Годы прошли. Годы упорных тренировок – ставших из мучительного труда жизненной необходимостью. Занятия карате (кекусинкай, сетокан… какие школы там еще были?) подарили Демиду автоматизм ударов, потерю чувствительности в разбитых сотнями схваток кулаках и кличку "Динамит". Потом он заинтересовался Джиу-джитсу – спокойным и жестоким стилем, основанным на знании слабых мест человека и молниеносной реакции. Но с годами Демид понял – исход схватки решает не стиль, а скорость и внутренняя концентрация, умение сломить противника и опередить его на долю секунды. В последние годы он занимался только внутренними школами У-шу, терпеливо разбирая витиеватый язык старинных трактатов и длительно отрабатывая медленные, сложные перемещения. Когда Демид (все реже в последнее время) демонстрировал на тренировке свою технику, партнеры его разлетались по залу, как сухие дрова, он же плавно передвигался по замысловатой траектории с полуприкрытыми глазами. Касания его к противникам казались краткими и незначительными. Поступь времени замедлялась для Демида во время боя – ему казалось, что соперники двигаются словно во сне, медленно поднимая ноги и размахивая руками. Впереди каждого удара Демида летел сгусток энергии, парализующий противника. Скопировать старый стиль не удавалось никому – бесполезны были долгие разъяснения. Только тяжелая работа над собой могла принести ясность сознания и легкость в управлении телом.
"Вломиться в комнату? Вырубить глупых уродов? Не успею. Просто не успею".
Демид считал доли секунд как на калькуляторе. Просчитывал раз, другой, третий. И с каждым разом убеждался все отчетливее – не успеет. Нельзя ему лезть под пули – изрешетят как дуршлаг.
Уйти? Оставить двух бандитов в своей милой, уютной, вылизанной квартире? Плюнуть на собственное "я" и заняться спасением девочки Яны?
Нельзя, нельзя. Нужно поговорить с гостями. Не просто набить им морды, но побеседовать с ними по душам, предварительно лишив возможности двигаться. Потому что так нужно. Нужно для той же Яны. Потому что никто не сунулся бы в место приватного обитания Демида просто так, без основательных причин. Потому что Демида оставили в покое уже год как, разрешили ему быть простым преподавателем биологии – из уважения, по понятиям. И то, что резко вторглось сейчас в его ареал, было безусловно связано с Яной. Было чем-то совсем новым. Той новой грязью, что натащил колдун.
Маразм, правда? Гипотетический русско-канадский колдун появляется в жизни Демида Коробова чрез посредство канадско-русской девочки Яны Ежовой, грузит бедного Дему мистическими иррациональными проблемами, и вдобавок проявляет свое гротескное появление разграбленным гостиничным нумером и двумя огнестрельными бандюками в славной деминой хатке, оснащенной двумя металлическими дверями с замками четвертого класса защиты.
Случайность, скажете? Совпадение? Вот уж хрен. Не верил Демид в такие совпадения.
Тем интереснее разобраться, что за всем этим стоит.
Дема прислушался – в комнате стихло. Отлично. Дема нащупал в темноте глиняный цветочный горшок (кинул его на балкон неделю назад собственноручно, после трагической гибели Брунфельсии малоцветковой от неправильной подкормки удобрением), сделал три коротких выдоха, приводя нервы в порядок, прижался к полу, остерегаясь рикошета, и через голову запустил горшком в окно. Со звоном разбитого стекла смешался сухой звук выстрелов – два обормота, не помня себя, лупили куда попало. Судя по пукающим звукам, работали из пистолетов с глушителями.
Еще два кратких выдоха – не помешает.
Демид змеей ужом скользнул в комнату – невидимый для стрелков, не отрывающих глаз от окна. А через долю секунды уже сидел в коридоре, рядом с дверью.
Стрельба резко смолкла. На этот раз двое разговаривали довольно громко:
– Ну все! Хватит, в натуре. Он, наверное там как решето. Весь в дырках.
– Кто – он?
– Ну кто? Динамит! Демид твой.
– А ты его видел?
– Да нет, вроде…
– Тогда не спеши.
– Блин. Я задолбался тут с тобой не спешить. Сам сказал – стрелять во все, что шевелится. Он шевельнулся, Демид твой, и совсем не хило. У тебя что, каждый день окно на третьем этаже бьют? Это он был, Динамит твой. Мы его нарезали. Иди осмотри труп. А потом звоним шефу, что, типа, готово. И идем оттягиваться. По полной программе. Я тебя сделаю сегодня, в покер или во что. Да хоть в очко. Потому что ты пересрал. Пересрал, братан. По полной программе. Сделаю тебя в очко.
– Труп? – голос первого из бандюков зазвенел от благородного негодования. – Я так думаю, он лежит на балконе, и ждет, пока ты высунешь свой дурацкий кочан. Почему дверь на балкон открыта?
Разговор резко понизил шкалу громкости, снова перешел на испуганный шепот.
– Не знаю. Не открывал.
– А кто открывал? Я?
– Ты. Сам открыл. Точно. Душно тебе стало.
– Я?!
– Ты, ты. Точно.
– Ладно, я.
– Придурок ты! Ну ладно, я проверю, а ты меня прикрой. Встань у окна, и смотри, нет ли кого на полу, а я выйду через дверь. Только не пристрели меня сдуру.
– Иди, проверяй. Начальник выискался, мать твою. А за придурка ответишь.
Демид воспользовался тем, что засадчики отвернулись к окну, и на мгновение заглянул в комнату. Парней действительно было двое. Рослый верзила, килограммов на сто пять, с длинными руками и головой, стриженной под табурет, очевидно, занимал подчиненное положение. "Начальником" оказался парень среднего роста, довольно щуплого сложения. Он, судя по всему, знал Дему лично и боялся его до колик в животе. Что было весьма разумно с его стороны. Дема пытался вспомнить, что это за тип, но в голову ему ничего не приходило. Мало ли скотов он видел в своей жизни?
Демины гости обследовали балкон и не нашли там ничего, кроме стекла, раскрошенного в пыль. Это потрясло их не на шутку. Снова раздался шепот, снова перепуганный.
– Я же тебе говорил, что его там не будет.
– А может он с балкона гребанулся? Ты смотрел?
– Смотрел. Нет его там. Я же тебе говорю – все это его шуточки. Пока не увижу его с дыркой в башке, не поверю, что он сдох. Заговоренный он, у него семь жизней, как у кошки.
– У тебя что, крыша едет со страху? А кто ж в окно ломился?
– Наверное, кинул в стекло чем-нибудь с улицы. А может, он уже здесь в квартире сидит? Пока мы ушами хлопаем.
Демид почувствовал, как у парней в комнате зашевелились волосы от такого предположения. Молодец все-таки этот Начальник! Нагнал страху, дальше некуда. А между прочим, у Демида голые руки против двух пушек, и ничего гениального он еще не придумал.
Притихшие было визитеры вновь зашептались. Первым заговорил Начальник.
– Слышь, Кока. Мне в туалет надо.
– Ну и что? Отлей прямо здесь. Вон в цветок.
– Ты чо? Нам здесь всю ночь сидеть. Я мухой, только не шлепни меня, когда буду обратно идти. Когда пойду – стукну по косяку два раза. Если не стукну – значит не я. Тогда пали, не думай.
– О'кей.
Сперва из дверного проема появился пистолет, потом его обладатель – как в полицейских боевиках. Но в коридоре уже никого не было. Начальник осторожно прошел в кромешной тьме, на ощупь открыл дверь туалета и зашел туда. И оказался в цепких объятиях. Демина рука сжала его горло, задавив неродившийся вопль.
– Спокойно, парнишка. Пикнешь – разорву, как цыпленка, – выдохнул в ухо плененного Демид. – Пушку давай сюда, она тебе больше не понадобится. Сиди тут без писка, и я тебя не трону. Усек?
Парень кивнул головой с облегчением, как будто не сомневался, что этим и кончится. Дема сунул пистолет поглубже в карман, запер туалет на задвижку и пошел к комнате, нарочно громко шаркая ногами. Тут же услышал хриплый шепот:
– Стой, кто там?
– Это я! – Дема два раза стукнул по косяку, ссутулился и появился в проеме двери. Кока стоял, держал пистолет в вытянутых руках, и пытался что-то рассмотреть в темноте. Секундная задержка обошлась ему дорого. Демид без особых ухищрений выбил пистолет из рук парня, ударив по кисти ребром ладони. Верзила заорал от боли и затряс рукой. Но тут же опомнился и встал в боевую стойку.
– Ого, – сказал Демид, – никак мы каратисты. А ну-ка расскажи, что у тебя черный пояс и ты уроешь меня за три секунды. А то мне что-то не страшно.
– Это ты что ли – знаменитый Динамит? Что-то дохловатый ты фраерок с виду.
– Такой уж уродился. – Демид усмехнулся. – Кстати, что это за кличка такая неприличная – Кока? "Кок" – это по-английски "петух". И ты, петушок, зря кукарекаешь. Как бы соловьем петь не пришлось…
Кока английского не знал. Но знал блатной жаргон. И, само собой, обиделся. Демид почувствовал, нет, скорее услышал, как нога противника летит в воздухе, рассекает его, как бревно. Медленно и тяжело. Удар был на снос и шел в голову. Напрасно. Демид среагировал молниеносно – отклонился и захватил ногу соперника двумя руками. Кока застыл в крайне неудобной позиции – одна нога стояла на полу, вторую Дема держал на уровне головы, скручивая ступню болевым приемом и не давая пошевельнуться.
– Стало быть, у вас, крутых чуваков, это зовется "маваши-гери"? – полюбопытствовал Дема. – Я бы посоветовал тебе пойти в балет. Знаешь, это такое место, где дяди и тети медленно и красиво машут ножками. Тебе бы подошло.
– Отпусти ногу, фраер, – просипел парень. – Связки порвешь.
– Запросто. Дерну за ножку – не только связки лопнут, но и грыжа вылезет. Ты уж лучше стой спокойно, не зли меня лишку.
Дема на секунду ослабил хватку, думая, что напугал парня достаточно. Но у Коки с инстинктом самосохранения было что-то не в порядке, спокойная жизнь его не устраивала. Он почувствовал слабину, и резким движением вырвал ногу, оставив в руке у Демида ботинок. И тут же пошел в атаку, рассчитывая задавить Демида своей массой. Руками он действовал лучше, чем ногами, и Дема, выведенный рывком из равновесия, сплоховал. Пропустил два сильных удара – в голову и в живот – и пролетел через всю комнату, сшибая своей спиной мебель, что попадалась на пути. Прижался к стене. Кока несся на него, пыхтя как разъяренный носорог. Он ударил кулачищем, рассчитывая проломить Демиду череп, вложив в удар всю свою силу и ярость. Но там, где только что была демина голова, кулак не встретил сопротивления и с хрустом влетел в стену. В тот же момент Кока почувствовал, что летит кувырком, перекинутый через голову. Он упал на бок, рука его переломилась, на ребра навалилась тупая тяжесть, не давая вздохнуть, и он плавно отключился.
Демид, тяжело дыша, вытер кровь с лица, осторожно ощупал свой нос.
"Опять без перелома. Должно быть, я и вправду везунчик…"
Кока распластался на полу черной тушей, уткнулся лицом в пол. Дема добросовестно стянул его руки и ноги ремнями и пошел к туалету – разбираться со вторым бандюком. Включил свет, щелкнул задвижкой, распахнул дверь туалета. И оторопел.
– Олег, ты?!
На унитазе, закрывая лицо от слепящей лампы, съежился жалкий и насмерть испуганный Начальник. Демид цапнул его за шиворот и выволок его в коридор.
– Олег, Олег… Какого хрена ты здесь делаешь?
– Ты поймал меня, – просипел парень. – Доволен, да? Пришьешь меня теперь? Пришьешь?
– Ах ты сволочь, – горько сказал Демид. – Что ты там плел своему Коке? Что я убийца? Я не убиваю людей, и ты знаешь это. Что бы ты стал делать, если бы я лежал перед тобой с пробитой башкой? Плюнул бы мне в лицо и пошел получать свои тридцать серебряников? Ты продал меня с потрохами. Олег, ты же был моим другом! С какой мразью ты связался?
– Прости, Демид… Демка! Ты сам виноват. Почему ты не вытащил меня? Ты знаешь, я спился, скололся… Хреново мне было, Демка. Почему ты не нашел меня? Ты нашел бы, если бы захотел! Чужие люди подняли меня. А за добро надо платить. Ты знаешь, за все надо платить…
– Ценой моей жизни?
В ответ – молчаливый взгляд раскаявшегося Иуды.
– Кто тебя поднял? Крот? Это он?
Молчание.
"Ладно. Поиграем в кошки-мышки. Ты всегда любил играть, Олег. Только раньше я был на твоей стороне и ты слишком уверовал в свои силы. А теперь ты наставил на меня пушку. Правила игры в таком случае меняются".
Демид поглядел на часы. Прошло уже десять минут с тех пор, как была открыта пальба по стеклам, переполошившая, наверное, весь дом. Дема представил себе соты-квартиры, в которых перепуганные насмерть жильцы запирают бронированные двери, пьют валидол и вызывают милицию.
– Так. Разговаривать некогда. Через две минуты здесь будет до черта ментов. Сматываемся. И не вздумай сбежать – убить не убью, но покалечу от души.
Демид распахнул дверь, скатился с лестницы, подталкивая в спину Олега. Едва они успели пробежать квартал, сзади раздались вопли сирен и к дому подлетели милицейские машины.
Вперед, вперед, не останавливаться…
Вот и "жигули" – там ждет его Яна.
Ждет?
Демид еще издали почувствовал, что что-то неладно, он спешил изо всех сил, но опоздал безнадежно. Выломанная дверца машины висела на одной петле. Капот покореженным листом валялся на земле, а из мотора, как кол из спины мертвеца, торчал лом. По асфальту растекалась масляная лужа. Демид заглянул в салон, заранее зная, что он там увидит. Пусто…
В душе Демида появилась огромная черная дыра. Мысли, привязанности, желания – все растворилось в бессмысленной пустоте. Дема стоял и тупо таращился на машину.
Резкая боль в плече вернула его к реальности. Демид медленно повернул голову, увидел нож, торчащий из левого плеча. Перекошенное лицо Олега мелькнуло сбоку. Демид выдернул нож, бросил его в сторону, развернулся и заехал Олегу в челюсть. Олег упал навзничь. Демид рывком перевернул его на живот и оседлал, заломив руку за спину. Плечо саднило острой болью.
– Идиот ты, Олег! Как я устал от твоего идиотизма… Говори, кто тебя послал, и проваливай.
– Пошел в задницу, козел! – яростно прошипел Олег, корчась от боли. – Козел вонючий! Да никто меня не посылал! Сам хочу тебе кишки выпустить…
Демид закрутил руку сильнее и парень заорал от боли.
– Не ври, скотина. Друзей не продают из ревности. Знаешь, за что продают друзей? ЗА ДЕНЬГИ! Скажи, кто заплатил деньги, и я отпущу тебя. Ну, скорее!
– Я сам…
Демид усилил нажим, Олег завыл, суча ногами по земле и пуская слюни.
– Слушай внимательно. Мне нужна девчонка, которую забрали из этой машины. Ты мне не нужен, мне до тебя нет дела. Скажи, и я отпущу тебя.
– Не… скажу… ничего… сука… – прохрипел Олег, вытаращив глаза от нестерпимой боли. В руке его что-то хрустнуло. Демид отпустил конечность – не гестаповец же он, в конце концов. Олег со стоном перекатился на бок. Он хрипло дышал, лицо его кровоточило.
– Ладно, попробуем по другому, – сказал Демид.
Олег с изумлением увидел, что Дема спокойно опускается на колени рядом с ним, откидывается назад и закрывает глаза. Олег попытался подползти к ножу, но резкий приступ тошноты свалил его на землю. Он схватился за голову, сжимая распухающие мозги, и невыносимая боль спутала его мысли.
***
…Демид скользил по закоулкам сознания Олега. Он пытался стать самим Олегом, увидеть прошлое его глазами. В хаотичном мелькании образов, обрывочных мыслей и жгучей боли он уловил вдруг ясное пятно. Оно манило, и Демид устремился к нему, беззвучно раздвигая мельтешащую пелену. Картинка становилась все четче. Демид увидел дом – аккуратный двухэтажный особнячок с фигурными решетками на окнах. Около него с озабоченным видом прохаживалось двое кожаных хмурых парней – с виду родные братья Коки. Несколько иномарок запозли боком на тротуар, освобождая узкую улочку. Этого было вполне достаточно. Дема знал этот дом, ему приходилось бывать здесь. Теперь он знал, кто заварил кашу.
Демид сделал резкий вдох, моргнул и очнулся. Олег валялся на земле как выжатый лимон – глаза его закатились, язык вывалился изо рта. Сломанная выпотрошенная кукла. Вторжение в память – не самая приятная процедура.
Дема похлопал Олег по щекам, тот открыл глаза.
– Живой, – пробормотал Демид. – Могло быть и хуже. Прощай, ублюдок.
Дема передвигался по улице, перебегая от дерева к дереву. Невдалеке возбужденно перекликались голоса – началось прочесывание района. Связываться с милицией в планы Демида не входило – ему дорога была каждая минута. Демид выбежал на проспект. Улица была погружена в душную ночную пустоту. Только теперь Демид понял, как нечеловечески он устал.
В темноте появился размеренный шум мотора. На дорогу вырулил микроавтобус, "УАЗ-буханка", побывавший во многих переделках, но вполне бодрого вида. Демид поднял руку.
"Остановись, друг. Пожалуйста, остановись!"
Машина остановилась.
– Садись, – сказал спокойный хрипловатый голос.
Демид прыгнул в кабину. Через мгновение они уже неслись по пустынной дороге, пролетая перекрестки, мигающие круглыми желтыми глазами.
– От милиции драпаешь? – шофер крутил баранку, не глядя на Демида. – Хорошую заварушку ты там устроил.
– С чего вы взяли, что это я?
– Ладно, не боись. – Говор водителя был неторопливым, окающим, веяло от него деревенской основательностью и дружелюбием. – Не выдам. Небось, решил, что я уже в ментовку тебя везу?
Некоторое время ехали молча. Демид исподтишка изучал незнакомца. Кисти рук, державшие руль с небрежной легкостью, были огромны и привычны к тяжелой работе. Пальцы были неожиданно длинны, и даже желтоватые ногти и несмываемые пятна мазута не нарушали их гармоничной красоты. Водитель, широкоплечий и кряжистый, как дуб, имел вид обычного работяги лет сорока пяти – пятидесяти. Демид не мог рассмотреть его лицо в темноте, и видел только мощную шею и спину, обтянутую курткой из грубого брезента.
– Ну, что натворил-то, парень? Может, расскажешь?
– Да ничего… Разборки такие… Двое жлобов залезли в мою квартиру. Расстрелять меня пытались. Шуму навели на весь район. Упорные попались ребята. Никак не хотели объяснить, кто на меня так круто обиделся…
– Да, натворили делов… – Шофер усмехнулся, качнул головой. – Ты сам-то, что, тоже из этих? Из братвы?
– Нет. Другой я. Не люблю их. Если и было что-то, все в прошлом…
– Ладно хоть жив остался.
– Я всегда остаюсь жив, – зло сказал Демид. – Проблема в другом. Машину мою вскрыли, раскурочили всю ломом. А там меня ждала девчонка. Ее увезли, понимаешь?
– Да… – шофер присвистнул, сочувственно покачал головой. – То есть, вроде как на крючок они тебя все равно поймали. И что будешь делать теперь? Она тебе что, невеста, что ли?
– Нет. Она моя клиентка. Охраняю я ее. И упустил, как последний лох… – Дема вытер пот со лба. – Я знаю дом, где их искать. Серьезная "малина"… Я отобью ее – пока они не очухались.
Водитель внимательно посмотрел на Демида, словно прикидывая, не является ли его пассажир клиентом сумасшедшего дома. Но через мгновение складки его лица разгладились и Демид понял – мужик поверил.
– Алексей, – сказал водитель и протянул свою лапищу. – Зовут меня так – Алексей Петрович. Как царского наследника.
– Демид. Тоже Петрович. – Демина рука утонула в мощной длани Алексея.