"Осознали?" - мигнул экран, и я облегченно вздохнула. Сейчас спросим. Собственно, для этого и нужен "живой" контакт. Правда, Пятый на все вопросы лишь советует внимательнее перечитать приказ…
"Что означает пункт третий?"
"Многое, - сообщили равнодушные буквы. - Прежде всего, федеральный центр в ближайшее время может ужесточить политику по отношению к Объекту. Случаи хищений газа и энергии, равно как скачивания информации, стали хроническими. "Железнодорожники" вновь оживились. В последнее время зафиксирована деятельность еще трех преступных группировок, опирающихся на Объект. Позиция местных властей вам известна, поэтому федеральный центр склонен перейти к более жестким мерам".
"Насколько жестким?" - переспросила я, чувствуя: дело и вправду становится серьезным.
"Крайне жестким. К сожалению. Поэтому вам и советуют поторопиться. Можете просить, что угодно, включая боевого слона".
"Мне не нужен слон! - воззвала я в отчаянии. - Мне нужен кто-то, способный разобраться в творящемся здесь кошмаре. Допустим, я найду Молитвина. О чем мне с ним говорить? Я - оперативник, а не теоретик! Скажите, там, наверху, мои донесения читают? Хотя бы иногда?"
Все-таки я начала "кричать". Да как тут не закричать, когда еще года три назад я поняла: ни одна из существующих теорий - ни официальная, ни Основная - не объясняет происходящее! Я набрала кучу, даже не кучу - вагон фактов и фактиков, надеясь, что кто-нибудь все-таки возьмется это дело осмыслить. Несколько раз я пыталась спорить, Девятый принимался меня успокаивать…
"Слон отменяется. В ближайшее время к вам будет прислан специалист. О времени прибытия сообщим дополнительно".
"Хороший специалист?" - не удержалась я.
Вместо ответа экран высветил усмехающуюся рожицу - именно так Девятый смеялся. Я облегченно вздохнула. Не прошло и пяти лет…
Собственно, началось это не пять, а почти десять лет тому назад, сразу после катастрофы, превратившей большой и шумный областной центр в Объект. Из трех с лишним миллионов жителей треть погибла сразу, еще треть сумели эвакуировать, а остальные были обречены - за железной стеной карантина, среди серой мертвой пыли, в которую обратилась половина города.
Вначале появились слухи. Ушлые репортеры сумели проникнуть за непроходимый кордон, сообщив потрясающую весть: люди живут. Живут, отстраивают город, даже пустили трамвай. Помню небывалую фотографию (кажется, первым на Объект проник какой-то смельчак из "Бумбараша", рупора экстремистов): вокруг черный пустырь, искореженное железо, а в центре - дом, обычный, девятиэтажный. В окнах горит свет, старушки мирно сидят на лавочках. А ведь в городе не работала ни одна электростанция!
Да, город - все, что от него осталось, - выжил. Это казалось невозможным: после Хиросимы, после Чернобыля. Но вскоре слухи подтвердились, а на смену им пришли новые. Тогда-то я и услыхала впервые о чудотворных иконах, о домовых, вкупе с таинственными исчезниками, починяющими электропроводку в разрушенных домах. В те дни я уже не первый год разрабатывала "Паникера", мы с ним вместе смотрели новости…
Странная привычка была у Саши: каждый день смотреть новости по "ящику". Тогда я впервые поняла, что такое "человек XX века". Новости каждый день, споры о политике, песни под гитару, Окуджава, Галич - кто их помнит теперь? Эх, Саша, Саша…
Я не верила, посмеивалась над сказками об исчезниках и кентаврах. А "Паникер", то есть Саша, верил. Я поражалась: интеллигент, физик, диссидент, слушавший на митингах самого Сахарова… Верил! Верил - и даже пытался объяснить, что дело не в названии и даже не в том, что фиксирует фотопленка…
Через несколько лет все вроде бы стало на свои места. Объект жил, начали ходить поезда, в городе пустили метро. И только немногие знали, что - началось.
Вначале стала пропадать энергия - в огромных количествах и совершенно бесследно. Потом - газ. Затем - сверхъестественные аферы с авизо и банковскими счетами. Дальше - неуловимые "железнодорожники", быстро подмявшие под себя даже легендарных "тамбовцев" и "воркутинцев". Говорят, все началось с поездов: "воркутинцы", промышлявшие грабежом составов, стали пропадать один за другим при невыясненных обстоятельствах, когда пытались "накрыть" поезда, идущие на Объект или местного формирования. Корейчик, "воркутинский" пахан, приехал в город во главе своих самых лучших киллеров - и погиб сам на квартире местной любовницы, утонув в ванне. С тех пор и пошло - "железнодорожники".
Но это были еще цветочки.
Год назад очумевшие от ужаса наследники Билла Гейтса установили, что уже не первый месяц их "ноу-хау" вовсю продаются на "черных" биржах Южной Азии. Вслед за "Майкрософтом" завыли директора "Дженерал электрик", затем слитным хором - еще два десятка компаний.
А потом пошли лопаться банки - один за другим. Спасались лишь те, кто успевал уплатить "дань", откупившись от "продавцов секретов". Собственно, секретов больше не осталось. Не помогали ни хитроумные пароли, менявшиеся ежедневно, ни всесильное ФБР вкупе с Интерполом. След взяли - и взяли быстро, но след, как в свое время верно заметил Марк Твен, не вздернешь на виселицу.
Один из швейцарских банков тряхнул стариной, переведя документацию на бумагу. Дыроколы и скоросшиватели помогли - ровно на неделю.
Журналисты сходили с ума, толстые дядьки из МВД надували щеки, но кто-то самый ушлый - не Девятый ли?! - уже знал, в какую сторону смотреть.
Правда, смотреть - не значит видеть. Главной моей добычей стал слушок о том, будто среди "железнодорожников" завелся ясновидящий, пронзающий взглядом стальные стенки сейфов и считывающий пароли на лету. Слушок я передала своим боссам, после чего можно было смело расписываться в агентурном бессилии.
О пропаже энергии (тогда все это только-только начиналась) мы говорили с Сашей в последний вечер. Не по моей инициативе - начальство само велело расспросить "Паникера". Саша увлекся, начал что-то объяснять по поводу изменения (или искривления, не помню уже) реальности. Диктофон, спрятанный в кармане халата, неслышно крутился, я улыбалась…
…Саша, Саша! Неужели мне мучиться до конца дней? И смогу ли я доказать Там, куда доведется когда-нибудь попасть, что не я виновата в твоей крови? Мне позвонили, я схватила ключи от машины… Поздно!
…Кровь, залившая рубашку, новую рубашку, только что из прачечной, с наскоро пришитой пуговицей у левого запястья. В то утро он торопился и пришил пуговицу сам - не хотел меня будить…
6
Надо было заснуть. Сегодня я слишком быстро раскисла. Наверное, следовало испробовать привычную методику: лечь, закрыть глаза и пройтись по цепочке. Что плохо, отчего и почему все это не так и страшно. Не страшно, что полгода от нее нет писем, не страшно, что позавчера была годовщина смерти Саши и что, если я не выполню "настоятельную просьбу" своих невидимых боссов, мне скорее всего никогда больше не увидеть мяч, катящийся по берегу моря…
Впрочем, если первое и второе изменить нельзя, то в части третьего - все в моих руках. Девятый прав: с трудным приказом, как малознакомым мужиком, следует переспать, и все станет ясно. Конечно, Девятый выразился не столь прямо. Но он прав, утро вечера… Если Девятому за семьдесят, если он много лет работает там же, где и я, знает ли он, кто и почему приказал убрать "Паникера"? А может, он не просто знает? Может, он сам…
…Нет, нет, все! Хватит! Утро вечера все-таки мудренее. Скорее заснуть, а там…
Звонок. В дверь - долгий, наглый. Рука тут же возжаждала пистолетную рукоять, и я с трудом заставила себя забыть о спящем в ящике стола "браунинге". Да, нервы - ни к черту!
На часах - ровно полночь…
Хорошо новый день начинается!
Вторник, семнадцатое февраля
Гей-визит к Казаку Мамаю * Вован Холмс и доктор Эрка * Кольца и браслеты, юбки и кастеты * Кентавромахия * Сержант Петров помогает следствию
1
Философский вопрос - одеваться или спрашивать "кто там?" - я решала недолго. Лучше спросить. Вдруг это соседи, у которых тоже лопнул стояк? Ну а если нет, стрелять можно и в ночной рубашке - предварительно сходив в кабинет за "браунингом".
-Кто?
Кажется, ледяного голоса не получилось. Каменного - тоже. Впрочем, у меня и не должно быть такого голоса. Бедную женщину тревожат в полночь-заполночь…
-Я…
Оставалось только моргнуть и прижаться к стене - если этот "я" все-таки начнет стрелять. Как бишь на такое принято отвечать? "Я? Да ты гонишь!"
- Госпожа старший следователь! Это я, следователь Изюмский.
Для того чтобы объяснить ночное появление дуба на моей лестничной площадке, требовалась не моя голова, а по меньшей мере главный пентагоновский компьютер.
- Что случилось, Изюмский?
- Н-ничего…
Я так поразилась, что открыла дверь.
На дубе оказался зимний наряд в виде куртки "Чукотка" и бобровой шапки. Рожа, к сожалению, осталась незачехленной.
Следовало вопросить "какого…" и так далее, но я ограничилась взглядом. Говорят, он у меня иногда бывает достаточно выразительным.
- Я… Докладаю, то есть докладываю, госпожа старший следователь! Вычислили жмурика!
- Какого жмурика? - обалдело переспросила я, начиная догадываться.
- Стало быть, Трищенко он. Пидор который. То есть лицо нетрадиционной…
- Вы что, за этим и заявились? - безнадежно поинтересовалась я.
Сил злиться не оставалось.
- Ну! Я ведь не знал, что вы так рано…
Тут я ощутила на теле нечто, почти материальное, и запоздало сообразила: на рубашку следовало все-таки накинуть халат! Не то чтобы дуб пялился, но и глаз, мерзавец, не прятал.
- Нечего меня рассматривать! - заявила я без особой злости. - Я вам, Изюмский, в бабушки гожусь!
Если бы этот дуб посмел улыбнуться… Но он не улыбнулся - хотя и взгляда не отвел. Почему-то вспомнился сальный взгляд гражданина Залесского. А может, я действительно зря комплексую? Ведь пялятся!
- Входите, Изюмский. Снег не забудьте стряхнуть.
Пока, следуя известной песне, дуб через дорогу (то бишь в данном случае через порог) перебираться изволил, я размышляла: не предложить ли этому болвану кофе? Гость все-таки! Идея не прошла. Осудив себя за гнилой либерализм, я сбегала за халатом, мельком глянула в зеркало (кошмар, конечно, но…), а затем решила заняться племянничком всерьез.
- Итак?..
Дуб врос в линолеум передней, даже не догадавшись снять шапку.
- Ну, это, блин… Установлена личность. Трищенко Владимир Владимирович, бармен…
Я вновь начала свирепеть; на сей раз Медленно, но верно.
- А позвонить нельзя было?
- Так телефон ваш, госпожа старший…
Черт! Я бросилась в кабинет - точно! Молчит, зараза! Ну все, сидеть Евсеичу!
Оставалось решить, что делать с дубом. Похоже, его пуганул дядя, а затем и я добавила перцу под хвост. Забегал…
- Значит, установили?..
- Ну! А кончил его Кондратюк Евгений, тоже… лицо нетрадиционной…
- Что?!
Кора лопнула, и на его физиономии появилось некое подобие улыбки. Дуб был определенно доволен, причем, как ни странно, без тени злорадства. Похоже, он был просто рад, что столь малоприятное дело шло к финалу.
Отказавшись пройти в кабинет, господин Изюмский все-таки снял шапку и объяснился.
Все оказалось просто, даже чересчур. Фамилию убитого ему сообщили в лаборатории. Сошлись отпечатки пальцев: год назад Трищенко проходил у нас по какой-то мелочи. Дуб уже собирался звонить мне, и тут ему позвонили самому.
Если точнее, позвонили не ему, а на коммутатор, попросив того, кто ведет дело об убиенном бармене. Голос оказался женский. Их соединили, и доброжелательница без всяких экивоков сообщила имя убийцы. Итак, некий Евгений Кондратюк, тоже с сережкой и тоже проходил у нас свидетелем. Более того, звонившая поспешила добавить, что этой ночью Кондратюк будет в "Казаке Мамае".
Наконец-то я все поняла. Дуб, к чести его дубовой, приехал не только хвастаться. Оказывается, ему было скучно пожинать лавры одному. Или совестно. Хотелось спросить, почему бы ему не послать в бар двоих инспекторов помоложе, но понять господина Изюмского было легко. Первое дело все-таки!
- Ну, я и подумал: съездим, госпожа старший следователь! "Мамай" этот только ночью открывается. Самое сейчас время…
Я взглянула на часы, покачала головой:
- А без меня нельзя?
- Один не пойду! - отрезал племянничек. - Там это… Ну… Не пойду, в общем! "Мамай" этот, он для этих… лиц…
Смеяться, конечно, не стоило, но удержаться оказалось ну никак не возможно. Дуб растерянно моргал.
- Страшно? - отсмеявшись, поинтересовалась я, надеясь, что он все-таки посмеется в ответ.
Но Изюмский даже не улыбнулся.
- Не страшно, госпожа старший следователь. Да только, блин, стыдоба! Узнает "братва", что к пидерам, извините, ходил… Да еще один. Чего ведь подумают?
Он не шутил. Вообще-то, верно: в последнее время к тем, кто посещает подобные бары, в городе стали относиться чуть ли не хуже, чем к кентаврам.
- Ладно! - решилась я, сообразив, что этой ночью точно не засну. - Присядьте, я сейчас…
Заниматься работой обычного инспектора не хотелось, но, с другой стороны, появился шанс быстро и триумфально закончить это дерьмовое дело. Закончить - и взяться за Молитвина всерьез.
Обещанное "сейчас" несколько затянулось. Дуб терпеливо ждал, пока я примеряла новое вечернее платье, пока пританцовывала у зеркала, пытаясь сотворить нечто пристойное из вороньего гнезда на голове. Подобные процедуры требуют полной сосредоточенности, но одна мыслишка меня все-таки не оставляла. Простая до невозможности мыслишка, очевидная, вероятно, для любого - кроме, конечно, господина Изюмского. Все получилось очень просто. Слишком просто. Излишне…
2
"Казак Мамай" внешне выглядел неприметно: обитая бронзой дверь, врезанная прямо в стену старого пятиэтажного дома. Разве что снег у входа оказался убран да по сторонам росли две небольшие елочки. Как говорится, голубые ели. И пили.
Дуб притормозил свою "Ауди" у тротуара, огляделся.
- Ага, стоит!
Он кивнул на черную тень возле ближайшего подъезда.
- Я ребят попросил потоптаться. На всякий…
Кивком одобрив его предусмотрительность, я нерешительно поглядела на вожделенную дверь.
- А туда… всех пускают?
В ответ последовало довольное "гы!". Кажется, у дуба тоже оказалось чувство юмора.
- Смех, да и только, госпожа старший следователь! Мужиков бесплатно, а если баба, в смысле, женщина - то по сорок гривень с носа.
Бумажник я не захватила из принципа и теперь ощутила некое чувство, приятно напоминающее злорадство. Впрочем, такие расходы, как правило, компенсируются. А хорошо будет выглядеть в отчете: "Посещение спецбара - сорок гривен"…
- Фотография Кондратюка у вас?
Лицо подозреваемого оказалось не из тех, что запоминаются сразу. Я начала было по привычке составлять словесный портрет, но бросила. Узнаю как-нибудь, не в этом проблема. Проблема в другом. Все, все не так! Убийца преспокойно собирается в бар, вместо того чтобы дрожать у алтаря, ожидая Первач-псов. А если он псов не боится, то почему не боится нас? Даже дурак поймет: нераскрытое убийство заставит все наши службы не только забегать, но и запрыгать. К тому же бар для "голубых", а звонила-то женщина! Ладно, разберемся. Для того и приехали.
- Господин Изюмский! В целях конспирации разрешаю перейти с человеческого языка на тот, который вам ближе. Но только на время операции. Усек, братан?
Братан усек не сразу. Наконец соизволил кивнуть:
- Так точно. Понял. Да тока, блин, хрена он там человеческий! Кто же так сейчас чешет, подруга? На тебя, блин, посмотришь - вроде телка видная, все при тебе, а как базлать начнешь…
- Фильтруй базар, пацан, - в очередной раз посоветовала я. - Я котелком звенела, когда ты, шкет, еще сопли жевал!
Он вновь хмыкнул, решив, вероятно, что старший следователь Гизело входит в роль. Не поверил. И хорошо, что не поверил…
- Слышь, братан, а как тебя называть?
Имя-отчество его я, конечно, забыла. Если вообще когда-нибудь знала.
- Вованом, - гулко вздохнул дуб. - А ты, подруга, стало быть, Эрка?
- Эра, - как можно спокойнее поправила я. - А впрочем, без разницы…
Открыть дверцу этот болван не догадался, но я обошлась и без него. Итак, "Казак Мамай". Интересно, за что этого беднягу к подобному заведению приплели?
3
Дуб решительно взялся за круглую, блестящей меди, ручку - и замер.
- Мне первой войти? - подлила я масла в огонь.
В ответ прозвучало негромкое: "Блин, пидоры драные!" - и доблестный господин Изюмский от души рванул дверь. Бог весть чего он боялся. А весело было бы, встреть его за дверью трое напомаженных амбалов в кожаном прикиде и потащи раба Божьего прямиком в темный угол, как в одном старом кинофильме. Там подобное заведение, если память не изменяет, называлось "Устрица"…
Все обошлось. Никто нас не хватал, не хлопал по выступающим частям, и даже швейцар оказался самым обыкновенным: без помады и румян на физиономии. Разве что на меня посмотрели как-то странно, но это могло быть и результатом воспалившегося воображения. Через несколько минут мы уже сидели в небольшом уютном зале, почти утонувшем в темноте, вокруг играла тихая музыка, под которую еле заметно шевелились парочки - вполне разнополые. Я начала понимать, что "Мамай" - не из худших заведений.
По крайней мере, на первый взгляд.
Взгляд второй дал те же результаты. Официантка (официантка!) поставила нам на столик по бокалу шампанского, проворковав: "От заведения!", за шампанским последовали орешки. Я протянула руку к бокалу…
- Ну, пидоры, блин! - Дуб заскрипел зубами и затравленно оглянулся.
- Чего киксуешь, Вован? - поразилась я.
- Киксую? - Дуб перешел на шепот, наклонился: - Ты, Эрка, глаза разуй! Видала?
Его взгляд уперся в нашу официантку, деловито направлявшуюся к стойке. Я присмотрелась, хотела переспросить, вновь всмотрелась - и вопросы отпали. Да-а… Косметика и женский корсет творят чудеса, особенно в полутьме. Но ведь голос! Хотя…
Я оглядела парочки, продолжавшие обжиматься под старомодный "медляк" - и только вздохнула. Две "девушки" из четырех - точно; третья скорее всего тоже не третья, а третий… А впрочем, чего удивляться? Знали ведь, куда шли!
- Отставить! - шепнула я. - Лучше осмотрись, только незаметно. Его здесь нет?
Дуб начал ворочать шеей. Тоже мне, профессионал! Правда, и профессионалу в такой темноте ничего не увидеть.
- Потанцуем? - Я встала, автоматически поправив слегка висевшее на мне платье. И когда это я успела похудеть?
Кажется, придется работать самой. На племянничка надежды мало.
Дуб сопел у меня над ухом, переступая с ноги на ногу с изяществом контуженного медведя. Губы его шевелились; если внимательно прислушаться, можно было разобрать слова. "Зародыш в яйце, яйцо в гнезде, братан при теле; мужик, блин, при своем деле…" По-моему, это был заговор для невольных трансвеститов, а не от беды гомосексуализма. Или господина Изюмского так припекло, что он ничего более подходящего вспомнить не смог? Ладно, простим, сделаем вид, что не заметили…