***
Толпа начала расходиться - как только удалился глава Совета и отпала надобность тереться у него на глазах и выпрашивать награды. Разбрелись маги, разошлись цеховые ополчения. Несколько десятков каменщиков и плотников, правда, занялись делом, но и эти не слишком усердствовали, так как сперва следовало снова запрудить реку. Труженики произвели кое-какие грубые замеры, прикинули стоимость предстоящего ремонта, заодно добавили стоимость материалов, предназначенных для ремонта башни… да и засобирались в Совет. Просить денег.
Так что вскоре Ральк обнаружил, что рискует остаться один на вверенном ему посту. Он не слишком волновался - в Верне все под контролем, в любом деле порядок и надежность. О нем вспомнят. На всякий случай стражник попросил одного из каменщиков, направлявшегося в дом Совета с докладом, напомнить капитану или просто сказать кому-то из синдиков, что брешь в городских укреплениях нуждается в присмотре. Торкер покрутился, повздыхал, затем заявил, что в страже он пока не состоит, стало быть, пора и ему домой. Дома-то жена волнуется, дочка… Нет, конечно, если господин новоназначенный десятник скажет, что Торкер ему необходим здесь… Он, Торкер, вообще-то, надеется, что попадет в десяток Ралька, так что…
- Да нет, можешь идти, - разрешил Ральк. - Слышишь, Торкер, а ты не в обиде на меня? Ну, за то… Ночью…
- Нет, какие обиды? - пожал широченными плечами здоровяк. - Это же работа. У меня была работа, у тебя тоже. Так я пойду?..
Голос бывшего вышибалы звучал вполне искренне.
- Ступай, конечно.
Торкер удалился. Ральк стащил куртку, бросил ее на край изломанного настила и уселся рядом - прямо на мокрый камень. Солнышко пригревало, от камней начал валить пар, Орана негромко журчала внизу, обтекая массивные обломки каменной кладки… Обитатели окрестных домов бродили под стеной, подбирая обломки бревен, всевозможный строительный мусор - двери в их домах были конфискованы на нужды города, так что пострадавшим предстояло придумать, как обезопасить свои жилища. До вечера было далеко, горожане не особенно спешили, в Верне все делается солидно и обстоятельно.
Кто-то поблизости заорал, что в доме Совета уже выдают деньги пострадавшим - по спискам. Когда стража снимала двери с петель и утаскивала ставни, все тщательно записывалось, так что теперь - как и обещал Тевелас - можно получить компенсацию. Горожане сбились в стайку и двинули к дому Совета - добиваться денег. По дороге они, загибая пальцы и вздергивая брови, толковали друг дружке, во сколько обошлась им замечательная дверь… которая теперь уже, должно быть, бороздит морские просторы, унесенная от стен бурными потоками... А какие новенькие ставни… И погреб! Крышка же от погреба, не забыть бы…
Ральк зажмурился, подставляя лицо солнцу… Обычно выигранная война превращается в праздник, в единое для всей общины веселье, но нынешняя кампания оказалась такой скоротечной - вряд ли вернцы смогли оценить масштабы грозившей им опасности, а потому так легкомысленно относятся к победе. А может, оно и к лучшему - Ральк слишком хорошо знал, каковы становятся люди, если им приходится годами жить в условиях непрерывной войны. Тогда они начинают жить войною, они превращаются в составную часть войны. Не в часть войска, а в часть войны. В городах, раз за разом переходящих из рук в руки, нет верности флагу одной из сторон, нет уважения к вождям и симпатии к солдатам, жители не сохраняют преданность никому, зато хранят преданность самой войне… Они умеют выжить в войну, они умеют заработать на войне, и уже не смогут ни выжить, ни заработать на жизнь в мирное время… Их дети, выросшие среди непрерывных разговоров о походах, штурмах, контрибуциях, выкупах за пленников и тому подобном - уже не мыслят себе иной жизни, кроме как война. Не знают иных доходов, кроме военной добычи - трофеев, выкупов, обирания трупов на поле брани... Мир их погубит. Ральк и сам был из таких, он родился в королевстве Гева, где междоусобицы не стихали никогда. Теперь ему хотелось приспособиться к жизни в мирном городе, он старательно учился… но получалось пока что плохо.
***
Ральк, пригревшись, задремал, убаюканный плеском и воспоминаниями… Что его разбудило - он и сам не понял. То ли появление стражников, то ли что вода в канале притихла. К нему на стену, осторожно перешагивая через выбитые ступени, поднимались солдаты - толстый Ропит одышливо сопел, Нирс с любопытством ветел головой, оглядывая пролом. Ральк посторонился, чтобы товарищи влезли наверх и прошли по настилу - всего прибыло шестеро. Ропит, отдышавшись, объявил, что они - десяток господина Ралька, их прежний десятник Регвин ушел накануне на "Прекрасной Денарелле" и, конечно, нашел геройскую смерть в волнах... Остальными в их отряде будут новобранцы.
- …Лично я бы посоветовал своего племяша, Керта. Смышленый парнишка… Исполнительный. Да и я присмотрю на первых-то порах…
Ральк кивнул - мол, принял пожелание к сведению. Все равно решает, кого принять, кого - нет, капитан. От десятника ничего не зависит. А честно сказать, Ропит Ральку вовсе не нравился. Если племянник хоть немного походит нравом на дядю... так лучше без него.
- Еще велено сказать, - сунулся Нирс, - господином капитаном велено, что наш черед сторожить до завтрашней заутрени. Потом сменят. Назавтра с вечерней молитвой - снова наш черед. Плохо.
- Чего же плохо?
- Как чего! Нам неполный день передышки всего! Знаешь, Ральк…
- Как к десятнику обращаешься! - зашипел Ропит, ткнув рыжего в бок локтем.
- Да брось! - махнул рукой Ральк. Ему хотелось добавить: "все равно не пойду с начальством о твоем племянничке говорить", но не стал дразнить толстяка, сдержался. - Говори, Нирс.
- Я так думаю, сперва капитан на тебя рассердился. Ну, потому что мы все - вниз, а ты один остался на стене. Ну, как будто ты один такой молодец…
- Герой, - подсказал Ропит.
- Да, герой. А мы все, мол… Ну, ты понял! А потом, как будто, глава Совета похвалил стражу, мол так и так, мол, молодцы. И порядок в городе, и на стене с северянами бились нынче… Говорят, что-то такое сказал старик. Ну, капитан и подобрел. Однако же стеречь нам стену почти без отдыха.
- Да брось! Сидеть здесь, за работой приглядывать, окрестности озирать - тихое дело, спокойное. А вот по городу патрулем ходить, в порту за порядком следить - куда как хлопотней. Наоборот, здесь передохнем…
Ральк задумался. Ему не особенно хотелось быть начальником, не хотелось принимать решений, отвечать за что-то… Но делать нечего - уже назначен.
- Вот что, - решился наконец десятник. - Нирс, дуй обратно в кордегардию. Возьми с собой кого-то, кто на ногу полегче… Вот хотя бы Берта. Прихватите сюда побольше факелов. Фонарей, если удастся раздобыть, тоже. Нам ночь сторожить, так я хочу получше этот кусок стены осветить. Мало ли… Вон - вода убывает. Скоро станет можно вброд пройти.
- Да, - подхватил Нирс, - у моста Трех Грешников опять насыпь делают… ну, плотину, значит. Как здесь подсохнет, так работа и пойдет - это каменщики внизу говорили, я слышал. Так мы пойдем?
- Да… А, вот еще! Нирс, ты ничего не слышал, как там варвары? Последний драккар? Что говорят?
- Говорят ушел. Улепетывал без оглядки. Наши посадили десятка три или четыре человек из братства рыбаков на "Гнев Фаларика", вышли наперехват, да куда там! Северян и след уже простыл… Без волхва им тут - без шансов! Удрали.
- Ладно, иди. - Ральк снова задумался. - А походить дозором нам все же придется… Внизу-то - половина домов без ставень, без дверей! До беды недалеко… Вот что, Ропит, обойдешь дома по этой улице и там, дальше… Скажешь хозяевам, чтоб дрова и факелы готовили. Над каждой дверью пусть лампу вешают, на перекрестках - костры жгут. Скажешь, стража будет иногда проходить, приглядывать, но и сами тоже пусть стерегут. Иди, у тебя вид подходящий, солидный. Тебя послушаются.
Отправив подчиненных с поручениями, Ральк нахмурил лоб - непростое это дело, начальством быть. Хлопотное это дело.
Глава 15
Ночь прошла спокойно - как будто и не было никакого набега. Ральк распределил людей по сменам и с чистой совестью пристроился спать, раз уж начальство - так и привилегии должны быть!
Горожане жгли костры внизу, они тоже разобрались как-то между собой - в какой очередности караулить, для жителей тихого Верна в новинку было пострадать от войны, но сообразили, быстро приспособились по-своему. Пару раз Ропит обходил окрестные переулки с факелом. Местные приветствовали его кивками и бодрыми взмахами рук. Они чинно сидели под ярко горящими фонарями на крылечках, многие - с детьми. Для мальчишек дежурство стало развлечением, они собирались у костерков, разведенных на перекрестках, затевали, подражая старшим, солидные разговоры… Выглядели вернцы бодро и весело - должно быть, здесь не было родни погибших накануне с "Прекрасной Денареллой". Один раз прошел патруль стражи, солдаты перекинулись с Ропитом несколькими словами и ушли в ночь…
Ближе к утру все стихло. Костры прогорели и едва тлели красным из-под серого слоя золы, горожане задремали, завернувшись в плащи и одеяла, на порогах домов… Детвора угомонилась еще раньше… Ральк проснулся от холода - хотя за день солнце высушило стену, все же от протоки несло сыростью. Десятник сбросил волглую куртку, выпрямился… потянулся, разминая затекшие мышцы. Потом стал у края - там, где настил обрывался, уходя уступами к руслу реки - и помочился вниз. В серых сумерках отчетливо выделялись красными пятнами кострища и белые точки фонарей - это внутри стен. За городской чертой, снаружи, было тихо, пустынно и одинаково серо. Никого и ничего - ни звука, ни малейшего шевеления. Даже ветра нет.
Шум воды под стеной вовсе смолк. Должно быть, выше по течению плотину окончательно заделали ночью - если нужно, вернцы умеют работать быстро, а жить в городе с поврежденной стеной никому не охота. Стало быть, русло осушили, и с утра начнется ремонт укреплений. Нынче здесь будет шумно, а пока - спокойствие. На обеих сторонах разрушенной стены стражники укрепили фонари, и тусклый свет освещал изуродованную каменную кладку, свежие изломы отбрасывали причудливые тени… Ральк спустился на берег и отравил поспать стражника, который нес караул, а сам присел у костра и задумчиво пошевелил прутиком в золе, несколько жарких углей выворотились наружу и на миг вспыхнули алым… Ральк снова задумался о переменчивости судьбы… Могущественного северянина, утопившего в несколько минут огромную бирему, сгубили молнии из его же собственной тучи… И придумал этак одолеть грозного противника старик Кирит - самый, наверное, жалкий из вернских чародеев… Или самый скромный?
Наутро на смену людям Ралька явился отряд стражи под командой Эгильта. Обменявшись с сержантом официальными приветствиями и несколькими ничего не значащими словами, Ральк разрешил своим идти по домам, приказав напоследок явиться за час до вечерней молитвы к кордегардии - да и пошел к себе. Он снимал комнату в трактире, довольно далеко от Лагайской башни. Вообще-то комната в трактире - неподходящая квартира для вернского стража порядка, но Ральк привык к походной жизни и не хотел большего. Тем более, что жил парень скромно, хозяин брал с него половинную плату - говорил, потому, что Ральк снял комнату надолго, мол, постоянному клиенту положена скидка. На самом же деле, трактирщику было выгодно иметь постояльца-стражника. Пару раз Ральк в самом деле помог хозяину решить кое-какие небольшие проблемы, да и его присутствие в распивочном зале сдерживало любителей побуянить… В иной ситуации хозяину пришлось бы раскошелиться за эти услуги, а с Ральком - дело закончилось парой бесплатных кружек пива. Но теперь, конечно, придется подыскивать другое пристанище - десятнику не пристало ютиться в тесной клетушке на постоялом дворе, это уж точно.
Навстречу Ральку катились возы, груженные камнем, досками, инструментами… У мостика, разрушенного последним выстрелом волхва, повозки разгружали, разворачивали в переулке и гнали обратно. Кто-то ругался, что должны были прислать тачки и носилки, да вот нет по сю пору… Так что приходится сваливать все штабелями здесь и загромождать и без того узкую мостовую. Постепенно прибывали работники - начинался день. Хлопали ставни, соседки перекликались через улицу, ругали возчиков, бранили непослушных детей, ленивых мужей и весь белый свет заодно...
Чем дальше от Лагайской башни - тем более спокойно и мирно выглядели улицы Верна. Ральк снова задумался, как этот уютный город непохож на его истерзанную набегами и междоусобицами родину. Хорошо, все-таки, что с северянами справились так быстро. Жаль, если мирная, спокойная, размеренная жизнь Верна пойдет прахом. Этому городу к лицу спокойствие.
***
Когда смертельно уставший Ральк вошел в здание "Попутного ветра", постоялого двора, где он снимал комнату, хозяин радостно бросился навстречу с криком:
- Ага! Живой! А я-то волновался, а я-то места себе не находил…
Вообще-то, Ральк собирался тихонько подняться на второй этаж и завалиться спать, но миновать распивочный зал незамеченным не удалось.
- Доброго утра, мастер Девик, живой я, невредимый, - отмахнулся солдат и попытался пройти к лестнице.
Не тут-то было.
- Дык посуди сам! Мой жилец вчера не явился, что ж мне было подумать? Да еще все твердят, что несколько стражников утопли вместе с галерой. Ну, уж я-то подумал…
- И что? - Ральк начал раздражаться. - Ты подумал, что я сгинул и вышвырнул мои вещички? Я что, никогда прежде по ночам не отсутствовал?
- Да нет, как можно… - хозяин опешил. - Ты что, как можно, вещички… то есть вещи… То есть имущество… Ральк, послушай, я тебя хотел попросить… чтоб ты посидел нынче в зале… Ну, при тебе не так шумят. А то разошлись… Я только попросить тебя хотел...
В зале? Ральк огляделся. В такую рань клиентов не должно быть, уж во всяком случае - шумных клиентов. Однако, в самом деле, за сдвинутыми в ряд столами сидели человек двадцать горожан. Еще примерно столько же уютно примостились под столом и продолжали праздновать во сне. Мужчины покрепче - те, кто все еще сохранял сидячую позу - то и дело пытались затянуть удалую песню. Дальше двух-трех строчек дело не шло, но они заводили мотив снова и снова.
- С вечера сидят, - подсказал Девик. - Цех ткачей. Они говорят, вчера на стене отличились, им цех дал три дня отдыха и Совет денег подкинул, чтобы отпраздновали…
В гуляках Ральк узнал вчерашних соратников, те тоже оживились замахали руками, приглашая Ралька присоединиться к веселью.
Солдат кивнул в ответ, улыбнулся и громко произнес:
- Спасибо, мастера. Но я всю ночь в карауле был. Устал очень. А нынче вечером - опять в караул. Служба… В другой раз непременно с вами выпью за боевое братство… Не сердитесь, но я пойду прилягу… Приглядите за порядком здесь, сделайте милость, чтоб не шумел никто.
И отправился к себе сопровождаемый заверениями, что все будет спокойно, приглашениями поспать у них за столом - после десятой кружки - и заверениями, что он, Ральк - единственный в страже правильный парень. С последним Ральк был более или менее согласен.
Под вечер, отоспавшись, десятник явился к кордегардии. Ропит с Нирсом уже дожидались у дверей. Нирс - просто потому что всегда прибегал пораньше, а Ропит - чтобы еще раз попросить насчет племянника. Ральк уже готовился к новой порции нудных уговоров, но выручил писарь - уволок подписать какие-то бумаги, а под конец вручил маленький серебряный значок, какой положено носить десятнику. Здесь же крутился Торкер, натягивая узковатую форменную куртку. Другой, побольше, по его словам, не нашлось. В конце концов новобранец махнул рукой и объявил, что не станет нынче застегиваться, а потом, мол, жена перекроит заново. Выходя из кордегардии, Ральк столкнулся с капитаном. Тот хмурился, явно был недоволен и сказал только:
- А, десятник… Ступай со своими людьми на прежнее место. Покараулите до утра, как сегодня. Северян опасаться нечего, драккар ушел… Но стену стеречь надо, пока решетку не закрепят как следует и кладку не восстановят…
Ральк кивнул и собрался уходить, но капитан снова заговорил:
- И еще. Там мордастый у тебя в десятке - Ропит, что ли? Так вот он за племянника просит, чтобы в стражу племянника взять. Ты объясни ему, что мне с сопляками нянчиться некогда. Скажи, чтоб и не думал об этом.
Ральк снова кивнул и вышел наружу.
- Ропит! - тот уже все понимал и подошел с убитым видом. - Ропит, я поговорил с капитаном, так он меня же и отругал. Так что…
- Ладно, - согласился Ропит, - я понял. У десятника Тревера тоже племянник есть. Вот его и возьмут, я уже знаю…
Ральк оглядел свое войско, убедился, что все в сборе и велел выступать на вчерашний пост.