- Он разлагает! - кричала Тренеу. - Одним своим присутствием он разлагает!..
- По-моему, она на тебя неровно дышит… - тихо процедила сидящая рядом Рыжая Крима. - Вот дуреха…
- Работать на Самце - и сохранить идеалы? - кричала Тренеу. - Так не бывает!..
- Выкинуть его ко всем чертям!.. - завопила еще одна истеричка, и сборище вновь потонуло в гвалте.
Невероятно, однако нашлись свидетели, собственными глазенками видевшие, как приемыш дернул некую Мышцу на Предплечье, отчего якобы и случился порез.
- Ну-ка потише там! - потребовала Тафрео, и гомон пошел на спад.
- Насколько я понимаю, - холодно промолвила она, дождавшись относительной тишины, - девушки требуют Высшей Меры?
Стало совсем тихо.
- Почему? - оторопело спросил кто-то.
- Выбросить ко всем чертям, - утомленно пояснила Тафрео, - это ведь выбросить в Бездну, так?
Зашушукались, вроде малость поостыли.
- Н-ну… зачем же?.. - промямлила захваченная врасплох Тренеу. - Ко всем чертям… Откуда пришел. Обратно. На Димку.
- В смысле, на Дмитрия Неуструева, - уточнила педантичная заведующая Спинным, Мозгом. - А где он?
Действительно, где? Вот уже несколько дней как символ мирового зла исчез с небосклона, а перегонять приблудного на первое подвернувшееся Тело - задача не из легких. Кому нужны путающиеся под копытцами чужаки!
- На Виталика?.. - заранее усомнившись, предложил кто-то.
- Да кто его пустит на Виталика? Там уже умные все! Им вон Морпиона хватило…
- А что вы имеете против Морпиона? - вякнула заплаканная Фтхауэ. - Да уж лучше Митька, чем твой Морпион!
- Это почему же он мой?!
- Тихо, девки! Дайте хозяйке слово!
- Не по-ня-ла… Это кто здесь хозяйка?
- На Пупке, между прочим, заседаем!
- На Животе, а не на Пупке!
- Ну все равно… вокруг Пупка.
- Вот ты, подруга, даешь! Этак все Тело, получается, вокруг Пупка…
Недовольная Тафрео громко поцокала копытцем по Кольцу. Не сразу, но утихомирились.
- Говори давай, - разрешила начальница Спинного Мозга. - Только по сути…
Ответственная за Пупок встала, всхлипнула.
- Ну работать же невозможно! - взмолилась она. - Сил моих больше нет… Кольцо уберите!
Собрание возмутилось.
- Эх, ничего себе! Как ты его теперь уберешь?
- Гля, нежная нашлась! А мне, думаешь, с Кольцом в Ухе каково работать? Кольцо ей убери… Нет, вы слыхали такое?
- Мы о чем вообще говорим? О Кольце или о Морпионе?
- Да погоди ты с Морпионом!.. Как это - уберите? Что за придурь?..
- Куда только ни обращалась! - Несчастная поворачивалась во все стороны, ища и не находя сочувствия. - До Смотровой доходила… Зачем его тут вообще установили? Только мешается… и Телу вред наносит…
- А что на Смотровой сказали?
- Сказали, не твое дело… Иди работай, сказали…
- Да ты что, лучше всех, что ли?.. - взбеленилась Рыжая Крима. Вскочила, пребольно хлестнув хвостиком скорчившегося рядом Митьку. - А у меня ты на Правой Кольца считала? Нет? Вот и молчи!..
Митек тихо поднялся и, потирая уязвленный локоток, пошел прочь, свято уверенный, что никто теперь о нем даже и не вспомнит. Так уже было и в прошлый раз, и в позапрошлый… Приостановился, подумал - и двинулся в направлении Правого Бедра. Насколько хватало глазенок стелился окрест нежный, бело-розовый Эпителий. Все были на собрании. Танька словно вымерла…
* * *
А пару дней спустя подкралась тоска. Коготки зудели, просили работы. При мысли, что так и просидишь всю жизнь на корточках, растроганно пялясь на Чужие Ногти, становилось не по себе. Да и сами Ногти не то чтобы померкли слегка - нет, блистали-то они по-прежнему, но как-то уже не очаровывал этот блеск. Прекрасное становилось привычным.
- А почему Чужое Тело вам Маникюр делает? - спросил однажды Митек свою покровительницу.
- У нас договор, - молвила та свысока.
- С кем?
- То есть как это с кем? - удивилась Рыжая Крима. - С тамошними чертиками, конечно…
Митька соображал.
- Они вам Маникюр, а вы им что?
- Понятия не имею, - последовал надменный ответ. - Оно мне надо? Пусть с этим Смотровая разбирается…
Обратиться за разъяснениями на Смотровую Митек, естественно, не отважился. В его положении следовало держаться как можно неприметнее и рожки не высовывать. Не Родина, чай, - чужбина…
Такое впечатление, что розовато-рыжему персоналу понравилось еженощно решать Митькину судьбу. Чего-чего на него теперь только не вешали! Наверное, единственное, в чем приемыша так и не удалось обвинить, - это недавнее внедрение в Таньку еще одной чертоматки. Громкий, говорят, был скандал: выведи внедрившаяся собственных чертиков - строили бы сейчас сообща новое Тело! К счастью, у Митька имелось железное алиби - в ту пору он обитал на Дмитрии Неуструеве, а чужая чертоматка заползла с Виталика.
В остальном оправдываться было бесполезно, и, пожалуй, такое положение устраивало всех. Проштрафившийся известен заранее, междоусобных дрязг среди тружениц стало поменьше, да и сами труженицы заметно повеселели. Митька не просто влился в коллектив, он стал неотъемлемой его частью. Им дорожили.
Стоило отключить Тело для профилактики, шли всей толпой на Пупок - пропесочивать Митьку. Поначалу он, нахохлившись, отмалчивался, потом вдруг полюбил каяться. Слушательницам особенно нравилось, как припертый к стеночке изгой, бессовестно завираясь и выкручиваясь, возводит напраслину на Родное Тело.
- Перекуюсь!.. - клялся он со слезой. - Не привык еще просто жить по-новому… По-старому привык… У нас там свободы нет - одна диктатура… Каждый день неблагоприятный… Муть, хмарь, аурической слизи по коленце… Печень разрушена, Легкие разрушены…
До того зарапортовался, что ляпнул однажды, будто на Димке и посейчас Смута идет, а для пущей достоверности пересказал от первого лица историю с Высокой Синей Лампочкой, слышанную им от Морпиона. Хотя кто его знает, какая там сейчас на Димке заваруха! Может, и Смута уже…
- Ну и как я сегодня? - самодовольно допытывался он потом у Рыжей Кримы.
- Ничо… - с уважением кивала она. - Тренеу - и ту проняло… Слушай, а ты правда Менингиту вашему пригрозил, что с Тела его сбросишь? Не врешь?
- Ну вот еще! - кокетливо охорашиваясь, молвил Митька. - Когда это я врала!..
Вздрогнули, уставились друг на друга. Затем рыжеватая покровительница протянула лапку и, не веря глазенкам, взъерошила пушистое Митькино плечико. Определенно оттенок подшерстка изменился. Нет, его еще нельзя было назвать розовым, но и голубоватым тоже не назовешь. Бежевенький такой, песочный…
Митька тоже взглянул - и охнул.
* * *
Бежать! Со всех копытцев, очертя головенку, пока не переродился окончательно - бежать!
Странно. Казалось бы, что тут такого: подумаешь, подшерсток порозовел! Однако именно это явилось для бродяги последним и сокрушительным ударом. Он словно очнулся. Крима… Вспомни: ты - Крима, а никакой не Митька! Что же ты, Крима, натворил? Утратил Родину, работу, имя, теперь вот - масть… Еще немного - и что от тебя останется?
Истина? Красота? Так это из-за них, выходит, ты стал безродным шутом на Таньке? Из-за них оглашал заведомую клевету о Теле, на котором впервые увидел свет?
Подскуливая от стыда, он тер коленочку, словно пытался вытереть из подшерстка розовато-серую пыль. Потом побрел куда глядят глазенки, покуда не очутился под Правой мраморно-белой Мышкой без единого Волоска. "Разные есть Тела, - прозвучал в головенке задумчиво-грустный голосок отлетевшего в Бездны Одеора. - Бывают хуже, бывают лучше. А ты за свое держись. Ты здесь из чертоматки вылез…"
- О! Митька!.. - обрадовалась разбитная коренастая Коаде (это она, кстати, требовала выбросить приемыша ко всем чертям). - Ну ты как? К завтрашнему готов?
- Я не Митька… - горестно выдохнул он. - Я Крима…
- Да ладно те! - весело возразила она. - Двух Крим на одном Теле не бывает…
* * *
Двух Крим на одном Теле не бывает. Значит, один должен исчезнуть. Но как? Повторить безумный поступок своего предшественника (вспорхнуть в высокие слои ауры и дождаться, пока Тело совершит внезапный Маневр, оставив тебя в Бездне) изгой не решался - беды бедами, а жить все-таки хотелось.
Перебраться на кого-нибудь еще? На кого? На Виталика? На Люську? И что толку? "Сперва кажется: все по-другому, - немедленно вспомнились унылые слова Морпиона. - А приглядишься - то же самое. Везде то же самое…"
На собраниях приемыш снова сидел молчаливый, нахохлившийся, чем неизменно разочаровывал жаждущих развлечения слушательниц. Задирали его, подначивали - все зря.
- Виноват - судите… - упрямо бубнил он.
Крима чувствовал, как в нем исподволь вызревает бунт. Да, сегодня жизнь ему еще дорога, а завтра… Завтра он, не дослушав очередного вздорного обвинения, встанет с корточек и пошлет всех в чертоматку. Громко, во всеуслышание. Затем повернется и уйдет.
А дальше?..
А дальше отчинит что-нибудь этакое, от чего у всех шерстка дыбом станет. Холеная, розовато-рыжая… Вот возьмет, например, и в самом деле дернет Мышцу, чтобы Щипчики пол-Ногтя отхватили! И абсолютно все равно, что с ним потом за это сделают…
Глава 12. Возвращенец
Но лучше с чертом, чем с самим собой.
Владимир Высоцкий
Не исключено, что так бы оно и случилось, будь у Кримы побольше времени: и в чертоматку бы всех послал, и Мышцу бы дернул, а там, глядишь, и в Бездну бы вышвырнули святотатца… Но времени, как выяснилось, не оставалось уже ни на что. На следующий день ближе к полудню внезапно объявили общую тревогу.
- Все по местам! Движемся на Дмитрия Неуструева! Прямым курсом!
Сердчишко екнуло. Вокруг заметались, загалдели. Крима бросился было на Левую, но тут же сообразил, что в контакт с его Родным Телом, как и прошлый раз, скорее всего, войдет Правая Танькина Рука. Догадка оказалась верна, однако те несколько секунд, потраченные Кримой, пока он выбирал, куда кинуться, потеряны были безвозвратно: Телотрясение настигло его посреди Предплечья - чуть не сорвался. Судя по всему, Танька и впрямь ударила Правой. То ли по тверди, именуемой Столом, то ли по самому Дмитрию Неуструеву.
На копытцах не удержался никто. Даже те, что поустойчивее, вынуждены были пасть на локотки и вцепиться в Эпителий. С четверенечек Крима поднимался, злорадно ухмыляясь. "Ну что? - подумалось ему. - Все еще уверены, будто чем-то управляете?"
Навстречу карабкались оглушенные чертики рыжеватой масти, а среди них… Поначалу Криме почудилось, что у него зарябило в глазенках. Но нет, среди удирающих с Запястья действительно затесался некто с прозеленью. Значит, все-таки не по Столу ударила Танька, если кого-то перебросило с Тела на Тело.
Чужака кренило заметно сильнее, чем остальных, а зеленовато-серая мордочка была перекошена шалой бессмысленной улыбочкой.
- А-а, Крима… - Язычок пришельца заплетался, тельце сотрясала крупная дрожь. - Я смотрю… прижился ты тут…
Это был Арабей.
- Что там у нас?!
- Погоди… - пробормотал Морпион, оседая на Запястье. - Дай… это… В себя дай прийти…
В вышине громыхнуло. Правая Рука взметнулась вновь, и Криме пришлось придержать сородича, чтобы тот, чего доброго, не упорхнул ненароком в Бездну. Сам Арабей, судя по всему, даже уцепиться ни за что не мог как следует. Впрочем, остекленелый взгляд его уже становился осмысленным.
- Так… - хрипло произнес пришелец, с помощью Кримы поднимаясь на подвихивающиеся копытца. - Быстро под Мышку!.. Там безопаснее… Вообще, учти на будущее: самое надежное укрытие…
- Под Мышку?.. - ужаснулся тот. - Домой! Слышишь? Домой! На Димку!..
Арабея пошатывало. Стоять прямо беженец был не в состоянии.
- Во!.. - сказал он, тараща глазенки. - А ты, я тут гляжу… п-по-розовел…
Не тратя больше слов, Крима схватил его за локоток и потащил в сторону Кисти. Морпион уперся, бодливо склонив рожки.
- Ты что, ненормальный? - рявкнул он. - Все оттуда, а ты туда?
- Да что там такое?!
- Белочка там… - обмякнув, выговорил Арабей. - Смута… Как я и пре… предупреждал… Ты… это… давай… Отсидимся пока на Таньке, а там… посмотрим… Ох, и траванулся я!.. - пожаловался он и усиленно задышал. - Ничего… Скоро пройдет…
А сверху наваливались, клубясь, зеленовато-бурые плотные тучи - ядовитая аура Дмитрия Неуструева.
- Ты представь… - опасливо взглядывая ввысь, торопливо втолковывал Арабей. - Неблагоприятные дни по сравнению с Белочкой… все равно что твой коготок рядом с Пальцем…
Крима попытался представить - и стало ему до того жутко, что он беспрекословно позволил увлечь себя в сторону белоснежного Танькиного Плеча. После первого бурного контакта двух Тел наступило относительное затишье, дававшее возможность добраться до Подмышки без приключений. Однако траванутый Морпион быстро изнемог, и в районе Локтя пришлось приостановиться.
Не следовало этого делать - на странников рухнула бурая шевелящаяся мгла, причем в тот самый момент, когда Криму угораздило глубоко вдохнуть. Грудную клеточку обожгло изнутри, ударило в головенку. В замутившейся Бездне мелькнула огромная Пятерня с варварски обкусанными Ногтями - на Дмитрии Неуструеве пытались возобновить контакт. Или, скорее всего, возобновить контакт пытался сам Дмитрий Неуструев. В следующий миг Танькин Локоть произвел резкий тычок, отбив растопыренные Димкины Пальцы.
Разумеется, находись Крима в нормальном состоянии, подобный Маневр для него особой опасности не представил бы, но после опьяняющего вдоха ориентация в пространстве была напрочь утрачена. Эпителий вывернулся из-под копытцев, и чертик (второй раз в жизни) вскоре обнаружил, что барахтается в обжигающей холодом Бездне. Слева нежно сияла радужная аура Таньки, справа темнела и клокотала, подобно буре, бешеная энергетика Дмитрия Неуструева.
* * *
Явилось это трагической случайностью или же, напротив, героическим поступком - сказать трудно. Все произошло так стремительно, а в головенке Кримы такая неслась круговерть, что он даже сам себе не смог бы дать ясного ответа. Вдобавок хрупкое тельце несколько раз кувыркнулось в пустоте, лево и право поменялись местами - и чертик ринулся наудачу.
И лишь когда объяла его бурая мгла и едкие миазмы поразили изнеженное на Таньке обоняньице, он понял наконец с восторгом и ужасом, что вернулся домой и что ничего уже не переиграть. Копытца погрузились в родную аурическую слизь. Малость придя в себя, Крима выпрямился, огляделся - и сердчишко стеснилось от горя, хотя мало что удалось различить блудному чертику сквозь крутящуюся грязноватую дымку. Кажется, на Левую Ключицу угодил.
Головенка гудела, каждый вздох отдавался жжением и тошнотой. Преодолевая себя, двинулся к Смотровой, тут же поскользнулся и вынужден был упереться лапками в Эпителий.
- Эх, ничего себе кто к нам пришел!.. - послышался неподалеку знакомый развязный голосок. - Сам Маникюр!.. Ты откуда вообще?..
Толстенький охальник Балбел, возникший из бурой хмари, колебался, казалось, во всех направлениях сразу, а шерстка его была, пожалуй, позеленее, чем у Морпиона. Да еще и выпуклые глазенки отливали алым.
- С Таньки… - сипло признался Крима.
- Возвращенец? - глумливо уточнил Балбел. - Одобряю! В трудный для Родины час…
- Как вы тут? - со страхом глядя на собрата, спросил Крима.
- М-мы?.. - изумился тот. - З-замечательно! Сам, что ли, не видишь?.. Гуляй - не хочу…
- А Этерафаопе Аброн?
- Нету, - решительно объявил Балбел. - Сбросили!..
- Как сбросили?
- С Тела сбросили! К-ко всем чертям… А не морочь народ! Ишь Телом он управляет… - Осекся, выпучил глазенки. - О! Так это ж ты нам и присоветовал… Пр-равильно присоветовал!.. Сбросили! И Тафрео сбросили… И Роерора…
- А Менингит?!
Балбел озадаченно пожевал губенками и развел лапки.
- Ушел Менингит… - сокрушенно молвил он. - Все Тело обыскали - нету… То ли прячется где, то ли сам в Бездну сиганул… не дожидаясь… - Внезапно подбоченился и загорланил:
Бога нет, царя не надо,
Губернатора убьем…
Не иначе с Телом успел побеседовать.