– Водки надо в чай добавить, это хорошо согревает. Фляжку этот поручик Ржевский спрятал или нет?
Игорь показал головой на фляжку, прислоненную к бочке.
Про растирание Маринка скромно умолчала – это представлялось ей не совсем удобным. Медвежонок тоже живой человек, хоть и порядочный. Вдруг он подумает, что она хочет его соблазнить? Ей не хотелось, чтобы он думал о ней плохо, а после этого он точно подумает о ней плохо. Она вспомнила про цветок и опять смутилась.
Игорь положил ей каши в миску и пообещал вымыть посуду. Есть совсем не хотелось, но каша была горячая и вкусно пахла.
– А шоколадку? – улыбнулась Маринка.
– Сладкое – после еды, – ответил он.
Маринка попробовала ложку и подняла брови:
– А поручик неплохо готовит. Гораздо лучше меня.
– Просто это не тушенка. Там в погребе есть копченое мясо, и сало, и перец, и лавровый лист… У тебя бы получилось не хуже, честное слово.
– Ты мне льстишь.
Правду говорят, что аппетит приходит во время еды. Маринка с удовольствием навернула две полные миски и закусила их шоколадом. Игорь налил ей сладкого чаю с водкой, уселся на пол и прислонился спиной к своей кровати с кружкой в руках.
– Слушай, – рискнула спросить Маринка, – а где ты нашел кувшинку? Они же сейчас не цветут.
Он опустил взгляд:
– Я хотел тебе рассказать, но подумал, что ты испугаешься… пообещай, что не испугаешься.
– Конечно не испугаюсь. Я же ничего не боюсь.
– Боишься, – Игорь улыбнулся, – на самом деле это совершенно невероятная история. И если бы не цветок, я бы думал, что мне все это привиделось.
Заинтригованная Маринка привстала:
– Ну?
– Я умывался, и заметил, как ко мне плывет кувшинка. Вода там совсем прозрачная, когда она подплыла поближе, я увидел, что ее вперед толкает змея. Гадюка. Я решил – это подарок для тебя, чтобы ты перестала их бояться.
Маринка взяла цветок в руки. Да он нагло врет! Ни один здравомыслящий человек не поверит в эту историю. Змея в воде ничего толкать не может. И в зубах, как собака, тоже ничего носить не умеет.
– Спасибо. Мне приятно, – ответила она с улыбкой.
Игорь ничего не ответил, уткнувшись в свою чашку.
От еды и тепла Маринку разморило, но вместо блаженной сонливости потекло из носа, а как только она улеглась, опять начался кашель.
– Я говорила, что мне вредно лежать, – проворчала она и снова села.
– Давай, я натру тебе спину, – предложил Игорь, – честное слово, я… я ничего… ничего такого…
Он так смутился, что отказать ему на этот раз было бы тяжким оскорблением.
– Что ты, Медвежье Ухо, я ничего такого про тебя и не думаю, – поспешно ответила она, – может, это и вправду поможет. А то назавтра заболею и с кровати не встану, что мы тогда будем делать? А потом коленку твою завяжем опять, хорошо?
– Нет уж, тогда сначала завяжем коленку, потому что после растирания надо лежать под одеялом и спать, – он немного подумал, – и потом, коленку я могу завязать и сам.
Мысль об этом не приходила Маринке в голову, и сильно ее огорчила. Ей показалось, или Игорь и вправду сказал это с сожалением? А главное, ни одного аргумента против придумать она не могла.
– Знаешь, Огненная Ладонь, – он робко улыбнулся, – твое лечение имеет волшебную силу. Утром я думал, что вообще не смогу встать.
– У меня же бабушка – колдунья. Наверное, и мне что-то передалось, – она рассмеялась с облегчением.
Неужели он ей нравится? Если принесенный им цветок вгоняет ее в краску, а его предложение самому лечить свою ногу огорчает до слез? Нет, такого просто не бывает. Он милый медвежонок, добрый и славный. Ничего, кроме дружбы, между ними быть не может, это понятно. А еще он сильный и отважный, и рядом с ним спокойно и надежно. Но это вовсе не повод. Он относится к ней как к другу, как к дочери, наверное. А она воображает себе неизвестно что… Но он же принес цветок…
Лучше бы она не начинала думать об этом – вместо непринужденной обстановки между ними повисали неловкие паузы, прерываемые неуклюжими репликами. А когда Игорь начал растирать ей спину водкой, Маринка вообще замолчала и зажмурила глаза – нет, лучше бы он не прикасался к ней. Или она так соскучилась по ласке? Чего доброго, она и вправду решит, что он ей нравится. Надо заснуть, и проснуться, выбросив глупые мысли из головы. А главное – что Игорь о ней подумает? Что она легкомысленная дурочка, готовая вешаться на шею первому встречному?
– Ба! – раздался голос с полатей, – какой интим!
Этого только не хватало! Сергей, разумеется, проснулся в самый неподходящий момент!
– Ага, – Маринка скосила на него глаза, – но тут пришел поручик Ржевский и все опошлил.
Сергей хохотнул, ловко спрыгнул вниз и подтолкнул Игоря в бок:
– А можно я разотру спереди? Не все ж тебе одному работать.
– Я не устал, – хмуро ответил Игорь.
Сергей хохотнул еще раз, и, как был босиком и в трусах, вышел за дверь.
– Знаешь, Медвежье Ухо, я его боюсь, – вздохнула Маринка, – надо скорей надевать свитер, пока он не вернулся.
– Не бойся. Я… Я конечно с ним не справлюсь, но…
– Даже не думай! – перебила Маринка, – он мне ничего не сделает, он только прикалывается. Просто меня это бесит, и все. Не вздумай с ним связываться, он же чокнутый. Знаешь, как я ночью испугалась, когда он с ножом на тебя пошел? У него глаза бешенные, как у берсерка. Он сначала делает, а потом думает.
– Да ладно, – сказал Игорь расстроенно.
Маринка привстала, натянула на спину свитер, закинутый на затылок, и повернулась к Игорю лицом. Ей показалось, что ему непременно требуется утешение.
– Послушай, Медвежье Ухо. Ты что, считаешь себя в чем-то хуже него?
– Да нет, – ответил Игорь и опустил голову.
– Это же машина для убийства, посмотри. Да, он может дольше тебя ходить по болоту. Он выносливей, он физически сильней. Но он не сможет поймать травку, никогда. Так что не бери в голову его казарменные шутки. Пусть прикалывается, не связывайся с ним.
– Хорошо, – Игорь в недоумении пожал плечами и поплотнее накрыл ее спальником, – спи. Выздоравливай. И за меня не беспокойся, ладно?
Маринка смешалась: и вправду, чего она так испугалась? Зачем кинулась Игоря в чем-то убеждать? Он же взрослый неглупый человек, ему не надо такого объяснять, он лучше нее это понимает.
– Ну как вам моя каша? – спросил, заходя в домик, Сергей.
– Отличная каша, Сережа, – нехотя ответила Маринка. Ей совсем не нравилось быть ему в чем-то должной.
– Спасибо, – сказал Игорь, – правда, очень вкусно. И за печку спасибо.
– Да ладно, – скромно отмахнулся Сергей, – вы ж вчера никакие были. Я хочу пройтись, осмотреться. Может, встречу что интересное. Марин, ты не хочешь со мной прогуляться?
– Я болею, – буркнула Маринка, – мне к ночи надо поправиться.
– Как знаешь, – Сергей загадочно повел бровями, и эта загадочность Маринке совсем не понравилась.
– Чаю попей, – предложил ему Игорь, – у нас есть шоколад и сухарики.
– Шоколад у меня у самого есть. А сухарики оставь зверюшкам. Мало ли еще кого приручать доведется! – он осклабился, – Я бы водочки выпил, но, вижу, ее тоже женщинам и детям придется отдать!
Маринка приподнялась и хотела сказать, что она думает по поводу женщин и детей, но Игорь кивнул и подмигнул ей.
Она проспала почти до темноты, и проспала бы еще столько же, если бы Игорь легонько не потряс ее за плечо.
– Вставай, Огненная Ладонь, скоро сумерки. Надо собираться.
– Еще пять минуток, ладно? – пробормотала она спросонья.
Ей захотелось заплакать, как младенцу, которого потревожили. Уйти из этого уютного домика? От печки и погреба? От прозрачного озера? А она так и не вымыла голову.
– Эй, ты же не любишь лежать, ты любишь бегать, – ласково улыбнулся Игорь.
– Да-а-а… – заныла она.
– Тебе надо только одеться и поужинать, все остальное я собрал.
– Я не хочу ужинать. Я хочу шоколадку.
– Давай, доедай кашу. Там немного осталось. Садись, – он взял ее подмышки, усадил спиной к стене и закутал в спальник, – вот так.
Маринка хлюпнула заложенным носом. В голове шумело и ломало суставы. Да, похоже, температура у нее нисколечко не упала. Даже наоборот. Игорь потрогал ее лоб.
– Знаешь, я тебя из Огненной Ладони переименую в Горячую Голову, если ты немедленно не поправишься…
– Не надо. Я не хочу быть горячей головой, – Маринка почувствовала, что на глаза навернулись слезы – она всерьез поверила, что Игорь хочет ее переименовать. Да что с ней такое! Действительно, как младенец!
Игорь испугался и сел рядом с ней.
– Ты чего, малыш? Тебе так плохо?
Маринка покачала головой и заплакала:
– Я сейчас. Я встаю, только не надо меня переименовывать…
Он улыбнулся и вытер слезы с ее щек:
– Ну что ты, я же пошутил.
– Я понимаю.
– Мы никуда не пойдем. Травка подождет до завтра.
– Нет! – почти вскрикнула Маринка, – не подождет! Я сейчас встану. Давай кашу, я поем, проснусь, и все будет хорошо.
– Кашу бери, – Игорь потянулся за кастрюлей на печке, – но вставать не надо.
В домик ввалился Сергей:
– Уф! Набрал в погребе всякого добра. Дня на три хватит.
– Мы сегодня никуда не пойдем, – покачал головой Игорь.
– В смысле? Как это "не пойдем"? – Сергей набычился.
– У Маринки жар, ей не стоит вставать.
– Очень здорово!
– Я сейчас встану, – Маринка чуть не подавилась кашей, – только доем, и встану. Сережа, не слушай его.
Игорь недовольно качнул головой. Сергей чесал в затылке, пока Маринка ела и пила чай, а минут через пять выдал идею:
– А может, пусть она остается здесь, а мы пойдем? И заберем ее на обратном пути. Правда, не идти же ей больной. Кто знает, сколько тут еще болот? А тут тепло, хорошо, еды навалом. Дров ей принесем…
– Ты чего? – довольно грубо перебил его Игорь, – ты понимаешь, что ты говоришь? Как тебе в голову-то это пришло? Бросить девушку одну, в неизвестном лесу, больную!
– Да ладно. Домик крепкий, кто ее тут тронет?
Игорь не стал отвечать, только сжал губы. Маринка чуть не расплакалась снова: нет, конечно, Игорь ее не оставит, но как обидно! Ведь Сергей прав, почему все должны ее ждать?
– Перестаньте, – всхлипнула она, – я все равно пойду!
– Ну и как далеко ты уйдешь? – поинтересовался Сергей.
– Марин, – Игорь присел рядом с ней, – не надо. Ты только заболеешь еще сильней, и нам придется тебя нести. Не надо. Подождем одну ночь, завтра станет лучше, вот увидишь. И завтра вечером пойдем, все вместе.
Сколько он ее не уговаривал, она не могла согласиться остаться. Поэтому решительно оделась, нацепила рюкзак, и вышла на крыльцо. Да, голова кружилась изрядно, но это можно было легко преодолеть.
Уже совсем стемнело, и над крыльцом, словно луна, висела перелет-трава. Маринка решительно спустилась вниз, придерживаясь за перила, Сергей направился за ней, и Игорю ничего не оставалось, как последовать их примеру. Но, оглянувшись, Маринка увидела, что глаза у него опять смеются. Как будто он что-то задумал, как будто не сомневался, что все выйдет по его разумению.
И он не ошибся. Травка не сдвинулась с места, продолжая висеть над крыльцом. Они даже не знали, в какую сторону двигаться дальше, и пройдя шагов тридцать, Сергей остановился.
– Ну? Чего она там повисла?
Игорь усмехнулся:
– Она сегодня тоже никуда не собирается.
Сергей выругался и швырнул вещмешок на землю.
– Ты что, с ней сговорился? – он угрожающе посмотрел на Игоря.
– Ага, – согласился Игорь.
– Слушай! Я не знаю, как ты это делаешь, но ты должен немедленно сдвинуть ее вперед!
Игорь снова кивнул:
– Может, ты сам попробуешь?
– Знаешь что! – вскипел Сергей, – оставь свои шутки! Я сказал, вперед!
– Ты можешь говорить что угодно. Она никуда не полетит, неужели ты не видишь? И я тут совершенно не при чем. Она чувствует, понимаешь?
– Нет, не понимаю! И понимать не собираюсь! Почему вчера и позавчера она нас вела, а сегодня она никуда не полетит?
– Попробуй, спроси об этом у нее, – Игорь вздохнул, взял Маринку за руку и повел обратно к домику.
– Ладно! – крикнул Сергей, – я попробую! Смотри, не пожалей об этом.
Игорь не обернулся, затащил Маринку вверх по лестнице и довел до кровати.
– Все из-за меня, Медвежье Ухо! Все из-за меня! – пролепетала она, собираясь снова расплакаться.
– Нет, не бойся, – он помог ей снять рюкзак и стащил с нее куртку.
– Как это "нет"! А из-за кого же?
– Это из-за меня. Ложись, ложись и грейся. Сейчас я печку снова затоплю.
– Ты-то здесь причем?
– Понимаешь, я не хотел говорить, но я бы и километра не прошел. И травка это поняла. Так что болей спокойно, Огненная Ладонь, ты ни в чем не виновата.
– Ты мне врешь! – Маринка улыбнулась. Нет, разумеется, она ему не поверила. Но ей стало гораздо легче.
Игорь вытащил из ее рюкзака спальник и уложил ее в кровать. Как, оказывается, ей этого хотелось! И травка никакая не тварь, а очень милое и доброе существо. И спасибо ей за то, что она никуда не полетела.
На крыше послышался грохот, а потом неприличные ругательства.
– Он чего, травку ловит? – нервно засмеялась Маринка.
– Похоже, – Игорь попытался спрятать улыбку.
– Пусть ловит. Все равно не поймает.
– Нет. Не поймает. А главное, она отсюда никуда не улетит. Я думаю, мы очень близко от цели. В нескольких часах ходьбы. Здесь ее и сеткой не напугаешь.
– Откуда ты это знаешь, Медвежье Ухо?
Он пожал плечами:
– Понимаешь, со мной что-то происходит. В первый раз я это заметил после торфяного пожара. А во второй раз – сегодня утром, когда умывался. Как будто я начинаю понимать язык зверей и птиц. И с каждым разом все лучше. Мне кажется, я чувствую мысли травки. Не читаю, как телепат, а именно чувствую. И не только ее. Я тебе правду про гадюку рассказал, я знаю, что ты мне не поверила. Но это правда. Мне… Я понимал ее так же хорошо, как если бы она говорила человеческим голосом. Она сказала, чтобы я подарил этот цветок тебе.
То ли от собственного жара, то ли от его убежденности, Маринка на этот раз не усомнилась в его словах.
– Ты удивительный, Медвежье Ухо. Правда.
– Да нет, – он опустил глаза, – это происходит помимо меня, понимаешь?
– Все равно.
– Давай-ка я тебя опять разотру, и ты будешь спать, – переменил он тему.
– Нет, не надо. Когда температура, нельзя греть. Наоборот. Так что я лучше просто посплю, хорошо?
Он кивнул.
– Ты спи как можно больше. Сон – самое лучшее лекарство.
– Столько времени зря уходит, – вздохнула Маринка, – столько всего можно было сделать, вместо того, чтобы спать.
– И чего бы ты стала делать?
– Голову бы помыла, – усмехнулась она, – и листочек бы с латинского переводила.
– Ну, голову я вместо тебя помыть не могу, а листочек я перевел.
Маринка привстала на локте:
– И мне ничего не сказал?!
– Да как-то к слову не пришлось. Да и не очень-то там много интересного.
– Все равно расскажи, – она упала обратно на подушку.
– Я прочитаю, хорошо? Может быть, я не все правильно понял, конечно. И несколько слов там было, которых я не нашел в словаре.
Он вытащил листок из-за пазухи и развернул:
– Мы остановились на том, что причины и закономерности ее перемещения не выяснены. Читаю дальше: "Есть люди, к которым это растение благоволит и позволяет идти за собой. Таких людей немного, но и не мало: примерно один человек на сотню. Проникая за край…" Вот тут я не уверен, что перевел правильно, там стоит слово limes, а у него много значений. Так вот, проникая за край, растение может привести к изнанке… это тоже не точно… к задней стороне, может быть… к изнанке дома… Да, смысла, конечно, очень мало… через которую посредством обряда осуществляется проход на переправу из калины. Серьезно, калина совершенно однозначно переводится, больше никаких значений у этого слова нет. Осуществив переправу, это растение становится непригодным для принесения семян. Чтобы получить его семена, необходимо за три дня до выпадения первого снега сбрызнуть его лепестки живой артериальной кровью того человека, которому она опускалась на ладонь. В день выпадения первого снега повторить опрыскивание теперь уже мертвой венозной кровью этого же человека. Кровь должна быть жидкой, поэтому смерть человека должна наступить за несколько минут до опрыскивания. Через десять дней цветок осыплется, и обнажится крупный плод. Плод этот будет созревать до весны под звездным светом. К первому полнолунию после весеннего равноденствия плод лопается с большой силой и выбрасывает от тысячи до полутора тысяч семян. Семя растения твердое, по виду напоминает перламутр, размером с зерно пшеницы. Вытянутой формы с заостренным концом. Если семена остаются в замкнутом пространстве, для их проращивания необходима жидкая питательная среда и жесткое ультрафиолетовое облучение. И дальше написана фраза, в которой не понятно ни одного слова. Я думаю, это не латынь, она только по звучанию похоже.
Маринка недолго переваривала сказанное:
– Медвежье Ухо… А ведь ты и есть тот самый человек, к которому она опустится на ладонь… Мне не нравится этот рецепт. А тебе?
– Мне кажется, тут есть еще один интересный момент. После переправы травка не принесет семян. А я думаю, что эти туманные слова о переправе, изнанке дома, о крае – это и есть то, для чего мы ее ловим. И тот, кто хочет получить ее семена, никогда не допустит, чтобы мы эту переправу осуществили.
– Но Волох говорил о совсем другом пути. Может быть, его путь не приведет к ее… хм… бесплодию?
– Может и так… – Игорь пожал плечами, – а может и нет. Насколько я понимаю, смысл того, что хочет сделать Волох, абсолютно тот же, только этот переход осуществляется при помощи другого обряда, не такого, как у всех. Я еще подумаю об этом, а ты спи.
– Мне теперь страшно засыпать… Вдруг сюда явится этот монах?
– Эй, Огненная Ладонь! Ты же ничего не боишься? И потом, я никуда от тебя не уйду, я тебе обещаю.
– Да я-то зачем монаху сдалась, – хмыкнула Маринка, – ему нужен тот, кому травка опустится на ладонь…
– Ну, с нами же герой спецназа ГРУ, ты не забыла? Вот тут-то он и пригодится.
– Кто это герой спецназа? – спросил Сергей, распахивая дверь.
– Да ты, Сережа, ты, – улыбнулась Маринка, – кто же еще?
– И для чего я должен пригодиться?
– Есть мнение, что за травкой охотимся не только мы, – уклончиво ответил Игорь.
– Да? А мне казалось, вы всех с радостью принимаете в свою тусовку. Одним больше – одним меньше, какая вам разница?
– Мы принимаем тех, кто спасает свою жизнь. А не тех, кто хочет нашей смерти, – пояснила Маринка.
– А… – Сергей странно посмотрел на нее – как будто посчитал полной дурой – и больше расспрашивать не стал.