Сергей посмотрел на него сверху вниз, как будто не ожидал ничего подобного. От этого презрительного взгляда дать ему в зубы захотелось еще сильней. Понятно, что драться с ним бесполезно – одним ударом вобьет в землю по самые уши.
– Я сказал: отвернись, – повторил Игорь.
– Хотелось бы узнать, что будет, если я этого не сделаю?
– Девушка застынет. Или этого мало?
Сергей скроил презрительную мину, сплюнул и отвернулся. Маринка вышла из воды и поспешно скрылась за ближайшими деревьями.
– Эй, тебе дать полотенце? – любезно предложил Сергей, но она ничего не ответила.
Игорь надел фуфайку и кинул рюкзак за плечо, косо посматривая на Сергея.
– Ну должен же я был ее оценить? – примирительно сказал тот.
Игорь пожал плечами. Может быть, Маринка и не нуждалась в его защите, может быть, он лезет не в свое дело, но желание дать герою в зубы все же осталось.
Она вышла на берег, угрюмо подняла рюкзак и сказала, глядя Сергею в лицо:
– Мне не нравятся такие шутки. Из-за тебя я не смогла вытереться, и я буду мерзнуть всю ночь. Большое спасибо.
– Да ладно, я же пошутил…
– Пойдем, Медвежье Ухо, – она посмотрела на Игоря, – травка зовет.
Лес, стоящий на другом берегу реки, оказался совсем другим. Игорь почувствовал это, как только дотронулся до первого елового ствола. И дело не в том, что он был непроходимым, и ели росли в нем слишком густо – местами приходилось протискиваться между ними. Это был мертвый лес. Ничего в нем не дышало, не росло, кроме елей – мрачных, высоких, тщетно тянущихся к солнцу. Перелет-трава поднялась над деревьями, и свет ее не доставал до земли.
– Как тут страшно, – Маринка поежилась.
– Я могу пойти первым, – предложил Сергей, – прокладывать дорогу.
Она ничего ему не ответила – еще сердилась, но он и не дожидался ее ответа. Что ни говори, а без него они бы шли через этот лес в два раза дольше, Игорь не мог этого не признать. И это добавило ему неприязни к герою. Вместо топорика Сергей использовал длинный тесак, чем-то напоминающий мачете, прорубая в непроходимой чаще коридор между стволов. При этом он не знал усталости, и даже к исходу третьего часа рубил и приминал ветви все с той же легкостью, что и в начале пути.
Маринке пришлось его извинить, и когда лес расступился, выводя их на мертвую поляну с вытоптанной землей, она сказала:
– Да, Сережа, ты неутомимый… Идти и то тяжело, не то что прорубать дорогу.
Игорь огляделся – не пройдет и минуты, как травка взлетит в небо и оставит их одних. Слишком желанен отдых после тяжелого перехода. Значит, жди подвоха.
– Отдохнем? – довольно подмигнул Сергей.
– Погоди расслабляться, – Игорь осмотрелся, пока было светло.
Но травка не взлетела, а наоборот, неожиданно нырнула в широкий проход между деревьями, и быстро скрылась из виду в толще леса.
– Наверное, надо идти за ней, – пожал плечами Игорь, достал фонарик и осветил проход.
Ели, расступившиеся у самой земли, смыкали свои верхушки, образую готическую арку. Черные стволы деревьев изгибались, и между ними фонарик высвечивал только черноту.
– Как… – задохнулась Маринка, запрокинув голову, – как величественно… И тревожно.
Игорь подумал, что они пересекают границу. Границу того леса, из которого нет выхода. Того, о котором предупреждал их Волох. И кто утоптал эту поляну, что на ней не растет ни одной травинки?
– Ну, чего вы встали? – поторопил Сергей, – пошли.
– Погоди, – ответил Игорь, – неужели ты не видишь, куда мы идем? Я так думаю, обратно этим путем нам будет не вернуться.
– Чушь! Если вы боитесь, я пойду один.
– Мы не боимся. Мы действуем осторожно. Это не первая ловушка, в которую мы попались, – пояснила Маринка.
– Нам все равно больше ничего не остается, – вздохнул Игорь и шагнул под свод, образованный деревьями. И стоило ему сделать шаг вперед, как чернота, которую он видел перед этим, неожиданно обрела прозрачность, луч фонарика выхватил из мрака серые стволы елей, стеной стоящих по обе стороны от прохода, зелень их ветвей, корни под ногами.
И огромного серого зверя, звякнувшего цепью, как только его коснулся свет. Волк ощетинился, обнажил клыки и, нагнув голову, сделал шаг вперед. Две тяжелые цепи, удавками накинутые на его шею, тянулись к обеим сторонам прохода. Сторож мог свободно перемещаться в проходе, но не мог и на шаг отойти в сторону.
– А вот и Цербер, – пробормотал Сергей, – ну что, валить его?
Он вытащил из сапога спрятанный тесак. Волк зарычал глухо и угрожающе.
– Он собирается дорого продать свою жизнь, – сказал Игорь. Ему не хотелось, едва появившись на чужой территории, начать с убийства. Он посмотрел в глаза зверя, сверкнувшие зеленым пламенем, и неожиданно понял: он пленник, а вовсе не сторож. Он мечтает о свободе, она снится ему во сне, он грезит ею наяву – как рвутся цепи, и он, вольный как ветер, мчится по лесу вперед, втягивая носом его запахи и прислушиваясь к ночным звукам. И луна, полная луна, бежит за деревьями вслед за ним, освещая дорогу.
Сергей шагнул вперед, примериваясь:
– Посвети мне, – кивнул он Игорю.
Жить. Все живущее стремится жить. Это закон природы. Убить зверя только для того, чтобы пройти вперед?
– Остановись, – Игорь повернул фонарик в сторону.
– Ты что? Обалдел? Свети!
– Отойди в сторону. Я разберусь с ним сам.
– Ты? Да ты чокнутый! Свети, я сказал, и не выделывайся.
Он пробормотал еще несколько слов, которые Игорь не разобрал, зато отлично услышала Маринка. И очень разозлилась, схватила Сергея за плечо и рывком развернула к себе:
– Его зовут Медвежье Ухо, ты понял? И не смей никогда говорить про него ничего подобного. У тебя пока что нет индейского имени, и мне уважать тебя не за что.
Сергей сначала растерялся от ее напора, а потом вырвал плечо из ее рук и процедил сквозь зубы:
– Детский сад.
Игорь зажмурился – надо бы сказать ей спасибо. Ему было и неловко, и приятно. Хорошо, что он не услышал того, что о нем сказал Сергей, иначе бы точно не смог смолчать. Он скинул рюкзак и не торопясь набил сухариками карманы фуфайки.
– Ну? – презрительно спросил Сергей, – ты собрался душить его голыми руками?
– Я не буду его душить, – ответил Игорь, сдерживая раздражение – к зверю надо подходить спокойно, без нервов.
Маринка, ни слова не говоря, забрала у него фонарик и осветила ощерившегося волка.
– Малыш был крупнее, – Игорь улыбнулся ей.
– Ты рискуешь, Медвежье Ухо, – ответила она, – это дикий зверь, а не цепной пес. И у тебя нет двух недель, чтобы он успел к тебе привыкнуть.
– Мы договоримся, – Игорь подмигнул ей, – я с тех пор повысил свою квалификацию.
Волк недоверчиво посмотрел на него и отступил на шаг. Он отступил только для того, чтобы не показать длины своих цепей. Игорь прикинул расстояние, на которое они могли дотянуться, и присел на корточки в шаге от того места, где зверь мог бы его достать.
– Ну? Иди ко мне. Ты слышал? Меня зовут Медвежье Ухо. И я не ем волков.
Зверь опустил верхнюю губу и поднял уши. Игорь протянул ему сухарик на раскрытой ладони.
– Это вкусная штука, соленый сухарик. Зуб даю, ты никогда такого не пробовал.
Волк нагнул голову и прислушался.
– Если ты меня не загрызешь, я отпущу тебя на волю. Съешь сухарик, это вкусно. Не бойся, иди сюда.
Волк повел носом и потянулся вперед – запах хлеба был ему незнаком и вызывал сомнения.
– Он что, хочет его отравить? – спросил Сергей за спиной.
Зверь снова ощерился и шагнул назад. Игорь с шумом втянул воздух сквозь зубы и оглянулся.
– Молчу, – Сергей развел руками.
Пришлось начинать уговоры заново. Волк сделал таки шаг вперед, Игорь положил сухарик на землю и отступил. Зверь долго обнюхивал лакомство, вскидывал голову, щерясь, но, в конце концов, сухарик взял. Да, такого он никогда не пробовал – дикие животные падки на соленое. После этого он смотрел на Игоря с большим доверием и интересом. Следующий сухарик Игорь тоже положил на землю, но отходить не стал. И только с пятого раза рискнул протянуть лакомство на ладони. Волк недоверчиво обнюхал руку, на всякий случай показал зубы, но взял сухарик осторожно, не коснувшись кожи клыками.
– Вот видишь, ты убедился, что я не ем волков? Во мне нет ничего страшного. Возьми еще. У меня их много, и все они твои. Если ты меня не загрызешь.
Совершенно все равно, о чем говорить со зверем – зверь чувствует эмоции и интонации. Но Игорю казалось, что волк его понимает. Так же как он сам понимает его: недоверие, страх, готовность немедленно дать отпор. И… надежда. Если бы не эта надежда, ничего странного Игорь бы не заметил.
– Да, я хочу тебя отпустить. Но ты же не веришь мне, правда? Попробуй убедиться, что я тебя не обманываю. Разве может обманывать человек, у которого есть такие вкусняхи?
Он скормил ему еще несколько сухариков и протянул к зверю вторую руку. Волк перестал жевать и негромко зарычал.
– Не бойся. Можешь понюхать. Это точно такая же рука, только без сухаря.
Прошло не меньше пятнадцати минут, прежде чем Игорь рискнул прикоснуться к его шерсти. Волку это не понравилось, он щелкнул зубами, но Игорь успел отдернуть руку.
– Ну? Разве так можно поступать с добрым дядькой, который тебя кормит? Попробуем еще раз?
Во второй раз зверь только показал зубы, но кусать рукu не стал. Игорь подвинулся ближе – если до этого он был недосягаем для зубов, то теперь рисковал гораздо сильней – отскочить назад, сидя на корточках, у него бы не получилось. А встать на ноги все равно, что поставить себя выше. Волка это напугает и разозлит. Игорю совсем не хотелось ломать зверя, хотя он и не сомневался, что победит. Зачем? Он же не собирался делать из него преданную собаку, он просто хотел снять с него цепи. Для этого волк должен позволить ему трогать шею, а этого не любит ни один зверь.
Игорь подвинулся еще ближе, протягивая очередной сухарь. Ну что? Рискнуть? Сергей помалкивал, но Игорь спиной чувствовал его напряжение и нетерпение. Конечно, зарезать волка можно было меньше чем за минуту.
Наверное, жест его был недостаточно уверенным, когда он хотел положить руку на шею зверя. Да, что говорить, он нервничал и торопился. Волк не предупреждал его рыком, а бросился сразу. И не на руку, а в лицо. Игорь успел прикрыть лицо рукой, и через голову откатился назад. У волков нет хватки, зато у них в запасе имеется "волчий" секущий укус. Фуфайка лопнула, как будто по ней полоснули ножом.
Маринка вскрикнула. Волк рычал и скалился. Игорь поднялся: все придется начинать снова.
– Он тебя укусил? – спросила Маринка.
Игорь покачал головой.
– Точно?
Он улыбнулся:
– Только фуфайку порвал. Пожалуйста, не стойте надо мной, сядьте, отдохните. Мне нужно еще не меньше часа.
– Слушай, – Сергей скрипнул зубами, – зачем нам это надо? Я уберу его с дороги за три минуты.
– Ты торопишься? Я – нет.
– Да, я тороплюсь! – Сергей ощерился так же как волк, – распустили нюни, придурки недоделанные! Собачку, что ли, пожалели? А ну, отойди в сторону, иначе я и тебя порежу к чертовой матери!
Он выдернул нож из-за голенища и шагнул вперед. Маринка ахнула и попятилась.
– Не делай этого, – Игорь покачал головой, – этого делать нельзя.
– Слушай ты, юннат! Отойди в сторону, я пока добром прошу!
– Ты мне угрожаешь? Час твоего времени так дорого стоит?
– Я могу убить тебя одним ударом. И ничто мне не помешает это сделать.
– Не сомневаюсь, – Игорь кивнул.
– Да я за свою жизнь убил больше людей, чем ты видел. Отойди в сторону, я сказал!
Игорь качнул головой. Он не ожидал такой откровенной враждебности, и, тем более, разборок с применением оружия. Что он может против тренированного человека с тесаком в руках?
Волк, почувствовав чужую агрессию, зарычал и выступил вперед.
Маринка незаметно, мелкими шагами, приблизилась к Игорю. Он посмотрел на нее и шепнул:
– Не надо, не подходи. Пожалуйста.
– Я с тобой, Медвежье Ухо, – ответила она Игорю и направила луч фонарика Сергею в лицо, – мы все спасаем свою жизнь, ты не лучше и не хуже нас. Убери нож. Медвежье Ухо лучше тебя знает, что надо делать. Без него ты перелет-траву не поймаешь.
Но свет в глаза только вызвал раздражение у их спутника, он сделал выпад в сторону луча света, правда, не ножом, а кулаком, надеясь выбить фонарик. Игорь, наверное, заранее почувствовал его движение, иначе бы отреагировать на него не успел: он плечом оттолкнул Маринку в сторону и получил увесистый удар в грудь рукояткой ножа, от которого отлетел на пару шагов назад, и, не удержав равновесия, сел на землю, под ноги разъяренному волку. Да этим ударом он бы не только расколотил фонарик вдребезги, он бы переломал Маринке пальцы!
Зубы клацнули над самым ухом, зверь рванул цепи вперед, нацеливаясь на человека с ножом – он отлично понял, откуда исходит опасность.
– Стой, зверюга, – крикнул Игорь и обнял волка за шею обеими руками, – стой!
Он сделал это совершенно непроизвольно, надеясь удержать зверя и защитить его, и только потом сообразил, что жест его чересчур рискован. Но отступать было поздно – Игорь оттащил волка назад, чтобы ослабить натяжение цепей, и судорожно ощупал шею в поисках карабинов. Но их не нашел – цепи держались на сварных кольцах. Чтобы освободить зверя, надо перекинуть удавку ему через голову. А волк рвался вперед, и удерживать его было не только рискованно, но и тяжело.
– Уйди, юннат! – крикнул ему Сергей, но Игорь уже ухватился за обе петли пальцами, грудью отталкивая волка назад и щекой прижимаясь к его уху. На его счастье, волк испугался человека с ножом, когда тот подошел слишком близко, и отступил. В тот миг, когда Игорь со всей силы рванул ослабевшие цепи через уши зверя, Сергей попытался убрать Игоря с дороги и ударил ногой в бок, выбивая воздух из груди. Волк отскочил в сторону, потряс головой, и, не будь дурак, рванулся прочь, а Игорь, задохнувшись, повалился на землю и согнулся пополам.
Сзади вскрикнула Маринка, но не испуганно, а злобно: наверное, это и называлось "боевым кличем каманчей". Игорь приоткрыл глаза, судорожно пытаясь начать дышать, но в темноте ничего не разобрал, луч фонарика уперся в свод из верхушек елей и заметался из стороны в сторону.
Маринка пискнула, а Сергей рассмеялся:
– Ну ты, кошка! Успокойся!
Луч фонарика уткнулся в землю.
– Ну что? Все? Расслабься! – сквозь хохот, выговорил Сергей.
Игорь очень хотел подняться, но лишь жалко извернулся на земле. Возня стихла, и луч фонарика упал на лицо.
– Эй, ты чего? Я ж легонько ударил, от колена… – Сергей присел рядом на корточки, – я только отпихнуть тебя хотел…
– Игорь… – Маринка присела с другой стороны, – Медвежье Ухо…
Воздух, наконец, пошел в легкие, Игорь судорожно вдохнул, и выдавил:
– Все в порядке…
Он сел и потер ребра. А этот парень и вправду может убить одним ударом. Если это было "легонько"…
– Не, серьезно, я не хотел… – пробормотал Сергей.
– Да ладно, – Игорь опустил голову.
– Нет, не ладно! – Маринка вскинула голову и повернулась к Сергею, – ты что, чокнутый? Ты подождать не мог? А если бы волк на него кинулся?
– Я бы его зарезал, только и всего.
– Ты бы не успел, – хмыкнул Игорь, – волк не собака, у него молниеносный режущий укус, он клыком рвет сонную артерию. Если не промахивается, конечно. И зубы у него длинные…
Он только сейчас потихоньку начал осознавать, чем рисковал, обнимая зверя, словно милого доверчивого пса.
– Знаешь, – продолжила Маринка выговаривать Сергею, – ты бы слушал, что тебе говорят. Неужели ты не видишь, мы на чужой территории. Разве можно двигаться вперед, круша все на своем пути? Игорь знает, что делать. Он чувствует, как ты не понимаешь!
– Да? И без него мы перелет-траву не поймаем?
– Конечно, не поймаем, – немедленно согласилась Маринка.
– С чего ты это взяла? Он что, знает какой-то секрет ее поимки?
– Наверное, можно сказать и так, – усмехнулась она.
Игорь улыбнулся: никакого секрета поимки травки он, разумеется, не знал. Просто нельзя действовать силой, только и всего. Он поднялся на ноги и побрел к своему рюкзаку – надо было двигаться дальше.
И тут же туннель между деревьев осветился радужным светом – перелет-трава вернулась.
– Между прочим, – Маринка снова повернулась к Сергею, – если бы ты убил волка, еще неизвестно, увидели бы мы ее снова или нет…
Она помахала травке рукой. Сергей фыркнул и закинул на плечо вещмешок.
Туннель между деревьев быстро вывел их на открытое пространство. Но радости в этом было очень мало – с неба накрапывал дождь, а редколесье при ближайшем рассмотрении оказалось болотом. Игорь вздохнул – в прошлый раз на болоте он выдохся за несколько минут. Правда, в этот раз на ногах у него были резиновые сапоги, а не кроссовки, и колено болеть пока не начинало – Маринкино лечение, наверняка, имело волшебную силу.
– Да, – протянула Маринка, – как-то неуютно…
Сергей хмыкнул и первым двинулся вперед. Поначалу вода лишь хлюпала под ногами, но по сырому моху идти все равно было тяжело. Маринка старалась поспевать за Сергеем, а Игорю только и оставалось, что от них не отставать. Перелет-трава вела их по едва заметной тропе, и летела довольно низко, чтобы они не сбились с пути.
Минут через пятнадцать Маринка не выдержала и крикнула Сергею:
– Погоди!
– Что? Уже выдохлись?
– Нет, – она гордо подняла голову, – я никогда не устаю. Но с палкой идти будет легче. А я увидела подходящую.
В стороне действительно валялись поваленные сосенки, каждая из которых могла бы стать отличным посохом. Маринка свернула с тропы, сделала шаг в сторону, и сапог ее тут же глубоко провалился в густую грязь. Она попыталась его вытащить, но только увязла еще сильней. Игорь протянул ей руку, чтобы она не потеряла равновесия.
– Сейчас я останусь без сапога, – пробурчала она.
– Не дергай ногу. Возьми голенище руками, а я тебя подержу.
Она нагнулась, но тут им на помощь поспешил Сергей, отодвинул Игоря в сторону и выдернул Маринку на тропу вместе с сапогом.
Неожиданная ревность остро уколола Игоря, заставила непроизвольно сжать кулаки и глубоко вздохнуть. Прикосновение Сергея к Маринке – это было не просто неприятно, это оказалось невозможным, невыносимым. Как физическая боль. Игорь всегда считал ревность чувством недостойным и никчемным, он не любил соперничества, и скорей ушел бы в сторону, чем принял вызов. Он даже возводил эту свою позицию в принцип, и думал, что подобного рода состязания не делают человеку чести. И вдруг понял: если ему придется уйти в сторону, то это окажется куда как более мучительно, чем он себе представлял.
– Уф… – Маринка посмотрела на ногу, – спасибо. Не судьба нам обзавестись элегантной тростью…
Она вытерла сапог мхом и с сожалением глянула на Игоря. Если бы он сразу понял, что она хотела добыть палку для него…