- А самому сообразить никак? - фыркнула я. - Мне чуть в штаны не залез, а парень без сознания лежит, как будто так и надо!
- Я…
- Иди отсюда, не доводи до греха! Тащи все, что велено, и не бубукай!
- Да, господин, - глубоко вздохнув, сказал слуга, едва сдерживая раздражение.
- Поскрипи-поскрипи мне зубами - последние выпадут - поверь на слово, - пробормотала я, захлопнув дверь перед его носом и тут же подойдя к небольшому топчану, на котором лежал мальчик.
Сейчас он казался еще младше. Лицо его было осунувшимся, лоб покрывал пот лихорадки. Немудрено, если учитывать тот факт, сколько времени ему пришлось провести в том сыром подвале без еды и воды.
Я провела рукой по его спутанным волосам, лицу и шее. В принципе, пока ничего серьезного, может и сам восстановиться при надлежащем уходе. Вот только ухаживать, похоже, никто не станет, а мне особо и не дадут. Да и не лучшая это идея - оставить его слабым в логове врага. На самом деле я не была поклонником того, чтобы лечить болезнь при помощи дара, когда ресурсы организма позволяют исцелиться самостоятельно при помощи правильной терапии. Но тут уж ничего иного не остается.
Мой дар… как я пользуюсь им? Как это работает? На самом деле это совсем не похоже на то, как работает простой целитель при помощи инструментов, лекарств, знаний: он ставит диагноз, назначает лечение, ведет пациента на протяжении всего периода выздоровления. Процесс этот высокоинтеллектуальный, не терпящий ошибок, напряженный и весьма трудоемкий. Я помню то, как впервые почувствовала себя первородной. На тот момент мне было около семи лет и в мою не слишком состоятельную… да чего уж там, нищую семью постучалось горе. Слегла мать. Не слишком знающий в этом вопросе отец пытался поить супругу какими-то корешками, травами, боги ведают, чем еще. Приводил домой дряхлых старушенций, у которых на фоне маразма открывались способности к ведовству и знахарству. Те что-то шептали, жгли свечи или пучки каких-то трав, окуривали ими наше жилище, потом бесновались во дворе, изображая исход болезни из дома. Затем говорили, что Луресc запрещает им брать с нас денег (еще бы, у нас их отродясь не водилось), но припадочного поросенка, которого то и дело била эпилепсия, они с удовольствием возьмут и сожрут за наше здоровье. Была и такая, что приметив, что я не похожа на своих родителей, предложила меня сжечь, поскольку чернява я не от природы и именно во мне - корень всех несчастий и болезней моей семьи. Хорошо, батюшка мой сообразил, что это маленько перебор, и отказался от такого способа возвращения благосостояния в семью. Когда же местные сумасшедшие закончились, он решился отправиться в город на поиски врача.
Все это время я ощущала, что происходящее - это неправильно! Меня раздражали эти женщины, которым казалось, что они наделены даром и силой. Мне безумно хотелось выгнать их за порог нашего дома, чтобы они не мешали мне быть рядом с мамой. Как только она заболела, я все время проводила у ее постели, и тогда мне казалось, что внутри меня есть теплое слепящее голубое "нечто". Оно будто живое, перетекает в тело моей матери, стоит мне прикоснуться к ней. В этот момент оно как будто превращалось в некий образ, пронизанный серебряными нитями. В каких-то местах эти нити истончались, где-то обрывались и казались обугленными. И именно в такие моменты я будто бы уговаривала то "нечто", что жило у меня внутри, направиться к этим обугленным ниточкам, восстановить их, склеить. Зачастую на то, чтобы увидеть эти ниточки, у меня уходил целый день, и стоило мне уговорить свою силу восстановить их, как возвращался отец с очередной старой ведьмой и, несмотря на мои крики, выпроваживал меня на улицу.
И вот наконец, когда он отправился в город, я поняла одну простую вещь: если не сделать задуманного сейчас, то завтра может и не наступить. Я до сих пор слышу, как скрипит половица под моими босыми ногами, чувствую, как зябко подрагивают мои плечи под легкой сорочкой. Вижу восковый профиль мамы в свете луны. Помню ее запах, когда прижималась к ней всем телом и представляла, представляла… как восстанавливаются эти обугленные нити, как срастаются они, заполняясь этим самым "нечто", что жило внутри меня. Это было похоже на сон или на одержимость, уж и не знаю. Но уже на следующее утро моя мама пришла в себя, а вот я проспала три дня. Просто пролежала, как если бы умерла, не чувствуя и не слыша ничего и никого вокруг. То были три последних дня, что я провела в кругу семьи. Три последних дня, которые подарили мне возможность вернуть долг жизни той, что мне ее подарила. А потом вернулся отец… не один. Пока я еще была маленькой, я думала, что целитель согласился прийти к нам в дом за те пол-асса, что были у отца. Немного позже я уже точно знала, что он искал детей, таких как я, и путь его пролегал именно через нашу деревню.
Следующие двадцать лет я провела за стенами Эйлирской медицинской академии, чередуя лекции, что давали в Академии Магии Эйлирии. Детство мое закончилось стремительно, так и не успев толком начаться. Первая моя попытка осознанного лечения едва не закончилась моей смертью. Как выяснилось позже, дару Двуликого невозможно противиться, но и нещадно эксплуатировать его тоже не лучший вариант. Потому я рада, что все сложилось так, как сложилось, и уж тем более не жалею о том времени, что ушло на мое обучение. Как ни крути, но то были самые счастливые годы моей жизни.
Интересно, если бы король Эйлирии знал тогда, чем закончится для его королевства становление сорока семи жрецов Двуликого, не обезглавил бы он нас вместо того, чтобы взращивать будто редкие хрупкие цветы?
Как бы там ни было, прошлое осталось в прошлом, а то, что было важно сейчас, лежало у моих ног, дрожа будто осиновый лист на ветру. Я опустилась на колени рядом с мальчиком, сняла перчатки и осторожно обхватила его голову ладонями. Больше мне не нужно было часами сосредотачиваться на том, чтобы увидеть, что не так с человеком, которого мне необходимо вылечить. Умения, столь долго взращиваемые и оттачиваемые, давали полную картину происходящего. Какую-то простую хворь я могла преодолеть всего за один раз, как например ту, что одолевала сейчас моего будущего ассистента. Иные болезни напоминали собой поле сражения, когда день за днем приходилось отвоевывать пострадавшие участки чужого тела. Это может прозвучать дико, но порой для того, чтобы лучше понять, что с человеком, мне нужно было пробовать его кровь. Двуликий изрядно пошутил, создавая мне подобных, потому как то, что у него вышло, оказалось, мягко говоря, странным, как внешне, так и внутренне. Но как бы там ни было, прежде всего я целитель, а потом уже первородный. Так нас учили и воспитывали. Быть независимыми от дара, полноценными профессионалами своего дела. Знания - вот то, что делает из простого человека того, на кого можно положиться в сложной ситуации.
Стоило моим ладоням соприкоснуться с его обнаженной кожей, как перед мысленным взором вспыхнула картинка-образ. Я видела каждый энергетический поток, сплетающий образ тела подростка, ощущала каждый орган, чувствовала, что и как функционирует. Так открывалась первая ступень дара - диагностика. Уже через несколько секунд я знала, куда следует направить свою силу, как сделать его тело вновь здоровым. От кончиков моих пальцев потянулись сотни тончайших, мерцающих нежно-голубым нитей, они, будто корни растения, пронизывали тело ребенка, проникая внутрь, устремляя потоки энергии к пострадавшим системам организма, питая их, выправляя и приводя в норму. Каждый раз, когда я это делаю, я пытаюсь понять, как такое возможно, но даже спустя столько лет не знаю ответа. Но зато вижу процесс и чувствую себя проводником воли Двуликого, чтобы уже в следующий миг увидеть результат.
Вдруг дверь в каморку открылась, и на пороге возник Сэптим с подносом в руках. Мужчина пораженно замер, смотря на меня во все глаза. Хорошо, что мне уже далеко не восемнадцать, иначе я просто потеряла бы концентрацию и все было бы напрасно. А так меня даже забавляло, когда неподготовленный зритель видел нечто подобное. Ведь мои глаза в момент лечения сияют, будто две сапфировые звезды, да еще и исходит сияние от рук - одним словом, выгляжу я божественно… в прямом смысле слова.
- Чё замер, дует же! - возмущенно проворчала я.
- Э… - проблеял Сэптим, так и не рискнув моргнуть, а вместе с тем и двинуться с места.
- Бэ, - передразнила я, - дверь закрой.
- Д-да, г-господин, с-сейчас.
Протиснувшись в проем двери, он дрожащими руками опустил на пол поднос с миской супа и ломтем хлеба, попутно нещадно расплескав содержимое.
- Ну что ты в самом деле, окосел, что ли? - покачала я головой. - Поесть пацану оставь хоть немножко.
- П-простите, г-г-г…
- Г-г-г прощает, тащи одежду и воду, - покивала я. - И сандалии хоть какие-нибудь ему раздобудь… не сейчас, так потом, понял?
Вместо ответа мужчина лишь резко кивнул и был таков.
Я же лишь покачала головой ему вслед. Ничего, он меня еще полюбит и даже будет скучать. Может, в это полнолуние я ему суставы подправлю, так и вовсе любовь у нас будет не разлей водой… или что там не разлей?
- Что со мной, - слабый голос ассистента заставил меня опустить глаза и посмотреть на парня уже нормальным взглядом. Лечение окончено. Сейчас я практически не чувствовала никакой усталости от проделанной работы. С возрастом не только появлялся опыт, но и мой личный резерв становился больше.
- Уже все хорошо, - просто сказала я, совершенно иначе смотря на этого мальчика, после того как прочувствовала его.
- Я умер? - как-то печально выдохнул он.
- С чего бы? - хмыкнула я.
- Но… тебя-то, дед, палач увел, - как-то уныло вздохнул он.
На это его замечание я весело усмехнулась, проведя рукой по спутанным медным кудрям.
На самом деле вы должны были заметить, что люди мне не очень нравятся. Мне гораздо комфортнее одной. Но этот парень… было в нем что-то притягательное для меня. Помимо того, что он был знатоком местности (и впоследствии я собиралась воспользоваться его знаниями), я видела в нем нечто знакомое. Черты его лица, манера говорить - все это навевало воспоминания о годах моей молодости; моих друзьях, которых больше нет со мной. Что такого было в нем? Не знаю и понять пока не могу, но это цепляло. Совершенно странным, непостижимым образом мне хотелось видеть в нем родственную душу. Я пока не могла понять, что все это значит, но что-то необычное и давно забытое было во всем этом.
- Ну увел, делов-то, - покачала я головой. - Он тут по совместительству секретарем подрабатывает, препроводил меня к начальству и все, - отмахнулась я. - Ты сам-то как? Есть хочешь?
- Очень, но…
- Потом поговорим, сначала поешь… Хотя нет, поговорим после того, как ты перестанешь так нещадно смердеть, - серьезно кивнула я.
- Эй, - возмутился он, попытавшись присесть, но все, что у него вышло, - это перевернуться на бок и подвинуть к себе поднос.
А дальше он, кажется, забыл и обо мне, и о своих вопросах, полностью погрузившись в процесс поглощения пищи. Причем он и впрямь погрузился в миску чуть ли не с ушами. За время, пока он ел, пришел Сэптим с тазом воды и комплектом простой одежды, чем-то напоминающей мою. Сейчас на пареньке была простая темно-синяя туника, изодранная со всех сторон и лишь чудом державшаяся на его острых тощих плечах. Сэптим же раздобыл для парня одежду детей песков. То была куртка с запахом и длинные широкие штаны. С кого сняли сей костюм, спрашивать я не стала, а потому просто приняла то, что давали. К одежде шли еще плетеные сандалии, которые надевались поверх тканевых "носков", которые защищали ноги от песка и пыли.
- Я помню, - наконец заговорил парень, вынырнув из своей тарелки, - мне было так худо, что думал - вот-вот на суд Литы отправлюсь, но сейчас я чувствую себя очень хорошо. Мной кто-то занимался?
- Да, - кивнула я.
- Кто?
- Я.
- Зачем? - подозрительно сощурился пацан, понизив голос до шепота.
Усмехнувшись, я все же сказала достаточно серьезно:
- Потому что ты мой ассистент.
- А-си-се… чего?!
- Помощник, - пояснила я.
- Но с чего бы меня выпустили из пыточных, чтобы я стал помощником какому-то деду?
- А тебе не все равно, раз это спасло тебе жизнь? - поинтересовалась я.
- Все равно! - тут же горячо согласился парень. - Но хотелось бы подробностей!
- Резонно, - кивнула я. - А мне бы для начала хотелось перестать дышать через раз, так что я выйду, а ты приведи себя в порядок.
- Да не воняет от меня! - возмутился пацан.
- Не воняет, - кивнула я, - смердит.
- То есть вы хотите, чтобы я поверил, будто бы вы герой сказки? - скептически изогнув бровь, но все же перейдя на "вы", поинтересовался парень, после того как я представилась по всей форме.
- Нет, балбес, я хочу, чтобы ты работал вместе со мной и при этом, прошу заметить, не просто избавился от участи висельника, но и получал деньги за свой труд, - немного раздраженно пробормотала я.
- Вы даже не знаете меня! Может, все то, что я наговорил вам в подвале, было неправдой?
- А может, мне и не очень-то хочется тебя узнавать, но надо, чтобы кто-то делал то, что мне делать лень?
- То есть вам все равно, совершал я то, в чем меня обвиняли, или нет? - прищурился парень.
- Да мне, собственно, плевать, мне империя процент не отстегивает с того, что получают станции перехода.
- Но я могу быть преступником, вас это совсем не волнует.
- Пф, - раздраженно выдохнула я. - А чего мне переживать? Сопрешь у меня имперские деньги? Так мне еще дадут. Воткнешь мне ножик в спину? Так это вообще не считается, все зарастет раньше, чем я замечу. И, - наставительно ткнула в него пальцем, - не вздумай проверять, иначе сделаю так, что в имперский гарем завсегда на работу сможешь устроиться, сечешь? Ну, что там еще? Снасильничать попробуешь? Так это, я надеюсь, и вовсе не про тебя в моем случае, но если что, то все же может стать проблемой…
- Эй! Вы чего? - возмущенно вспыхнул паренек.
- Сам сказал, что я тебя совсем не знаю, - пожала я плечами.
- Да вы ваще, что ль!
- Ва-а-аще… Хорошее определение. Ну так что, согласен?
- Я хочу знать, что вы будете с меня требовать? - деловито поинтересовался парень.
- М… делать то, что я не хочу, - развела я в стороны руки.
- Например?
- Ну, будешь носить мою сумку, говорить "Здравствуйте", "Спасибо", "До свидания", "Пожалуйста" и "Господин целитель сожалеет, но сегодня принять вас не сможет", - перечисляла я, загибая пальцы.
- Вы это серьезно?
- Вполне. А! Извиняться за меня тоже ты будешь, потому что я этого делать не люблю, а люди расстраиваются и ходят за мной, пока я не скажу… Ну?
- Бить будете?
- Как пойдет, но не сильно! - поспешила добавить я. Все же человек на работу устраивается, надо заранее предупреждать об издержках.
На мгновение парень устремил взгляд в пол, что-то для себя решая, после чего вновь посмотрел на меня.
- Вы правда первородный? - тихо спросил он.
- Да, - кивнула я, когда на эти мои слова парень хитро улыбнулся, изрек:
- Тогда вы не сможете меня ударить! Я согласен, - и протянул мне руку для того, чтобы скрепить договор.
- Тебе не говорили, что сказки врут? - усмехнулась я, со всей крепостью пожимая его руку. - Соль.
- Слуга не приносил, - растерянно отозвался пацан.
- Я - Соль, придурок, - раздраженно пробурчала я.
- А, - вновь усмехнулся он, и на его щеках появились две озорные ямочки. - Я - Кит.
- Пишется так же, как и "кит"? - растерянно пробормотала я.
Парень лишь заливисто расхохотался и кое-как кивнул.
- Еще не легче… Приду завтра, - махнула я на него рукой. - У меня дела, а завтра начнем обустраиваться. Вот, - достала я из кармана случайно прихваченное яблоко, - это тебе, чтобы больше не болел, - неуклюже сунула я ему свой гостинец и была такова.
Глава 3
До самого вечера у меня было столько дел, что не сосчитать. Ведь я так и не досчитала, сколько листочков на дереве, что росло за моим окном. Утомилась невероятно. Потом стало темно, и я решила не портить зрение. Меня препроводили в свои покои сразу после встречи с Китом. А перед тем как уйти, Сэптим дрожащим шепотом поинтересовался, может ли господин целитель дать консультацию его работникам, которые безумно жаждут меня увидеть и задать свои вопросы. Я любезно согласилась - после того, как сделаю свои дела. Ну, видно, не судьба, дел оказалось очень много.
Теперь оставалось ждать приезда рабовладельца, разобраться с его болячкой, а заодно и с моим переездом. Жить здесь дальше мне совсем не хотелось. Кормить особо не кормят, норовят за здорово живешь эксплуатировать, поговорить за жизнь или стянуть одежду. Слишком много желающих влезть в мое личное пространство.
Тихий стук в дверь вывел меня из состояния каталепсии, заставив вздрогнуть и пойти открыть дверь. На пороге стоял молодой стражник, а вовсе не Сэптим, как я ожидала. Мужчина посмотрел на меня холодным, ничего не выражающим взглядом, а после спросил:
- Колюще-режущие предметы есть?
- Да, - серьезно кивнула я.
- Оставьте тут и следуйте за мной, - также невыразительно порекомендовал он.
- Тогда мне придется вырвать себе глаза и язык, - фыркнула я. - Куда идем? - не дожидаясь ответа, поинтересовалась.
- Господин Рэйнхард прислал меня за вами, но я не могу пустить вас к нему без досмотра.
- Досматривай, - спокойно кивнула я.
На самом деле я надеялась, что у личной охраны такого аланита, как Рэйнхард Эль Ариен, все должно быть по последнему слову магии, и не ошиблась, когда мужчина вынул из кармана тоненькую серебристую палочку и начал водить ею вокруг меня, выискивая те самые сокрытые кинжалы-ножики. Минимальный досмотр - это, можно сказать, знак хорошего тона.
- Идемте, - закончив, сказал он, повернулся ко мне спиной и последовал по коридору. Свернул на лестницу, и далее мы уже шли только вверх и еще раз вверх. Рэйнхард Эль Ариен занимал весь верхний этаж своего немаленького дома и делиться своими удобствами главы рода ни с кем не собирался. Ну, разве что с немногочисленными воинами, встречаемыми нами по пути. И что-то мне подсказывало - это было скорее демонстрацией специально для меня, чем обычным делом. Каждый из встреченных мною стражников будто бы испытывал солидарность к своему главному, поскольку был одет во все черное и точно так же, как и глава тайной службы, носил длинные брюки и высокие сапоги.
Думаю, нет смысла говорить о том, насколько роскошным все было и на этом этаже. Единственное отличие заключалось в том, что здесь было гораздо больше пространства, не заставленного мебелью, несущей в себе лишь декоративную функцию. Все исключительно для того, чтобы этим пользовались.
- Я буду за дверью, - коротко обронил аланит с определенным смыслом, когда мы остановились у высоких дверей.
- Мне все равно, - точно так же отозвалась я и вошла в комнату.