– Мне бы твою уверенность, – Ши печально глянул на приятеля снизу вверх. – Не-ет, она сначала прикончит меня, а потом станет разбираться.
– Хочешь, я с ней поговорю? – не дожидаясь ответа, Конан повернулся и ушел в дом. Ши равнодушно пнул зазевавшуюся курицу и засвистел мелодию похоронного марша.
Ждать пришлось недолго. Лорна вылетела во двор, точно боевая лошадь, заслышавшая сигнал атаки. Сходство усиливали развевающаяся грива светлых волос и светившаяся в глазах мрачная решимость покарать виновных. Неизвестно, что успел наговорить ей Конан, но настроение тавернщицы весьма точно описывалось словом "смертоубийственное". Не обращая ни на кого внимания, она едва ли не строевым шагом направилась к будке, отпихнула Джая, попытавшегося преградить ей путь, и распахнула дверь.
– Та-ак, – только и сказала она. Соблазнительный ротик корчился в судорогах. Из его углов стекала мутно-розовая вязкая жидкость, а движения напоминали кашель подавившегося человека, старающегося вытолкнуть застрявшую в горле кость. Очередная попытка увенчалась успехом, изо рта вылетело что-то блестящее, описало в воздухе крутую дугу и упало, подкатившись к ногам Хисса. Тот наклонился посмотреть и сдавленно ахнул.
Рот удовлетворенно облизнулся, наградив хмурую Лорну милой извиняющейся улыбкой. Хозяйка "Норы" сплюнула и с оттяжкой захлопнула дверь, да так, что со стен нужника посыпались чешуйки краски.
– Не верь глазам своим, – еле слышно пробормотал Хисс, бережно поднимая валявшийся предмет. – Вы только посмотрите!
Он держал в ладонях темно-синий кристалл, размером никак не меньше продающихся на городском базаре дынь и ограненный в такой же продолговатой форме. При малейшем движении камень переливался всеми оттенками голубого, лазоревого и бирюзового, напоминая гигантскую каплю.
– Если эту неведомую особу и дальше будет тошнить такими стекляшками, она навеки покорит мое сердце, – Джай, не веря своим глазам, дотронулся до прохладно сияющего камня и ласково провел пальцем по граням.
Спустя миг синее великолепие покрылось сетью мельчайших трещин, и с легким шорохом – такой, наверное, издают рушащиеся воздушные замки мечтаний – превратилось в горстку сизоватой пыли, просочившуюся между пальцев Хисса на землю. Курицы, бродившие вокруг, внезапно решили, что это самый вкусный корм на свете и устремились склевывать мельчайшие крупинки.
Проныра с Хиссом дружно и разочарованно застонали, а из-за запертой двери нужника донеслись частые удары – рот извергал поддельные камни, словно откладывающая личинки муха-навозница.
– Тащите доски, гвозди и молоток, – Лорна приняла решение. – Мало ли какая гадость оттуда выползет, – она озабоченно пощелкала пальцами. – Колдуна, может, какого позвать, пусть посмотрит, нельзя ли что сделать… Или лучше жреца?
Ши, чувствовавший себя виноватым, умчался на поиски требуемых инструментов. Бритунийка отправилась за ним, одарив напоследок притихшую компанию уничижающим взглядом.
– Надеюсь, она не имела в виду, что за услуги колдуна придется расплачиваться нам? – нерешительно подал голос Хисс, разгонявший куриц в тщетной надежде отыскать уцелевший осколок кристалла.
– Боюсь, мой друг, наша решительная хозяйка подразумевала именно это, – Аластор поднялся на ноги, отряхивая штаны от приставших к ним соломы и песка. – Джай, во сколько может обойтись изгнание демона или прерывания действия заклятья?
– Понятия не имею! – зло рявкнул Проныра. – Зато старый хрыч сегодня вечером изрядно порадуется: мы будем носиться с высунутыми языками, пытаясь загрести в карман как можно больше. Этот проклятый Ши со своими выходками нас окончательно разорит!
– Кто ж знал, что так получится, – успокаивающе заметил Аластор. – В конце концов, не впервой. Да не смотрите вы, точно плакальщицы на похоронах! Придумаем что-нибудь. Это всего лишь рот, рыгающий фальшивыми камнями, а не разгневанный дракон и не налет стражников! Короче, вы как хотите, я иду собираться.
Он ушел, легко ступая по земле и продолжая украдкой посмеиваться. Хисс глянул ему вслед и безразлично осведомился:
– Какой такой старый хрыч?
– Приходил уродец из Чамгана. На нынешний вечер подвернулась небольшая работенка, – объяснил Джай. Подумал и заявил: – Тебе, пожалуй, тоже стоит пойти. Знаю, это не совсем твое ремесло, но там вроде не требуется особых умений. Поторчите на пару с Малышом у входа, поглядывая по сторонам и отвлекая чрезмерно любопытных. Выручку делим на всех. Согласен?
Хисс кивнул. Ему позарез требовалась кругленькая сумма, но в силу кое-каких причин он опасался даже заикнуться о своем бедственном положении. Возможно, сегодняшняя ночь поможет ему поправить свои дела, и тогда все уладится без особых хлопот. Только при чем здесь Чамган? Да, гномы охотно скупают вещи, чье происхождение весьма сомнительно, однако сами никогда не встревают в людские развлечения навроде грабежей и обшаривания чужих домов. Хотя кто их знает, этих подземных выродков… Они ведь из тех, кто предпочитает загребать жар чужими руками.
Один из главных неписаных законов Шадизара гласит: "Не треплись без надобности".
Хисс, поразмыслив, решил следовать ему. Какая разница, что задумали гномы? Дело их компании – выполнить задание, получить деньги и смыться. Просто и незамысловато. Проще, чем отобрать погремушку у младенца.
Взгляд в прошлое: Предупреждение
Мужчина и женщина – хозяин и гостья – за накрытым столом напротив друг друга. Круглый стол – начищенная медь, единственная ножка в виде ствола тонкого деревца, по которому беспечно скользят играющие ящерицы. Он стоит на огромной открытой террасе, на пересечении сверкающих болезненно-белых и темно-охристых квадратных плит.
Над террасой распахнулось застывшее небо, украшенное светлым осколком нарождающейся луны. Купол нависает над пустыней – огромной, живущей, наполненной посвистом ветра, шелестом пересыпающегося песка и тявканьем охотящихся шакалов. На горизонте, где пустыня и небо сливаются воедино, дрожит еле различимый зеленоватый отсвет. Там начинается морское побережье, дремлющий Великий Океан качает сонные, прозрачные волны. Отражение луны и звезд дробится на миллионы частей, Океан превращается в огромный, текучий алмаз с множеством граней, доступный всем и неподвластный никому.
Хозяин и его гостья избегают прямых взглядов. Странные, должно быть, между ними отношения: то ли враги, вынужденные стать друзьями, то ли друзья, поневоле оказавшиеся врагами. А может, то и другое, и третье вместе. Они сидят здесь, посреди холодной, геометрически выверенной террасы, вокруг на многие лиги тянется пустыня, и ничего, кроме пустыни, редких оазисов, караванных путей и звериных троп.
Крылатая тень кружит над ними – неразличимая во мраке, описывая круг за кругом, круг за кругом, черная и безмолвная в черноте. Тень пристально смотрит и слушает.
Мужчине на вид лет тридцать – тридцать пять. Цвета его одежд – красные и черные с золотой каймой. Лицо… Такие лица принадлежат наследникам старинных династий, давно потерявших любые права на трон, последним в роду, помнящим наизусть все легенды о славном прошлом и знающим, что оно не вернется никогда. Он обладает властью, этот человек, но, похоже, она не приносит ему радости, ибо не завоевана, а получена изначально. У него странные, яркие глаза – глубоко посаженные, желтовато-карие, с черным вертикальным зрачком, сжимающимся и расширяющимся. Глаза животного или, скорее, пресмыкающегося. Он смотрит на пустыню, белесо-голубую, исчерченную неуловимыми тенями, и безостановочно верит между пальцами правой руки крохотную золотую подковку. Камни в тяжелых перстнях вспыхивают искрами, подкова вращается, издавая еле слышный звон.
Приехавшая к нему в гости женщина красива. Пожалуй, даже чересчур, вызывающе красива.
Ее возраст не поддается исчислению. Миг назад она выглядела наивной девчонкой, сейчас задумаешься, давно ли она справляла свое двадцатипятилетие, спустя еще мгновение сочтешь ее замечательно сохранившейся сорокалетней матроной, чтобы со следующим ударом сердца понять – ей никак не больше шестнадцати. Она высокая, тонкая, затянутая в облегающее платье из переливающейся золотистой ткани. Русые с ярко-рыжим отливом волосы заплетены в косы, уложенные венцом вокруг головы. Она носит вычурные украшения из сплава золота и серебра, у нее зеленоватые глаза, слегка вытянутые к вискам.
В отличие от мужчины, женщина только кажется надменной, распространяя вокруг себя некий ощутимый аромат доступности. Она не королева, хотя отчаянно старается выглядеть таковой, скорее, первая придворная дама, если не случайно угодившая в фавор к правителю уличная красотка. Ее совершенство лишено тепла, несомненная привлекательность не задевает чувств, вызывая только восхищение внешней оболочкой, не более того.
Мужчина зовет ее "Кэто" или, с оттенком снисходительности – "Моя дорогая Кэто". Она называет своего собеседника "Господином" – большая буква отчетливо слышится в хрипловатом насмешливом голосе – и иногда обращается к нему "Саммах". Впрочем, это не может быть подлинным именем – на древних языках Побережья такое слово когда-то тоже означало господина или наставника.
Женщина протягивает руку, схваченную в запястье обручами браслетов, берет чеканный серебряный кубок, но не пьет, а держит перед собой, точно пытаясь разглядеть нечто в его глубинах.
Мужчина неожиданно резким жестом швыряет подковку на пол, та скользит через белые и охристые плиты, мимолетно сверкая подобием ночной зарницы. Долетев до края террасы, исчезает за срезом.
– Всякий раз – подковы, – говорит мужчина. Он чуть растягивает слова, его голос похож на отдаленный размеренный звон бронзового гонга. – Это повторяется уже трижды, и только в последний раз стража вовремя заметила присутствие чужаков. К сожалению, охранники едва не позабыли о необходимости взять живьем хоть одного мошенника. Двое убиты, третьего, пойманного, воры прикончили сами. Остальные удрали. Стражники клянутся, что грабители прыгали прямо в стену. Я потом лично осмотрел это место. Стена как стена, никаких трещин, никаких потайных проходов. Монолит.
– А убитые – они кто? – невозмутимо уточняет женщина. – Знаю, некромантия – не самое приятное занятие в мире, но ты не пробовал их допросить?
– Люди из Шадизара, – помедлив, нехотя отвечает мужчина. – Выполняли чьи-то указания. Больше ничего не знают.
– Значит, кто-то наконец додумался до способа проникать в Сокровищницы незамеченным, – весело заявляет красавица. Саммах одаривает ее весьма нелестным взглядом.
– Случись это только со мной, я бы не удивился. В нашей теплой компании я не пользуюсь особенной любовью. Однако, как я узнавал, гости наведывались ко всем.
– Кроме меня, – женщина делает глоток из кубка.
– Кроме тебя, если ты не лжешь, – соглашается мужчина.
– Похоже, ты заподозрил меня и поэтому пригласил сюда. Для частной беседы, так сказать, – ее голос становится язвительным. – Только, знаешь ли, кражи не относятся к числу моих излюбленных развлечений. Но, даже если бы я увлеклась грабежами, у меня хватило бы ума не разбрасывать после себя золотые подковки. Этому все равно никто не поверит. Слишком просто и незамысловато. Надо полагать, другие находили знаки, указывающие на их врагов?
Молчаливый утвердительный кивок.
– Кэто, я не собираюсь обвинять и выяснять отношения, – сквозь бесстрастную маску проступает раздражение. – Я хочу предупредить тебя – это раз. Второе – я хотел бы услышать твои предположения. Может, ты не слишком умна, но я неоднократно убеждался в том, насколько ты хитра и изворотлива. Теперь ты знаешь все, известное мне. Скажи, что думаешь.
– Гм, – прекрасная Кэто многозначительно возводит глаза к ночному небу и старательно хмурится. – Воры появляются и исчезают, стража ничего не может поделать… Ладно, вот моя первая догадка – оживился кто-то из наших старых врагов, решивших отомстить за прежние обиды. Также не исключено, что мы имеем проделки заклятых друзей. Скажем, сии визиты отмечают начало нового круга Игры.
– Мы вроде договорились прекратить эту глупость, – бросает Саммах. – Что до старых врагов… В этом есть некий смысл. Продолжай, моя дорогая.
– Ты не пробовал обратиться к тому, кто рожден красть и обманывать? – выпаливает женщина. – Вдруг он принялся за старое?
– Он почти не вылезает из своего владения, – качает головой мужчина. – Разумеется, этого типа я проверил в первую очередь. После всего, что случилось в последний раз, когда его вынудили дать клятву оставаться в стороне, он совершенно потерял интерес к нашим делам. Его волнуют только его проказы, его маленькие войны, его друзья и подружки.
Женщина надолго задумывается, кусает губу и нерешительно спрашивает:
– А Ключи… Ключи Обманщика? Вдруг это они?
– Ключи Обманщика – вымысел от первого до последнего слова! – на этот раз ее собеседнику изменяет выдержка. – Кэто, ты же отлично помнишь: его приперли к стене и он, спасая свою шкуру, незамедлительно выдумал эти Ключи! Их не существует! Они плод его не в меру развитого воображения! Он же Обманщик, Кэто! Обманщик до мозга костей!..
– Вот именно, – тихо произносит женщина, и Саммах замолкает. – Если бы они существовали, они обладали бы именно такими свойствами: открывали все, в том числе и Сокровищницы. Мы не знаем. Он вполне мог создать их и спрятать.
– Но зачем? С какой стати, спустя столько лет, он вдруг решил бросить нам вызов? – недоуменно обращается к луне и пустыне человек в алом и черном. – Он не обладал особенной силой и старался ни во что не вмешиваться.
– Может, ему надоело, что с ним никто не считается, – взмахивает ресницами Кэто. – Или он обрел какой-то новый источник могущества. Ты ведь сам сказал – он Обманщик. Никто из нас не может поручиться, что проведал хоть немного о его замыслах.
– Это так, – вынужден согласиться Саммах. – Но я уверен – у него не хватит решимости на подобное.
– Смог же он наведаться к тебе и улизнуть безнаказанным, – легкомысленно бросает женщина. – Или поручил кому-то. Во всяком случае, если такая история произойдет в моем доме, я знаю, что немедля сделаю.
– Что? Отправишься к нему? – мужчина презрительно хмыкает. – Он надает тебе кучу ничего не значащих обещаний, заверит в своей полнейшей невиновности, под конец затащит в постель и к утру ты безоговорочно поверишь всему, что он говорит. Так случалось уже не раз.
– Слышу голос зависти и уязвленного самолюбия, – патетически возглашает Кэто, поднимая бокал. – Позволь узнать, что предлагаешь ты, о мудрейший?
– Подождать, – холодно роняет Саммах. – Впрочем, если считаешь нужным проведать нашего давнего друга в его убежище – воля твоя. Я лишь предупредил, чтобы ты знала, откуда ожидать удара.
– Премного благодарна, – фыркает Кэто. – Что тебя вообще больше волнует – наказание виновных или возвращение похищенного? Кстати, я не вижу особых причин для беспокойства. Пусть украденные безделушки немного поболтаются среди людей. Так даже забавнее.
Женщина встает и, постукивая каблуками, идет к низкой ограде террасы. Золотая гибкая фигура пересекает красные и белые квадраты, грациозно присаживается на парапет – каждое движение выверено и отточено. Мужчина равнодушно смотрит вслед: о чем бы не заходила речь, у Кэто на уме всегда только одно. Конечно, она хороша. Хороша до головокружения, которое очень быстро проходит. Никто не остается с ней надолго, кроме таких же хорошеньких пустышек, как она сама. Сколько не учи, не втолковывай, не разъясняй, Кэто верна себе. Однако высказанная ею мысль насчет Ключей не лишена некоторой привлекательности. Вызнать бы достоверно, есть эти распроклятые Ключи на свете или нет… Пожалуй, стоит отправить Кэто к Обманщику. Даже если она ничего не разузнает, то привлечет его внимание. Пусть помается головной болью, стараясь отвязаться от настырной красотки. Почему, почему этот упрямец предпочел отказаться от всего, стать изгоем, похоронить себя в глуши вместо того, чтобы согласиться на взаимовыгодный союз? Или?.. Или там, в своем захолустье, укрывшись от всех, он без помех вымыслил новую затею? С него станется… Ладно, придется уделить Кэто заслуженную толику внимания, а подумает невесть что.
Полумесяц луны устремляется к неровной, зыбучей поверхности Океана. Серая лиса, принюхиваясь, трусит через барханы, оставляя за собой ровную строчку неглубоких следов, заносимых песком. Два человека смотрят с высоты террасы на пустыню, мужчина обнимает женщину за плечи, поворачивая лицом к себе. Та с готовностью запрокидывает голову, прикрывая глаза. Тень в высоте наклоняет крыло, поворачивая на новый круг, и испускает долгий, пронзительно-звенящий крик.
Глава 4
Изящное искусство грабежа
Никто в Шадизаре в точности не помнил, в честь каких событий площадь Трезубца получила свое название и что символизирует установленный в ее центре монумент – вырубленный из серого гранита трезубец высотой в десяток локтей. С одной стороны площадь ограждала глухая стена Чамгана, с другой – склады, лавки и дома торговцев. Днем тут собирались продавцы и перекупщики шерсти, ночью засыпанное щебнем пространство пустовало, если не считать бродячих собак, сторожей и прикорнувших под стенами нищих.
Дом, возле которого гном Альбрих поджидал нанятых им людей, оказался двухэтажным сараем, принадлежавшим, если верить крикливым гербам и вывескам, торговому сообществу "Фарсул и Компаньоны – Шерсть, Ткани, Кожа". Здание охраняла троица скучающих громил и крупный черный пес, страдавший несварением желудка и громко пускавший ветры. Джай, указав на стражей, вопросительно поднял бровь, безмолвно намекая, придется ли от них избавляться. Альбрих помотал головой и повел компанию в обход, на задворки склада. Там он жестами велел отодвинуть какие-то бочки и ящики, подцепил замаскированную крышку лаза и, дрыгнув ногами, скрылся в темном отверстии.
Изнутри склад почтенного товарищества Фарсула и Компаньонов выглядел точно также, как любое иное сооружение подобного назначения. Громоздкие тюки с шерстью, свертки тканей, сундуки, лестницы, столы приказчиков, кипы выделанных кож – ничего примечательного. Гном зажег один из принесенных с собой потайных фонарей и тщательно задвинул заслонку, оставив пробивающийся наружу тонкий лучик света.
– Куда? – шепотом спросил Хисс. Ответом ему послужило раздраженное шипение гнома и тычок, полученный от Джейвара.
Альбрих рыскал между грудами ящиков, как выслеживающий мышей кот. Дважды он заставлял людей перетаскивать тяжеленные кипы шерсти с места на место, пока не забрался в закуток, признанный требуемым. Поставив фонарь на деревянный пол, гном сосредоточенно забренчал связкой ключей, подбирая нужный. Отыскал, на ощупь сунул в скважину, закряхтел, открывая створки, но на предложение помощи огрызнулся, велев смотреть по сторонам.
За дверцей, искусно сделанной заподлицо с полом склада, начинались ступеньки вниз. Ши, заглянув через плечо Альбриха, насчитал около десятка – дальнейшие терялись во мраке – и озадаченно подумал: как гномам удалось незаметно от владельцев и работников склада отгрохать такое сооружение? Может, торговцы входят в долю с обитателями Чамгана? Тогда к чему разводить такую таинственность?