Янтарь скрестился со сталью; в результате - ничья. На сегодняшний момент.
- Ну, ты ведь не особо незаметна? - сказала женщина, которая называла себя Майей, вздернутый маленький носик сморщился от отвращения. - Я встречала огров, которые были менее заметны. Тебе действительно нужно получше контролировать свою силу. Даже эти идиоты смертные поймут рано или поздно, что в тебе есть что-то странное. И что тогда будет с остальными из нас?
- Я не знаю на счет остальных, - сказала Баба, - но тебе придётся покинуть это место, и тебе не будет никакой разницы, что поймут местные.
Она была в среднем на пять дюймов (12,7 см - прим.пер.) выше, чем местные женщины, и плюс шпильки, но благодаря кажущейся хрупкости, выглядела вполне безобидной. Конечно, под ее личиной, она вполне могла быть и десятифутовым (ок. 3 м - прим. пер.) циклопом с клыками, кто знает. Майя надула губки.
- Не понимаю, ну почему с тобой должно быть так сложно. В конце концов я оказалась здесь первой. А тебе я ничего не сделала. Просто оставь меня в покое и займись своими делами?
- Потому что ты крадешь Человеческих детей, - сказала Баба. - А у меня с этим проблемы. А это значит, что у нас с тобой тоже проблемы.
- Какая жалость, - сказала Майя, убирая всю сладость из голоса и позволяя просочиться яду. У их ног, сорняки пробивались через асфальт, засохшие и мертвые, а трава, которая была поблизости, становилась такой же коричневой.
- Видишь ли, у меня здесь идет процесс, который слишком большой, чтобы остановиться, и я не уйду пока не получу все, за чем пришла, - она посмотрела на Бабу. - Почему бы тебе просто не побежать исправлять эти жуткие пожары в Вайоминге. Несомненно, они там нуждаются в Бабе Яге гораздо больше, чем этот маленький незначительный городок.
Баба пожала плечами.
- Одна из моих сестер уже разбирается с этим. Думаю, я просто останусь здесь и разберусь с тобой.
Ее спокойный взгляд демонстрировал, что в случае необходимости, она примет решительные меры. Сдерживаемая сила потрескивала у нее на кончиках пальцев, Майя быстро убрала сломанные ветки закачавшихся деревьев.
- Говори, что ты сделала с пропавшими детьми и как их вернуть, и я позволю тебе покинуть этот город невредимой, - добавила Баба.
Ликование появилось на лице блондинки, хотя оно быстро сменилось осмотрительным коварством.
- Ты ведь даже не знаешь где они, не так ли? - сказала Майя, облизывая свои губы цвета крови. - Ты, скорее всего, даже не знаешь наверняка, замешана ли я в этом.
Баба по-волчьи оскалилась, все веселье ушло.
- Но теперь-то я знаю, не так ли? - Вкрадчиво сказала она. - Поэтому предлагаю тебе вернуть их и считать, что тебе повезло, что я отпускаю тебя лишь с предупреждением.
Майя усмехнулась.
- Можешь предупреждать меня о чем хочешь, Баба Яга. Те дети так далеко, что и тебе до них не добраться; мертвые, похороненные и гниющие в земле с остальным мусором. И тебе лучше держаться от меня подальше, если ты понимаешь, что хорошо для тебя. Иначе я могу очень сильно усложнить тебе жизнь. Я месяцами накапливала силу и влияние в этом месте. У тебя же ничего нет, кроме отработавшего свое старого пса и блестящей жестяной банки, которую ты называешь домом.
У Бабы задергались пальцы от желания добраться и стереть это самодовольство с хорошенького личика своей противницы, но по улице шли люди и она себя сдержала. Едва-едва. Никто не оскорблял ее дом. Даже в старые дни, когда она жила в деревянной избушке, которая бегала на гипертрофированно-больших курьих ножках.
- У меня у самой есть пара союзников, - спокойно сказала она. - Я не без друзей.
- Ну-ну, - сделала выпад Майя. - Я надеюсь, ты не слишком рассчитываешь на помощь этого жалкого шерифа. Он не может даже выполнять свою работу, и ему точно не нужна такая женщина, как ты. Он сломлен и все делает по привычке, вот и все; он не представляет угрозы для моих интересов.
Она вскинула голову, сверкая камнями на серьгах, которые раскачивались возле ее лебединой шеи.
- Он будет делать то, что скажут ему его начальники, а Питер Каллахан владеет всеми ими, - неприятная ухмылка, приоткрыла заостренные зубы. - А я владею Питером Каллаханом, даже если он еще этого и не понимает. Поэтому я советую тебе уехать из города, пока ты еще можешь. Может, ты и сильнее, чем большинство людей, но Бабы не бессмертны. Возможно, тебе стоит вспомнить об этом.
После этого Майя скользнула в машину и, хлопнув дверью, сорвалась с места, даже не глядя, есть ли там встречные машины, которые ведут ничтожные смертные.
Баба вздохнула, глядя, как она уезжает. Могло бы пройти и лучше. С другой стороны, теперь она знала наверняка, что это Майя стоит за исчезновениями. И что где-то дети все еще были живы и здоровы. Майя может быть спецом в наложении личины и легко заводила высокопоставленных друзей, но, к счастью, она была ужасным лжецом.
Глава 8
Баба провела остаток вечера, катаясь по округу Клируотер и проверяя землю; теперь, будучи по-настоящему глубоко вовлеченной в дело, она считала, что нужно лучше прочувствовать дух этого места. Частью дара Бабы Яги была способность настраиваться и управлять стихиями: земля, воздух, огонь и вода. В некоторых частях Старого Света их почитали как богинь, хотя старая Баба любила говорить, что лучше быть травницей - меньше ответственности и короткий рабочий день.
В основном, округ был красив и полон растительности - зеленой и только готовящейся расцвести. Волнующиеся ряды кукурузы шептались с ней, когда она проезжала мимо, а коровы вели своих телят к краю поля, чтобы покрасоваться, опускаясь гордо на пятнистые черные зады, подергивая хвостами. Краснохвостые ястребы парили над ней в восходящих потоках воздуха, направляясь на ночевку.
Но были места, где вторгшаяся тьма указывала ее обостренным чувствам на дефекты в прежде здоровом ландшафте. Здесь река, куда попали токсичные минералы, вымытые из под земли, была полна участков, в которых плавали скользкие серые водоросли. Там изломанные деревья и поля, лежащие в руинах и заброшенные в то время, как вопрос об их будущем яростно обсуждался на собраниях вроде тех, что она посетила. Даже если округ наложит запрет на фрекинг в будущем, для некоторых мест было уже слишком поздно. Пройдут десятилетия, прежде чем израненная земля себя восстановит. Этот вред заполнил острой болью все ее нутро, а призраки плохих снов преследовали ее, как голоса проклятых.
Разъедающий гнев бурлил в венах. Не имеет значения, как долго она жила, она никогда не сможет привыкнуть к безразличию, с каким люди относятся к природе. Возможно, из-за того, что их жизни были коротки, и поэтому никого из них не будет поблизости, чтобы пожинать разрушительный урожай, взращенный их близорукими действиями. Когда сумерки скрыли проселочную местность, девушка включила огни и направилась в сторону Эйрстрима, в ожидании холодного пива и вечера, проведенного в той местности, которая не просит ее жалобно о помощи и исцелении.
Она сбросила свою обычно зашкаливающую скорость, когда свернула на пыльную проселочную дорогу. Та была длинной и извилистой и ее гравийное покрытие было испещрено бороздами и дырами. Даже Баба не была настолько безумна, чтобы ехать на полной скорости. И это, наверное, и спасло ее. Единственным предупреждением была вспышка от блестящих рогов, когда огромный золотистый олень выскочил перед девушкой, вспахивая грязь и траву, а затем скакнул прямо на нее. И все смешалось в одну кучу шерсти и рогов. Баба резко рванула руль в сторону, меняя направление, при этом выжимая тормоз, все проклиная и чувствуя, как мотоцикл превращается в кошмар из свернутых колес, стесанного металла. И затем она ощутила болезненное падение тела на землю.
Мгновение она просто лежала, авария выбила из нее дух, а сердце стучало с безумной скоростью. После дотянулась защищенной перчаткой рукой до ключа и выключила измученный двигатель, позволяя ему, наконец, замолчать. А вот оленя нигде не было. Цикады цокотали в кустах, пыль забила ей нос. Она ощущала кровь, сочащуюся из царапины на челюсти, несмотря на то, что шлем выполнил свою работу и защитил голову.
Медленно девушка приняла сидячее положение, пересчитывая кости и проверяя, все ли они на месте. Самые сильные повреждения, похоже, были слева, так как она упала на левый бок и проехалась по гравию; и локоть, и колено были стесаны и кровили, кожаная одежда, которая защищала их, была разорвана вследствие торможения. И все же без нее, кожа девушки пострадала бы гораздо больше, поэтому ей нечего было жаловаться. Конечно, было чертовски больно, боль прямо пульсировала в ее венах, но к завтрашнему дню многое будет исцелено, а через несколько дней не останется и следа, что она вообще попала в аварию.
Однако с ее любимым БМВ история была совсем другая.
Она присела возле искореженных останков своего мотоцикла и ласково их похлопала, как кто-нибудь бы повел себя с раненным конем. Не пролитые слезы жгли глаза. Она могла бы использовать магию и починить свою одежду, а сделав пару глотков Живой и Мертвой Воды ускорила бы и так уже начавшуюся регенерацию, но металл был устойчив к чарам. И так было достаточно сложно убедить его поменять его первоначальную форму большой летающей ступы; и, однажды, приняв форму мотоцикла, он стал уязвим по отношению к человеческому миру, его единственная магия - это возможность путешествовать быстрее, чем это возможно.
Заднее колесо все еще медленно крутилось, его искривленные круговые движения, как будто говорили: "давай уже уедем отсюда". Но искореженный руль и мятое переднее крыло сделали очевидным, что ее бедный прекрасный мотоцикл никуда не поедет в ближайшее время. Передняя шина уже спустилась, а едкий запах жженой резины наполнил летний воздух, пахнущий цветами и, таким образом, оправдывал ее слезящиеся глаза.
- Прости, Старичок, - сказала девушка, снова хлопая его, прежде чем со скрипом подняла БМВ, как будто на нее свалился весь ее возраст, и потащила разбитый мотоцикл к краю дороги.
- Вернусь завтра с первым лучом солнца, и посмотрим, что я смогу сделать.
И она, хромая, пошла по обочине, не оглядываясь и проклиная Майю Фриман с каждым приносящим боль шагом и перехваченным болью вздохом. Каждый раз, когда ботинок касался земли, она чувствовала такую боль, как будто осколки битого стекла вонзаются в колено, и дёргается локоть, который она осторожно прижимала к телу. Дискомфорт почти не ощущался, так как был вытеснен яростью, которая билась, как птица в груди. Этот олень не был обычным животным. Он либо был послан Майей, или, вполне вероятно, мог быть и самой Майей в другом обличье или носящей еще одну личину.
Эта сука пыталась убить ее. Это война.
* * *
Лиам медленно ехал по длинному и узкому проселочному шоссе. Часть его сознания была занята выполнением неприятного поручения, которое и привело его сюда, другая часть исследовала обочины дороги, выискивая хоть какие-то следы пропавшего ребенка, и это была скорее навязчивая привычка, чем осознанное решение. Его черепашья скорость была следствием как нежелания, так и предосторожности, и это постоянное отслеживание обочин были единственными причинами, почему он вообще заметил мотоцикл. Мерцание чего-то чужеродного и металлического было поймано фарами в усиливающейся сумеречной темноте, он съехал на обочину так близко, как это было возможно, учитывая, что на дороге едва могли разъехаться две машины. Полевые цветы потерлись о пассажирскую дверь, словно оставляя золотые следы от поцелуев на голубой краске. Мигалки посылали кровавые предупредительные сигналы в ночь, полицейский открыл дверь своей машины и вышел, чтобы лучше рассмотреть находку. Воздух был буквально выбит из его легких, как будто от удара в живот. Он узнал искорёженные останки классического БМВ, принадлежащего Бабе. Отсутствие в той же степени поврежденного тела было обнадеживающе, но он все равно достал фонарик из машины и пошел искать хоть какие-то признаки раненной женщины, которая могла бродить рядом потерянная и запутавшаяся. Не найдя ее, он позвонил в диспетчерскую, чтобы выяснить было ли заявлено об аварии или, быть может, Баба обращалась в местную больницу. Получив два отрицательных ответа, он позвонил Бобу из автомагазина, затем сел в свою машину и поехал ее искать.
Буквально три минуты спустя, свет от фар высветил хромающую фигуру, которая упрямо двигалась в сторону полянки, где был припаркован трейлер. В этот раз он даже не попытался съехать к обочине, просто притормозил и открыл пассажирскую дверь.
- Добрый вечер, - сказал мужчина любезно.
- Черта с два, - возразила Баба, хмуро глядя на тусклые ручки автомобиля. - Это отвратительный вечер.
Лиам сдержал смех облегчения. Она слишком ворчала для того, кто серьезно ранен.
- Знаю. Я видел твой мотоцикл чуть дальше по дороге. Ты ранена? Похоже, ты здорово грохнулась.
Она попыталась пожать плечами, но остановилась, хватаясь за локоть.
- Я в порядке. А мой бедный мотоцикл - в хлам.
Было видно, что ей больно даже говорить об этом, но, может быть, все дело было в локте. Когда дело касалось Бабы, всегда было тяжело понять.
- Садись, - сказал Лиам. - Я тебя подвезу. - Когда она посмотрела так, как будто собиралась возразить, он добавил: - Мне все равно нужно с тобой поговорить.
А когда она сердито на него глянула, быстро сказал:
- Знаю, знаю, я обещал тебе три дня. Но кое-что всплыло. А теперь садись в чертову машину, пока я сам не вышел и не швырнул тебя внутрь.
- Ты и чья армия? - пробормотала женщина, но проскользнула на место, подавив гримасу боли.
Когда они притормозили перед трейлером несколько минут спустя, Баба вытянула себя из машины и, шаркая, заковыляла в сторону двери, прежде чем он успел бы ей помочь. Лиам выдохнул и последовал за ней. Чудо-Юдо вышел их встретить, обнюхивая испорченные штаны Бабы и подвывая. Она что-то сказала по-русски и пес несколько раз гавкнул. Создавалось ощущение, что они разговаривают.
- Привет, Чудо-Юдо, - сказал Лиам, не желая оставаться незамеченным. Кроме того, если она не позволяет поухаживать за ней, возможно, он сможет выслужиться, если будет мил с собакой: - Как ты сегодня?
Чудо-Юдо обнюхал его тоже, затем лизнул руку и радостно гавкнул.
- Ну, по крайней мере, я нравлюсь твоей собаке, - сказал он Бабе, пытаясь определить ее повреждения, но чтобы это было не слишком заметно. Если бы он мог, то потащил бы ее в кабинет неотложной помощи, но что-то подсказывало, в этом случае ему понадобятся наручники.
Баба закатила глаза.
- И не рассчитывай. Он просто думает, что ты пахнешь, как гамбургер.
По дороге он перехватил фаст-фуд. Но как она …
- Очень смешно. Ты видела пустой пакет в машине. Хотя, здорово. Ты почти заставила меня поверить, что у тебя говорящий пес.
- Он не говорящий пес, - пробормотала Баба. - Он говорящий дракон, который выглядит, как собака. Это ведь гораздо необычнее.
Она дохромала до раковины и налила себе воды, слегка дернувшись, когда коснулась стаканом пореза на губе.
Лиам проигнорировал ее дурачество. Она, очевидно, пыталась его отвлечь. А может, у нее было сотрясение. Он пристально на нее посмотрел.
- Не хочешь рассказать, что произошло?
Она поставила пустой стакан и повернулась к нему, прислоняясь к стойке, чтобы снять нагрузку с ноги.
- Огромный золотистый самец вынудил меня резко свернуть, - сказала она так, как будто не ожидала, что он ей поверит.
- Самец? - сказал он озадаченно. - Подожди, ты имеешь в виду оленя? - наконец начал появляться смысл. - У нас здесь много проблем со случаями "олень против транспортного средства". Иногда проигрывают олени, иногда - водители. И это еще когда водитель в машине или грузовике. А на мотоцикле, тебе повезло, что тебя не убило.
Его сердце сжалось, когда он неожиданно представил сцену, которую мог бы увидеть, и, мысленно благодаря Бога, в которого он больше не верил.
- Да, - сухо сказала она. - Кто-то будет очень разочарован.
Когда он пытался осознать то, что она сказала, девушка сделала пошатывающийся, но все равно угрожающий шаг вперед.
- Не то, чтобы я не оценила эту поездку, но почему ты здесь? Я думала, мы договорились, что ты оставишь меня в покое на три дня. Сейчас едва закончился первый.
- Я получил звонок из офиса Питера Каллахана. Его ассистентка Майя хочет подать жалобу о преследовании против тебя, - Лиам хмуро глядел на Бабу. - Она говорит, что ты приставала к ней на стоянке и бросала ей различного рода безумные обвинения. Каллахан хотел, чтобы ты была арестована, но я смог убедить его ограничиться предупреждением и предложением покинуть округ.
Он расстроенно покачал головой.
- О чем ты, черт побери, думала?
К скулам Бабы прилила кровь, а ноздри раздулись.
- Ты серьезно? Сначала эта женщина пытается меня убить, а затем натравливает на меня законников?
Ее акцент стал заметней, когда она повысила голос, а затем добавила пару слов на русском, и Лиаму не нужен был переводчик, чтобы понять, что они очень грубые. Лиам уставился на нее.
- Ты знаешь, что у тебя глаза светятся? - спокойно спросил он. Это наверное игра света, но было немного жутко. И что значила фраза: "пыталась убить"? Она вновь стала странной, загадочной и приводящей в ярость.
Баба явно попыталась успокоиться, вдыхая и выдыхая через нос и сжимая и разжимая руки.
- Прости, мне нужно лучше работать над контролем.
- Тебе нужно держаться от этих людей подальше, - заявил он категорически. - У них здесь большая власть.
Баба окинула его оценивающим взглядом, ее янтарные глаза вновь стали пристальными, как всегда. Это заставило его почувствовать себя жуком под микроскопом.
- Очаровательная Майя сказала мне, что ее босс владеет здесь людьми, которые управляют городом. Это правда?
Ему показалось, что прозвучал вопрос, который не был задан вслух. Он пожал плечами.
- Может да, может нет. У них действительно большое влияние в последнее время. Я просто стараюсь делать свою работу и держаться подальше от политики. На сегодняшний момент, у меня это получается.
Он грозно на нее посмотрел:
- Между прочим, ты знаешь, что истекаешь кровью на свой роскошный ковер? Ты должна была сказать мне, что серьезно ранена. Позволь мне отвезти тебя в больницу.
- Тьфу ты, - сказала Баба, кривя губы от недовольства, но он нашел это неправильно очаровательным. - Все не так плохо. На мне все быстро заживает.
Лиам вздохнул. Он не знал наверняка, кем была Барбара Ягер, но одно он знал точно - она была самой упрямой женщиной, которую он когда-либо встречал.
- Ну и ладно. Скажи мне, где ты держишь аптечку, и я сам обработаю раны.
Она посмотрела на него без всякого выражения.
- Точно. Конечно, у тебя нет аптечки. Ты, наверное, просто приложишь травки к своим порезам и ожогам.
Он опять вздохнул.
- Предлагаю тебе снять свой разорванный кожаный гардероб и переодеться в футболку и пару шортов, затем принести мне миску с горячей водой и чистую тряпку. А я пойду, достану аптечку из машины.