Что же его так крепко держит? Неужели никак не получится пересилить это чёртово заклинание? Ведь оно же невидимо. Его нельзя потрогать, его нельзя почувствовать, а значит, что его как бы и нет. Может быть, надо просто представить, что никто его не заколдовывал, и просто встать как ни в чём не бывало, сказать этим гадам "покедова" да и уйти себе не торопясь и с чувством собственного достоинства. Да ещё и поблагодарить их за то, что столько ему выболтали. То-то бы они позеленели. Стёпка задержал дыхание. Напрягся. Попробовал встать. Ага, щас, разбежался. Держит силок, никуда не делся. Вроде бы и нет его, а на самом деле очень даже есть.
Он в очередной раз отчаянно скосил глаза вниз... И увидел то, что, вроде бы, увидеть никак не мог. Оказывается, он ошибался, когда думал, что заклинание невидимо. Оно было видимо! Как магическая субстанция, которую показывал ему в замке молодой маг Алексидор. Всё Стёпкино тело густо опутывали тонкие, похожие на паутину нити. За окном уже сгустились сумерки, и незаметные прежде нити слегка засветились в темноте призрачным фиолетовым светом. Очень похоже светилось лезвие людоедского меча, когда за него схватился Ванька. И ещё - потайная дверь в пещере, когда Стёпка брался за браслет. Разорвать бы эти магические нити как-нибудь... чем-нибудь... ножиком бы своим... или когтями. Это была идея! Нож всё равно из кармана не вытащить, а когти его виртуальные, они - вот они, их и вытаскивать не надо. Стёпка попробовал пошевелить пальцами - по-прежнему шевелились только пальцы ног. И то слегка. Это было совсем не то. Неожиданно у него устали глаза: оказывается, очень трудно и утомительно смотреть вниз, когда не можешь наклонить при этом голову. Глаза даже болеть начинают, и кажется, что они вот-вот вывалятся из орбит. Да ещё и щёки мешают разглядеть себя получше. Странно, никогда раньше собственные щёки не мешали Стёпке, а тут вдруг помешали, и показалось, что они у него очень большие, почти как у Ванеса.
И тогда Стёпка, чтобы не смотреть больше вниз и не утруждать понапрасну глаза, просто начал изо всех сил представлять себе, как его виртуальные когти высовываются из пальцев и разрывают колдовские нити, и эти нити рвутся с лёгким потрескиванием и медленно растворяются в воздухе... нет, лучше мягкими кольцами опадают вниз и остаются лежать на полу, безвредные и лишённые колдовской силы.
Он так ясно себе это представил, что даже наяву услышал треск разрываемых нитей. И он уже мысленно совсем от них освободился, и встал, и подошёл к столу, с этакой демонической усмешкой глядя на обомлевших весичей, и плавно так отвёл назад руку, чтобы как дать сначала хриплоголосому по тыкве, а потом и двум другим - туда же... Особенно Полыне... И он открыл глаза, и, разумеется, ничего не изменилось, и нити проклятые всё так же крепко держали его, даже не почесавшись разрываться. Жаль. А так хорошо было придумано.
Хриплоголосый опять покосился в Стёпкину сторону. Не давал, видно, ему покоя пленённый демон.
- Проверить хочу, так ли он силён, - пояснил он Полыне. - Есть у меня вещица одна... потаённая. Истинно демонская вещица. Её в прошлом годе тот демон обронил, что с орклами поссорился на Перекостельском перевале. Он тогда пятерых оркимагов успокоил и утёк. А вещицу эту поленился прибрать. Вот я и думаю показать её нашему демонку, а ну как признает, что это за диво.- Напрасные хлопоты, - уверенно сказал Полыня. - Он ить демон-исполнитель, он твои загадки разгадывать не возьмётся.
- Как есть возьмётся. Ежели он исполнитель, то и должон исполнить то, ради какой нужды сия вещица сотворена была демонами.
- А ну как он ею тебя же и... исполнит? - хохотнул изломанный.
- Не должон, - уверенно заявил хриплоголосый. - Мне бы токмо проверить, вдруг он чегось пользительное в ней углядит.
Подойдя к Стёпке, он постоял над ним, шмыгая носом, потом полез за пазуху и вытащил ту самую демонскую потаённую вещицу. Заинтересовавшийся поначалу Стёпка не ожидал слишком уж многого, но эта вещица его откровенно разочаровала. Это была просто что-то похожее на наконечник стрелы с обломанным острием. А вся необычность заключалась лишь в том, что наконечник был позолоченный. Не похоже на демонскую вещь, подумал Стёпка, но вслух сказать этого он, разумеется, не мог.
Хриплоголосый сунул ему под нос вещицу, как будто для того, чтобы Стёпка понюхал её и взял след. Вещица ничем не пахла, зато очень сильно и неприятно пахли немытые руки весича. Потом хриплоголосый повертел наконечник у Стёпки перед лицом, очень близко, так что чуть глаза не выткнул. Ничего, разумеется, за этим не последовало. Демонская вещь и демон друг друга не узнали. Весич не скрывал разочарования. Он, похоже, всерьёз ожидал, что оказавшись рядом с демоном, потаённое сокровище проявит свои волшебные свойства и что-то этакое с ним произойдёт удивительное. А ничего не произошло.
- Ну и какой же ты опосля энтого исполнитель? - недовольно вопросил хриплоголосый. - Самозванец ты, шелупонь бесполезная.
Полыня коротко хмыкнул. Он наверняка знал, что подсовывать отроку предметы непонятного происхождения - затея пустая.
- Да не, Полын Скирятич, не демон это, не демон, вот тебе моё слово. Малец приблудный. Заклинаний на него понавесили, вот и ускользал допреж от наших людей, а сам ни на что не годен. Да разве ж такие демоны бывают?
- И такие, и сякие, и всякие, - весело отозвался Полыня. - Ты бы у него ещё рога пощупал. А опосля бы и говорил, что демонов без рогов не бывает.
И хриплоголосый вдруг взял и в самом деле стал искать на Стёпкиной голове рога. И ещё при этом нарочно больно дёргал его за волосы, чуть не выдирая их с корнями.
- Нету рогов, - заключил он в итоге. - Напрочь худой демон нам попался. И кому ты, выстервень, этакий безрогий нужон?
У Стёпки от возмущения даже в глазах помутилось. Было не столько больно, сколько унизительно. Этот вонючий, немытый весич обращался с ним, как... как с рабом, как с самым распоследним холопом, которого можно обозвать, ударить, плюнуть ему в лицо, точно зная, что в ответ тот не посмеет даже увернуться. Но Стёпка-то был не таков, не был он ни холопом, ни рабом. И он разозлился. Он просто взбеленился весь внутри так, что ему даже дышать стало трудно. Если бы он мог, он, кажется, убил бы сейчас этого урода на месте.
Хриплоголосый говорил ещё что-то, но Стёпка его уже не слышал. Потому что, во-первых, у него в ушах от злости слишком громко шумело, а во-вторых, одна из опутавших его нитей вдруг лопнула с тонким пронзительным звоном и растворилась в воздухе. Стёпка сначала не понял, что произошло, скосил глаза вниз... С тем же звоном лопнула ещё одна нить, и ещё одна... Остальные разрываться не хотели. Стёпка поднапрягся, натужился весь - увы, не помогло. Наверное, потому, что он злиться перестал. Когда был злой, нити лопались, а сейчас обрадовался, о злости забыл - и всё. Разозлиться бы ещё раз как следует... И что самое интересное - враги ничего не заметили. Они, похоже, даже и не знали, что Стёпка опутан нитями, они, похоже, думали, что заклинание - это просто заклинание и увидеть его нельзя. Не дано им было, к счастью, видеть то, что мог видеть демон, и слышать то, что он слышит.
Ему неожиданно помог хриплоголосый. Он дожевал последний кусок сала, облизал жирные пальцы, а затем небрежно вытер их о Стёпкину голову.
- Свечерело уже, - равнодушно сказал он при этом. - Не пора ли выносить демонка...
Больше он ничего сказать не успел. Злость такой яростной волной вскипела в Стёпкиной душе, что все магические путы просто сорвало в одно мгновение. И Стёпка, не помня себя от гнева, врезал хриплоголосому, не разбираясь, куда и чем он бьёт, и того унесло под стол, как мешок с костями. На пол со звоном посыпались бутыли и тарелки. Стёпка встал и, не обращая внимания на побежавшие по затёкшим ногам болезненные мурашки, шагнул к столу.
- Ну всё, сволочи, - сказал он громовым голосом. - Вы меня достали. Щас покажу вам, какой я демон. Самим рога поотшибаю, даже если их у вас и нет.
Полыня был умный, и тут же это доказал. Он не стал бросаться на Степана, не стал колдовать, плетя заклинания, он просто отпихнул от себя стол, одним прыжком скакнул до окна и вывалился наружу. Сообразил, что не совладает с разбушевавшимся демоном, и сбежал, бросив подельников на произвол судьбы. Молчаливый весич тоже проявил изрядную прыть, но он был поглупее, он решил принять бой. Он успел привстать и даже что-то изобразить руками, какой-то хитрый магический жест... Потом его шмякнуло о стену, перевернуло, подбросило - и он выкатился из комнаты в коридор и укатился вниз по лестнице так далеко, что возвращаться уже не было смысла, - и он не вернулся.
Хриплоголосому повезло меньше всех. Стёпка выместил на нём всю накопившуюся злость. Нет, он не бил и не пинал лежащего на полу и постанывающего противника. Поступить так было бы недостойно истинного демона (хотя, откровенно говоря, очень хотелось). Он просто вылил гаду на голову сначала всё, что ещё оставалось недопитого в раскатившихся по полу бутылках, а потом, в добавок, и остатки какой-то подливки из тарелки. Тоже на голову. Украсил негодяя от души и с выдумкой.
- Это тебе от демона подарок, - сказал ему Стёпка. - Может, хоть после этого вымоешься. Или в баню сходишь. Турды или не турды?
Хриплоголосый часто закивал. Тягучая подливка залепила ему один глаз и стекала с ушей на пол.
Оставшийся на лавке плащ Полыни внезапно шевельнулся, расправил складки и вкрадчиво, по-змеиному пополз к окну. Стёпка на всякий случай отпрыгнул в сторону: мало ли какой сюрприз может таиться в колдовской одежде. Вдруг набросится и душить начнёт... Но плащ, не обращая на него внимания, перетёк через подоконник и улетел, похожий на большую чёрную птицу, вслед за хозяином.
Стёпка подобрал с пола потаённую вещицу (очень ему хотелось разглядеть её получше), заправил выбившуюся рубашку и спустился вниз, готовясь отвечать на недоумённые расспросы хозяина и постояльцев. Всё-таки, наверное, не каждый день в корчме колдунов весских из окна выбрасывают и с лестницы спускают. Но к его удивлению на первом этаже было тихо и спокойно. Народ мирно занимался своими обычными делами: Сгрыква о чём-то вполголоса трепался с Гугнилой, в углу помятые тайгари похмелялись медовухой после тяжёлого дня, приехавший с Верхней Окаяни купец-вурдалак шумно вычёрпывал из миски окрошку, Негрызга протирала столы, напевая что-то себе под нос. И Стёпке стало ясно, что выкатившегося негодяя или никто не увидел, или тот, желая избежать позора, ухитрился покинуть корчму незаметно.
Стёпка шёл к бане через тёмный двор, и в голове у него вертелась непонятно откуда взявшаяся фраза: "Если демон разозлился, разбегайся кто куда". Было в этой фразе что-то очень важное. Разгадка была многим чудесам, которые с ним происходили. На него как озарение снизошло. Даже странно, что он раньше до такой простой вещи не додумался. Ведь стоило ему только по-настоящему разозлиться или там рассвирепеть, как все у него получалось. Сразу любого противника мог уделать практически голыми руками. Вот, значит, о какой сокрытой силе, говорил Серафиан, вот, значит, каким образом она пробуждается - с помощью злости.
Демонская вещица жгла ему руку. Имелся только один способ узнать, что она из себя представляет: посмотреть на неё через увеличительный кристалл. Стёпка поднялся на чердак, улёгся под полувыдохшейся самосветкой... И посмотрел.
Чудеса не кончались. И каждое следующее чудо, как это и должно происходить в чародейском мире, оказывалось чудеснее предыдущего. Казалось, пора бы и привыкнуть. Но привыкнуть не получалось, потому что никогда ведь не знаешь, что тебя ждёт. Увиденное поразило его до глубины души. Он просто не поверил своим глазам и своему кристаллу. Он посмотрел, убрал кристалл, снова посмотрел, зажмурился, помотал головой, опять посмотрел. Зрение его не обманывало, кристалл исправно показывал то, что показывать никак не должен был.
Это была обычная гильза от автомата. От "Калаша", кажется. У Стёпки дома лежала в коробке целая россыпь таких же точно гильз, которые папа привёз ему как-то с военных сборов. Стреляная гильза без пули (не холостая!), слегка потускневшая, с ямочкой на капсюле, с почти уже неощутимым запахом пороха. С выбитыми на донышке цифрами, разглядеть которые не позволял слишком тусклый свет. И самое главное - эта гильза была по-настоящему демонская, она была из того - немагического - Стёпкиного мира. Она никак не могла, никак не должна была оказаться здесь. Однако оказалась, и лежала теперь на его ладони.
У Стёпки от волнения даже в висках заломило. Он сел и невидящим взглядом уставился в тёмное небо. Они с Ванесом здесь не одни такие! Кто-то из его мира уже побывал в Таёжном улусе и даже успел отметиться в битве с оркимагами. Как сказал хриплоголосый, пятерых оркимагов успокоил. Глядя на использованную гильзу, понятно, как и чем он их успокаивал. Интересно, куда он сам после этого делся. Вот бы встретиться с ним... И Стёпке нестерпимо захотелось узнать как можно больше об этом... можно сказать, земляке, который попал сюда с автоматом, а может быть, вообще знал какие-нибудь тайные врата для путешествия между мирами или заклинание перехода какое-нибудь. Это было бы здорово. А самое главное: не поможет ли он освободить из плена Ванеса? Вряд ли, конечно, ну а вдруг...
Сидеть в одиночестве больше не было сил. Стёпка сполз вниз и пошёл разыскивать Вяксу или Збугняту. Ему хотелось поделиться с ними своим потрясающим открытием.
* * *
Сосновые чурки весело потрескивали, мошки слетались на огонь, тьма сгущалась вокруг костра. Збугнята жарил свежее сало, сало шкворчало и плевалось жиром; луна пряталась за крышами, ветер шелестел кронами берёз.
Стёпка рассказывал о встрече с Полыней. Пацаны ахали и охали. Под конец он вытащил из кармана гильзу, протянул Вяксе.
- Вот это было у хрипатого. Он сказал, что это потаённая демонская вещица, которую я могу пробудить. На самом деле эту вещь пробудить нельзя, потому что она уже использована, - он помолчал. - Я это точно знаю, потому что это вещь из моего мира. Значит, где-то здесь ходит чело... демон, которого вызвали сюда так же, как и нас с Ванесом. И я подумал, что хорошо было бы встретиться с ним и поговорить. Вдруг он знает, как отсюда выбраться. Ну, чтобы потом, когда мы надумаем возвращаться, не нужно было чародеев всяких просить.
Вякса повертел в руках гильзу, которая для него была всего лишь наконечником со сломленным острием, потом посмотрел на неё через кристалл.
- Чевой-то, Стеслав? - спросил он, передавая магические вещицы подпрыгивающему от нетерпения Збугняте. - Трубочка какая-то, не пойму.
- Ну, - замялся Стёпка. - Это была такая огненная стрела, вроде громобоя, только маленькая. Там внутри был порох, а отсюда торчало острие. Когда стреляют, пуля... ну, наконечник летит во врага, а гильза... ну, вот эта трубочка уже не нужна, её выбрасывают. Вот они её где-то и подобрали.
- Чародейская? - спросил Збугнята.
- Нет. Обычная. У нас ничего чародейского нет. Только демонское.
- Шибко маленькая стрела, - пренебрежительно фыркнул Вякса. - Ею токмо мышей бить.
- Если бы мышей, - сказал Стёпка. - Эта стрела, если хочешь знать, любые самые крепкие доспехи насквозь пробьёт, понял. И летит она больше чем на кило... больше чем на версту. Вот так. И в этом авто... в этом магическом посохе таких стрел сразу три десятка. Они из него друг за дружкой вылетают, как из многозарядного самострела. Ни один рыцарь не спасётся от такой очереди, даже, наверное, ни один маг, потому что они летят слишком быстро.
- Быстрее стрелы из самострела?
- Быстрее, Вякса, можешь мне поверить. Пока ты один раз из самострела пальнёшь, демон с таким посохом из тебя решето сделает.
- Нам бы таких посохов, - мечтательно сказал Збугнята. - Мы бы не токмо оркимагов к ногтю прижали.
- Нельзя их сюда, - сказал Стёпка, повторяя читанное во многих книгах. - Это слишком страшное оружие. Тут тогда такое начнётся! Эти посохи сразу всякие маги к рукам приберут, колдуны и князья. А вам только хуже станет.
- Да, - согласился Збугнята. - Супротив таких посохов даже тролли не устоят. И тогда Таёжному княжеству полный тубилай придёт.
- А батя говорит, что княжество, почитай, и так кончилося, - сказал Вякса. - Ополченцы давеча баяли, что воеводы уже сговорились с князем таёжные земли под царя отдать, а он, мол, им за это боярские титулы пожаловать обещался. Весичи неспроста хозяевами себя держат, им ведомо, что тут скоро всё ихим станет.
- Подавятся, - сумрачно возразил Збугнята, но неуверенно так возразил, и Стёпке стало ясно: все уже смирились с тем, что придётся жить под рукой весского царя.
- А разве с царём плохо? - всё же спросил он. - Живут же весичи.
- Живут, - мрачно подтвердил Збугнята. - Так живут, что деревнями в тайгу утекают, лишь бы от царя и его слуг подале. У нас, почитай, половина княжества - беглые мужики из Веси. А коли царь и над нами встанет, куды тогда бечь? В Оркланд али к элль-фингам?
- Нельзя нам под царя, - тоже совсем по-взрослому вздохнул Вякса. - Коли над нами Весь встанет, ихие купцы и бояре всё под себя подомнут, всю торговлю. А мужиков податями задушат.
Стёпка не нашёлся что сказать. Да и что тут скажешь. Это была политика, о которой он и дома почти ничего не знал и, честно говоря, не слишком интересовался. Войны, перевороты и майданы из телевизионных новостей представлялись ему страшно далёкими и не совсем взаправдашними. Гораздо важнее и интереснее было то, что происходило с ним и вокруг него: школа, компьютер, друзья, книги, походы на речку, каникулы... А попал сюда, и оказалось, что и здесь то же самое. Такая же непонятная политика, от которой простым и хорошим людям почему-то только хуже становится. И никак этого не изменить. Будь ты хоть демон, хоть гоблин, хоть вурдалак.
От невесёлых размышлений его отвлёк вывалившийся из бурьяна взъерошенный Щепля.
- Так и знал, что вы здеся, - радостно объявил он, протягивая руки к костру. - Салом жареным за версту шибает. И как ты, Збугнята, им не подависся?
- Вкусно, - возразил вурдалак. - Меня тролли научили, когда мы с батей в низовья Окаяни ездили. Они там все сало жарят.
- А я рыбки принёс, - объявил Щепля, вытягивая из-за пазухи несколько вяленых рыбин. - У Сопелихи стянул за то, что она меня вчерась дрыном поперёк спины навернула.
И они ели рыбу, и Стёпка почему-то совершенно не переживал из-за того, что рыба ворованная. Щепля так потешно рассказывал о своей ссоре с Сопелихой и о том, как убегал от её страшного пса огородами, что его поступок казался не преступлением, а подвигом.
В разгар веселья на огонёк заявился ещё один персонаж. Запропавший Дрэга спикировал прямо из звёздного неба, распахнул крылья над костром так, что пламя взвилось озорными искрами, курлыкнул что-то приветственное и уселся на Стёпкино плечо.
- Ну ты и гад, - с чувством сказал едва не подавившийся от неожиданности Стёпка. - Ты же меня насмерть перепугал.
Дрэга куснул его за ухо, зашипел, вытягивая шею и требуя угощения.
Пацаны были в восторге.
- Дракон! - верещал Щепля. - Знамо дракон! У меня на них глаз верный.