Мальчишка с шумом захлопнул рот. Взгляд у него был почти влюблённый.
- Как здорово! - благоговейно прошептал он.
- А вот то, что у тебя каплун горит - совсем не здорово, - заметил Марвин. Мальчишка вскрикнул, засуетился, спасая ужин. Марвин подсел к огню, накинул плащ на сладко побаливающие плечи. Вот что значит - пару дней не разминаться.
- Как вы его!.. здорово!.. - закончив возиться с каплуном, повторил Робин.
- Кого?
- Его, - мальчишка кивнул на покосившийся пень, служивший Марвину манекеном. - Насмерть!
Марвин усмехнулся:
- Живой противник не стоял бы… пнём. И дрался бы я с ним иначе.
- Всё равно побили бы!
- Конечно, - улыбнулся тот - его забавляла непосредственность мальчишки, временами совершенно неожиданно сменявшая робость.
- Я бы тоже так хотел, - тоскливо сказал Робин.
- Я говорил уже - сбрось сотню фунтов, и сможешь.
- Не смогу, - помрачнел парнишка. - Я всегда такой был… ну, неуклюжий… как баран. Мне батюшка ещё сказывал.
- Так переубедил бы батюшку. Заодно и цель!
- Батюшка умер, - совсем уже понуро сказал Робин.
Марвин кивнул, с наслаждением впился зубами в хрустящее корочкой заячье мясо, прожевал, потом сказал:
- Бывает. В бою пал?
- Нет, - ответил Робин и замолчал. Марвин видел, что тема эта ему не слишком приятна, и не стал настаивать. Ему вообще не очень хотелось говорить - чуть подустал за день, да и ночь была уж больно хороша. Он представил, как славно сейчас сиделось бы у походного костра среди боевых товарищей, за рьяными обсуждениями дневной битвы, и тоскливо вздохнул.
- В бою пасть - это счастье, - мечтательно произнёс он. - Если и есть смерть лучше иной жизни, то такая.
- Не знаю, - нерешительно отозвался Робин, крутя в толстых пальцах каплунью ножку. - Как по мне, жить хорошо…
- Дурак, - беззлобно сказал Марвин. - Видал вон того лысого, в таверне? Чуть что, перед благородными башкой об пол? Так жить - хорошо?
- Хорошо, - пробурчал Робин, - только б не умирать.
- Ясно теперь, почему ты только сын сэйра, а не сэйр, - сказал Марвин. - Хотя, впрочем, и для сына сэйра твои слова - позор.
Робин вскинулся, поднял на Марвина глаза - неожиданно красивые, большие и карие, такие скорее подошли бы знойной девице, чем неуклюжему толстяку.
- Нам к позору не привыкать, - вполголоса проговорил он и отвёл взгляд.
Марвин задохнулся от возмущения.
- Ну ты даёшь, парень! К позору невозможно привыкнуть. И нельзя этого делать! Когда ты привыкаешь к позору - ты уже и не жив… пусть даже хотя бы как тот трактирщик. Крыса и та - живее.
- А что делать, если выбора нет?
- Выбор всегда есть. Можно умереть, например. Или убить, это намного лучше. Но уж точно не привыкать.
- Вот вам, сэйр Марвин, говорить легко, - помолчав, тихо сказал Робин, и Марвин оторвался от еды, отчего-то неприятно задетый его словами. - Вы такой… ну… сильный, смелый… Вам легко про позор говорить. Вы ж ничего про него не знаете.
Губы Марвина дрогнули - но что ему было на это сказать?
- А не все такие… смелые, - не глядя на него, продолжал Робин. - Вы так хорошо сказали, я точно подзабыл уже… про цель… Но мало одной только цели. Для вас - довольно, а мне мало… Иначе бы я уж давно был таким, как вы. А я трушу.
- Чего трусишь-то? Чего в этой жизни можно бояться, если тебе и позор уже не страшен? - резко спросил Марвин.
- Ну… как вам объяснить? Вот тот трактирщик - он же не знает, что живёт, как… ну, как…
- И куда тебе в герольды с таким красноречием, - покачал головой Марвин. Робин вспыхнул, вскинул голову, и в его лице, к вящему удивлению Марвина, промелькнуло некое подобие оскорблённой гордости.
- Я только сказать хочу, сэйр Марвин, что тот трактирщик и думать не думает о позоре. И вот это - совсем скверно. Когда тебя позорят, а ты ничего сделать не можешь.
"Да уж, тут не возразишь", - подумал Марвин, и будто снова очутился под серым осенним небом Балендора, на ристалище, с пылающим от пощёчин лицом. И словно наяву увидел Лукаса из Джейдри - но не напротив себя, а дальше, в мутном мареве костра, - подпирающего голову рукой и смеющегося непроницаемыми голубыми глазами - смеющегося над ним…
- И ведь хуже всего то, что вам это только кажется.
- Что? - Марвин выпрямился. Аппетит у него совершенно отбило.
- Вам только кажется, что вы ничего не можете поделать, - со странным упрямством проговорил Робин. Он глядел в огонь, и в свете алых языков пламени глаза его странно, влажно поблескивали. - Вам просто внушили это… навязали… сковали ваш разум, чтоб заставить поверить в неизбежность позора. Нас же двое всего было, в том трактире. Трактирщик мог взять вилы и…
- И на благородного мессера? - зло спросил Марвин. Внешне необоснованная злость в его голосе осталась Робином незамеченной.
- Да всё равно. Если б правда думал, что нет ничего страшнее позора - всё равно…
Мальчишка смолк, но Марвину уже кусок в горло не лез. Мучительная тревога и жгучий стыд, которые не давали ему спать последние месяцы и от которых он только-только, казалось, избавился, вцепились в него с новой силой. Безумно захотелось убить кого-нибудь - плевать кого, да хоть бы этого тупого толстяка, своими мутными речами снова растравившего ему душу… Но на деле Марвин понимал, что должен благодарить мальчишку - за то, что тот так вовремя напомнил ему о том, о чём он едва не забыл. Поразительно, Марвин и предположить не мог, что у него такая короткая память…
Или просто он в самом деле испугался. Испугался тогда, там… этих глаз… и этой улыбки… того, что эти глаза и эта улыбка могут с ним сделать. Испугался просто до одури, потому что никогда не видел ничего подобного. И просто убить здесь было бы слишком просто… и совершенно неправильно. Нет, за этот страх, за то, что впервые в жизни Марвина заставили его испытать, полагалась совсем другая расплата. И он на целых три дня напрочь забыл об этом! Стоило отогреться да отожраться - и забыл. Как будто вполне смог бы с этим жить…
- Сэйр Марвин, - голос Робина из темноты звучал испуганно, - что с вами?
Марвин поднял на него затуманенный взгляд.
- Ты всё правильно говоришь, парень. Всё правильно. Скажи, что ещё хотел.
- Да ничего, - стушевался мальчишка. - Я, это… я имел в виду…
- А, плевать, что ты имел в виду, - сказал Марвин. - Главное, что ты сказал. Может, из тебя и получится толковый герольд.
Робин вновь покраснел - на сей раз от удовольствия, и пробормотал:
- Благодарю вас, сэйр Марвин, да только я всё равно предпочёл бы быть таким, как вы… Потому что и вы правильно говорили. Про позор… А будь я таким, как вы, то смог бы его смыть… с памяти моего отца.
"Таким, как я, - подумал Марвин. - Нет, парень, такие, как я, намного хуже. Потому что мы способны нести этот позор. И жить обещанием мести… одним обещанием, потому что обещать в таких делах - слаще, чем делать".
Тут он вдруг понял, что сказал Робин, и удивился:
- Твоего отца? А что ты должен сделать, чтобы смыть с него позор?
Робин поднял голову, снова глянул на Марвина влажными карими глазами - в упор - и сказал, ровно, внятно и отчётливо, так, будто прежде говорил эти слова сотни и тысячи раз:
- Убить Птицелова.
Марвин задумался, потом покачал головой.
- Птицелова? Не слышал о таком.
- О нём мало кто слышал. Не считая тех, кого он… ловил. И их семей, конечно. Такое не забывается.
- Ну-ка, рассказывай, - потребовал Марвин, радуясь возможности отвлечься от своих тяжких мыслей.
Робин помялся - видно было, что ему нелегко начать, но Марвин был безжалостен и смотрел ему в лицо не мигая. В конце концов парень сдался. А впрочем, понял Марвин вскоре, наверное, он на самом деле хотел поговорить. Не всякую тяжесть можно носить в себе…
- Мой батюшка… отец… он всё время ссорился со своим двоюродным дядей, сэйром Колином, за земельный удел и замок. Батюшка считал, что этот удел наш по праву, но у сэйра Колина были деньги и связи, и он только смеялся над батюшкой. Ну, батюшка и вступил в войско соседа сэйра Колина, который тогда как раз войну затевал, с тем чтобы потом этот удел получить.
- Отобрать, стало быть.
- Ну, отобрать… А тот сосед, сэйр Имрис, его вроде как полюбил. Забрал и нас с матушкой в замок его, там хорошо было. Вот… А потом сэйр Имрис оказался еретиком. Батюшка этого не знал, ну, узнал только потом, когда этот сэйр Имрис его к себе приблизил. Вот, он был еретик, и у него собирались какие-то люди, делали нечестивые обряды и пытались вызвать Ледоруба…
Марвин ругнулся и осенил себя святым знамением. Робин пугливо последовал его примеру.
- Батюшка сперва точно не знал, подозревал только. А когда узнал - не решился оставить сэйра Имриса, потому что к тому времени сэйра Колина уже разгромили, ждать недолго оставалось, и батюшка не хотел лишиться того, что добыл…
- Еретикам, значит, потакал твой батюшка за харчи! - возмутился Марвин.
- Не потакал! - вскинулся Робин. - Он вовсе не потакал, он сам считал эти обряды богомерзкими, но только далеко уже всё зашло, и к тому же сэйр Имрис был как бы батюшкиным сюзереном… А разве можно предавать своего сюзерена?
- Гм, - озадаченно сказал Марвин. - Вообще-то нельзя.
- Вот, и батюшка так же говорил, когда матушка плакала и просила его бросить сэйра Имриса. Но батюшка не послушался, а потом… - Робин набрал воздуху в грудь, глубоко вздохнул. Густой пар из его груди смешался с дымком костра. - Потом всё раскрылось, сэйра Имриса и его друзей-еретиков поубивали, а батюшка бежал…
- Бежал? Оставив жену и ребёнка?
- Я большой уже был! - выпрямился Робин. - Мне уже почти одиннадцать было…
- Да уж, гигант. Ну и?
- Ну и тогда выяснилось, что это были не просто еретики, а какие-то особенно опасные еретики, и святой орден патрицианцев собирал о них всяческие сведения. А мой батюшка оказался единственным выжившим, кто знал, что у них и как, видел обряды, ну и ещё о чём-то там был осведомлён… Вот они и послали за ним Птицелова.
- Что за Птицелов-то? - снова спросил Марвин, которого долгая и путаная преамбула успела утомить.
- Не знаю, - тихо ответил Робин. - Я его и не помню толком. Знаю, что его послали за батюшкой, потому что он непременно был нужен живым, для сведений. Я тогда расспрашивал, кого мог, со мной говорить не хотели, только один святой брат патрицианец сжалился, и сказал, что Птицелова всегда посылают за беглыми, которых непременно живыми вернуть надо, и он приводит… А потом он и отца привёл. Привёл… как на поводке. - Мальчишка сжал зубы, на его заплывших скулах отчётливо проступили желваки. - Я был во дворе и видел. Отец шёл такой потерянный… сгорбленный, будто взгляд со стыда поднять не мог. Сам шёл, впереди коня Птицелова, его никто не заставлял, он даже связан не был. Я его окликнул, он голову поднял, и у него такие глаза были… такие… будто он заплачет сейчас, а я никогда не видел, чтоб он плакал. Только потом, на виселице…
- Его повесили? - спросил Марвин - история наконец начала его интересовать.
Робин с трудом кивнул.
- На следующий день. А перед тем пытали… Он весь в крови был, когда его на помост вывели, и руки у него были переломаны. - Голос мальчишки вдруг стал ровным и почти равнодушным - будто он пересказывал старую, всем известную и никому уже не любопытную басню, которая его никак не касалась. - И он плакал. Только мне почему-то казалось, что это по-прежнему от стыда. Этот человек… Птицелов… я его только тогда и видел, за день до казни, когда он отца пригнал. Они потом вместе в замок вошли, а как он выходил, я не видал. Только отца видал… И походило на то, словно этот Птицелов что-то ему такое сказал или сделал, что отец всех сил лишился. И пошёл за ним покорно, хотя знал, что его ждёт. Я не верил тогда, что так может быть, отец бы живым не дался. Ему и матушка говорила, чтоб не давался, когда провожала в бега, так и просила: не давайся им, замучат они тебя. И он не дался бы. Никому, кроме… этого. Который пригнал его на муки и позорную смерть.
Робин умолк, и теперь уже Марвин не стал его подстёгивать. Он размышлял об услышанном. Ловко, конечно, придумано - в самом деле, порой просто необходимо взять беглеца живым и невредимым, и это бывает не так-то просто сделать. Марвин прежде не думал об этом, но если бы Лукасу из Джейдри удалось схватить его тем днём, он не позволил бы продолжать измываться над собой. Убил бы или умер сам… а может, то и другое вместе. И надо в самом деле очень постараться, чтобы так подчинить себе волю другого человека. Должно быть, это страшное умение.
- И теперь ты хочешь убить Птицелова?
Робин опал, словно сдувшийся воздушный шарик, каменное выражение исчезло с его лица, и оно снова стало вялым и несчастным.
- Хотел бы, - жалобно сказал он. - Но разве я смогу? Я его даже в лицо не помню. И голоса не слыхал, ну, совсем ничего не помню. Хотя, наверное, узнал бы, если бы увидел. Почувствовал бы. Но и тогда - что? Я же рохля…
- Это точно, - сказал Марвин. - Ну и что тебе, рохле, славно жить с отцовским позором?
- Не славно… Только что делать-то?
- Вот именно - делать. А не языком чесать, - сказал Марвин и, резко взмахнув плащом, расстелил его у огня. В пламя метнулась пелена снежной пыли. - Спать давай, с рассветом дальше пойдём.
- Вы спите, а я покараулю.
- Покараулит он, - фыркнул Марвин. - Тебя прирежут - ты и вякнуть не успеешь. Но воля твоя, сиди.
- Спасибо вам, - тихо сказал Робин.
- Тебе спасибо, - помолчав, ответил тот. Мальчишка хоть и сопляк, но… было в его словах нечто, от чего глухая тоска Марвина обернулась спокойной и здоровой яростью. И это уж было куда как лучше.
- Робин, - вполголоса сказал он. Грузная, тёмная в полумраке фигура развернулась к нему. Марвин закрыл глаза. - Если на моём пути встретится Птицелов, я убью его. За тебя.
Он не мог видеть, но знал, что мальчишка просиял - почувствовал, словно вокруг стало чуточку теплее.
- Благодарю вас, мессер, - пробормотал он, но Марвин не ответил ему, потому что спал.
Ночь прошла тихо, а с рассветом они двинулись дальше. Марвин по-прежнему шёл впереди, но теперь временами оборачивался, проверяя, не сильно ли отстал его стюард. Про себя он всё чаще называл Робина именно так, и даже подумывал, а не оставить ли его и впрямь при себе. Ну и что, что засмеют - пусть попробуют. В конце концов, сколько есть стройных и ладных парней, которые по башковитости Робину и в подмётки не годятся. Ну а чтобы харч запасать да сапоги с хозяина снимать, особой прыти не надо. К тому времени, когда вдалеке показались первые дома деревни, Марвин окончательно укрепился в этом решении, но Робину пока ничего не говорил - вот дойдут, там и обрадует. Что мальчишка будет счастлив, он ни минуты не сомневался.
Дорога шла чуть вверх, а потом к низине, и потому Марвин сперва услыхал звон подков о лёд, а потом увидел перевалившего через пригорок всадника - с виду рыцаря, в полном облачении. Он вроде бы не очень торопился, и Марвин окликнул его. Рыцарь соизволил остановиться, видно, также признав в Марвине благородного мессера, и весьма любезно поздоровался. Они представились друг другу, выразили заверения в общей преданности его величеству королю Артену, и Марвин сказал:
- Мессер, скажите, там и впрямь деревня вдалеке?
- Деревня, - кивнул тот. - Названия только не упомню.
- Единый с названием, меня интересует, далеко ли от неё королевские войска?
- Отнюдь. Прямо там сейчас расквартирован полк сэйра Пэриса из Лолларда. Мы шли в обход и теперь собираем силы для решающего рывка на север.
- На север? - переспросил Марвин. - Неужто впрямь наступаем на Мессеру?
- Больше того - гоним, как кабаниху, - довольно сообщил рыцарь. - А вы, мессер, чаете присоединиться?
- Да не то слово! - горячо сказал Марвин. - Как вам, нужны ещё лишние мечи?
- Не бывает лишних мечей, - улыбнулся рыцарь. - А если вы не шпион, мессер, вам будут рады вдвойне.
- Обнадёживает, - хохотнул Марвин. - Не смею более задерживать.
- И я вас.
Рыцарь продолжил свой путь, а Марвин с улыбкой повернулся к Робину.
- Ну, слыхал радостную весть? Дошли!.. Эй, парень, что с тобой?
Робин стоял у обочины, нелепо и беспомощно растопырив руки, и мешок с пожитками валялся у его ног. Лицо мальчишки побелело и пошло бурыми пятнами, глаза округлились, а нижняя челюсть тряслась так, что было слышно, как зубы постукивают друг о друга. Волчий тулуп, который ему отдал трактирщик из лесной деревеньки, сполз с плеча, но Робин этого даже не заметил.
- Да что такое?! Привидение увидал, что ли?
- Сэйр… Марвин… - еле шевеля языком, сказал мальчишка. - Я… простите великодушно… но дальше я… сам…
- Что значит - сам? Куда - сам?
- Туда, - неопределённо ответил Робин. - Сам… Тут ведь тракт уже… люди… я и сам доберусь…
- Постой! - Марвин ухватил его за плечо, и дернувшийся было парнишка застыл, глядя в его лицо застывшими от страха глазами. - Ты же вроде хотел со мной пойти, стюардом? Ну так вот: я согласен тебя оставить. Буду с собой всюду возить, а захочешь - учить стану. Вот доберёмся сейчас до войск сэйра Пэриса и…
- Нет! - взвизгнул Робин и отскочил. Марвин так изумился, что выпустил его и только смотрел, как мальчишка пятится по заледенелой дороге. Сейчас он походил на огромного варёного рака, толстые щёки тряслись, и Марвину вдруг показалось, что это совсем не тот мальчик, который прошлой ночью ровно и равнодушно рассказывал ему о глубоко похороненном в сердце позоре.
"А ведь и в самом деле, житья мне не дадут за такого стюарда", - подумал Марвин и холодно спросил:
- Как ты смеешь говорить мне "нет"?
Мальчишка задрожал, но, кажется, страх и так был слишком велик, чтобы нотки угрозы в голосе Марвина могли его усилить.
- Нельзя мне туда! - в отчаянии выкрикнул он.
- Куда нельзя? Почему?
- К сэйру Пэрису! Вздёрнет он меня!
Марвин смотрел на него, всё ещё не понимая.
- Как вздёрнет? За что? Ты что, на ножах с ним? Не позволю я ему вздёрнуть моего стюарда, можешь быть спокоен. Ни у кого нет такого права.
- Он… ему… - Робин облизнул пересохшие губы. - Вообще-то это он мой хозяин. Я ему присягал… и…
Марвин молча смотрел на него. Робин затараторил - быстро, сбивчиво, умоляюще:
- Он же зверь, сэйр Марвин, ну просто зверь дикий! Нас так мало было, а он нас против Мессеры гнал, одного на пятерых, и всех гнал, всех, и меня даже! Я ему говорил, что не умею, убьют меня сразу, а он бил меня и всё равно гнал, а я во время боя по оврагам прятался… Мне так страшно было, ну, не мог я там больше оставаться!
- Ты дезертир? - тихо спросил Марвин.
Лицо Робина скривилось, он с шумом втянул носом воздух, будто собираясь разреветься.
- Ты не из плена сбежал, - сказал Марвин. - Ты дезертир.
- Я не мог там больше, сэйр Марвин. Не мог, ну, я просто боялся! Сэйр Марвин, не выдавайте меня! Ведь он меня повесит!
Марвин молча шагнул к нему, поднял с земли брошенный мешок. Он был ещё довольно тяжёл - в деревеньке они запаслись неплохо. Робин продолжал канючить:
- Не выдавайте, пожалуйста…
Марвин, не отвечая, снял с мешка верёвку, которой тот был затянут. Коротковата, ну да ладно.
- Сэйр Марвин… не выдавайте… прошу!