- Мы не все так считаем, Чет, - возразил он. - Если честно, мы слишком долго выслушивали его болтовню.
Несколько голосов подтвердили его слова.
- Трусы! Вы все трусы! - фыркнул Пемза. - Батрачите как на рудниках автарка, а потом, уработавшись до полусмерти, плюхаетесь на колени перед большими людьми.
Горькая улыбка искривила губы Чета.
- В тот день, когда я увижу тебя уработавшимся до смерти, Пемза, перевернется мир, - сказал он.
Все рассмеялись и успокоились. Перебранка не привела к серьезному конфликту. И все-таки Чету было досадно, что первый день работы начался не совсем гладко.
"Возможно, старый Роговик не хотел иметь дело с Пемзой? - думал он. - Это вполне понятная причина…"
Не прошло и часа после рассвета, а у Чета уже раскалывалась голова.
- Ладно, ребята, - сказал он. - Что бы вы ни думали, наступили печальные времена. И нам поручена важная работа. Пора приниматься за дело.
- Я не могу больше сидеть здесь, - резко заявил Баррик. Бриони почувствовала досаду, потому что брат обратился к ней в присутствии Авина Броуна и остальных вельмож.
- Что ты имеешь в виду? - прошептала она. Голос ее прозвучал, как шипение змеи. Она понимала, что члены совета смотрят на нее с осуждением. - Шасо еще не признался, Баррик. Рано утверждать, что именно он убил Кендрика. К тому же после стольких лет его службы у нас ты тоже кое-чем ему обязан!
Баррик махнул рукой, будто нетерпеливо останавливал ее, и на какой-то момент Бриони охватил болезненный приступ гнева - острого, как туанский кинжал. Но она тут же заметила, что глаза Баррика закрыты, а лицо стало бледнее обычного.
- Нет, я не об этом. Я просто плохо себя чувствую, - сказал принц.
Сердце Бриони сжалось при виде воскового лица брата - обескровленного, безжизненного, словно маска. Но после сегодняшнего ужасного утра, когда все в жизни изменилось и разрушилось, у нее не могло не закрасться легкое подозрение, что Баррик по какой-то причине желает отмежеваться от происходящего. Может быть, комендант или другие вельможи успели переговорить с ним?
Баррик встал. Было заметно, что принца слегка покачивает. Один из стражников поддержал его под локоть.
- Вы продолжайте, - сказал принц. - Я пойду прилягу.
Теперь в голову Бриони пришла еще более страшная мысль: "А вдруг он не просто болен - вдруг его отравили?"
В полном ужасе Бриони зашептала молитву Зории, потом попросила поддержки и у Тригона. Может быть, кто-то решил уничтожить Эддонов! Но кто осмелился бы на такое? Кому это могло прийти в голову?
"Тому, кто хочет заполучить трон…"
Бриони посмотрела на Гейлона из Саммерфильда. Герцог был явно озабочен беспомощным видом Баррика.
- Уложите принца в постель и позовите Чавена, - приказала она солдату, поддерживавшему Баррика под руку. - Нет, пусть лучше кто-нибудь из пажей отправится к Чавену прямо сейчас, чтобы тот как можно скорее осмотрел моего брата.
Когда Баррика увели из зала, Бриони с удовлетворением отметила, что по-прежнему способна контролировать выражение своего лица - словно его скрывает маска невозмутимости. Этому ее когда-то научил отец. Она презирала Авина Броуна за бессердечную грубость в ночь смерти Кендрика, но была благодарна ему за напоминание о долге. У нее есть обязательства перед семьей Эддонов и перед народом, и она больше никогда не станет так откровенно демонстрировать собственные чувства. Трудно повелевать и властвовать, когда ты напугана!
- Мой брат принц Баррик не вернется на совет, - заявила она, - поэтому нет причин заставлять нашего гостя ждать. Пригласите его.
- Но, ваше высочество!… - начал было герцог Гейлон.
- Как? Герцог Саммерфильдский считает, что у меня недостаточно ума? Что я кукла, которая может говорить только под присмотром брата или отца? Я сказала: пригласите гостя.
Бриони отвернулась.
"Зория, дай мне сил, - молила она. - Ведь раньше ты любила меня, помоги мне и сейчас! Помоги".
Вельможи возбужденно перешептывались. В другое время это могло бы ее смутить, но не в столь ответственный момент. Гейлон Толли и граф Тайн из Блушо даже не пытались скрыть гнев. Здешние мужчины не привыкли выслушивать приказы от женщины, даже если эта женщина - принцесса.
"Я не должна обращать внимание на их чувства. Я не могу быть с ними терпеливой, как отец. Про него сказали бы: "Король не в духе", а меня просто-напросто сочтут слабой".
Дверь открылась, и в сопровождении королевских гвардейцев в зал вошел темнокожий человек.
Капитан гвардейцев Феррас Вансен старался не смотреть на Бриони - значит, он тоже считает принцессу беспомощной. Бриони пока не решила, что она сделает с Вансеном, но, безусловно, следует преподать всем урок. Нельзя допустить, чтобы принца Южного Предела убили ночью в его собственной постели и за этим преступлением не последовало наказания. Словно с тележки разносчика украли пару яблок…
Принцесса дала стражникам знак остановиться. К помосту, где по бокам от королевского трона стояли кресла близнецов, посол подошел один.
- Мои глубочайшие соболезнования, - поклонившись, произнес Давет дан-Фаар. Сегодня он облачился не в роскошный костюм, а в строгие черные одежды. Как ни странно, и этот наряд был ему к лицу. - Нет таких слов, что могли бы облегчить вашу скорбь, госпожа. Но мне больно видеть ваши страдания. Я уверен, что мой господин Лудис тоже скорбит вместе с вами.
Бриони внимательно разглядывала лицо посла: уж не издевается ли он над ней? Нет ли в его взгляде любопытства? Девушка впервые заметила, что посол вовсе не молод. На его коричневой коже нет морщин, а скулы гладкие, как у юноши, но он лишь лет на десять моложе отца. Ничего предосудительного Бриони не заметила. Если Давет дан-Фаар и обманывал ее, он делал это мастерски.
Хотя… так, наверное, и должно быть. Не умей он притворяться и льстить, он никогда бы не стал послом честолюбивого Лудиса. Бриони вспомнила историю с дочерью Шасо, которую пересказал ей Баррик. Вот еще одна причина презирать посла. Но смотреть на него было приятно.
- Лорд Давет, - сказала Бриони, - мои стражники утверждают, что ни вы, ни ваши сопровождающие ночью не покидали своих спален. Что, впрочем, не снимает с вас подозрения.
- Я рад, что вам сообщили истинную правду. - Всего лишь на миг на губах посла промелькнула любезная, но двусмысленная улыбка. Впрочем, она тотчас исчезла - Давет вспомнил о серьезности момента. - Мы спали, моя госпожа.
- Возможно. Но убийства не всегда совершаются руками тех, кто желает убить. - Бриони легко сохраняла непреклонное выражение лица. - За убийство можно заплатить так же просто, как за пирог в булочной.
- Не думаю, что вам часто приходилось бывать в булочной, принцесса, - снова улыбнулся посол. Похоже, его действительно забавляло происходящее.
- Очень редко, - согласилась Бриони. - И могу сказать, что сейчас я знаю об убийствах больше, чем о булочных.
- Верно, - кивнул посол. - И какое бы удовольствие ни доставляла мне беседа с вами - а она доставляет мне огромное удовольствие, моя госпожа, - у нас есть более важные дела. Я предпочел бы задать вам один вопрос, а не впадать в длинные рассуждения или изображать возмущение. Итак: что, по-вашему, я выигрываю от смерти вашего брата?
Бриони пришлось стиснуть зубы, чтобы с губ не сорвался стон, который выдал бы вновь нахлынувшую скорбь. Совсем недавно Кендрик был жив. О, если бы вернуть вчерашний день, предотвратить трагические события и все изменить…
- Что бы вы выиграли? - переспросила она, пытаясь собраться с мыслями. - Не знаю…
Голос Бриони был не таким уверенным, как ей того хотелось. Авин Броун и остальные пристально наблюдали за разговором - как казалось принцессе, с недоверием. Они полагают, что раз гость привлекателен и красиво говорит, то девушка станет беспечной и доверчивой! От негодования у Бриони загорелись щеки.
- Давайте говорить откровенно, госпожа, - продолжал Давет. - Пришли страшные времена, и честность необходима нам всем. Мой господин Лудис Дракава держит вашего отца в плену, как бы мы это ни называли. Мы ожидаем либо огромного выкупа золотом, либо нечто куда более ценное: частью выкупа должны стать вы, прекрасная принцесса. - Его улыбка снова стала слегка насмешливой. Он смеется над ней? Или над самим собой? - С точки зрения Иеросоля, смерть вашего старшего брата усложняет положение и задерживает выплату выкупа. Король у нас, мы не причинили ему вреда. Для чего нам в таком случае убивать принца? Вы задаете мне вопросы по единственной причине: я чужой в этом замке… и не могу считаться вашим другом. О последнем обстоятельстве я очень сожалею. Совершенно искренне.
Бриони не позволяла себе расслабиться. Посол был слишком вкрадчивым, слишком проворным - наверное, она должна чувствовать себя перед ним, как мышь перед удавом. Но эту мышь не так легко смутить.
- Да, пожалуй, я спрашиваю именно потому, что вы чужак и не друг. А еще потому, что брата убили, по всей видимости, туанским оружием. Таким, какой висит у вас на поясе.
Давет посмотрел на свой кинжал.
- Я бы показал его вам, принцесса, и вы бы убедились, что на нем нет следов крови. Но ваш капитан гвардейцев накрепко привязал его к ножнам, прежде чем привести меня сюда.
Бриони перевела взгляд на Ферраса Вансена, который сначала избегал ее взгляда, а потом стал смотреть на принцессу, не отрывая глаз. Он встретился с ней глазами, покраснел и уставился в пол.
"Он что, сумасшедший?" - недоуменно подумала Бриони.
- Он предпочел бы забрать его совсем, - продолжил Давет, - но наши мужчины, достигшие совершеннолетия, никогда не расстаются с оружием. Разве только в постели.
Бриони покраснела - единственная из всех присутствующих.
- Вы очень много говорите, лорд Давет, но очень мало по существу, - сказала она. - Нож можно вымыть. А отмыть или изменить репутацию не так просто.
- Мы снова скрестили клинки, ваше высочество? - Глаза посла широко раскрылись. - Проверим боевые качества друг друга? Нет, пожалуй, я не приму ваш вызов. Я чувствую: вы из тех воинов, что не обмениваются ударами, а сразу бьют в самое сердце. Что вам известно обо мне, принцесса?
- Больше, чем мне хотелось бы. Шасо рассказал нам о случившемся с его дочерью.
И на этот раз, к удивлению Бриони, на лице посла отразились вовсе не стыд или раздражение от того, что его поймали, а неподдельный гнев. Как у бога Перина, когда тот проснулся на горе Ксандос и обнаружил, что у него похитили молот.
- Значит, он рассказал…
- Да. Ваша жестокость заставила ее уйти в храм, и там она умерла.
Теперь гнев Давета вылился в нечто еще более странное: в его глазах вспыхнуло пламя, напомнившее принцессе тот огонь, что озарял твердые, как камень, черты лица Шасо. Впрочем, это не удивительно - они же родственники.
- Да, она умерла. И он сказал, что я довел ее до смерти?
- Это правда?
На мгновение посол прикрыл глаза, и Бриони увидела, какие густые у него ресницы. Когда Давет поднял веки, взгляд его был прикован к Бриони.
- Правда бывает двойная, моя госпожа. Одна правда - я разрушил жизнь девушки из благородной семьи. А вторая состоит в том, что я любил бедняжку, а ее репутацию очернили безмозглые женщины, распространявшие во дворце сплетни. Ущерб от них был неизмеримо больше. Когда родной отец выгнал девушку из дома, я приютил ее. Мы стали близки, но она не смогла пережить, что родители отвергли ее и навсегда вычеркнули из своей жизни. Она надеялась - и это, на мой взгляд, было глупо, - что однажды они позовут ее обратно. Именно поэтому она и решила уйти в храм. Она там умерла? Да. От разбитого сердца? Да, возможно. Но кто разбил ее сердце?
Он тряхнул головой и впервые посмотрел вокруг - на аристократов Южного Предела, собравшихся в Тронном зале. Едва он отвернулся, Бриони почувствовала, что невольно подалась вперед.
- Кто разбил ее сердце? - еще раз спросил посол негромко, но страстно. Он обращался ко всем присутствующим. - Даже мудрейшие не дадут однозначного ответа на мой вопрос.
Бриони откинулась на спинку кресла. Она уже не была так уверена в своей правоте. Вельможи, особенно члены совета, смотрели на нее с подозрением. На сей раз она не винила их. Ведь на какое-то время ей показалось (должно быть, придворные это заметили), что в зале не осталось никого, кроме нее и темнокожего посла.
- Значит, вы обвиняете Шасо в смерти его собственной дочери? - спросила Бриони.
- Мудрые люди знают, что нет ни правых, ни виноватых, потому что правда изменчива, - пожал плечами Давет. - В таком веке мы живем.
- И вы не станете прямо отвечать на мой вопрос, поскольку в рассказанной вами истории вы вовсе не выглядите подлецом. Но если вы именно так относитесь к данному случаю - думаю, вы легко поверите, что Шасо убил моего брата.
- А разве он еще не признался? - Посол несколько удивился. - Мне говорили, он взял вину на себя. Я думал, вы спрашиваете меня об убийстве вашего брата лишь потому, что я соотечественник Шасо и мог быть его сообщником. Но уверяю вас… Каждый взрослый туанец знает, что Шасо всегда меня ненавидел. - Давет нахмурился. - Однако если он не признался в содеянном, это меняет дело. Я не буду считать его убийцей.
- Что? - Голос Бриони прозвучал гораздо громче, чем она того желала.
Гейлон Саммерфильдский посмотрел на нее с укором. Ей сразу же захотелось заковать герцога в кандалы или наказать еще более жестоко - королевы обычно так и поступали. Почему бы принцессе-регенту не последовать их примеру? У Давета множество недостатков, но он хотя бы не морщится, как старый слуга, когда она повышает голос.
- Вы шутите? - спросила посла Бриони. - Вы же его ненавидите. Это слышно в каждом вашем слове, в каждом взгляде!
- Я не люблю его, - покачал головой посол. - Он считает меня виновником своего несчастья. А я считаю, что он нанес мне не меньший, а то и больший ущерб. Но моя неприязнь к нему не означает, что он убийца. Я не могу поверить, чтобы Шасо убил кого-то, тем более члена вашей семьи.
- Что вы имеете в виду?
- Всем известно, как Шасо чтит долг чести перед вашей семьей. Когда мой отец сражался с предыдущим автарком Парнадом Недремлющим, Шасо не приехал к нему на помощь - он не мог нарушить клятву, данную вашему отцу. И теперь меня спрашивают, мог ли он убить сына Олина? В пьяном виде и предательски? Возможно, в Ксанде есть и более несгибаемые люди, чем Шасо дан-Хеза, но я таких не встречал.
Услышанное еще больше поколебало уверенность Бриони, и не только в отношении виновности Шасо. Неужели Давет - чудовище? Может быть, его просто не понимают? Ведь многие считают Баррика неприятным и жестоким, потому что не знают его.
"Баррик! - Принцессу вдруг охватила тревога. - Он лежит больной в постели. Я должна пойти к нему".
К тому же разговор растревожил Бриони, а значит, она будет рада его завершить.
- Я обдумаю сказанное вами, лорд Давет. Вы свободны, - сказала она.
- Еще раз примите мои соболезнования, госпожа. Посол поклонился и ушел, а советники по-прежнему смотрели на нее. Лица их стали непроницаемыми.
Бриони вдруг подумала, что знает их всю свою жизнь - это соседи, друзья и даже родственники, - но ни одному не доверяет.
"Никогда не открывайся никому, кроме своей семьи, - сказал ей однажды отец. - И ты сможешь уследить за всеми, кто знает твои тайны".
Тогда она думала, что отец пошутил.
"Но теперь от семьи осталось немного, - подумала Бриони. - Мама и Кендрик покинули нас. Отец далеко. Неизвестно, вернется ли он. У меня есть только Баррик".
Казалось, зал заполнили недобрые незнакомцы. Бриони нестерпимо захотелось увидеть брата. Она встала и, не сказав ни слова, пошла к выходу - так стремительно, что стражникам пришлось поспешить, чтобы нагнать ее.
- Все очень непросто, - объяснял Чет жене, доедая суп. - У нас не хватает рук, а гильдия вряд ли быстро найдет каменотесов для этих работ. Похороны должны состояться через пять дней. Из-за спешки мы сбрасываем мусор в те шахты, где работали до смерти принца. Потом нам придется их расчищать.
- Кто же совершил такое ужасное дело? - спросила Опал. Занятый мыслями о работе, Чет не сразу сообразил, о чем она.
- А, ты спрашиваешь, кто убил принца?
- Ну конечно, старый дуралей. Что же еще? - Насупленное лицо Опал смягчилось. - Их семья проклята. Об этом сегодня говорили люди на Карьер-сквер. Короля взяли в плен, молодой принц - калека, а теперь еще и убийство. Да и мать близнецов умерла, хотя это было давно… - Она нахмурилась. - А как насчет новой королевы? Если что-то случится с близнецами, трон наследует ее ребенок? Только подумай - еще не родившись…
- Типун тебе на язык, женщина! Близнецы живы, а ты хочешь накликать беду на их головы? Никогда не подавай идеи богам, которым нечем заняться.
Чет вспомнил, как Бриони разговаривала с ним - так просто, будто он друг или член ее семьи. Одна мысль о том, что с принцессой может случиться беда, напугала его больше, чем целый день в королевской усыпальнице.
- А где Кремень? - спросил он.
- Спит. Устал за день.
Чет поднялся и пошел в спальню, где возле супружеской кровати теперь лежал соломенный тюфячок Кремня. Когда Чет вошел, мальчик быстро спрятал что-то под свернутую рубашку, заменявшую ему подушку.
- Что это у тебя? Что ты спрятал? - Фандерлинг шагнул к мальчику.
Обычный ребенок стал бы все отрицать, а этот лишь молча наблюдал, как Чет проверяет его подушку.
Рука фандерлинга нащупала странные предметы. Он вытащил их на свет и увидел маленький черный мешочек со шнурком и кусок полупрозрачного сероватого камня.
- Что это? - спросил Чет. Мешочек покрывала замысловатая и очень красивая вышивка, а верхняя его часть была зашита. Внутри лежало нечто тяжелое и твердое, похожее на камень. - Где ты нашел эту штуку, малыш?
- Он не нашел, - сказала появившаяся в дверях Опал. - Она висела у него на шее. Это его вещь, Чет.
- А что внутри?
- Я не знаю, и мы не можем его открыть - мешочек не наш. А Кремень отказывается.
- Но ведь в нем может быть… не знаю… ну что-то указывающее на его родителей. Вдруг там камень с фамильным гербом.
Про себя он продолжил: "Или семейная реликвия, которая даст средства на его питание и проживание".
- Это его вещь, - снова негромко повторила Опал. Она опустилась на колени у постели мальчика и потрепала его светлые волосы. Чет понял: жена не очень-то хочет узнавать настоящее имя ребенка, а тем более - имена его родителей…
- Ладно… - сказал фандерлинг и замолчал: его внимание привлек камень.
Сначала Чет принял его за обломок осадочной породы или осколок керамики, отполированный дождями либо морем. Теперь же он разглядел нечто более странное. Да, это был камень, но ничего похожего Чету встречать не приходилось. Он даже не мог сказать, к какому классу камней или металлов отнести обломок. А если фандерлинг не в силах узнать и определить камень, это такое же невероятное событие, как если бы фермер столкнулся с неизвестной породой летающих коров.
- Взгляни-ка, - обратился он к Опал. - Ты когда-нибудь видела такое?
- Облачный кристалл? - предположила женщина. - Ледяной камень?
Чет покачал головой.
- Нет, ни то и ни другое. Кремень, где ты его нашел, малыш?
- В саду дворца. В том месте, где вы копали. - Мальчик протянул руку. - Отдай.