Неожиданно, когда горные кручи обступили эльфов, раздался бычий рев троллиного рога, потом другой ответил ему, потом еще один, скалы отразили эти звуки, и ветер разнес их. Эльфы замерли, насторожив уши, их ноздри расширились, а глаза вглядывались во тьму, стремясь понять, где притаились враги.
- Я думаю, они - впереди, хотят отрезать нас от кораблей, - сказал Голтан.
- Худо дело, - откликнулся Скафлок, - но еще хуже придется нам, если мы будем спускаться по ущелью, тогда нас смогут обстрелять со скал. Нам надо обойти его.
Он протрубил тревогу в свой рог. (Такие огромные витые рога когда-то впервые изготовили эльфы, и они все еще были у них входу, хотя люди разучились их делать с начала бронзового века.) Потом, обращаясь к Фреде и Асгерд, сказал:
- Боюсь, нам придется еще раз драться. Мои воины защитят вас, если вы не станете произносить те имена, которые вредят им. В противном случае, они вынуждены будут бросить вас, и тролли вас достанут своими стрелами.
- Плохое это дело - умереть, не воззвав к Небесам, - ответила Асгерд. - Однако мы будем послушны.
Скафлок, засмеявшись, положил руку Фреде на плечо.
- Что же нам остается, как не победить, если мы будем сражаться за таких красавиц?
Он приказал двум эльфам нести девушек, когда они двинулись чересчур быстро, а остальным - прикрывать их щитами. Сам он возглавил колонну воинов, которая начала переваливать через горный гребень к морю.
Эльфы, легкие на ногу, двинулись вперед, перепрыгивая со скалы на скалу, только кольчуги звенели да оружие сверкало в лунном свете. Но вот они увидели троллей, толпы которых чернели в бледном свете звезд. Эльфы издали боевой клич, ударили мечами о щиты и ринулись на врага.
Скафлок попытался примерно оценить силы троллей: выходило, что на каждого его воина приходится по шесть неприятельских: если Иллред сумел так быстро собрать эту орду, как же, должно быть, велики его главные силы.
- Что ж, - воскликнул Скафлок, - каждому из нас придется убить по шесть троллей!
Эльфийские лучники дали залп по врагу. Неповоротливым троллям было не уйти от туч стрел, которые, затмевая луну, сыпались на них. Многие полегли на месте. Но, как обычно, слишком много стрел, не причинив вреда, попало в скалы или застряло в щитах; и вскоре колчаны эльфов истощились.
Эльфы бросились врукопашную. Закипела ночная битва. К звездному небу несся рев троллиных рогов и пенье эльфийских труб, волчий вой троллей и ястребиные клики эльфов, гром секир об эльфийские щиты и звон мечей о шишаки троллей.
Секира и меч! Копье и палица! Разбитый щит, расколотый шлем, пробитая кольчуга! Реки красной крови эльфов мешались с потоками зеленой холодной крови троллей! А над головами бойцов сполохи плясали пляску смерти.
Среди двух сражающихся станов маячили две высокие фигуры, почти не отличимые друг от друга. Секира Вальгарда и меч Скафлока прорубали кровавые следы в свалке рукопашной битвы. У воющего берсерка от ярости на губах выступила пена. Скафлок дрался молча, хотя и не менее яростно, слышно было только его тяжелое дыхание.
Тролли лезли со всех сторон, в этой давке мало толку было эльфам от их быстроты и ловкости, зато троллям пригодилась их сила. Скафлоку начало казаться, что на месте каждой оскаленной рожи, которая падала после его ударов, из окровавленного снега вырастают две новые. Он сражался без передышки, сражался, не отступая ни на шаг, его рука сжимала новый щит, а по лицу тек пот и тут же застывал на морозе.
Тут к нему приблизился Вальгард. Берсерком овладело неистовство, он ненавидел все, что имело отношение к эльфам, а пуще всего - воспитанника Имрика. Они сошлись грудь ко груди, их глаза встретились, блеснув в обманчивом свете луны.
Клинок Скафлока зазвенел о шлем Вальгарда и повредил его, секира Вальгарда отсекла край от щита Скафлока. Затем Скафлок рассек незащищенную щеку врага, так что обнажились зубы. Берсерк взвыл и обрушил на щит Скафлока несколько таких ударов, что тот чуть не выпустил его, и кровь брызнула из-под повязки на старой ране.
Но Скафлок сумел дождаться ошибки Вальгарда, и когда его враг слишком далеко выставил ногу, он сразу рубанул его по икре. Вальгард был бы совершенно искалечен, если бы меч Скафлока не так сильно притупился к этому времени. И все же Вальгард вскрикнул и упал.
Скафлок бросился было добить врага, но тут точно камень разбил его шлем и поверг его на колени. Помутившимся взором он увидел Иллреда Короля Троллей, потрясающего каменной палицей. Вальгард поднялся и занес секиру. Скафлок, превозмогая звон в ушах и боль, стальным обручем сжавшую его виски, успел отшатнуться. Секира Вальгарда вонзилась в землю. Один из эльфов, обезумев от азарта битвы, выбежал из кольца щитоносцев, чтобы зарубить берсерка прежде, чем тот высвободит оружие. Иллред ударом палицы перешиб ему шею. Вальгард вырвал секиру и обрушил ее на эльфов внутри кольца. Он не знал, опуская секиру, что этим ударом только увеличивает тяготившее его душу бремя.
Щиты сомкнулись, и Вальгард отступил перед направленными на него копьями. Скафлок пришел в себя и повел своих воинов вперед. Они двинулись, оставив своих убитых лежать на земле. Иллред тоже стал выравнивать строй своей стражи. Только Вальгард остался стоять там, где стоял, в полном одиночестве, неистовство берсерка покинуло его.
С трудом держась на ногах, залитый кровью, он глядел на тело Асгерд.
- Я не хотел этого. Видно, моя секира проклята, или это я проклят? - он закрыл лицо руками. - Да, но они мне не родичи, разве не так?
Ослабев от припадка, он присел на землю рядом с ее телом.
- Теперь осталось убить только Скафлока и Фреду, и с родом, который я когда-то считал своим, будет покончено, - бормотал он, перебирая золотые волосы Асгерд. - С твоей помощью, Братоубийца, я запросто справлюсь с этим. И Эльфриду убью, если она еще жива. Почему бы мне ее не убить? Ведь она мне не мать. Моя мать - страшилище, которое сидит у Имрика в темнице, а Эльфрида, которая убаюкивала меня колыбельными, нет, она мне не мать…
Несмотря на то, что эльфы дрались храбро, им приходилось туго. В голове отряда Скафлок своими командами собирал бойцов, строил и снова вел вперед. Его клинок сеял смерть. Ни один тролль не мог устоять перед этой стремительной сталью, и воины Скафлока начали постепенно продвигаться к морю.
Они почти пробились, но тут пал Голтан, пронзенный копьем. Скафлок сказал:
- Я стал бедней на верного друга и это сокровище мне уже не вернуть. - И он снова закричал: - За мной, Альфхейм! Вперед, вперед!
В конце концов остатки отряда прорвались сквозь строй троллей к берегу моря. Валка Мудрый, Флам Оркнейский, Хлокан Кровавое Копье и много других великих воинов погибло, прикрывая их отход, но зато те, кто выжил, добрались до кораблей. Некоторые из эльфов, спускаясь по склону, разбрасывали на виду у троллей награбленные сокровища. Это ослабило натиск, поскольку Иллред больше всего хотел вернуть утраченные драгоценности.
Оставшихся в живых эльфов хватило, чтобы заполнить половину кораблей. Остальные они сожгли с помощью огненных заклинаний. Эльфы погрузились на корабли и с трудом выгребли из фьорда.
Фреда свалилась на дно драккара, который вел Скафлок. Она увидела его высокую, окровавленную фигуру в лунном свете. Он творил рунические знаки и произносил слова, которые она не понимала. Ветер поменял направление, стал свежей, потом превратился в настоящую бурю, и вот корабли понеслись вперед под всеми парусами, так что только мачты гнулись да снасти звенели. Они летели все быстрей и быстрей, как соленые брызги, несомые ветром, как сон, как лунный свет над волнами.
Фреда потеряла сознание.
XI
Фреда пробудилась на ложе из резной слоновой кости, устланном мехами и шелками. Она увидела, что ее выкупали и одели в белую парчу. Около кровати стоял столик чудной работы, а на нем - вино, вода, гроздья винограда и другие плоды из южных стран. Кроме этого, она разглядела вокруг только бесконечные лиловые сумерки.
Некоторое время Фреда не могла понять, где она и что с ней приключилось. Но вот воспоминания вернулись, и она безутешно зарыдала. Фреда долго плакала, но все вокруг дышало таким покоем, что, наплакавшись вволю, она налила себе вина, едва отпила глоток и - будто чья-то добрая рука легла ей на сердце. Она снова забылась сном без сновидений.
Проснувшись, она почувствовала себя совершенно отдохнувшей. И едва Фреда села на кровати, как ей навстречу из лилового простора выступил Скафлок.
На нем не было видно и следа полученных ран, а его лицо улыбалось. Скафлок был одет в короткую, богато вышитую тунику и килт, который позволял видеть, как мышцы сильных ног перекатываются под кожей. Он присел рядом с ней, взял ее за руку и заглянул в глаза.
- Ты чувствуешь себя лучше? - спросил он. - Я положил в вино снадобье, которое врачует рассудок.
- Я здорова, но… но где я? - ответила Фреда.
- В Эльфийском Утесе - это замок Имрика, который стоит среди эльфийских холмов севера, - объяснил Скафлок, и ее глаза расширились от страха. - Тебе здесь не причинят вреда, и все будет так, как ты пожелаешь.
- Тебе, - прошептала Фреда, - после Бога…
- Не надо, не упоминай здесь святых имен, эльфы должны избегать их, а ты здесь гостья. В остальном можешь делать все, что пожелаешь.
- Но ведь ты не эльф, - медленно проговорила Фреда.
- Нет, я человек, но я вырос здесь. Я приемный сын Имрика Вероломного и испытываю гораздо больше родственных чувств к нему, чем к родному отцу, кто бы он ни был.
- Почему ты пришел спасти нас? Мы уже было отчаялись…
Скафлок вкратце поведал ей о войне между троллями и эльфами и о своем налете, потом улыбнулся и сказал:
- Давай лучше поговорим о тебе. У какого отца родилась такая красивая дочь?
Фреда покраснела, но, справившись со смущением, стала рассказывать о себе. Он слушал, не понимая истинного смысла этой истории. Имя Орма ничего ему не говорило, потому что Имрик, желая порвать все узы, связывающие Скафлока с людьми, говорил ему, что его подменили в далеких западных землях, кроме того, он воспитывал Скафлока так, чтобы тому и в голову не пришло интересоваться своими истинными родителями. Что до Вальгарда, то Фреда ничего не могла сказать о нем, кроме того, что это ее сошедший с ума брат. Скафлок почуял, что берсерк по своей природе - нелюдь, но ни он, ни Фреда не могли глубже постичь суть происшедшего. Он предположил, что Вальгардом владеет некий демон. Что же касается их сходства, то это могли быть зеркальные чары: нашлась бы дюжина причин, зачем Иллреду могло понадобиться так изменить внешность Вальгарда. Кроме того, никто из эльфов, с которыми Скафлок обсуждал это сходство, ничего не заметил. Произошло ли это потому, что им было не до наблюдений, когда они защищали свою жизнь, или, быть может, Скафлоку это вообще все привиделось? В конце концов Скафлок махнул рукой на эту загадку и забыл о ней.
Фреда тоже не долго ломала себе голову над этим странным сходством, ведь она-то никогда бы не перепутала двух этих людей. Глаза и губы, выражение лица и походка, повадки, манеры и речи - все было так различно, что она едва замечала сходство в росте, телосложении и чертах лица. Она только подумала раз, что у Вальгарда со Скафлоком, видно, был общий предок, какой-нибудь датчанин, который лет сто назад провел лето в набегах на Англию, и тоже позабыла обо всем этом.
Фреде и без того хватало поводов для размышлений. Снадобье, которое она выпила, притупило, но не изгладило воспоминания о пережитом. Когда она начала говорить, замешательство и потрясение увиденным отступили под натиском горестных воспоминаний, и в конце концов она снова разрыдалась на груди у Скафлока.
- Мертвы! Все, все мертвы, все убиты, кроме Вальгарда и меня. Я… я видела, как он убил отца и Асмунда, а Кетиль тогда уже был убит, я видела, как матушка валялась у него в ногах, я видела, как секира сразила Асгерд, только я осталась в живых, а лучше бы мне умереть вместо них!
- Не горюй, - неуклюже попытался утешить ее Скафлок (ведь эльфы не научили его сочувствовать горю такого рода), - зато ты невредима, а я отыщу Вальгарда и отомщу ему за твоих родичей.
- Что толку. Усадьба Орма сгорела дотла, а кровь его рода пролилась и иссякла, если не считать одного безумца и одной бездомной. - Она, дрожа, припала к нему. - Помоги мне, Скафлок! Мне стыдно… стыдно, что я боюсь… и все-таки я боюсь быть одна…
Одной рукой он провел по ее волосам, а другой взял за подбородок так, чтобы заглянуть в глаза.
- Ты не одна, - пробормотал Скафлок и легко, точно бабочка коснулась крылом, поцеловал ее в губы. Они затрепетали, соприкоснувшись с его губами, эти мягкие, теплые и соленые от слез губы.
- Пей. - Скафлок протянул ей кубок с вином.
Она сделала глоток, потом еще один и упала ему на руки. Скафлок старался, как мог, утешить ее, он не мог смириться с тем, что на ее долю выпало столько горя, и он принялся шептать заклинания, которые должны были смягчить ее скорбь быстрей, чем позволяло естество.
Фреда всегда помнила, что она дочь Орма Сильного, человека, который, несмотря на свой буйный нрав, умел быть строгим к себе. Такими же он вырастил и своих дочерей. Он бывало говорил им: "Никому не дано уйти от судьбы, но ничто не должно лишить человека мужества, когда он встретил свою судьбу".
Так что, успокоившись в предвкушении чудес, обещанных ей Скафлоком, Фреда снова села и сказала:
- Спасибо тебе за твою доброту. Я уже опять могу держать себя в руках.
Скафлок улыбнулся.
- Что ж, коли так, значит пора тебе прервать свой пост.
Рядом с постелью для Фреды было приготовлено шелковое платье, сотканное эльфийскими женщинами из паутины. Облачаясь в него, она покраснела от стыда, да и тяжелые золотые кольца, которыми Скафлок унизал ее руки, и алмазный венец, который он возложил ей на голову, смутили ее не меньше.
Они прошли, как по облаку, по невидимым полам и вышли в длинную анфиладу зал, которые не сразу открылись их глазам, но, непрерывно возникая точно из пустоты, окутывали их как туман. Ряды сияющих колонн тянулись вдоль мраморных стен, на которых пестрые причудливые существа, вытканные на коврах и шпалерах, кружились в медленном чудесном танце.
То тут, то там мелькали гоблины из числа рабов Имрика. Эти существа переходной между эльфами и троллями расы были совсем не уродливы, несмотря на зеленую кожу и приземистую фигуру. Вдруг Фреда, вскрикнув, бросилась к Скафлоку, мимо них важно прошествовал желтый демон с канделябрами. Впереди него, расчищая ему дорогу, шел гном со щитом.
- Что это? - прошептала Фреда.
Скафлок улыбнулся.
- Один из катайских шэней, которых мы захватили в давнем набеге. Он сильный и послушный раб. Но есть недостаток - он может двигаться только по прямой, пока не налетит на стенку, так что для того, чтобы его повернуть, гном каждый раз устанавливает щит под углом, и он отражается от него как луч света от зеркала.
Фреда засмеялась, а он заслушался ее смехом, дивясь тому, как чисто он прозвучал. В веселости эльфийских женщин всегда слышалось что-то от злой усмешки, а смех Фреды был ясен как весенняя заря.
Они сели за трапезу вдвоем, стол был накрыт редкими яствами, а окружающий их воздух - насыщен музыкой.
Скафлок сказал такую вису:
Благо друга брашном
баловать и медом.
Трапеза для тела -
тяжело без пищи.
Очень мои очи,
о, дева, ненасытны,
никак не наглядятся
на милую Фреду.
Она опустила глаза, чувствуя, что краска заливает ее лицо, и в то же время улыбнулась.
Вдруг Фреда ощутила угрызения совести.
- Как я могу предаваться веселью вскоре после гибели всего моего рода? Срублено дерево, чьи ветви осеняли округу, холодный ветер свистит над нивой, обращенной в пустошь… - Она примолкла, подыскивая слова. - Когда гибнут добрые люди, оставшиеся становятся бедней.
- Если они были добры при жизни, то не следует оплакивать их, - быстро возразил Скафлок. - Теперь для них миновали горести этого мира, они уже там, на Небесах. Я думаю, что только твои рыдания могут омрачить их блаженство.
Когда они покидали пиршественную залу, Фреда взяла Скафлока за руку.
- Но священники говорят, что те, кто умер не исповедовавшись… - Она закрыла лицо свободной рукой. - Я люблю их, они все погибли, а мне осталось только плакать в одиночестве.
Скафлок прикоснулся губами к ее щеке.
- Пока я жив, - пробормотал он, - это не так. И ты не должна давать много веры тому, что болтал деревенский поп. Что он знает об этом?
Они вошли в другой покой, чей сводчатый потолок был так высок, что терялся во мгле. И там Фреда увидела женщину, чья красота не могла принадлежать смертной. Девушка испугалась, почувствовав себя рядом с ней маленькой и глупой.
- Ты видишь, Лиа, я вернулся. - Скафлок приветствовал ее на эльфийском наречии.
- Да, - ответила она, - без добычи, потеряв половину воинов. Нечего сказать, удачная разведка!
- Не все сразу. Троллей полегло гораздо больше, чем эльфов, вражьи силы разбиты, а пленные, которых мы освободили, смогут немало рассказать нам о них.
Обняв за талию, он привлек Фреду к себе. Она охотно прильнула к нему под наводящим ужас холодным взглядом белой колдуньи.
- И посмотри, с каким сокровищем я вернулся из похода.
- Зачем она тебе? - язвительно спросила Лиа. - Разве только в тебе заговорила человеческая кровь.
- Может и так. - Скафлок был невозмутим.
Она подошла к нему, положила руку на плечо и посмотрела на него. Ее глаза были полны голубой мглы и лунного света.
- Скафлок, - сказала она настойчиво, - избавься от этой девицы. Отошли ее домой, если уж ты не хочешь ее убить.
- Она - бездомная, - ответил Скафлок. - И я не обреку ее на нищенство по дорогам, она и так настрадалась. - А потом добавил насмешливо: - Что это тебя вдруг стали заботить дела смертных?
- Я действительно озабочена, - сказала она печально. - Вижу, мое пророчество сбылось. Подобное влечет к подобному, но только не с ней, Скафлок. Найди себе любую другую смертную девушку. А на этой - печать рока. Я чувствую это, дыханье судьбы пробирает меня холодом до костей. Нет, не случайно ты нашел ее, и она навлечет на тебя великие беды.
- Только не Фреда, - твердо сказал Скафлок и, чтобы переменить разговор, спросил: - Скоро ли возвращается Имрик? Когда я пришел из Тролльхейма, он был вызван на совет к Королю Эльфов.
- Скоро он будет здесь. Подожди, Скафлок, может он ясно прозрит судьбу, которую я только предчувствую, и сумеет предостеречь тебя.
- Мне ли, бившемуся с троллями и демонами, бояться девчонки, - рассмеялся Скафлок в ответ. - Нет, если это судьба, то ее не ворон накаркал, а курица прокудахтала.
И он ушел, уводя с собой Фреду. Они отправились бродить по замку. Сначала она говорила мало, с трудом и невесело. Но выпитое ею снадобье и чары Скафлока вернули постепенно бодрость ее сердцу и рассудку.
Фреда все чаще улыбалась, восклицала и то и дело принималась болтать, поглядывая на своего спутника. Наконец Скафлок сказал:
- Давай выйдем из замка, и я покажу тебе, что я сотворил для тебя.
- Для меня?
- А может, если на то будет воля Норн, и для себя, - рассмеялся Скафлок.