При обещании увольнительной на скривившемся было лице стражника проступила такая надежда, что Лукас невольно пожалел о впустую потраченных деньгах. Право слово, сейчас пара часов сна для этого парня куда как важнее, чем дармовая выпивка. Но Лукас всё же выразительно сжал его кулак вокруг кошелька, прежде чем развернуться и уйти. Коня с площади он увел под уздцы, шагом, чтоб не раздражать лишний раз ни прибирающих трупы мужиков, ни солдат из оцепления.
Гусятником звали одного не в меру ретивого единобожца, запоминавшего каждое богохульство своих соратников и строчившего доносы в ведомства Храма. Лукас и Дерек состояли с ним в одном полку лет пятнадцать назад, и после того как по результатам доносов оба получили по дюжине палок от капитана-патрицианца, отловили Гусятника и заставили его серьёзно пожалеть о содеянном. Оказалось, что это не так просто - парень всё время крутился возле начальства и редко оставался один, поэтому пришлось дождаться окончания кампании и праздничной пьянки в Таймене. Тогда-то Лукас сумел убедить Гусятника, что именно благодаря его стараниям раскаялся в своём безбожии и был наставлен на путь истинный. Гусятник краснел и млел, заливаясь в равной мере вином и Лукасовым враньём, и уже на второй день их новообретённой дружбы без раздумий последовал за Лукасом в таверну "У сивого мерина", где столь же доверчиво согласился продолжить задушевный разговор в задних комнатах. Дерек уже ждал там. Он тогда был таким же отчаянным безбожником, как и Лукас, и думать не думал о патрицианском плаще, а отбитые пятки у него болели ничуть не меньше, чем у Лукаса. Обошлись без крови, и орать особо Гусятнику не дали, а так, в целом, оттянулись всласть; хозяин был очень доволен, что гости сумели сделать своё дело тихо и чисто, поэтому не только позаботился о трупе, но и заверил юных рыцарей, что задние апартаменты его таверны всегда в их полном распоряжении.
То были славные времена. Тогда что хотелось, то и делали, обид не прощали, о последствиях особо не задумывались. И если в городе назревала драка - лезли в неё очертя голову, а когда понимали, что дело не по плечу - драпали без малейших зазрений совести. Лукас отчаянно жалел, что те дни прошли. И завидовал Марвину. И злился на него за то, что, щенок этакий, сознательно отказался от всех выгод, которые ему даёт безмозглая и бесшабашная юность.
На этот раз "Сивый мерин" встретил Лукаса заколоченной дверью. Лукас не дал себя обмануть и прошёл через задний двор. Дверь чёрного хода была просто заперта, и Лукасу пришлось довольно долго колотить, прежде чем в смотровом окошке показался расширенный от испуга глаз. Потом Лукас ещё минут пять уговаривал хозяина впустить его и в конце концов уломал обещанием не столько денег, сколько покровительства патрицианцев.
- Хрен знает что! - поприветствовал он хозяина, наконец оказавшись в полутёмном помещении - трактирщик захлопнул дверь и запер её, едва Лукас ступил за порог. - Если уж и ты, любезный, в штаны наложил, то что вообще творится в этом проклятом городе?!
- И не говорите, благородный мой мессер! - жалобно отозвался трактирщик, трясущимися руками задвигая второй засов. - Коль самым честным из нас страшно нос наружу высунуть, куда уж хуже-то?
- Скажи лучше, если даже твои завсегдатаи по углам попрятались, вот тут уж и впрямь хуже некуда, - заявил Лукас, стягивая перчатки. - Ну, давай хоть ты мне объясни, что тут происходит.
- Да Единый знает, что! Чернь вдруг взбунтовалась, ни с того ни с сего.
- Так уж ни с того ни с сего?
- Ну, были сперва слухи там, слушки… знаете, как оно, - трактирщик нервно хихикнул и потёр ладони. - Так винца теперь, может, коль уж зашли?
- Непременно, матерлинского. И тут я ещё гостя жду. Апартаменты-то в порядке?
- А то!
- М-да, надежда, стало быть, есть, - задумчиво заключил Лукас.
- А то, мессер, апартаменты мои так или иначе будут последним местом, которое погорит в этом треклятом городе, - не без гордости сказал трактирщик и, сбегав за вином, возобновил рассказ: - Третьего дня это ещё началось. Сперва на базарной площади драка - ну, подумали, драка и драка, всякое бывает. Кого-то стража порубила, кого-то повесили, к вечеру все и забыли - а тут ночью пожар в Новой! Да не один пожар, где там - весь квартал полыхал, аж возле королевского замка, говорят, видать было! Поджог, не иначе. Ну и потом что ни день - то опять бунт, чернь толпами сбивается и к Первопрестольному прёт, хотя, говорят, они всё на замок собираются, да только где ж им, их дальше Первопрестольного-то никто не пустит…
"Это пока", - без особого энтузиазма подумал Лукас, а вслух спросил:
- Чего они бунтуют-то?
- Да говорят, мол, заговор там какой-то, в замке. Короля, говорят, убили, а наследников-то нет, и сейчас, мол, патрицианцы там в замке с нашей сучьей королевой да сучьим её полюбовником власть делят. Про герцогиню ещё говорят, мол, она-то Артенит, как ни крути. И что, мол, коли Артениты наследуют Святого Патрица, то Единому угодно законного Артенита видеть на престоле, пусть бы и бабу…
Ни хрена себе, хладнокровно думал Лукас, выслушивая эти путаные объяснения. Даже если всё это только слухи - слишком уж возмутительно как для слухов. И слишком точно… Однако теперь всё стало ясно. Сведения о смерти короля просочились в народ, а патрицианцы упустили момент, когда о ней можно было объявить официально, придав событию статус всенародного горя. Теперь люди чувствуют, что от них что-то скрывают, а коль уж скрыли важнейшее - смерть монарха, так бес их знает, что они там задумали? Да, дело-то и впрямь дрянь. Стодневный Хаос в своё время начался по куда более ничтожному поводу.
Одного Лукас никак не мог понять - почему патрицианцы бездействуют. Ну подавят они бунт - а дальше что? Неужели неясно, что теперь народ воспримет в штыки любого претендента на корону, которого выдвинет орден, - и не важно, хоть то будет Алектио, хоть Ольвен, хоть Мессера? Впрочем, как раз к Мессере они, похоже, больше всего расположены…
Лукас ещё какое-то время выслушивал стенания трактирщика, потом, поняв, что ничего нового от него уже не узнает, устроился в задней комнате пустующего трактира и стал ждать Дерека. Он понимал, что прождать ему придётся, возможно, много часов, если не дней, но это был единственный план, который он смог изобрести в сложившихся обстоятельствах. Соваться в замок и вообще в город сейчас было последним, что ему хотелось делать.
Поэтому он стал пить матерлинское и запасся терпением. Впрочем, Дерек явился намного раньше, чем Лукас мог надеяться.
Его преподобие магистр Айберри размашистым нервным шагом вошёл в комнату, где много лет назад они с Лукасом удавили патрицианского стукача. Не проронив ни слова, он швырнул на стол окровавленный меч, сорвал окровавленный плащ и, рухнув в кресло, одним броском закинул на столешницу ноги в окровавленных сапогах. Лукас переставил бутылку, оказавшуюся в опасной близости от его подошв, на другой край стола, и сказал:
- День вам добрый, ваше преподобие. Судя по всему, я не вовремя.
- Нет, ты очень даже, мать твою, вовремя, - ответил Дерек. - Дай мне бутылку наконец, чего ждёшь?
Лукас выполнил его распоряжение, стерпев приказной тон. Дерек долго пил из горла, потом с грохотом отбросил бутылку в сторону. Та не разбилась, только гулко стукнулась о стену и беззвучно покатилась по полу, устланному толстым ковром.
Какое-то время они молчали. У Лукаса вдруг возникло твёрдое убеждение, что Дерек пришёл сюда на встречу не с ним, а с кем-то ещё, и сейчас исключительно из-за усталости не вдаётся в объяснения. Похоже, он тоже не особо отдыхал в последние дни.
- Ты как будто прорывался сюда с боем, - наконец проговорил Лукас.
- Почти, - обронил тот и взглянул на Лукаса с раздражённым недоумением. - Ну, что ты тянешь? Где Мессера?
- Мертва, - коротко доложил Лукас.
- Проклятье! Всё-таки мертва! Впрочем, я так и думал. Она бы не позволила отобрать ребёнка, будь она жива. Ледоруб задери, до чего же хреново…
- Погоди… Отобрать ребёнка? О чём это ты?
- Толпа сошла с ума, - вздохнул Дерек, проигнорировав вопрос. - Слухи о смерти короля проникли в город. Похоже, не обошлось без провокаторов. Хуже всего, что Совет Общин их поддерживает. Пусть неявно, но… ох, бесы это всё задери, - Дерек рассеянно взъерошил волосы пятернёй. - Они решили, что патрицианцы убили короля и пытаются захватить власть.
- А разве нет? - рассмеялся Лукас.
Дерек посмотрел на него в упор.
- Рожу б тебе начистил, но, поверишь, устал как собака, - сказал он, и это прозвучало так искренне, что Лукасу на миг показалось, будто не было ничего - ни бунта, ни патрицианцев, ни прошедших лет, и они только что удавили эту мразь Гусятника, а сейчас, злые и возбуждённые, переводят дух, пытаясь опомниться от азарта только что совершённого убийства.
- Слава Единому, сын герцогини уже здесь. Нам бы только угомонить Общины, чтоб они перестали подзуживать народ…
- Общины подзуживают народ? - переспросил Лукас. Он не видел на улицах никаких ораторов. Дерек снова вздохнул.
- Сам знаешь, они нас никогда особо не поддерживали. Похоже, кое-кому показалось, будто это отличная возможность повторить Стодневный Хаос, возможно, с новым исходом… на сей-то раз короля у нас нет. То есть это они думают, что нет.
- Погоди, - Лукас говорил медленно, пытаясь просчитать, стоит ли выкладывать то, что ему известно; но было уже поздно, Дерек смотрел на него в ожидании, и Лукас, плюнув на всё, закончил: - Давно ли наследник в столице?
- С неделю. Его привезли тайно, сразу после смерти герцогини. Ледоруб задери магистрат, если бы они не тянули с объявлением…
- Дерек, - раздельно проговорил Лукас, - это невозможно.
Тот мгновенно сбросил ноги со стола и впился в Лукаса взглядом.
- Почему?
- Я выехал из Нордема две недели… да, двенадцать дней назад. Я видел наследника. Его никак не могли успеть довезти до Таймены в такой срок.
- Почему ты уверен, что видел настоящего наследника, а не подставного?
- Потому что обстоятельства, в которых это происходило, не требовали подлога. Свидетелей почти не было, не считая людей герцогини. А причины, по которым некоего младенца выдают за наследника здесь, в Таймене, я думаю, ты и сам сообразишь.
- Бес задери!
- К тому же, - безжалостно продолжал Лукас, - ты говорил, что на момент моего отъезда в Нордем герцогиня была на седьмом месяце. Ребёнку, которого я видел, самое большее дней десять от роду, он писклявый и хилый, как любой недоносок. Но росту в нём как у нормального новорожденного и кость крупная - он похож на Артенью. К тому же, как я уже говорил, я увидел его случайно. Это был сын герцогини, Дерек.
- Бес задери! - повторил тот и, встав, принялся мерить комнату шагами. Лукас не мог понять, то ли он потрясён, то ли сверх меры обрадован этой вестью. - Так я и знал… проклятье, говорил же им! То-то наш младенчик здоровяк такой - будто точно в срок родился. Я и говорю: не может того быть, раз его теперь привезли, значит, Артенья раньше срока родила… Что у них, повылазило? Ледоруб! Таки повылазило! И у меня тоже! - он остановился и внезапно расхохотался. - Сучьи дети. Вот ведь сучьи дети! - потом круто развернулся к Лукасу. - Отлично. Проклятье, как я рад, что ты здесь! Кто ещё был в Нордеме?
- Люди Артеньи и… двое пленников.
- Кто-нибудь, кроме тебя, может свидетельствовать, что видел наследника?
- Не думаю. Если только вы не примете свидетельства язычников.
- Исключено, - отрезал Дерек. - Только верующие в Единого могут принести клятву в Священном Круге.
Лукас согласно кивнул, усмехнувшись про себя. Священный Круг был одной из главных святынь веры и регулярно привлекал толпы паломников. Сам по себе он ровным счётом ничего особенного не представлял - обычная каменная плита с установленной на ней чашей-алтарём, всегда наполненной святой водой с ледника. Однако считалось, что камень, из которого высечены плита и чаша, обрабатывал сам Святой Патриц и его прикосновение наделило камень особой силой: святая вода, соприкасаясь с ним, многократно усиливала свои чудодейственные свойства. У Священного Круга регулярно происходили исцеления, изгнания бесов, счастливые воссоединения и прочие шарлатанские мистерии, но наибольший трепет у верующих вызывало приношение свидетельств. Приносящий клятву должен был отпить святой воды с алтаря, и если он солгал, то падал замертво, ибо лживое нутро его сгорало от прикосновения истинной святости, будто былинка в горниле вулкана. Лукас был абсолютно уверен, что время от времени братья-патрицианцы, служившие при Круге, добавляют в святую воду быстродействующий яд, дабы поддержать суровый авторитет святыни. Однако малейший намёк на подобное мошенничество был бы сочтён вопиющей ересью и немедленно покаран, потому он никогда и ни с кем своими соображениями не делился.
Дерек наверняка разделял его идеи, впрочем, сейчас счёл нужным сделать вид, будто воспринимает Священный Круг всерьёз ("Любопытно, - подумал Лукас, - неужто и тут слежка? Эх, казалось бы, в святая святых…"), поэтому Лукасу только и оставалось, что пожать плечами:
- Тогда дела плохи.
- Что, там вовсе не было единобожцев?
- Ты их тоже теперь так называешь?
- Лукас! Отвечай! - загремел Дерек. Тот вздохнул.
- Ну, если я сойду за единобожца, то были. И ещё… один из пленников.
- Откуда такая уверенность, что все остальные язычники?
- Они хотели провести обряд освящения ребёнка, - пояснил Лукас. - И у них в форте не нашлось ни патрицианца, который провёл бы обряд, ни того, кто мог бы свидетельствовать. В результате для проведения обряда они пытались притащить первого попавшегося патрицианца из-за ворот, а свидетельствовать обряд заставили пленника.
- О! Так наследник освящён?!
- Обряд был прерван, но в целом… да.
- Кто проводил ритуал?
- Я.
Несколько мгновений Дерек смотрел на него, как будто считая сказанное шуткой. Лукас смущённо улыбнулся и пожал плечами.
- Мне надо было проникнуть в Нордем, а они искали патрицианца, ну я и…
- Твою мать!! - Дерек разразился самыми ужасающими ругательствами из всех, что Лукасу доводилось слышать от него с тех пор, как он принял сан. И не забываются ведь такие словечки, и вкус не теряют со временем. - Лукас, будь ты проклят, что же ты натворил?!
- Ну знаешь ли! - резко ответил тот, вставая, - тон Дерека уже перестал его забавлять. - Ты мне пропускной грамоты в форт герцогини не выдавал. Мне надо было пробраться туда, а методов я, как и ты, не выбираю.
- Но кто тебя просил освящать ребёнка, ты, Богом проклятый безбожник?
- Дерек, хватит, а? Мне твоя долбаная богобоязненность поперёк горла уже стоит! Какого беса, перед кем ты выделываешься?
Дерек сел. Выглядел он в этот миг много хуже, чем когда переступил порог комнаты.
- Тебе этого не понять, - сказал он, и Лукас на миг едва не поверил в его искренность - так потерянно и беспомощно это прозвучало. - Но если ты сказал правду, то ты не можешь свидетельствовать в Священном Круге. А кроме тебя, как я понимаю, больше некому. Хотя… постой, ты упоминал какого-то пленника? Он жив? Кто он такой?
- Марвин, - ответил Лукас. - Но я не знаю, жив ли он.
Он сказал это и осёкся, перехватив взгляд Дерека. Проклятье, Лукас, кто тебя за язык тянул?! Или ты впрямь позволил обмануть себя этой невероятной паникой, которая охватила патрицианского магистра? Вроде бы охватила, поправил он себя, чувствуя, как к лицу медленно приливает кровь. Единый… Ледоруб… древние боги, новые боги, все твари, которые есть и которых нет, - он снова меня поймал. Или это во мне надломилось что-то, что я снова позволил себя поймать… так легко, как никогда прежде.
Лукас отдал бы десять лет жизни, чтобы вернуться на минуту назад и не отвечать на вопрос. Но было уже поздно: сказанного не вернёшь, а он уже знал, к чему ведёт сказанное.
- Марвин из Фостейна? - переспросил Дерек. - Так он всё-таки добрался до Мессеры? Это он убил её?
- Нет. Она умерла в родах.
Так, Дерек, а теперь ты пытаешься сделать вид, будто это ничего не значит?..
- Понятно. Теперь расскажи-ка мне в подробностях, что произошло в Нордеме.
И Лукас рассказал. Кое-какие детали он опустил, но того, что он успел сболтнуть, было достаточно, чтобы Дерек уловил суть произошедшего и мог теперь без труда подловить его на лжи. Поэтому Лукас не лгал. Говоря по правде, он до смерти устал от всего этого.
Дерек слушал, не перебивая. Потом, когда Лукас умолк, спросил:
- Кто у них за главного?
- Не знаю. У меня вообще сложилось впечатление, что они сами за шаг до бунта. Похоже, в форте не было никого из военачальников и приближённых Мессеры. Только один гарнизон, ну и этот мужик, что называл себя её мужем. Не могу сказать, насколько всерьёз его можно воспринимать. Мне он показался не слишком вменяемым.
- Своему чутью ты можешь доверять, - сухо улыбнулся Дерек. - Это Лайам из Роччера, человек, которого магистрат выбрал в отцы нашему будущему королю. Это изначально должен был быть человек хорошей крови, который смог бы понравиться Мессере, но не создал бы проблем при постановке вопроса о регентстве.
- Так это ваш человек?
- Не совсем. Скорее, мы устроили так, чтобы он оказался в нужном месте, в нужное время и с нужными представлениями о происходящем. После смерти первого мужа Артенья не подпускала к себе мужчин, а нам был нужен наследник Артенитов.
- Зачем? Дерек, вот объясни мне наконец - зачем вам Артенит? Посадите на трон графа Алектио, и дело с концом.
Дерек вздохнул и прикрыл ладонями глаза. Его голос звучал глухо.
- Нельзя. Магистрат никогда не примет короля, способного на такие глупости, как Алектио. Он показал себя… неуправляемым. И к тому же глупцом, раз не понял, что до поры надо вести себя тихо, и не предвидел реакции ордена на свои выходки.
- Значит, это он убил короля?
- Он. И Ольвен. Но замысел был его. Ублюдку, видите ли, надоело ждать. И он боялся, что весной Артенья снова пойдёт на столицу. Бороться с ней на стороне Артена он больше не хотел, у него почти закончились средства. А надо было ещё что-то оставить на собственную войну с герцогиней. Недальновидный дурак, одним словом. Это худшие качества, которые можно вообразить у короля.
- С чего ты взял, что сын Артеньи не будет ими обладать?
Дерек снова вздохнул.
- Сын Артеньи будет таким, каким мы его вырастим. Если он окажется силён, это пойдёт во благо Хандл-Теру, если слаб - мы сможем управлять им на благо Хандл-Теру. В любом случае, король-ребёнок десяти дней от роду - это лучше, чем король-рёбёнок возрастом под сорок. Шалости первого безопаснее.
- Так, значит, дело в этом? Вы с самого начала хотели получить ребёнка Артеньи и усадить его на трон?
Дерек не ответил. Он всё ещё не отнимал ладоней от глаз.
А ведь всё сходится, подумал Лукас. И мятеж Артеньи, поставивший её вне закона, без шансов на регентство, и смерть Артена, и двусмысленное положение Ольвен и Алектио… Да, сходится очень хорошо.
Даже слишком.
- Почему ты не привёз ребёнка? - спросил Дерек.