Эльфы не только превосходили людей в воинском искусстве, они также принесли с собой то, чем население здешних мест не обладало ни до, ни после вторжения остроухих. Они принесли с собой магию. Наши четыре главных магических артефакта и по сей день хранятся в королевской сокровищнице. Я видела их собственными глазами. Да-да, все четыре: копье короля Луга — не знающее промаха, всегда приносящее победу своему обладателю, котел Дагды — сосуд изобилия, меч Нуаду — чей удар невозможно отразить, и камень Фаль — способный подтвердить истинное королевское право на трон. Жаль только, что после гибели короля Мидира все артефакты уснули вечным сном, и, как бы ни бились наши маги, они все еще не могут пробудить их былую мощь и вернуть к жизни.
Итак, эльфы пришли из ниоткуда и захотели владеть здешними землями, которые они назвали страной Сид. Люди сопротивлялись захватчикам, но силы оказались неравными. Сыновья богини Дану быстро победили в короткой и кровопролитной войне. Правда, главная битва унесла жизнь их славного короля Мидира, поэтому свою новую столицу они назвали в его честь — Листоградом. Вновь отстроенный город стал центром Мидирского королевства, вобравшего в себя и пять десятков городков поменьше — Берос, Фаллад, Гдерск, Озерск, Намейк и прочие. Темные годы миновали, в процветающем и управляемом эльфами королевстве мирно проживают сами остроухие, люди и тролли, а все прежние раздоры были забыты. И в самом Листограде давно уже не происходило ничего необычного… Ага, до тех самых пор, пока наш нынешний король — Дюран из дома Ночных Ястребов — не надумал жениться.
— И чего же хочет от меня ее величество королева? — криво усмехнулась я, поставив обратно на стол едва пригубленную кружку. — Помнится, если, конечно, мне не изменяет память, в последний раз я виделась со своей сестрицей три года назад, причем расстались мы не очень хорошо…
— Не очень! — подтвердил Леон, сопроводив свои слова печальным кивком. — Извините, если сую нос куда не следует, но ее величество посвятила меня в подробности вашей семейной драмы.
— Так какого же тогда лотоса я теперь ей понадобилась? — не удержавшись, сердито ругнулась я. — А король… Он знает о нашей встрече?
— Нет, — недовольно поморщился Леон, — ибо моя миссия сугубо секретна. Я являюсь старшим камергером королевы и прибыл сюда по ее личному распоряжению.
— Понятно, — хмыкнула я, прихлебывая из кружки и бесцеремонно закусывая с тарелки долговязого камергера. — Моя сестрица ударилась в политику. Занятно. А я-то считала, будто она только и умеет, что истерики закатывать и в обморок падать. Похоже, три истекших года здорово ее изменили.
— Похоже… — задумчиво согласился Леон, наблюдая за мной, но тут же встрепенулся и спохватился: — Ой, извините, ведь я же обещал угостить вас обедом. Хозяин!.. — зычно закричал он, и вскоре вокруг нашего стола шустро забегали подавальщики, поднося всевозможные блюда и напитки.
Господин Леон не поскупился на угощение. Спустя полчаса я сыто отвалилась от тарелок, блаженно вздохнула, деликатно поковырялась в зубах извлеченной из вазочки зубочисткой и чуть осоловело поинтересовалась:
— Я так понимаю, королева прислала вас отнюдь не для того, чтобы малость подкормить свою отощавшую в трущобах сестрицу? Не так ли, мнимый господин камергер?
— Конечно, не для этого, — возмутился королевский посланец. — Кстати, что за ироничный тон вы себе позволяете? Да за кого вы вообще меня принимаете?
— Сударь, — насмешливо начала я, наметанным в таких делах взглядом окидывая его высокую, подтянутую, безупречно элегантную фигуру, — на ночь глядя вы притащились в самый злачный кабак, дабы встретиться с девушкой сомнительной репутации. Вы приехали на извозчике, ибо не приучены ходить пешком, а в собственном экипаже побоялись быть узнанным. Вы оделись в скромный, но все-таки слишком дорогой для этого места наряд. И потом — эта серебряная булавка в жабо, эта золотая пряжка на поясе… Не говоря уж о перчатках из кожи белой змеи, которые стоят целое состояние. Вы приехали просить, но делать этого не умеете. Так за кого же я должна вас принимать?
— А… э… — Леон захлопал глазами и растерянно провел рукой по коротко стриженным, густо намазанным ароматическим воском волосам — единственной сибаритской детали своей внешности, о которой умолчала проницательная я. — Кажется, вы меня раскусили, я не камергер. Я…
— Бесценный мой господин, — слово «бесценный» я нарочно выговорила с особым чувством, явно получая удовольствие от того, что мне представилась возможность поставить на место столь важного и уверенного в себе типа, — да будьте вы кем угодно. Для меня оный факт не имеет ни малейшего значения. Мне наплевать на поручения сестрицы и неинтересна ваша просьба, она и так уже понятна. Очевидно, королева вляпалась в какие-то крупные неприятности и рассчитывает на мою помощь… Так вот, я отказываюсь ей помогать, поскольку ее проблемы меня не волнуют. — Я махнула рукой в направлении двери и нагло напутствовала: — А вам — до свидания. В добрый путь. Спасибо за обед.
Господин Леон аж побледнел от возмущения.
— Никуда я не пойду! У меня деловое предложение, и вы его выслушаете! — Он решительно отчеканил каждую букву и ультимативно стукнул по столу крепко сжатым кулаком.
Я удивленно вскинула брови. Ничего себе заявочка!
Тем временем господин Леон привстал с места, потянулся к сумке, висящей на гвозде у него за спиной, достал из нее увесистый, чем-то туго набитый мешочек и со всего маху нервно опустился обратно на скамью. Увы, похоже, его день не задался с самого начала и, хотя солнце уже отправилось на ночной отдых, удача сего почтенного мужчины по-прежнему крепко спала — наверное, именно поэтому мой пышущий гневом собеседник случайно водрузился на самый край скамьи!
К несчастью, оная мебель испытывала к господину Леону явную антипатию, ничуть не уступающую моей. Лжекамергер понял, что конфуз неминуем, когда перед его глазами медленно и смешно взлетели вверх ноги в пышных панталонах и добротных охотничьих сапогах. Ноги, без сомнения, были его собственные…
Удивительное дело, как замедляет свой ход время, когда падаешь с перевернувшейся скамьи. В частности, можно подробно разглядеть запылившуюся обувь и бесстыдно разъехавшуюся строчку на ширинке панталон, а заодно поразмыслить о том, что неплохо было бы не падать вовсе. О да, именно эта счастливая мысль, а также последняя попытка удержать равновесие и сохранить достоинство подвигли мужчину ухватиться за край стола, однако…
…Однако вместо стола его пальцы едва успели стиснуть край скатерти. В следующий же миг все, что стояло поверх оной, полетело прямо на дорогой наряд незадачливого господина. Первым опрокинулся кувшин с холодным пивом. Ядреный напиток хлынул в лицо и в открывшийся для крика рот… Леон хрюкнул, захлебываясь, получил по голове деревянной кружкой, охнул и принял следующий снаряд — глиняную солонку, размером чуть ли не с корыто. Но и на этом злоключения не закончились — ведь дезориентированный и временно ослепший от пива мужчина все еще продолжал тянуть на себя мокрую скатерть…
Уже из-под стола Леон увидел, как я метнулась со своего места на помощь. Не скрою, я поняла, что не успею подхватить терпящего бедствие собеседника, и посему приняла истинно женское решение — изо всех сил потянула на себя противоположный угол скатерти…
Справедливости ради стоит заметить, что в иной ситуации этот маневр теоретически, возможно, и удался бы. Все-таки окажись на месте господина Леона кто-то более сообразительный и не столь габаритный, мне, возможно, удалось бы рывком поставить его на ноги. Но пресловутый тип сегодня явно не числился в любимцах удачи и поэтому в самый неподходящий момент решил смириться с неизбежностью позора и выпустил скатерть из рук. Это привело к следующему: я взмахнула отвоеванной скатертью, словно сраженный воин шелковым стягом, и вверх тормашками полетела на мокрый пол с противоположной стороны стола. Дружный грохот, издаваемый нашими переходящими в горизонтальное положение телами, нарушил благообразную тишину заведения.
Господин Леон упал навзничь. Локти и затылок прострелило беспощадной болью. Маясь осознанием всей позорности постигшей его ситуации, он лежал, смотрел в закопченные потолочные балки и проникался ужасом своего унижения — мокрый, липкий, щедро сдобренный солью, беспомощный, словно мышонок в луже. Запятнал свою честь, не говоря уж о чести ее величества королевы! Куда уж хуже-то? Поняв, что ситуация безнадежна, он решил не вставать, а тихонько умереть от стыда прямо здесь — в луже пива на дощатом полу. Но умирать было нельзя, ведь оставалась ответственность за другого человека, ну да, за того, который, вернее, которая приземлилась с противоположной стороны стола. Приземлилась и с тех пор не издала ни звука…
— Эй, леди, вы там как? Живы? — Леон вытер лицо полой собственной рубашки.
Тишина. Только звонко капает со стола пиво. Прочие посетители кабака ошеломленно молчат, устрашенные произошедшим.
— Ау, леди Зараза… — Мужчина встал на четвереньки и двинулся под стол, миновал безвольно раскинутые ноги в ботфортах и наконец дотянулся до девичьей руки. — Эй…
— М-да-а-а, господин Леон, — немного подождав, дабы вдоволь помучить своего собеседника, язвительно изрекла я, — опасный вы, оказывается, человек! Вам, как я погляжу, лучше не отказывать.
— Так вы живы?! — возмутился долговязый. — Чего же молчите-то?!
Я хмыкнула:
— Вспомнила вашу трогательную прореху на панталонах и застеснялась…
Багровая краска смущения залила щеки моего незадачливого собеседника.
— Еще хоть слово… — Его кулаки непроизвольно сжались, намекая на ожидающую меня взбучку.
Однако в этот миг Леон словно увидел себя со стороны — вот сидит он, приличный господин, в сыром, хорошо просоленном платье, перед в сущности ни в чем не повинной девушкой и эту же девушку запугивает. И Леону стало стыдно.
— Эй, хозяин, — скомандовал он, выбираясь из-под стола и успешно возвращая себе прежний невозмутимый вид, — живо комнату на втором этаже, кувшины с теплой водой и полотенца… — Он лукаво покосился на насквозь мокрую меня. — Нет, два комплекта полотенец и новую одежду для этой леди. Хорошую одежду. За мой счет!
Я благосклонно кивнула и задумчиво прищурилась. А этот господин Леон далеко не так прост, как показалось мне вначале, быстро во всем ориентируется и умеет мыслить логично. Выходит, неспроста его все-таки ко мне подослали. Ой, нутром чую, скорее всего моя сестрица-королева вляпалась отнюдь не в большие, а в о-о-очень большие неприятности…
После того как я помылась, мне принесли новую одежду, купленную по заказу господина Леона. Одеваясь, я мысленно поставила сему странному типу еще один плюсик. Ибо новый костюм не только пришелся мне впору и сидел как влитой, но и полностью соответствовал моему вкусу и личным предпочтениям. Я с удовольствием рассматривала себя в большом зеркале: узкие черные кожаные штаны, белая рубашка тонкого полотна, удлиненный, сильно приталенный жилет из коричневой замши, широкополая шляпа с плюмажем и черный плащ чуть короче колена. Ботфорты и портупея с рапирой и кинжалами — мои собственные. Все в целом смотрелось великолепно. Признаюсь, так хорошо я не выглядела с тех самых пор, как…
— Превосходно! — Господин Леон отодвинул разделяющую нас ширму, ведь мы находились в одной комнате, и галантно поклонился. — Примите мое восхищение, леди! Вы — само очарование! Даже не хочется верить в те мерзкие сплетни, которые ходят о вас в столице.
— И какие же? — подначивающе усмехнулась я.
— Невзирая на обманчиво безобидную внешность — у вас дурная репутация, поговаривают, будто вы бесчестный и хитрый человек. Вас называют беспощадной убийцей, черной ведьмой, коварной колдуньей, и… — Леон брезгливо поморщился. — Пожалуй, даже этого вполне достаточно… Хотя нет. Скажите, пожалуйста, история про удавов — это и в самом деле правда? — В глазах моего собеседника читался неподдельный интерес.
Правда? Я не удержалась от смешка. Ну да, чистейшая.
Примерно с полгода назад мы отмечали день рождения моей закадычной подруги Еськи и изрядно злоупотребили самогоном в кабачке «Белая лилия». Пьянка закончилась поздно, а до дома было далеко. Загрустившая от осознания того, что сегодня ей стукнуло аж целых девятнадцать лет, Есения, которую мы все называли просто Еськой, вела себя тихо и скромно. В отличие от совершенно распоясавшейся меня, громко требовавшей продолжения банкета. Здраво оценив наши слабые способности к самостоятельному передвижению, я махнула рукой, останавливая попутный экипаж…
— Куда вам? — вежливо осведомился возница, удовольствовавшийся парой серебряных монет, выданных ему виновницей торжества.
— С ума сошел? — бурно возмутилась в зюзю пьяная я. — К удавам мы не хотим!
— Куда вам надо? — терпеливо уточнил возница.
— Ну если надо, значит, надо, — печально согласилась я. — К удавам… — И, пошатываясь, полезла в экипаж, где уже сидела Еська и, вцепившись в выцветшую обивку сиденья, тряслась в припадке неудержимого хохота.
Кстати, именно благодаря ее болтливому язычку оная забавная история и получила широкую огласку, добавив еще один жирный минус к моей и без того незавидной репутации.
— Так вы, наверное, потому ко мне и пришли? — откровенно, прямо в лицо господину Леону рассмеялась я. — Решили самолично проверить, что из этих россказней является правдой? А если все целиком и полностью? — И я кровожадно щелкнула зубами, откровенно наслаждаясь нелепостью всего вышеперечисленного бреда, услышанного мгновение назад.
Мужчина вздрогнул и рефлекторно отшатнулся. Впрочем, нужно воздать ему должное, он тут же овладел собой и расплылся в наигранно слащавой улыбке.
— Браво, у вас отличные сценические способности, — пошутил он. — Я чуть вам не поверил!
— Не бойтесь, вам ничто не угрожает, — рассмеялась я. — Человеческое жертвоприношение я нынешним полнолунием уже совершила.
— Ну конечно. И крови невинных младенцев тоже, наверное, испили, — с самым серьезным выражением лица поддакнул господин Леон.
Я иронично фыркнула. Болтун.
— Я не боюсь, — вдруг чистосердечно признался лжекамергер, — но что, если вы все же задумаете какую-нибудь гадость?
— Даже не надейтесь, — столь же искренне улыбнулась я, — моя сестрица не стоит таких усилий. Ради нее я и на гадость не расщедрюсь, жирно будет…
— А ради чего или кого расщедритесь? — испытующе прищурился мой загадочный собеседник.
— Ради принца на белом коне, — саркастично начала перечислять я, загибая пальцы, — ради благополучия Листограда и мира во всем мире…
— Уф-ф-ф! — перебил меня господин Леон, облегченно переводя дух. — Значит, мне повезло, потому что нынешняя ситуация полностью подходит под второй и третий из перечисленных вами критериев. И поэтому вы просто обязаны выслушать мое деловое предложение, вернее — предложение ее величества королевы…
— Намекаете, что королева хочет поручить мне спасение Листограда? — недоверчиво спросила я.
— Нет, — отрицательно покачал головой господин Леон, — спасение всего нашего мира!
Я внезапно ощутила, как моя нижняя челюсть вновь стремится занять прежнее отвисшее положение. Конечно, я ему не поверила! Но, завянь мои фамильные лотосы, оказалась не в силах превозмочь терзающее меня любопытство и потому…
— Садитесь! — Я ногой придвинула к господину Леону ближайший стул, и он послушно опустился на краешек сиденья. — У вас ровно десять минут, чтобы излить душу и рассказать мне все, не утаивая даже самые мельчайшие подробности! — А затем плюхнулась в кресло напротив и приготовилась слушать.
— Я и правда не камергер, — первым делом признался господин Леон, — а занимаю пост начальника охраны Высшего Магического совета Листограда.
— Если вам удалось обмануть человека, то это не значит, что он дурак. Это всего лишь означает, что вам доверяют больше, чем вы того заслуживаете, — ехидно сообщила я в ответ.
— Намекаете, что вы мне не доверяете, — вернул подачу мой собеседник.
— Намекаю, что не дура, — холодно парировала я. — Поэтому способна отличить правду от лжи.
— Но я и в самом деле заведую охраной Магического совета! — нахмурился господин Леон, разозленный моими подначками.
«Начальник охраны, а маскироваться не умеет! — мысленно хмыкнула я. — Хотя кого и от кого в том совете охранять? Два десятка старцев, чахнущих над своими колбами и талмудами. Помнится, еще во время обучения в академии я удивлялась, и как это бессмертные и вечно молодые эльфы умудрились довести себя до столь неприглядного состояния — морщины, седые бороды чуть не до колен и… И при чем тут вообще совет?» — внезапно дошло до меня.
Очевидно, забывшись, я произнесла этот вопрос вслух, потому что господин Леон сокрушенно вздохнул и выдал очередную новость, прозвучавшую совершенно неправдоподобно:
— Сегодня утром скончался ваш учитель — мэтр Сабиниус, а…
— Как это скончался? — не поняла я. — Это только пиво в кувшине заканчивается, а верховный маг Листограда…
— Да умер он! Умер! — грубовато рявкнул начальник охраны, доведенный мною чуть ли не до белого каления. — Помер, отправился на тот свет, отдал богам душу, склеил ласты, преставился, двинул кони, отбросил копыта, сыграл в ящик… Теперь понятно?
— Ага, понятно, завянь мои фамильные лотосы! — оторопело кивнула я. — Хотя нет, совершенно не понятно. То есть как это — умер? Он же маг!
— А-а-а, дай мне терпения, богиня Дану! — повысил голос господин Леон. — Меня предупреждали о том, что с вами лучше не связываться, леди Сафира. И теперь я начинаю осознавать почему…