Камуфляж, не сразу догадался Стёпка. Значит, это точно солдат был или офицер. А иначе откуда бы он автомат раздобыл. Два года почти прошло. Разве отыщешь его в тайге, если он ещё здесь, если ещё не вернулся. За два года многое измениться могло. Ну и ладно, ну и бог с ним, с этим гневливым демоном-земляком. У меня и без него своих проблем полон рот: Смаклу выручить, Ванеса разыскать...
Он задумался и забыл о том, что сидящий перед ним колдун - человек тоже достаточно опасный и гневливый. Мало ли, что он не одет и перепуган. Перепуганные колдуны - они ещё опаснее, потому что от страха на любую глупость решиться могут. И Кударь решился.
Что-то невидимое и очень горячее с силой толкнуло Стёпку в грудь, припекло кожу, навалилось, дёрнуло за ноги... Лавка встала на дыбы, перед глазами потемнело. Стёпка отпрыгнул, ухитрился удержаться на ногах, изготовился дать отпор... Однако ему даже делать ничего не пришлось. Заклинание - довольно мощное, надо признать, - отскочило от него, словно мяч, и ударило на откате в колдуна, крепко пришмякнув того к стене бани, так что даже труха с крыши посыпалась. Кударь бессильно дёргался, пытаясь освободить голые конечности от невидимого захвата, и с ужасом косился на Стёпку, справедливо ожидая неминуемой расплаты. Кожа на его груди, животе и лбу покраснела как от ожога.
- А я предупреждал, - сказал ему Стёпка, наскоро оглядев себя и не найдя на одежде никаких повреждений. Злиться на дурака уже не было смысла. - Вам помочь?
Кударь отчаянно замотал головой: не нужно, не нужно, своими силами обойдусь. А сам всё никак не мог оторвать от стены распятые руки.
- Ну, тогда счастливо оставаться, - сказал Стёпка. И ушёл. И когда пробирался мимо насторожившегося пса, услышал донёсшийся со стороны бани мягкий шлепок упавшего тела и болезненное оханье. Колдун всё же сумел отклеиться от стены. Но сейчас Стёпка его уже не жалел.
* * *
Солнце ещё не добралось до верхушки неба, но в воздухе уже явственно ощущалась подступающая духота. Торопиться было совершенно некуда. Никто Степана не ждал с нетерпением, никто за ним больше не гонялся. Можно было неторопливо шагать вверх по улице, раскланиваясь со встречными селянами, обходя стороной злющих гусей и не обращая внимания на шушукающихся за спиной вурдалачек. Стёпке нравилось в Проторе и, если бы не необходимость ехать за Смаклой, он с удовольствием остался бы здесь ещё на несколько дней. Он уже привык к вездесущему запаху навоза, к приземистым некрашеным домам с крохотными окнами без стёкол, к скрипу тележных колёс, к судачащим у колодца гоблиншам и нежащимся в грязных лужах свиньям, которых в Проторе было на удивление много.
Навстречу ему выметнулись из-за поворота верховые весские дружинники. Кони игриво изгибали шеи, позвякивали кольца на упряжи, из-под копыт с кудахтаньем разлетались курицы. Кто-то заливисто свистнул, молодой дружинник оглянулся на Степана, задорно подмигнул, то ли признав в нём демона, то ли просто так, от хорошего настроения. Стёпка смотрел вслед, пока весичи не скрылись из виду. Посверкивали на солнце шлемы и кольчуги, празднично развевались плащи - привычное уже зрелище. Обычное. Подумаешь дружинники, подумаешь с мечами и в кольчугах. Дома так же на автомобили внимания не обращал, на "Тойоты" разные да на "Хонды".
Гоблинские кумушки, проводили весичей сердитыми взглядами:
- Помелись куды-то, окаянные.
- Мало курей не стоптали...
- Скорей бы уж на орклов-то собралися...
- Твоя правда, Глуксовна, опостылели, мочи нет.
Шумная стая ребятишек копошилась вокруг большой лужи. Все перемазанные с головы до ног, так что не разберёшь, кто из них тайгарь, кто гоблин, а кто вурдалак, они азартно месили густую грязь босыми ногами. Когда Стёпка проходил мимо, от стайки отделился Щепля, тоже изрядно перепачканный. Он подкатился к Стёпке, стрельнул по сторонам глазами, выпалил:
- Стеслав, слышь. Меня Вякса снарядил тебя тута стеречь. Не ходи в корчму с улицы. Коряжихиными огородами пробирайся.
- Почему это? - спросил Стёпка, а у самого мелькнуло: "Неужели опять маги-дознаватели за старое взялись. Вроде, не должны".
- Бояричи у ворот гуртуются. Вякса баял, тебя поджидают. Недоброе, говорит, задумали.
- Вот ещё новости, - остановился Стёпка. - Какие такие бояричи? Случайно, не Веченя этого расфуфыренного родственники?
Щепля длинно сплюнул в пыль через щербину между зубами. Он, похоже, шибко гордился тем, что ходит в знакомцах у демона. Пацанята в луже уважительно притихли, издали наблюдая за разговором.
- Не, не сродственники. Сам пришёл и дружков весских привёл. Не с добром, у меня на такие дела глаз верный.
Значит, не так уж и напугался нарумяненный сотник. Неужели задумал отомстить демону за позор и поношение.
- Ты их видел? Сколько их там?
Щепля показал обе руки, растопырив все пальцы, кроме больших:
- Осемь.
Ого! Стёпка мысленно присвистнул. Подстраховался Вечень. Восемь дружков - это не два ближника. Это уже серьёзнее. Что же делать? Пробираться в корчму огородами не хотелось. Не потому что далеко, а потому что стыдно. Кто они такие, дружки Веченя, чтобы неустрашимый демон из-за них по огородам шастал? С оркимагом и дознавателями справились, и с бояричами как-нибудь разберёмся.
Стёпка решительно тряхнул головой.
- Ладно, Щепля. Спасибо за предупреждение. Посмотрим, что они задумали.
У Щепли округлились глаза.
- Воротами пойдёшь? Не испужаешься?
- Пусть они меня пужаются, - сказал Стёпка. - Демон я или не демон.
- Вестимо, демон, - согласился Щепля. - У меня на демонов глаз верный. Однакось, шибко их там много. А ну как враз навалятся?
- Враз навалятся, враз и отвалятся.
Всё-таки хлопотное это дело - быть демоном в магическом мире. Особенно демоном без хозяина. Никакой спокойной жизни не получается. Только-только порадовался, что всё так хорошо, как на тебе! - бояричи какие-то на горизонте нарисовались. С недобрыми намерениями. И Стёпка впервые пожалел, что угораздило его попасть в этот мир демоном, а не обычным человеком, который никому не нужен и за которым никто даже и не подумает охотиться.
Бояричей он увидел издали. Восемь человек, все молодые, некоторые чуть постарше Стёпки, а некоторые чуть ли не ровесники. Стоят, лениво переговариваются, изредка внимательно по сторонам поглядывают. Ничем, в общем, не выделяются. Разве что богатой одеждой. Не предупреди его Щепля, он на них и внимания бы почти не обратил. Мало разве народу всевозможного у корчмы крутится. И купцы, и бояре, и охотники, и дружинники весские. С утра до вечера суета и толкотня. Кто-то приезжает, кто-то уезжает, кто-то со знакомцами встречается...
А кто-то демона подкарауливает.
Бояричи стояли двумя группами, и не у самый ворот, а чуть подальше, но так, чтобы Стёпка, к корчме направляясь, мимо никак не прошёл. Знали, выходит, откуда он появиться должен, то ли заранее выследили, то ли расспросили кого. Вон и Вечень среди них, что-то рассказывает, смеётся громко... Даже слишком громко. А сам то и дело через плечо на подходящего демона косится и спину держит так, словно палку от швабры проглотил.
По-хорошему, надо было бы разозлиться для верности, однако, Стёпка даже и не пытался. Знал, что всё равно ничего не получится. Да и не хотелось ему попусту тратить свою злость на каких-то весский бояричей, которые, к тому же, ещё ничего плохого ему не сделали. Он шёл прямиком в ворота, беззаботно засунув руки в карманы и покусывая сухую былинку. Словно бы и не подозревал о засаде. У него даже мелькнула мысль, что Вякса перестраховался, что они пришли сюда не из-за него, а просто так, и даже вредный Вечень очутился здесь совершенно случайно...
И мимо первой группы он прошёл спокойно, они даже внимания на него не обратили. Зато когда он проходил мимо второй, бояричи вразнобой расхохотались над какой-то шуткой, и один из них шагнул назад и рукой махнул, как бы показывая: да ну вас! И так прицельно махнул, что едва не попал Стёпке по уху. Но тот был начеку и голову вовремя отклонил. И о нарочно выставленную ногу в синем щегольском сапожке тоже не споткнулся. Перешагнул и пошёл себе дальше, как бы и внимания на это лёгкое недоразумение не обратив. Мало ли кто в толпе толкнуть может нечаянно, всякое бывает.
Однако боярич считал иначе.
- Да этот отрясок мне на ногу с умыслом наступил! - вскричал он с наигранным возмущением. - Эй, ты, не знаю, как тебя кличут, али ослеп? Ты почто мне своими навозными копытьями сапог опоганил!
Стерпеть и не остановиться после этого было совершенно невозможно. На что, впрочем, боярич и рассчитывал. Стёпка повернулся, глянул всё же на сапожок (совершенно не испачканный, разумеется), потом посмотрел в весёлые злые глаза:
- И ты будь здрав, боярин?
Откуда вдруг выскочила эта фраза, он и сам не понял, не то из фильма какого-то, не то из книги. Но получилось хорошо, к месту: вроде бы и вежливость проявил, но в тоже время и насмешка отчётливо прозвучала. Как хочешь, так и понимай.
Боярич решил понять по-своему. Выставил вперёд "пострадавшую" ногу, повертел носком сапога:
- Эвон как замарал. Языком вылизывать заставлю.
Он был лицом некрасив, имел широко посаженные глаза, слишком густые брови и костистый нос. Ни усами, ни бородой по молодости ещё не обзавёлся, зато длинные каштановые локоны были тщательно завиты и уложены, и на впалых щеках угадывался румянец явно искусственного происхождения (теперь Стёпка уже мог это определить). Он стоял, подбоченясь, глаза прищурены, на губах презрительная усмешка. Ростом не выше Степана, но смотрел сверху вниз, как на таракана смотрят, которого можно одним движением раздавить. Солнце играло на перламутровых пуговицах кафтанчика, на позолоченом эфесе сабли, на унизывающих пальцы перстнях. Богатенький был боярич, да и остальные ему под стать. Ухоженные, приглаженные, на какого ни взгляни - то каменья на дорогих ножнах отсверкивают, то серебряный витой поясок, то золотое шитьё по вороту. И у каждого в глазах непробиваемая убеждённость в своём превосходстве над безродными простолюдинами, к коим они без сомнения причисляли и Степана... Впрочем, совершенно справедливо. Другое дело, что его это ну вот ни на столечко не огорчало. Подумаешь - боярские дети. Подумаешь - золото и каменья. А демона пятьдесят второго периода, двадцать четвёртого круга с вот такенными нестриженными виртуальными когтями не желаете? Мы, между прочим, и без богатых родителев кое-чего стоим. И всякие злобные выпады кому ни попадя прощать не намерены. Так что получи, боярич, что заслужил:
- Ты бы лучше свой язык покрепче за зубами держал. А то как бы не пришлось его укорачивать.
- А-а-а, - обрадованно протянул боярич. События разворачивались по заранее намеченному сценарию. - Гляньте, други, на диво-дивное: оно речь весскую разумеет. Али я ослышался?
Други заулыбались. Правда, надо отдать должное, не все. Те трое, что держались в стороне, поглядывали на Стёпку с интересом, но вмешиваться, похоже, не собирались.
Приземистый кудрявый боярич в светло-сером кафтане с готовностью подхватил:
- Нет, Савояр, не ослышался ты! Сей демон самозваный и впрямь чевой-то прохрюкал.
- Из какой же свинарни его сюда призвали? - это уже третий своё остроумие решил продемонстрировать. Окинул Стёпку надменным взглядом сверху донизу, покривился брезгливо, напоказ: - В клеть бы его да в балаган на ярмарку, людишек подлых веселить за полкедрика.
- На кой людишек - пущай он нас повеселит. Нут-кось, демон, хрюкни ещё раз по-демонски, как тебя звать-величать: не Свинославом ли?
За воротами мелькали испуганные лица Збугняты и Вяксы. В отдалении притихла стайка пацанят со Щеплей во главе. Больше никто на них внимания не обращал, да и на что тут глядеть-то: ну, стоят отроки, ну, беседуют, за грудки не хватаются, оружием не размахивают...
Бояричи перекидывались остротами (удачными, как им казалось), надеясь побольнее зацепить демона. Особенно старались Савояр и коренастый боярич в сером. Держащийся за спинами дружков Вечень ухмылялся, но благоразумно помалкивал. Стёпку эти подколы абсолютно не трогали. Он уже понял, что связанные княжьим словом боярские дети решили просто высмеять наглого отрока. Выставить его на посмешище. А этого князь не запрещал. Ну и пусть пока языки свои потренируют, ответить им никогда не поздно.
- А верно ли слух идёт, что демона в Протору старуха на себе привезла? Костлявая, поди, старуха то?
Савояр опять выступил, придумал, чем ещё демона уколоть. Бояричи заулыбались, лишь Вечень боязливо оглянулся, видимо, понимал, что говорить здесь так о Миряне не стоит. Это только пришлому весичу всё нипочём, ему здесь не жить, с сёстрами да тётками за безрассудные речи не объясняться. А полетит, не дай бог, молва по улусу, ни одна приличная девушка потом за такого жениха не пойдёт, не захочет с постылым всю жизнь маяться.
У Стёпки тоже внутри что-то дёрнулось, обидно ему стало, что какие-то бестолковые весичи так о Миряне смеют говорить. И захотелось ему последнее слово за собой оставить, чтобы не думали потом эти надутые бояричи, что удалось им над демоном посмеяться.
- Вы уже закончили? - очень вежливо поинтересовался он, - Или вам больше ничего на ум не приходит? Плоховато у вас, как я погляжу, с мозгами. А ты, Вечень, тоже хорош. Сам не справился, так решил весичей на меня натравить. А сотня твоя где? Под стол пешком ходит или с горшка ещё не слезла?
- С наглым демоном управиться - сотня не надобна, - рявкнул Савояр, оттесняя Веченя плечом. - Справного кнута с избытком достанет!
- О, диво-дивное! - преувеличенно восхитился Стёпка. - Боярин Савояр поросячье хрюканье шибко разумеет.
Стёпка решил побить насмешников их же оружием. Слышали бы эти, считающие себя остроумными бояричи, как умеют дразниться пацаны с соседнего двора или вредины-девчонки в Стёпкином классе! Или тот же Ванес, когда на кого-нибудь разозлится из-за пустяка. Ого! Сколько раз Стёпка из-за этого на него обижался, до ссор доходило, неделями не разговаривали. Зато ему теперь даже придумывать ничего не надо было, память сама подсказывала удачные ответы.
Кое-кто из весичей заулыбался, оценив выпад, иные нахмурились, Савояр злобно перекосил лицо и не сдержался, не выдержал ёрнического тона:
- Вижу я, Вечень, что не впустую ты нас сюда привёл. Сего наглеца и впрямь проучить не мешает.
- Чем учить будете? - поинтересовался Стёпка. - Кулаками или саблей? Ты один или все вместе?
- Гляньте, какой смелый, - удивился Савояр. - За княжьим словом схорониться хочешь?
- Я его у князя не выпрашивал. Сам за себя постоять могу.
- На словах-то все богатыри, а как с мечом в сечу идти - половина по кустам хоронится.
- Ну и как там, в кустах? - спросил Стёпка. - Комары не заели?
Вновь кто-то засмеялся. Савояр через силу тоже улыбнулся, но руку уже на эфес сабли словно ненароком положил.
И тут чёрт дёрнул Стёпку за язык. Нет чтобы повернуться и уйти себе спокойно, и всё бы на этом и закончилось, но боярские насмешки его всё же слегка зацепили, и он не удержался от ответного укола:
- А правда ли, что вы щёки себе румяните? - спросил он. - Очень мне это удивительно. У нас, в демонском мире румянами и духами только девицы пользуются, чтобы женихи богатые на них внимание обратили. А вы зачем краситесь - богатых невест приманить хотите, да?
Савояра аж перекосило всего. Стёпка, сам не ведая того, сказал что-то такое, что задело боярича больнее железа. Откуда ему было знать, что Савояру родители сосватали богатую и родовитую невесту, которая, однако, была старше его на несколько лет и красотой, мягко говоря, не блистала. В глаза над Савояром никто не подшучивал, но за спиной, и он сам об этом знал, частенько скалили зубы. А теперь демон при всех о том же сказал и попал не в бровь, а в глаз.
Боярич насупился и выдернул саблю из ножен. Получилось это у него лучше, чем у Веченя, ни за один ремешок не зацепился.
Стёпка напрягся, показалось ему, что боярич не сдержится и рубанёт сплеча... Уж больно лицо у Савояра в этот момент было свирепое.
- Савояр, не дуркуй! - шагнул к нему один из той троицы, что в разговоре не участвовала. - Неладное творишь. До князя дойдёт - ушлёт тебя к батюшке да как бы и не хуже чего.
- Да ежели я его зарублю, Мстигор, мне любой из дознавателей в ноги за то поклонится, - убеждённо заявил Савояр.
- Ты сначала заруби, - усмехнулся Стёпка. После оркимагова меча бояться почти игрушечной сабли было смешно. - А потом уже и хвались.
- Никакой демон супротив хорошей стали не устоит.
- Так то против хорошей. А не против этого барахла.
Боярич вдруг вытянул руку, и острие сабли упёрлось в Стёпкин живот, прямо под рёбра. Несильно, но ощутимо, так, чтобы понятно было, надавит Савояр посильнее - и побежит по клинку кровь.
- Прощения просить умеешь ли, демон?
Это было уже слишком, и терпеть такое Стёпка не собирался. Он сжал лезвие рукой и отвёл его в сторону. Лезвие было холодное, твёрдое и очень острое.
В глазах Савояра загорелись огоньки:
- Тебя разве не учили, что голой рукой за добрый клинок не хватаются даже недоумки?
- Меня учили, что недоумки по любому поводу саблями размахивать любят, и за это их надо больно наказывать.
- Ты сам напросился, демон.
Они замерли на несколько долгих мгновений. Потом Савояр слегка напрягся, перенёс тяжесть на другую ногу, и опять Мстигор предостерегающе сказал:
- Савояр, остановись! Жалеть будешь. Демон, разожми ладонь, пока не поздно!..
И тут Савояр дёрнул. Не слишком сильно, с таким расчётом, чтобы клинок Стёпке пальцы не отсёк, а просто разрезал их до кости. Рана получилась бы не смертельная, конечно, но крови бы хватило, и калекой тоже можно было остаться на всю жизнь, если бы повредило сухожилия.
У ворот охнул Вякса. Вечень побледнел и вжал голову в плечи (ему-то досталось бы в первую очередь, как зачинщику). Бояричи, кто со злорадством, кто с испугом, уставились на Стёпкину руку, которая всё ещё крепко сжимала клинок.
Савояр закусил губу и, уже не сдерживаясь, потянул изо всей силы. С тем же успехом он мог бы попытаться выдернуть из земли растущую рядом берёзу.
Все смотрели на саблю и молчали. Звенящую тишину нарушил хриплый голос Савояра:
- Отпусти.
Стёпка подумал, потом спросил:
- А прощения просить ты не научен?
Савояр открыл рот, закрыл, сглотнул тяжело. На его побледневших щеках яркими пятнами выделялись румяна.
- Отпусти, демон, - ещё тише попросил он.
Дня три-четыре назад Стёпка, наверное, выдернул бы саблю, ломая боярские пальцы, подбросил бы эффектно, перехватил да и ткнул бы в ответ обидчику под рёбра... Но сейчас он просто разжал руку и сказал:
- Да ладно. Живи, боярин.