– Ты выполнил приказ?
– Что я, дурак? Герцог не любит свидетелей.
– Мы это уже поняли.
– Мальчишка – мой козырь.
– Он жив?
– Живой и здоровый. Я хотел променять его на деньги и жизнь.
– Где он?
– В лесном доме. Маб знает это место.
– Его охраняют?
– Что за идиотский вопрос?
– Сколько их?
– Пятеро. Они убьют парня, как только поймут, что что-то не так.
– Если успеют.
– Что будет со мной?
– Ты не успокоишься, если не отомстишь. Я это знаю, ты это знаешь, – в качестве ответа сказал ему Маб.
– Суки! – крикнул Кадор.
Арбалетная стрела вошла ему в грудь.
– Надо ехать немедленно, – решил Маб.
– А что с телом? – спросил Габриэль.
– Ничего. С сегодняшнего дня этот дом всё равно уже ничей.
– Гони! – приказал Маб кучеру, когда они сели в карету.
– Постой, но нам разве в эту сторону? – спросил через какое-то время Габриэль.
– Ты собираешься разъезжать по лесу в экипаже? – ответил вопросом на вопрос Маб, – у нас недалеко есть конюшня. Пересядем в сёдла, а заодно возьмём коня для Артура.
Они прибыли на место, когда уже начало светать. Оставив лошадей на попечение Патрика, остальные незаметно приблизились к лесному дому на безопасное расстояние. Лошади были приучены вести себя тихо, так что можно было не бояться, что они своим ржанием выдадут присутствие гостей.
– Подождём, – сказал Маб.
Из дома вышел один из бандитов с ружьём за плечами. Он справил малую нужду прямо возле двери и отправился в лес, даже не посмотрев по сторонам.
Не успел он скрыться за деревьями, как арбалетная стрела вошла через спину в сердце.
– У хищников сегодня удачный день, – негромко сказал Франсуа.
Второго бандита они подстрелили минут через тридцать. Тот вообще вышел из дома без оружия и даже не закрыл плотно дверь.
Легче всего охотиться на человека, – вспомнил Габриэль слова Джеймса, – но никогда нельзя забывать, что сложнее всего бывает охотиться на человека.
– Пошли, пока они чего не заподозрили, – скомандовал Маб.
Они быстро ворвались внутрь. Оставшаяся троица мирно играла в карты. Они даже не успели схватиться за оружие.
Артур лежал здесь же на кровати. Он был связан, но жив и здоров.
– Уходим, – приказал Маб, после того, как веревки были перерезаны.
– Я не чувствую ног, – произнес Артур. Он пытался держать себя в руках, но был бледен, и его трясло.
– Помогите ему.
Грегори взял Артура на руки, и они бегом направились в лес.
– Я, как обычно, утром катался верхом, – рассказывал Артур уже в "Трёх китах" после изрядной порции виски, которая привела его немного в себя, – и на меня напали чуть ли не прямо возле ворот замка. Их было пятеро. "Нам приказали тебя убить", – сказал их предводитель – толстяк с некрасивым лицом, – но мы не станем этого делать. Веди себя хорошо и не пострадаешь. Нам будет больше пользы от тебя живого, но если с тобой возникнут проблемы – умрёшь. Ты хорошо меня понял?". Я ответил, что понял его хорошо. Тогда они приказали мне следовать за ними. Когда мы забрались далеко в лес, меня пересадили на лошадь одного из бандитов, а моего коня сильно ударили хлыстом, чтобы он не бежал вслед за нами. Они привезли меня туда, где вы меня нашли. Вот и всё.
– Ты знаешь, чей приказ они выполняли?
– Для вас, думаю, это тоже уже не секрет.
– Мы хотели бы услышать это имя от тебя.
– Меня приказал убить мой дядя Оскар, герцог Корнуэльский.
"Дорогой мой дядя Оскар, герцог Корнуэльский.
Пишу тебе под диктовку человека, которого ты нанял меня убить. Он сказал, что если это письмо будет написано моей рукой, ты поверишь, что я жив и здоров, и не сможешь использовать его во вред этим людям. Как ты уже знаешь, твоя попытка убить этого человека не принесла успеха. Он жив. Он хочет денег. На этот раз сумма увеличивается в два раза. Это цена за твоё вероломство. Один из его друзей встретит тебя лично ровно через неделю пятого числа в полдень у охотничьего дома. Удостоверившись, что всё в порядке, он приведет тебя ко мне. Мой похититель будет иметь дело только с тобой лично. На месте он скажет, как и куда доставить деньги. Иначе он передаст меня твоим заклятым врагам.
Да, если вдруг курьер попадёт в твои руки, отпусти его. Он ничего не знает ни о том, кто на самом деле отправил его к тебе, ни о том, где меня будут держать. Считай, что возвращение курьера в целости и сохранности – это часть сделки.
Твой племянник Артур".
– Замечательно, – сказал Маб, прочитав письмо, – немного коряво, но так даже лучше.
– Ты не боишься за курьера? – спросил Габриэль друга.
– Не думаю, что герцог рискнёт что-нибудь с ним сделать. Он не настолько глуп. Герцог попытается обмануть нас хитрее, и на этом, я думаю, нам стоит сыграть, – Маб хитро улыбнулся. Для него эта война была похожа на шахматную партию. В отличие от Габриэля, которым руководили в первую очередь личные мотивы, для него предстоящая схватка была смертельно опасной игрой.
Несмотря на то, что неделя была слишком недолгим сроком для того, чтобы успеть что-либо предпринять, герцог приготовился к встрече на славу. Буквально через час после того, как он получил письмо, в Эдинбург помчался курьер с приказом устроить засаду возле лесного дома. У герцога было достаточно верных людей, чтобы достойно встретить там Кадора, с кем бы он ни надумал явиться на встречу. С собой герцог взял десять самых лучших парней, каждый из которых стоил армии. Командовал отрядом человек по прозвищу Кровавая Тень Герцога. Именно он отвечал за выполнение всех особо важных поручений, среди которых были убийство брата и убийство семьи Габриэля.
Габриэль изменился в лице, когда узнал, с кем ему предстоит встретиться на тропе войны.
– Держи себя в руках, – предупредил его Маб, – если ты не сможешь относиться к нему как к обычному противнику, лучше оставайся здесь, с Артуром.
– Не волнуйся. Если я столько лет смог работать корнуэльским лесничим… Только пусть он будет моим.
– Договорились.
Герцог не смог учесть только одно обстоятельство, а именно то, что имеет дело не с туповатым Кадором, привыкшим во всём полагаться на грубую силу и численный перевес, а с более тонким противником. Расставляя ловушки вокруг лесного дома, он даже представить себе не мог, что встреча может произойти где-нибудь в другом месте.
Едва отряд герцога углубился в лес, его встретил настоящий шквал пуль. Прежде чем кто-либо успел опомниться, пятеро герцогских солдат были убиты или тяжело ранены. Ещё трое, включая герцога, остались без лошадей. Разрядив ружья и пистолеты, люди Маба выскочили из укрытия. Пятнадцать человек (включая Маба и Габриэля) против шестерых. Несмотря на численный перевес, бой получился жаркий. Маб практически сразу же получил пулю в плечо. Рана была не смертельная, но достаточно серьёзная, чтобы вывести его из строя "в самом начале веселья". Ещё троим его друзьям повезло значительно меньше. Двое были застрелены, а один получил смертельный удар шпагой. Отряд герцога всё же оправился после внезапной атаки, и нападавшие начали нести потери: ещё четверо были убиты. Но и ряды защитников герцога значительно поредели. Их осталось четверо, правда, против восьми.
С самого начала сражения Габриэль набросился на главного герцогского убийцу, который оказался прекрасным фехтовальщиком. Буквально в считанные минуты на теле Габриэля было уже несколько лёгких ран, тогда как на противнике не было ни царапинки. Правда, Габриэль оказался более выносливым. Взятый под контроль гнев позволял не обращать на боль никакого внимания и придавал дополнительные силы. Не выдержав бешеного напора противника, Кровавая Тень Герцога замешкался на мгновение и получил сильный удар в живот, в область солнечного сплетения. Острие шпаги Габриэля вышло у него из спины.
Победа досталась трудной ценой. Только пятеро из пятнадцати отделались лёгкими ранениями. Ещё трое были тяжело ранены. Остальные погибли…
Герцог Оскар исчез.
История вторая
Карета неторопливо катилась по улицам новой части Эдинбурга. Габриэль смотрел в окно и не узнавал росший, точно сказочный богатырь, не по дням, а по часам Новый город, который словно бы вырвался на свободу, разорвав сдавливающую его крепостную стену, преодолев крепостной ров при помощи построенного в 1722 году моста Норт-Бридж. Он разрастался на север, и там, где совсем недавно были болота, возникали новые кварталы с широкими улицами и красивыми домами. Новый город разительно отличался от старого, расположенного на склонах горы, с его узкими крутыми улицами и башнеобразными домами до двенадцати этажей из грубо тесаного камня. Норт-Бридж словно бы связывал воедино две эпохи. Казалось, что он перекинут не через окружающий Старый город ров, а через пропасть длиной в сотню лет.
Карета остановилась возле красивого дома на Принсис-стрит. Построенный совсем недавно, он не начал ещё выглядеть достаточно обжитым. Всё вокруг: дорожки, сад, газон – были слишком молодыми, чтобы в полной мере отражать заложенную в них красоту. Деревья в саду были посажены, скорее всего, в прошлом или позапрошлом году, и надо было сильно напрячь воображение, чтобы представить себе истинное великолепие будущего сада. Возле дома рос плющ, но он тоже только-только начинал цепляться своими побегами за стены.
Несмотря на то, что Артур реабилитировал Мак-Розов и вернул Габриэлю титул и все его земли практически в тот же день, как стал по-настоящему герцогом Корнуэльским, на подходящий его новому положению костюм и собственный экипаж с фамильными гербами денег у Габриэля не было.
Львиная доля денег уходила на восстановление родительского дома, который приходилось заново строить с нуля.
В назидание другим или для того, чтобы замести следы, в ночь убийства дом Мак-Розов был сожжён. Герцог не стал трогать пепелище, несмотря на то, что обгорелый остов когда-то великолепного дома портил один из самых симпатичных уголков Шотландии. Время и местные крестьяне тоже внесли свою лепту в разрушение того, что пощадил огонь. Многие приходили к развалинам в поисках того, что могло пригодиться в хозяйстве. Время, наоборот, старалось залечить, убрать, укрыть зеленью кроваво-чёрный рубец, какие часто оставляют на земле люди. Всюду была трава, а кое-где появились небольшие, совсем ещё молодые деревья. Сад тоже пришел в полное запустение. Клумбы и цветники одичали, да и предоставленные самим себе деревья приобрели совершенно дикий вид. Озеро обмелело, заросло камышом и стало обыкновенным болотом. Габриэль делал всё возможное и невозможное, чтобы восстановить этот когда-то райский уголок. К тому же рядом с домом он хотел построить небольшую часовню, где специально нанятый для этих целей священник должен был молиться за упокой графа и графини.
Когда Габриэль впервые увидел, что осталось от его дома, он заново пережил весь ужас и страдания той ночи. Тогда от невыносимой душевной боли Габриэля спасла болезнь, приковавшая его на несколько дней к постели. Эта же болезнь позволила ему забыть наиболее острые и мучительные события. Так, вытесняя или даже заново переписывая воспоминания, наша психика спасается от чрезмерной душевной боли. Теперь же, спустя годы, защитные механизмы вдруг отключились, и в душе Габриэля словно лопнул нарыв. Ему стало больно, чудовищно больно. Слёзы покатились из глаз Габриэля, но он не почувствовал этого. Он понял, что плачет лишь тогда, когда слёзы уже начали приносить облегчение. Впервые за всё это время он позволил себе расслабиться, проявить, отпустить свои чувства.
На время строительства Габриэль перебрался в Эдинбург. Артур долго уговаривал друга стать его гостем в герцогском доме, расположенном у подножия горы Касл-Рок, на которой возвышается Эдинбургский замок. На самой верхней точке горы находится часовня Святой Маргариты, построенная в XII веке. Рядом с замком расположились аббатство и дворец шотландских королей Холируд.
– Ты не представляешь, какое живописное у тебя будет соседство, – уговаривал друга Артур.
Габриэль отказался под благовидным предлогом и снял себе достаточно скромный дом на Хай-стрит в старом городе.
Габриэль несколько раз потянул за шнур звонка. Открылась дверь, и перед ним предстал дворецкий в тёмно-красной ливрее и чёрном парике.
– Чем могу быть полезен, сэр? – спросил он, окидывая Габриэля профессионально-оценивающим взглядом. На его лице появилось выражение недоверия.
– Я ищу маркизу Элеонору Отис, – сказал Габриэль лакею, – она здесь живёт?
– Я доложу, сэр, но боюсь, вы приехали слишком рано. Она принимает не раньше восьми, – ответил слуга. Несмотря на не слишком располагающий к почтению внешний вид Габриэля, слуга сумел увидеть в нём важного господина, иначе он не стал бы с ним разговаривать о делах маркизы.
Габриэль посмотрел на часы. Было около четырех.
– Сообщите маркизе, что её хочет видеть граф Мак-Роз. Думаю, меня она примет, – поспешил сказать Габриэль, пока слуга не исчез за дверью.
– Я доложу, сэр.
На мгновение лакей заколебался. Он не знал, стоит ли впускать Габриэля в гостиную. Граф сам пришел к нему на помощь.
– Вы доложите, а я пока прогуляюсь по саду.
– Хорошо, сэр, – невозмутимо ответил слуга и закрыл дверь.
– Маркиза просит вас подождать её в кабинете, сэр. Я провожу, – сообщил он буквально через минуту, найдя Габриэля прогуливающимся по дорожкам парка.
Габриэль поднялся по мраморной лестнице на второй этаж, затем зашел в кабинет, обставленный дорого и со вкусом. Он сел в удобное кресло, взял со стола пару французских книг, которые любила читать маркиза, немного полистал и положил на место.
– Чем могу быть полезной господину гра… Граф Вронский! Вот так сюрприз! – воскликнула маркиза, входя в кабинет.
За эти несколько лет, что они не виделись, она практически не изменилась. Маркиза была все той же "магической красавицей", как назвал её когда-то Габриэль.
– Оказавшись в городе, я первым делом вспомнил о вас, – сказал Габриэль, целуя руку маркизе.
– Это говорит лишь о том, что всё остальное время вы обо мне даже не думали, – холодно ответила маркиза. Никто ещё вот так не бросал её, не сказав ни слова, не говоря уже о том, чтобы запросто ввалиться в её дом через несколько лет под чужим именем.
– Невиновен, ваша честь!
– Виновны, граф, виновны. Вы исчезли, даже не попрощавшись.
– Я бежал от неминуемой смерти.
– И что, у вас не было ни минуты, чтобы написать мне пару строк за все эти годы?
– Поверьте, я не мог этого сделать.
– У вас что, не нашлось под рукой чернил, бумаги или пера?
– Милая Элеонора! Неужели вы думаете, что после того, что мне посчастливилось пережить множество прекрасных минут блаженства, благодаря вашей дружбе и особому расположению ко мне, которое я никогда не забуду, я мог бы вот так исчезнуть из вашей жизни, не сказав вам ни слова без веской на то причины?!
– Мне это больше не интересно.
– Дело в том, – продолжил Габриэль, не обращая внимания на её слова, – что мне пришлось поспешно бежать из города, как есть, не имея возможности даже забрать из дома ценности и деньги. Мои весьма могущественные враги делали всё возможное, чтобы найти меня и убить. Любая попытка связаться с вами поставила бы под угрозу столь дорогие мне ваши жизнь и благополучие.
Меня не было несколько лет, но все эти годы я стремился к вам, как Одиссей стремился к своей Пенелопе. И точно так же, как в случае с Одиссеем, провидение ежеминутно строило всяческие преграды на моём пути к вам.
И теперь, когда я смог вернуть себе доброе имя и занять подобающее положение в обществе, я вернулся в столицу с одной лишь целью: вновь оказаться у ваших ног. Я постоянно думал о вас, вспоминал вас, вспоминал каждое мгновение, проведенное вместе, и теперь, когда я опять могу находиться рядом с вами, дальнейшая разлука становится для меня непереносимой пыткой. Я осмеливаюсь говорить вам об этом потому, что не в состоянии терпеть больше одиночества, и мечтаю лишь о возможности припасть к вашим ногам и доказать вам свою преданность и любовь.
– Послушайте, рыцарь, – заговорила маркиза после долгой паузы. Было видно, что её глубоко потрясли слова Габриэля. Он не лукавил. Действительно, стоило ему вернуться в Эдинбург, как в его душе вспыхнула с новой силой страсть к маркизе. – Признаюсь, меня приятно удивили ваши слова. Каждая женщина любит, когда с ней говорят на языке любви, каждая страстно желает быть любимой, пусть даже и на словах. Тем более мне приятно слышать эти слова от вас – человека, сумевшего разбудить во мне настоящие чувства. Вы говорите, что всё это время любили меня, и лишь печальные обстоятельства заставляли вас молчать. Вы говорите, что мечтаете припасть к моим ногам, говорите так, словно не сомневаетесь в том, что это право все ещё принадлежит вам. Вы стали самоуверенным, рыцарь.
Габриэль попытался было ей возразить, но она не дала ему даже раскрыть рот.
– Вы сравниваете себя с Одиссеем, – продолжала говорить маркиза, – но насколько хорошо вам знакома эта история? Вам известно, что, вернувшись, Одиссею пришлось заново завоевывать расположение Пенелопы. Ему пришлось проявить все своё мужество, терпение, хитрость… А я ведь даже не ваша жена. Несмотря на это, ваше сравнение оказалось пророческим. Я позволю вам попытать счастья, и, возможно, место у моих ног снова станет вашим. Возможно… Вам вновь придётся завоевывать мою любовь, и на этот раз лёгкой победы не ждите.
– В таком случае, я объявляю всеобщую мобилизацию и буду сражаться до последней капли крови, как и подобает человеку, чьей дамой сердца являетесь вы, мой друг. Обещаю самые мягкие условия капитуляции.
– Кстати, граф, а почему вы назвались чужим именем?
– Не понимаю, сударыня, о чём вы?
– Вас объявили как графа Мак-Роза, или я что-то неправильно поняла?
– Дело в том, Элеонора, что я действительно Габриэль Мак-Роз.
– Вы?! – удивилась маркиза так, словно у Габриэля вдруг прямо у неё на глазах вырос хвост или отвалились уши.
Дело в том, что в городе только и говорили о загадочном графе, повторившем чуть ли не все подвиги Геракла и прочих своих легендарных предшественников. Естественно, маркизе не терпелось захватить его первой, вторые места были не для неё, и тут вдруг оказывается, что этот человек – её бывший загадочный любовник, который вновь объясняется ей в любви.
– Помните, я всегда говорил, что не могу открыть своего имени, – с лукавой улыбкой произнес Габриэль.
– Что ж, значит, я была права, назвав вас графом.
– Более того, я действительно сын русских эмигрантов, так что вы угадали всё, кроме фамилии, а это не может быть просто так.
– Надеюсь увидеть вас сегодня в салоне, господин Мак-Роз, но не считайте это моей капитуляцией.
– Езжай на Мэйлроуз-Стрит, – приказал кучеру Габриэль, едва они выехали со двора маркизы. Сославшись на нездоровье, Габриэль покинул её салон в разгар веселья.