* * *
Кудесник Остромир, глава Колдовской Дружины Великого князя Словенского, вернулся от Рюриковича не в лучшем настроении. Святослав XI был весьма озабочен предстоящим празднеством, и Кудесник понимал озабоченность Великого князя. Конечно, организация доставки паломников в Перынь – дело волхвовата и министерства транспорта. Конечно, наблюдение за паломниками – дело волхвовата и министерства безопасности. Но и без дружинников ни Верховный Волхв, ни министры не обойдутся. А у чародеев и так хватает обязанностей. Стало быть, Колдовской Дружине и лично ему, Кудеснику, придется поломать голову, как и про обычную работу не забыть, и интересы безопасности страны обеспечить. А Рюрикович беспокоится не зря – при летошнем паломничестве было разоблачено изрядное количество лазутчиков, и надеяться, что ныне их будет меньше, – означает лишиться государственной мудрости. Тем паче что варяжских шпионов по внешнему виду не выделить – ликом они от словен не отличаются, не ордынцы ведь. Впрочем, в Орде европейцев тоже хватает… Да еще ляхи с балтами. Да и о братьях наших киевских забывать не надо – братья они токмо против общего врага, а в обычные времена всяк свой интерес блюдет.
Остромир тяжело вздохнул: предстоящий месяц обещает быть достаточно суетным. Он сдул со стола микроскопическую пылинку и дернул за шнурок, вызывая секретаря.
Тот мгновенно появился на пороге, в руках папка для бумаг.
– Что там у нас еще на сегодня?
Всеслав приблизился, положил перед Кудесником папку:
– В приемной князь Владимир, старорусский посадник, с княжичем. Помните, я говорил?
– Да, помню. – Остромир не спеша открыл папку. – Пригласите через пять минут.
Секретарь скрылся за дверью. Кудесник принялся просматривать бумаги.
Талант в княжиче открыл сам посадник. Пару недель назад княжич, взяв в руки прадедову дуэльную шпагу, вдруг принялся рассказывать, как князь Ярополк Сморода дрался с оскорбителем прабабки. Никто княжичу этой истории ввек не поведывал, да и к семейной летописи его еще не подпускали: маловат. И потому посадник сразу заподозрил необычное. И вспомнил о законе, позвал старорусского чародея Садка…
За пять минут Кудесник успел прочесть все немногочисленные бумаги, содержащиеся в папке, и когда Всеслав вновь возник на пороге, коротко бросил:
– Просите!
Секретарь исчез, не закрывая двери, а Остромир сотворил акустическую формулу С-заклинания, встал из-за стола и шагнул навстречу входящему в кабинет Владимиру. Следом за отцом на пороге появился княжич, и Остромир чуть не споткнулся. От неожиданности застыл на секунду: вокруг головы мальчонки сияла такая аура, какой он у детей еще ни разу не видел.
Да, похоже, Садко не ошибся – чародею не удалось бы совладать с княжичем. Тут без него, Кудесника, не обойтись, да и ему Серебряное Кольцо понадобится.
Владимир заметил удивление Остромира, чуть развел руками: таковы, мол, дела. Кудесник опомнился, снова шагнул навстречу посетителям:
– Здравы будьте, княже! И вы, княжич, здравы будьте!
Усадил гостей в кресла, попросил принести для князя медовухи. Самому предстоящее дело приложиться к кубку не позволяло. Заговорили о житье-бытье. В глазах посадника светилась затаенная надежда. Остромир незаметно приглядывался к мальчонке. Довольно крепенький, кареглазый, на голове шапка пшеничных волос. Хороший сын у князя. Был… Да, жаль отца! Впрочем, интересы государства выше родовых интересов старорусского посадника.
Кубок с медовухой иссяк, иссяк и разговор. Княжич вертелся в своем кресле, с интересом стрелял по сторонам глазами. Остромир позвал секретаря.
– Проводите княжича. Я сейчас.
И увидел, как потухла надежда в глазах князя. Посадник встал:
– Ступайте с миром, Светушко. – Голос его не дрожал. – Слушайтесь наставников, не позорьте отца с матерью. – Легонько прижал сына к широкой груди и через мгновение оттолкнул.
Всеслав взял княжича за руку, вывел через заднюю дверь. Тут же вернулся, замер в ожидании. Посадник понял, хотел, похоже, протянуть Кудеснику десницу, но не решился. Повернулся и, сопровождаемый Всеславом, опустив рамена, пошел вон из кабинета.
Когда он скрылся, Остромир открыл сейф, достал Серебряное Кольцо и баклагу с Колдовской Водицей. Шагнул в заднюю дверь.
Княжич сидел на кушетке, все так же стрелял по сторонам любопытными карими глазенками. Увидев Кудесника, вскочил:
– А где мой папа?
– Вы ведь теперь не боитесь? – ответил вопросом на вопрос Остромир.
– Нет, конечно! – воскликнул мальчик. – Княжичу негоже бояться!
– Да, – согласился Остромир. – Княжичу негоже бояться.
Сзади открылась дверь, вошел Всеслав, приблизился к мальчику.
Остромир вскинул десницу, сотворил акустическую формулу заклинания. Аура вокруг головы мальчика вспыхнула так, что на мгновение затмила сияние светилен. Впрочем, сам княжич ничего заметить не успел – Всеслав уже укладывал его обмякшее тельце на кушетку.
– Экой силы Талант!
– Да, – сказал Кудесник. – Разденьте его.
Пока секретарь освобождал мальчика от одежды, Остромир пригасил светильни. Камора погрузилась в полумрак.
– Готово, Кудесник!
Остромир подошел к кушетке. Голенький княжич лежал перед ним – глаза прикрыты, руки вытянуты вдоль тела, перунов корень чуть изогнулся на мошонке. Остромир открыл баклагу и побрызгал Колдовской Водицей на грудь княжича. Потом надел на перунов корень мальчика Серебряное Кольцо. Всеслав, чтобы не отвлекать Кудесника, собрал одежду княжича и скрылся за дверью. Остромир отступил на шаг от кушетки, собрался с силами и, впившись взглядом в Серебряное Кольцо, сотворил акустическую формулу.
Мальчик вздрогнул. Перунов корень его стремительно набух, превратился в ствол. Обжимающее его кольцо полыхнуло холодным сиянием, и ствол тут же увял, корень принял первоначальную форму. Колдовская Водица, испаряясь, зашипела, засверкала огоньками.
Кудесник пошатнулся, опустился на пол и прислонился спиной к стене: заклятие выпило из него почти все силы. Впрочем, сегодня они ему больше не потребуются.
Вошел Всеслав, протянул Кудеснику кубок с медовухой. Остромир единым глотком опорожнил, с трудом поднялся на ноги. Мальчик по-прежнему лежал на кушетке, грудь его мерно вздымалась – он спал. Кудесник снял с его корня Серебряное Кольцо, кивнул секретарю.
– Во имя сынов Семаргловых! – сказал Всеслав. – Вопреки чаяниям Додолы!
И принялся надевать на спящего бывшего княжича одеяние воспитанника.
Мальчик вдруг зачмокал и громко сказал:
– Мама…
Остромир скрипнул зубами и, прихватив баклагу с Колдовской Водицей, покинул камору.
3. Ныне: век 76, лето 2, червень.
Ночью Свету приснился сон, один из тех снов, от которых к утру не остается ничего, кроме чувства острого сожаления. И хоть непонятно, к чему относится это сожаление – то ли к содержанию сна, то ли к свойствам человеческой памяти, с успехом изгоняющей из себя большинство сновидений, но настроения такие сны не улучшают. А вот раздражения, наоборот, прибавляют. Тем более, что вчера был один из двух тренировочных дней…
Сегодня Свет встал, как всегда – в семь.
День предстоял достаточно напряженный. Уже через час его будет ждать в поприще кандидат в новые тренеры по фехтованию. В десять надо быть в Институте истории княжества – академик Роща хотел бы проверить гипотезу о том, что найденный при раскопках под Медведем шелом принадлежит князю Ярославу Мудрому. В полдень собрание в палате чародеев, посвященное предстоящей Паломной седмице. Паломная седмица, по обыкновению, принесет Колдовской Дружине лишь дополнительные хлопоты. После обеда консультации в родном Институте теории волшебства. А ближе к вечеру, в восемнадцать, ежеседмичное служение в храме Семаргла – покровитель колдунов требует своих жертв. Хотя бы с точки зрения затрат времени… Туда надо съездить. Обязательно. Боян уже и так косо поглядывает, поелику Свет пропустил служение на прошлой седмице. К тому же, Верховный Волхв прав – среди столичных мужей-волшебников (не говоря уже об отроках) встречаются самые различные люди, и какой же пример подаст им чародей, пропускающий без уважительных причин служение Семарглу… А то, что оный чародей был в оный час занят государственными заботами, так это его, чародея, личное дело. Для волхвовата вера – превыше всего!.. Впрочем, тут он, Свет, впадает в обыкновенное брюзжание. Нет, конечно, для Верховного Волхва Бояна IV превыше всего – те же государственные заботы, и не смотрел он на Света косо. Просто под началом у Бояна вся страна, а не одни только волшебники, и хотя бы от волшебников (тем паче высокопоставленных) он не желал бы иметь дополнительные хлопоты.
Размявшись в тренировочном поприще, Свет покрутился под холодным душем, с удовольствием ощущая кожей тугие струи воды. Все-таки постепенно, но неуклонно порожденная нетрадиционной наукой техника вторгается в повседневную жизнь, и там, где ее применение обходится дешевле колдовских услуг, она уже прочно захватила позиции. Кто же будет использовать для работы обычного душа волшебство? В трубу вылететь можно!..
Вообще мир без колдунов представлялся Свету весьма любопытным явлением, и потому в своих литературных сочинениях он с удовольствием разрабатывал принципы его устройства. Сочинения эти подписывались псевдонимом "Платон Вершигора", и для них в сейфе была выделена отдельная полка – публиковать свои опусы Свет пока не решался. Может быть, в будущем… А что касается псевдонима, то ничего удивительного – подобный мир и должен быть придуман киевлянином, а не словеном.
Обтираясь насухо полотенцем, Свет окончательно принял для своей последней небыли "Новое приишествие" очередной сюжетный поворот, который вечор пришел в голову уже на сон грядущий.
Выпив стакан апельсинового сока (завтрак предстоит после занятий со шпагой), Свет надел костюм для фехтования и без нескольких минут восемь спустился в тренировочное поприще.
Честно говоря, эти занятия отнимали немало драгоценного времени, но, во-первых, позволяли сохранять физическую силу и здоровье, а во-вторых (и в-главных), ведь надо же каким-то образом снимать с души накапливающуюся злобу. Мужи-волшебники чаще всего занимались с этой целью спортивными единоборствами, у чародеев же для разрядки было принято брать в руки шпагу.
Кандидат в новые тренеры уже ждал Света в поприще. Прежний мастер седмицу назад преставился от апоплексии, и сегодняшняя встреча была первой, а потому интересной вдвойне. Берендей, отыскавший тренера по своим экономским каналам, сразу доложил хозяину, что претендент по происхождению из германцев. Предки его жили в Словении уже более трех веков, и в каждом поколении один из представителей рода обязательно избирал своей стезей преподавание искусства драки с применением холодного оружия. Гостомысл Хакенберг (так звали претендента) имел обширную практику среди дворянства, но с волшебником, по словам эконома, сталкивался впервые.
– Здравы будьте, чародей!
– Доброе утро, мастер!
Встали в позицию. Салютуя друг другу, подняли шпаги подвысь. Приглядываясь к сопернику, сделали несколько выпадов. Особенно энергичны и стремительны у германца были флеши, и после десятиминутного боя Свет убедился, что новый тренер его вполне устраивает. Стопы у Хакенберга были развернуты практически на сто восемьдесят градусов, передвигался он по поприщу мягко, как кошка, в движениях чувствовалась хорошая квалификация, и в последующие четверть часа германец нанес Свету вдвое больше уколов, чем получил в ответ. Наконец повеселевший Свет запросил пощады.
– Вы меня устраиваете, мастер. Об оплате договоритесь с моим экономом. Я дам ему распоряжения.
Хакенберг улыбнулся:
– Благодарю вас, чародей. – Он вытер со лба пот. – Скажите, буде мой вопрос не покажется вам невежливым, сколько вам лет?
– Сорок один.
– Для своего возраста вы удивительно подвижны, да и реакция – будьте здоровы!.. Или все дело в волшебстве?
– Что вы, мастер! – Свет взял полотенце и тоже принялся вытирать с лица пот. – В фехтовании волшебные приемы – не подмога. Ведь фехтование, как и всякое единоборство, связано с агрессией, а Дневное волшебство и агрессивность несовместимы. Вот если бы я был Ночным колдуном, тогда – да. Тогда бы вам пришлось опасаться волшебства… Но Ночные колдуны недолго остаются колдунами.
Хакенберг покивал:
– Да, я слышал об этом…
– Конечно, ведь мы не скрываем этих сведений от простых людей. Добрый человек должен быть полностью уверен: Дневной волшебник ввек не причинит ему зла. Это одна из фундаментальных аксиом, на которых держится современное общество. – Свет бросил полотенце на вешалку и дернул сигнальный шнурок. – Однако теперь я должен вас покинуть. – Он кивнул в сторону вошедшего слуги. – Вам покажут, где душ. Жду вас в шестерницу, в этот же час.
Свет поднялся наверх и снова принял душ, на этот раз теплый. Когда он спустился в трапезную, завтрак уже ждал на столе: чародей не любил слишком горячей пищи, трапеза – не баня. Касьян, повар, не сдавал позиций и с похмелья – все было вкусно. Прислуживала сегодня за столом Забава, и ее выходки приходилось терпеть. Впрочем, настроения Свету она испортить не могла. К тому же, он прекрасно понимал, что за вечерней трапезой уже ей придется терпеть выходки хозяина.
Выпив обязательную утреннюю чашку кофе, Свет в прекрасном настроении поднялся в рабочий кабинет. Через минуту в дверь постучал Берендей: пришло время получать от хозяина распоряжения на наступивший день.
* * *
Из дому выехали без опоздания, и поэтому Петр, кучер, не гнал. Как обычно, под стук неторопких вагончиков конки перебрались через Волхов по Вечевому мосту. Эта дорога была длиннее, но Свет любил Вечевой с его замысловатыми решетками и торжественно выглядящими фонарями. Последний раз два враждебных веча встретились на этом мосту (вернее, на существовавшем в те времена) еще при Ярославе Мудром, сумевшем положить конец вольнице Новогородской республики и создавшем Великое княжество Словенское. Однако название моста прошло через века и уцелело.
Перебравшись на Кремлевскую сторону, повернули направо от Детинца и двинулись по набережной. Институт истории княжества находился ближе к окраине города, в Колмово, в районе порта. Переехали через оборонительный вал. Справа, на противоположном берегу, смотрелись в седой Волхов радующие глаз хоромины Торговой стороны, среди которых пребывал и дом самого Света. Набережные были полны разряженных молодиц, катающих в колясках своих орущих или посапывающих груднышей. По реке, приветствуя друг друга негромкими гудками, неторопливо ползли прогулочные пароходики – старинному-то городу сам Дажьбог велел получать доход от туризма. А для любителей совсем уж сугубой древности полоскались в волховской воде веслами и парусами на ветру разноцветные ушкуи – как во времена веча.
Свет думал о предстоящей Паломной седмице. Среди всегдашних сотен тысяч паломников, приезжающих поклониться Пантеону, наверняка найдется несколько десятков лазутчиков. И задача Дружины – помочь министерству безопасности выявить и выловить их. Лазутчики всегда были магами, и как правило работали с прикрытием, поскольку в ауре лазутчика не может не быть ярких красок агрессивности. Магов, осуществляющих прикрытие, распознать было гораздо труднее, ибо их ауры мало чем отличались от аур дюжинных людей. А кроме того, присутствие агрессивности в ауре – еще не доказательство того, что человек совершил или задумал преступление. Агрессивность вообще неотъемлемая часть личности мужчины. А потому малоквалифицированный щупач вполне может принять за мага-лазутчика любого сексуально озабоченного добропорядочного гражданина. Или даже не успевшего разрядиться собрата.
Откуда-то появилось ощущение присутствия наблюдателя. Свет повернулся и глянул в заднее окошечко. Позади тащился новомодный, пришедший из Аглиции и широко распространившийся в последнее время по городам Словении экипаж. В Аглиции такие экипажи назывались кебами, местные же остряки незамедлительно назвали их "трибунами".
Свет попросил Петра повернуть налево, потом, через квартал, направо, а потом вернуться на набережную. Все сомнения тотчас исчезли: трибуна явно преследовала его карету. Свет велел Петру остановиться, спустился на тротуар и зашагал в сторону преследователя. Тут же возникло ощущение смертельной угрозы. Свет вскинул руку с Серебряным Кольцом и сотворил мысленное заклинание. Несомненно, в трибуне находился маг, ибо Свет немедленно уловил сопротивление. Длилось оно всего пару секунд, но для мага это было достаточное время. И подходя к трибуне, Свет уже знал, что увидит.
Извозчик, заметив Серебряное Кольцо, сразу остановился:
– Что прикажете, чародей?
Свет открыл дверцу, заглянул внутрь. Так и есть… Мужчина лет тридцати, мертвые глаза смотрят в никуда, изо рта тянется бледно-зеленая струйка рвоты. На полу под ногами – пистолет. Наверное, был приличным магом, раз сумел, получив отраженный удар, собрать силы, чтобы принять яд. К сожалению, в этом случае агрессия была направлена против самого себя, и потому ее энергию использовать невозможно.
– У вас тут труп.
Извозчик спустился на мостовую, заглянул внутрь экипажа, заохал, засуетился.
– Надо позвать стражника…
– Подождите! – резко сказал Свет. – Где он вас нанял и что сказал?
Извозчик сощурился, поднял глаза к небу. Глуповатое лицо его покраснело.
– Нанял на Восточной улице. Сказал, будто хочет проследить любовника своей жены. На вашей карете ведь не было знака. Кабы я знал, что она принадлежит чародею, я бы и за сто гривен не поехал. Да нешто я…
– Говорил ваш наниматель с акцентом? – перебил Свет.
– С акцентом?! – Извозчик ошеломленно захлопал ресницами. – Да нет же, конечно. Наш он… С закордонником я и вовсе ни за что не стал бы следить за неизвестной каретой. Тем паче в канун Паломной седмицы… Нешто мы не понимаем?!
Свет сделал знак приблизившему Петру вернуться на свое место и сказал извозчику:
– Пойдите, приведите стражника, я останусь здесь!
Извозчик проследил глазами удалившегося Петра, потом с сомнением посмотрел на Света. Однако ослушаться чародея не осмелился, побежал к ближайшему посту стражи.
Открыт охотничий сезон, подумал Свет. Вот только кто – интересно? Варяги или ляхи? Все они хотели бы узнать о новинках волшебной техники! И как удобно раскинуть свои щупальца в Паломную седмицу, когда веселье и неразбериха, когда можно выйти на сотрудника Института колдовской техники, не являющегося волшебником, а стало быть, при удаче, могущего оказаться беззащитным перед магом!
Он снова посмотрел на труп; не прикасаясь, оглядел пистолет.
Наше оружие, системы "змиулан", четвертого калибра. Если бы это хоть о чем-то говорило!.. "Змиулан" пользуется успехом во всем мире. А в общем-то, этого мага, скорее всего, принесли в жертву только для того, чтобы проверить перед Паломной седмицей, не потерял ли нюха Свет Сморода, член палаты чародеев Государственной думы, муж-волшебник Великокняжеской Колдовской Дружины. И пусть он не занимается проблемами изучения перуновой мощи – нового и весьма многообещающего направления в нетрадиционной науке, – зато умеет распознавать лазутчиков! Кто-то наверняка наблюдал со стороны за схваткой, но подите его отыщите среди пешеходов, шагающих себе мимо стоящей у кромки тротуара трибуны, запряженной переминающейся с ноги на ногу лошадью… В общем, обернется это происшествие только потерей времени и более ничем.