Те, кто на севере, костеи чистокровные, те черненькие. А мы - рыжие, стало быть.
В голову царевне, кажется, вдруг пришла неожиданная мысль, и она задумалась, морща лоб и так и этак поводя головой. Но понятнее эта мысль отнюдь не становилась, и она сдалась.
- А вот скажи, Находка, если мужчина - то его октябричем назовут. А женщину из ваших как правильно называть?
- Октябришна, ваше царственное величество.
- А ребенка?
- Октябренок, конечно. Дитя Октября, значит.
- А почему вообще называется "Царство Костей"? Интересное такое название. Непонятное.
- А потому что резьбой по кости местные прославились, ваше царственное величество. Тут костей древних чудищ в земле - просто тьма-тьмущая. Старики бают, ваше царственное величество, раньше они тут только и жили, людей не было, и все дрались промеж себя. И выживали у них только самые огромнущие. И с каждым годом они все больше, и больше становились, пока не остались только такие громаднущие, что их и земля держать перестала. Вот они под землю и провалились, ваше царственное величество, и все кончились. Копни мужик картоху сажать - кости этих чудищ из земли и полезут. Вот ихние рога или бивни находят костоломы, отламывают от остального шкелета, костерезам продают, а те картины всякие из них режут. Или фигурки. Красота получается - неописуемая! Аж как живые, токмо не шевелятся!
- А что, царь Костей долго ли уже вашей страной правит?
- Пятьдесят годов уж как правят. Как старый царь померли, так его царственное величество и правят, ваше царственное величество.
- А старого царя вашего как звали?
- Нафтанаил Третий Злосчастный, ваше царственное величество. Сын Аникана Четвертого Ученого, да будет земля ему пухом.
- Давай присядем, Находка, - Серафима подвинула служанке один стул, на второй села сама. - В ногах правды нет.
- Я постою, ваше…
- Садись, милочка, садись. С царственным величеством спорить нельзя. Особенно с нашим, - царевна ухмыльнулась, хитро глянув на Находку.
Девушка в первый раз робко улыбнулась - правда, одними губами - и села осторожно на краешек стула, словно ожидая подвоха.
- Да ты по-хорошему садись, милочка, - подбодрила ее Серафима, но та только головой закачала:
- Нет, не невольте, ваше царственное величество, тут красота такая невиданная-неслыханная, аж очи слепит, блестит все, сияет, а у меня платье пыльное, руки немытые - неровен час, что запачкаю, - замахала руками она.
- А мое царственное величество приказывает хорошо садиться, - опустила твердо кулак на коленку Серафима.
- Ну, раз ваше царственное величество приказывает… - Находка чуть подвинулась, разгладила складки платья на коленках, положила перед собой руки и выжидательно взглянула на царевну.
- Ну, вот теперь сели рядком, и потолкуем ладком, - развела руками Серафима. - Я в ваших краях впервые, Находка, многого не знаю, а надо. Поэтому отвечай, не таи ничего. Отчего умер ваш старый царь?..
Допрос-расспрос служанки продолжался почти до четырех часов утра - Серафима поняла это по гулкому четырехкратному "бому", огласившему замок как раз тогда, когда она только начала засыпать в своей кровати. Выдворенная из царства предутренних грез, царевна приоткрыла один глаз, чтобы посмотреть, не разбудили ли куранты и Находку, и первое, что она увидела при свете одинокого ночника - служанку, стоящую перед зеркалом.
Девушка стояла близко-близко к его холодной гладкой поверхности, улыбалась, как человек, которому только что вырвали без наркоза давно и усердно болевший зуб, и тихонько гладила свое отражение. На щеках ее блестели слезы.
Серафима едва слышно вздохнула, закрыла глаз, чтобы лучше думалось, и стала вспоминать, чтО за вычетом "вашего царственного величества" она сегодня услышала от костеи.
Царь Нафтанаил Третий скончался пятьдесят лет назад, не оставив наследника - его жена и сын умерли за год до того от неизвестной болезни, один брат упал с башни Звездочетов, а другого задрал на охоте медведь. Оба они были неженаты. Обычно в таких случаях за власть начинают бороться самые высокородные придворные, подкладывая друг другу на стулья отравленные кнопки или разоряя соседские поместья, но в этот раз все было по-иному. Не успело последнее дыхание покинуть уста усопшего монарха, как о своем праве на трон заявил его первый советник - Костей, взявшийся из ниоткуда несколькими годами ранее, обольстивший царя своей искушенностью в магических науках и за годы придворной службы успевший вусмерть поссорить доверчивого Нафтанаила со всеми мало-мальски реальными наследниками престола не его крови. Правда, никто и не сомневался в таком исходе - последние годы, особенно после потери жены и ребенка, царь был не в себе, и все приказы и так отдавал Костей. Хоть и приписывая скромно их авторство царю.
После коронации замок и порядки в нем резко изменились - на смену белому туфу и открытому пространству в одну ночь пришел серый и черный камень и кольцо монументальных стен, стрельчатые арки сменились рублеными проемами и железными дверями, витражи - решетками, слуги с человеческим обликом - монстрами. А вместо герба государства на золотой цепи на груди правителя теперь красовался зловещий светящийся рубин. Первые недовольные ненадолго пропали, но скоро составили костяк первого лиха. "Беда не приходит одна…"
Изменения в облике коснулись только тех, кто прислуживал в замке - горожане и крестьяне их поначалу и не заметили. Пока штат прислуги и личный состав армии не потребовали обновления и пополнения. Тогда умруны стали хватать людей прямо на улицах и приводить в замок, где первый советник распределял их на работы - мужчины постарше и женщины попадали в повара, в мастеровые, в прислугу. Молодых мужчин забривали в солдаты - сначала горожан, а потом, когда в городе почти никого не осталось, рекрутеры добрались и до крестьян из близлежащих деревень, и даже до ничего не подозревающих путников, если они оказывались подходящего возраста. В охрану, как это ни изумило Серафиму, набирались добровольцы, которые знали, что их ждет, и все же шли на это. В основном, сказала Находка, это были лихие, недобрые люди, которым было нечего терять.
Так, попав среди бела дня на улице в сети отдела кадров Костея, в служанках оказалась и сама Находка. Но она еще благодарила судьбу за то, что попала в горничные, а не в простые слуги, как все остальные. Потому что одну из девушек, пойманных в один день с ней, сказала она, расширив от ужаса слегка косящие глаза, назначили прислуживать в Проклятой Башне и в Осе, а слугам, работающим там, вырезали языки, чтоб не могли никому рассказать, что они там видят.
Проклятая Башня была как раз по соседству с той башней, куда заточили царевну, отделенная лишь Северо-Западным крылом замка.
Всего замок состоял из восьми крыльев и восьми башен, объяснила служанка, но, в отличие от последних, крылья назывались предельно просто - по сторонам света, к которым были обращены. Сами башни же именовались Паук, Проклятая, Задира, Солдат, Проходная, Оса, Вдова и Царица, в которой они сейчас и находились. Сам царь всегда днем запирался в Осе, у входа на страже становились умруны, и никто не мог попасть в нее до вечера - ни генерал Кукуй, ни старый советник Чернослов, не говоря уже о новоиспеченном советнике Зюгме. На ночь Костей уходил в Проклятую Башню - свою ставку, которую лучше всяких гвардейцев охраняла его черная магия.
В башне Паук была резиденция первого советника - на эту должность мог быть назначен только колдун. Раньше там проводил дни и ночи Чернослов, теперь - Зюгма. Там же хранились все магические предметы, нужные первому советнику и его помощникам для работы и исследований. Находка была там лишь пару раз за все время работы в замке, и вспомнить смогла только то, что все кругом было или страшно, или непонятно, или то и другое одновременно. Жили первые советники и их помощники в юго-восточном крыле.