Рассказ получался долгий и несколько бестолковый: то гном, то бабай бесцеремонно перебивали монолог парня, уточняя интересующие их события, отчего Глеб путался, терялся, и тогда приходилось возвращаться чуть ли не к началу всей истории. Наконец Глебу надоело отвлекаться на бесконечные "зачем" и "почему" – он пригрозил умолкнуть и вообще ничего не говорить, если его будут доставать идиотскими вопросами. После чего быстро, по существу рассказал всё, чего не знали его друзья – не утаив, конечно же, и подозрений Хитника, и правды о спрятанном в нигде волшебном кинжале. И о том, что начальник Музейной Тюрьмы предлагал Глебу много, очень много денег за тот "утерянный" артефакт.
Выслушав историю до конца, Федул крепко задумался.
– Ты чего? – забеспокоился парень, не привыкший к столь длительному молчанию гнома, – почему грустим, почему вопросы не задаём?
– Меня терзают смутные сомнения, – возвестил Федул, рассеянно водя пальчиком по макушке бабая, – оно, конечно, замечательно, иметь личный колдовской кинжал и управлять с его помощью реальностью. Но десять миллионов золотых монет имперской чеканки – это вам не кот чихнул! Во мне сейчас, брателло Глеб, борются два начала: светлое и тёмное… Светлое говорит, мол, нафиг того начальника Тюрьмы с его геополитическими амбициями, а тёмное наоборот, зовёт к несметным богатствам и дворцам на берегу лазурного океана. И какому из них поддаться, я пока не решил.
– А чего тут решать? – удивился Модест, смахивая с макушки надоедливый палец гнома, – на кой ляд тебе станутся те миллионы, если в переделанной начальником Тюрьмы реальности не найдётся места ни тебе с твоими богатствами, ни мне, ни, возможно, Глебу. Вычеркнут за ненадобностью как опасных свидетелей и привет.
– Логично, – воспрянул духом гном. – Убедил, бабаище! Ох как я не люблю те сомнения и терзания, прям душа на две половинки рвётся: и того хочется, и этого, а на двух табуретках усидеть трудно.
– Дык, запросто, – не согласился Модест, – я, как правило, на двух и сижу. Так оно мне гораздо удобнее, – Федул с Глебом переглянулись и расхохотались.
– Будем тогда действовать следующим образом, – отсмеявшись, сказал гном, – сначала решаем проблему с дедом Снюссером, на предмет снятия с Хитника заклятья жуткого невезения и фатальной ошибки, а после разбираемся с начальником Музейной Тюрьмы и его двумя прихвостнями. Короче – вселяем душу Хитника в его тело, затем вчетвером идём бить гадов смертным боем! Вот такой у меня замечательный дерзкий план.
– Если, конечно, он, начальник, не захочет с нами чуток раньше разобраться, – нехотя уточнил бабай. – Самостоятельно.
– О, гляньте-ка! – проигнорировав мрачное предсказание Модеста, вдруг радостно воскликнул Федул. – Пока мы трепались за жизнь, нас уже прямиком в Наймати доставили. Эх, красотища! – Три авантюриста, умолкнув, с понятным интересом стали разглядывать открывающийся перед ними городской пейзаж: пузырелёт, неспешно замедляя ход и опускаясь всё ниже, подлетал к столице колдовской империи.
Послеполуденное солнце празднично сияло над величайшим городом мира, лишь малой своей частью раскинувшегося от горизонта до горизонта. Дворцы-небоскрёбы с зеркальными стёклами, серебряные крыши высотных домов, блестящие корпуса машин на бесчисленных улицах делали Наймати похожей на застывший океан, сверкающий под солнечными лучами навеки остановленными волнами построек.
Над городом носились тысячи летающих повозок, издали напоминая бестолковый рой мошкары – однако кажущееся хаотичным перемещение наверняка подчинялось строгим полётным нормам и правилам.
– Ослепнуть можно, – ошарашенно пробормотал Глеб и потянулся было за тёмными очками, но Федул остановил его:
– Погоди, брателло, позже красотами любоваться станем! Давай-ка быстренько зарегистрируем имперские паспорта – опасаюсь, что нашу летающую таратайку будут встречать представители базы проката шаролётов. И не удивлюсь, если они окажутся в полицейской форме. – Гном забрал свой паспорт, внимательно изучил его, полистал, и, оставшись довольным увиденным, приложил указательный палец в нужном квадратике, на первой странице документа. В тот же миг рядом с квадратом возник цветной портретик Федула – с глупой ухмылкой на бородатой физиономии и вытаращенными глазами. Аккурат с той самой гримасой, с которой он прикладывал палец к документу.
– Тю, – рассердился Федул, с отвращением разглядывая собственное изображение, – могли бы и предупредить в какой сноске, мол, перед регистрацией документа сделайте умное лицо, вас сейчас фотографировать будут! А теперь ходи всю жизнь с кривым на морду паспортом. – Гном, плюясь от злости, спрятал радужную книжицу в карман шорт.
Учтя произошедшее с Федулом, и Модест, и Глеб при регистрации постарались "сделать умные лица", как того рекомендовал гном. Но несколько в том переусердствовали: у обоих на фотографиях получились унылые, вымученные лики – как у просветлённых отшельников-пустынников. В общем, никто своим изображением доволен не остался.
Шаролёт резко пошёл вниз: под прозрачным днищем расстилалось бетонное поле, густо расчерченное белыми полосами в самых неожиданных направлениях. Там и тут среди мешанины линий виднелись красные посадочные круги с порядковыми номерами внутри; зависнув над тринадцатым, шаролёт плавно опустился в центре круга.
Как Федул и предполагал, их ожидали. Но, к счастью, не в полицейской форме и не многочисленным составом – возле тринадцатого посадочного места стоял, наблюдая за манёврами шара, невысокий гражданин в синей униформе, с заметной издалека жёлтой надписью поперёк груди: "Диспетчер". Под мышкой гражданин диспетчер держал кожаную папку с небрежно торчащими из неё бумажными хвостиками деловых бумаг, наверняка крайне важных инструкций-положений по нелёгкому прокатному делу. Дождавшись, когда шаролёт остановится и из него выберутся трое нарушителей – кряхтя, охая, хватаясь то за поясницы, то за онемевшие от долго сидения части тела – диспетчер шагнул им навстречу и спросил не допускающим возражений начальственным тоном:
– Кто из вас господин Дорофей, ответственный наниматель? Мне необходимы его показания для составления служебного протокола о произведённых им нарушениях, – взяв из подмышки папку, он вынул из нагрудного кармана ручку: приняв строгий вид, диспетчер приготовился к работе. То есть допрашивать, записывать и, разумеется, карать дурака-нанимателя за его жуткие преступления… Скорее всего, штрафовать провинившегося на кругленькую сумму и, наверняка, без выписывания денежной квитанции.
– Протокол? – возмутился Федул, потирая отсиженный зад, – с каких фигов-то?! Произвол, волюнтаризм, попрание демократических свобод – вот что такое ваша окаянная служба проката! Это не вы на нас, это мы на вас сейчас жалобу писать будем, за доставленные неудобства и преднамеренные опасности. А также за отсутствие повышенного комфорта в виде дополнительных пассажирских сидений, биотуалета и жизненно необходимого бара-холодильника с пивом! – Вовсе не ожидавший подобной наглости гражданин диспетчер пришёл в замешательство, пытаясь осмыслить услышанное. Не давая бедняге очнуться и помня, что лучшая защита – нападение, Глеб немедля влез в разбирательство.
– Собственно, мы и есть Дорофей, единый в трёх лицах, – любезно пояснил он диспетчеру, отчего тот окончательно впал в ступор. – Дело в том, – парень незаметно подмигнул гному с бабаем, – что шаролёт был направлен в Нулевую Зону – можете глянуть в ваших документах, там это наверняка отмечено – для моего возвращения в Наймати. К несчастью, в последний день работы в "нулёвке" я был атакован диким корчевиком-мозговёртышем, магически отделившим от меня две дополнительные и несколько… ээ… неадекватные личности. То есть овеществил не самые лучшие черты моего характера. Потому-то во время обратного перелёта и случились кое-какие досадные происшествия, за которые я приношу свои искренние извинения.
– Воистину так было, – подтвердил Модест, грозно хмуря брови и глыбой нависая над диспетчером, – а если у кого имеются сомнения, то я охотно могу их развеять. Причём больно!
– Немедленно прекратите чего-либо развеивать, я лицо официальное, к побоям неприкосновенное, – испуганный диспетчер выставил перед собой папку, словно щитом закрываясь ею от бабая, и умоляюще попросил Глеба: – Будьте любезны, уберите от меня вашу бандитскую личность, давайте поговорим как цивилизованные люди.
Согласно кивнув, парень махнул рукой:
– Место! Кому говорю, место! Фу! – Модест, пару раз утробно рыкнув для острастки, отошёл в сторонку – где и принялся с безмятежным видом ковырять пальцем в носу, любуясь чистым небом.
– А та маленькая особь, она не кусается? – настороженно поглядывая на гнома поинтересовался диспетчер. – Уж больно вид у неё хищный. – Федул немедленно оскалил зубы, но должного эффекта не произвёл, всё ж комплекция не та. Не бабайская.
– Что вы, – поспешил успокоить собеседника Глеб. – Это моя деловая ипостась, политическая и финансово-кредитная. Ограбить – да, вполне, но кусаться – вряд ли. Хотя я не проверял, – честно добавил парень. – Может, устроим испытание?
– Не надо, – наотрез отказался гражданин диспетчер, – не люблю, знаете ли, опасные эксперименты. Платите штраф триста империалов, по сотне с каждой персоны, и идите отсюда куда подальше.
– Эге, так дело не пойдёт, – уперев руки в бока, гневно заявил Федул. – Грабёж, да? Глумление над покалеченным в магической схватке ветераном дальноглядных новостей? Я тебя, гада, по судам затаскаю, за вымогательство и взяточничество! В тюрьму на веки вечные посажу!… Короче, пятьдесят империалов за всех и баста. Не то укушу.
– Тогда сто пятьдесят, – с опаской поглядывая на гнома, предложил диспетчер.
– Сто. И покажите как отсюда выйти, – категорично подвёл итог спору Глеб. – У меня после несчастного случая образовалась вялотекущая амнезия головы, ничего толком не помню. И вообще я за свои поступки не отвечаю… вернее, за поступки моих буйных личностей.
– Ладно, – удручённо вздохнул диспетчер. – Договорились. Сейчас найду вам клиентскую маршрутную карточку, – и полез в папку за нужной бумагой.
Глава 8
Федул, самоуверенно объявив себя знатным следопытом, отобрал у Глеба выданную ему карточку-план и скоро завёл приятелей в непролазную глухомань, к каким-то заброшенным ржавым ангарам и мусорным завалам вокруг них. Место вовсе не соответствовало нарисованному на плане зданию аэровокзала – как показало быстрое расследование, гном держал путеводную карточку вверх ногами. Тогда за дело взялся бабай и через полчаса блужданий по бетонному полю, под палящим солнцем, троица наконец-то вышла к трёхэтажному аэровокзалу с рекламным слоганом по-над серебряной крышей: "Летайте нашими шаролётами – быстро, удобно, дёшево!" Федул, прочитав ту надпись, недовольно буркнул, мол, знаем мы, каково оно на самом деле. Пусть летает кто угодно, а лично он в тот шаролёт более ни ногой, ни рукой! Разве что под дулом автомата, да и то несколько раз подумает, что предпочтительнее – лететь или расстаться с жизнью на месте без лишних мук: похоже, у гнома от долгой прогулки по жаре испортилось настроение.
Выйдя из аэровокзала, Глеб и две его "дополнительные личности" решили немного отдохнуть и подумать в спокойной обстановке, что же делать дальше. Возле центрального входа в здание как нельзя кстати оказался продуктовый киоск: прикупив незнакомого, но зато холодного пива, друзья устроились на соседней чугунной скамье, в тени трёхэтажки. Лениво потягивая горьковатый напиток, они сидели, молча наслаждаясь прохладой – говорить никому не хотелось.
Первым нарушил молчание Федул:
– Однако, пивко мы купили неправильное, – флегматично сказал он, – поторопились, да. Нулевое оно, безградусное, – и с удовольствием вновь приложился к бутылке.
– Дык, и хорошо, – философски заметил бабай. – Разве ж в градусах счастье? Тем более по эдакому зною… Правильная покупка, верная! – Глеб подтверждающе угукнул, сил на разговоры у него не было. Разве что только глядеть по сторонам.
Неподалёку от скамьи располагалось стеклянное сооружение с шиферной крышей и бетонной лавкой от стенки до стенки, точь-в-точь городская будка-аквариум на остановке общественного транспорта. По заднему стеклу будки протянулась матовая надпись: "Стоянка такси". Асфальтовая площадка перед "аквариумом" пустовала, словно все столичные таксисты именно сегодня объявили бессрочную забастовку и отправились митинговать на центральные улицы, плюнув на заработок и пассажирские "чаевые". Единственное, что оживляло асфальтовый пейзаж – это белая четырёхместная карета-ландо с опущенным по погоде кожаным верхом-гармошкой; впряжённая в карету железная, отполированная до блеска лошадка не проявляла никаких признаков механической жизни.
За площадкой, отделяя базу проката от городской суеты, зеленел густой парк, более похожий на окультуренный лес: единственная подъездная дорога прорезала его насквозь. Над верхушками деревьев просматривались невзрачные промышленные строения, характерные для окраин любого города, а уж за ними, вдалеке, поднимались ввысь гигантские небоскрёбы с зеркальными стенами.
– Я так кумекаю, – наконец веско молвил бабай, ставя пустую бутылку позади чугунной скамьи, – надо такси нанимать и ехать искать Снюссера во дворец императора. Или хотя бы разузнать там же, если сумеем, где проживает Спящий Дед, он же маг Панкрат, а потом наведаться к нему с дружественным визитом.
– Идея верная, – позёвывая, согласился Федул, – да только где нам это таксо-шмаксо взять? Вон, на площадке одна лишь железная кобыла с подозрительной телегой… Небось, местный памятник частному извозу – ни к разговору, ни к какой-либо поездке не предназначенный. Типа, украшение по имени дизайн.
– А я сейчас проверю, всё ж колдовская страна, – пообещал Глеб, вставая со скамьи. – Попытка не пытка, – на ходу отхлёбывая из горлышка, он подошёл к низкорослой лошадке, остановился перед ней и, чувствуя себя полным дураком, вежливо спросил:
– Скажите, уважаемая, стоянка такси здесь, да?
Лошадка ожила: подняла железные веки, с интересом уставилась на Глеба; глаза у дивной кобылки были чёрные, хрустальные. И, как ни странно, мимика тоже присутствовала – словно морда её была сделана из подвижного, наподобие ртути, металла.
– Неужели с павильона исчезла пояснительная надпись? – голос у лошадки оказался громкий и звонкий, как у виденных Глебом в старых кинофильмах пионервожатых – ему даже захотелось немедленно отдать кобылке пионерский салют, но помешала бутылка в руке.
– Нет, – смутился парень, – на месте. Только вот ни одной машины поблизости не видно… А нам в центр надо.
– Не беспокойтесь, никуда от вас такси не денется, – успокоила Глеба лошадка. – Жара спадёт и начнутся поездки. Вы пока посидите, отдохните – тем более, что вам есть чем заняться, – она неодобрительно покосилась на пивную бутылку и Глеб поспешно спрятал посудину за спину.
– А вы разве пассажиров не возите? – поинтересовался он.
– Я? – кобылка тихонько заржала, будто рассмеялась. – Вожу, конечно… Неужели тебе не страшно со мной разговаривать? Тогда ты удивительной смелости человек!
– С чего бы я стал бояться? – удивился Глеб. – Ну, колдовская лошадь, ну, разговаривающая. Здесь, наверное, и не такие чудеса встречаются.
– Гм, – лошадка с хитрым прищуром глянула на парня. – Вижу, вы трое прибыли издалека и не знакомы со столичными сплетнями и слухами. Как я понимаю, из очень, очень далёкого далека!
– Слухи? – насторожился гном, толкнул локотком в бок разомлевшего от жары Модеста, – какие слухи? Обожаю всяческие гнусные сплетни. – Федул сунул бабаю недопитую бутылку, трусцой подбежал к беседующим. – Привет! А можно про слухи поподробнее?
– Это Федул, самый настоящий эльф, – представил гнома парень. – Меня, кстати, зовут Глеб. А вон того здоровяка – Модест. Он хоть и бабай, но славный, – Модест, услышав своё имя, помахал лошадке рукой, но подниматься со скамьи не стал, заленился.
– Очень приятно, – кобылка дружелюбно махнула хвостом. – Я – Лина. Говоришь, эльф? – она внимательно оглядела Федула, вновь коротко заржала и насмешливо фыркнула.
– Так что там насчёт сплетен? – не обращая внимания на реакцию лошадки, заторопился гном, – страсть как узнать хочется!
– Всего не перескажешь, – уклончиво ответила Лина, – слишком много времени на это уйдёт… А если, предположим, вы бы узнали, что я по ночам тайно езжу по улицам Наймати и вожу в ландо костяную девицу с длинной и острой косой, в белом саване, – вам всё равно не было бы страшно со мной разговаривать?
– Это сплетня? – с надеждой спросил гном.
– Нет, шутка, – рассмеялась кобылка. – Ну а если бы, скажем, вы прознали, что я – превращённая в механическое существо придворная фея Мелина, обязанная пробыть в этом виде, в услужении, тридцать три года и тридцать три дня? В наказание за… впрочем, не важно за что.
– Ага, шутка! – догадался Федул.
– Нет, сплетня, – вновь развеселилась Лина. – Меткий эльф опять не попал в цель.
– Ты мне определённо всё больше и больше нравишься, – широко улыбаясь, признался гном. – А теперь давай начистоту, меня-то не проведёшь, я уже давно понял кто ты на самом деле и для чего тут находишься!
– Да? – удивилась лошадка, – ну-ка, давай, открой мне всю правду про меня, весьма любопытно. Весьма!
– Ты – заказная экскурсионная лошадь, – непререкаемо заявил Федул. – Для прогулок по городу и его достопримечательным местам с необходимыми комментариями-рекомендациями, типа в роли гида, во как! – Лина часто захлопала глазами, на её морде явно читались недоумение и растерянность.
– Конечно, услуги твои не из дешёвых, – уверенно продолжил резать правду-матку Федул, – иначе бы не простаивала на солнцепёке, а заколачивала трудовую денежку… Ведь правильно, ведь верно? – И, не давая лошадке опомниться, бойкий гном тут же сделал ей деловое предложение: – Потому давай заключим взаимовыгодную сделку – ты повозишь нас по городу, доставишь куда нужно, а мы тебе за это круто заплатим. Нам, понимаешь, такой гид-проводник сейчас прям позарез нужен! Сто империалов за сегодняшний день тебя устроят?
– И куда же вам надо? – помолчав, спросила Лина. – Гм, удивительно, просто удивительно, – но что именно её потрясло, лошадка не сказала. Наверное, гениальная проницательность эльфа Федула.
– Во дворец к императору, – подал голос Глеб, – надо кое-что важное разузнать. Да и город заодно посмотреть, ведь интересно до невозможности!
– Надеюсь, вы не шпионы? – усмехнулась кобылка и сама себе ответила: – Да хоть бы и шпионы… Знаешь, о многомудрый и хваткий житель заповедных лесов, не стану я брать с вас денег. Но размять ноги, погулять – отчего ж нет? Тем более со столь забавными и, несомненно, не имперскими пассажирами. – Лина с хитрым прищуром глянула на Глеба и Федула. – Вы, верно, из обычниковых краёв, нелегалы, ведь так?
– Опять нас раскусили, – обиделся Федул, – ничего не понимаю. У меня на лбу, что ли, написано?
– На языке, – рассмеялась лошадка. – В общем, я до полуночи свободна и потому с удовольствием покажу вам город. И сама развлекусь, слишком уж мне на этой стоянке наскучило.
– А почему "до полуночи"? – не утерпел Глеб. – Прибывает долгожданная оплаченная экскурсия?