***
Марип, бывший учеником мага Маркмора до его недавней кончины, стоял и смотрел на небольшую кучку белого пепла на дне серебряной вазы. Лицо Марипа было спокойно, брови чуть приподняты, а глаза расширены и задумчивы.
- Ты прожил короткую и достойную жизнь, но слажал под конец, а, Марип? - бормотал он. - Как только я убрался с дороги, ты отобрал этот чудесный дворец у хитрого торговца кррфом, навсегда попавшегося в ловушку не-жизни.., втянул в дело эту идиотку Эмоли, даже не зная толком планов своего господина.., и все ради того, чтобы серьга старого прохиндея уплыла в лапы самого необыкновенного из всех обыкновенных воров! Да, потом ты вспомнил, чему я тебя учил: вернул меня обратно, хитроумно отомстил этому ворюге.., и все же подставил нас обоих под удар чародея, у которого брюхо с добрый бочонок пива. Подставил и опозорил меня.., и! И заставил меня выдать свое истинное имя этому чародею и еще двум. А потом удивлялся, почему это твоя сущность покидает твое тело, Марип. Почему я занял твое тело, а тебя засунул в свое и не успокоился, пока не убедился, что ты мертв, мертв бесповоротно.., так-то вот. Эти трое колдунов унизили и опозорили меня, они посмеялись надо мной. И до сих пор смеются. А этого, дорогой мой ученик, я никогда не прощу и впредь прощать не намерен.
Глядя на то, что некогда было Марипом и Маркмором одновременно, Марип, который был отнюдь не Марип, глубоко вздохнул. Он все не сводил глаз с кучки пепла, в которую превратилось его тело и душа его ученика. Рядом, в золоченой клетке, обедал маленький веселый мышонок. Он на миг оторвался от кормушки, быстро умыл мордочку и усы и вернулся к еде.
- Твой первоначальный план, мальчик, был недурен. Ранканская империя слабеет и клонится к закату. Борьба двух властолюбивых женщин едва не разрушила город, а Кадакитис слаб.
Поздно, слишком поздно, он не удержится у власти! Чего проще - окружить его ядовитыми речами и отравить его мысли. Чего проще - увидеть его бывшую жену мертвой и объявить о его полном поражении. А потом взять власть в свои руки! Например, в Фираке правят волшебники, и неплохо правят… Почему бы волшебникам не встать у руля в Санктуарии?!
Прекрасное лицо Марипа озарила улыбка. Он перевел взгляд на другой из трех рабочих столов кабинета, где возвышалась золоченая клетка. В ней резво расправлялся с тщательно отобранными деликатесами маленький серый мышонок с коротким хвостиком. В этом бесценном грызуне скрывалась душа Маркмора, в противном случае он не смог бы завладеть телом своего ученика. Маркмор был мертв давно, Марип вернул его к жизни только для того, чтобы избежать преследований клеевара Чолландера.
Теперь Марип был мертв, а мощный интеллект Маркмора захватил его тело. Что было ненормально, поскольку тело не в состоянии вместить сразу две души, а без души Марипа оно не могло существовать. Маркмору вовсе не улыбалось наблюдать, как чудесное юное тело, которое он занял, будет разлагаться на глазах, превращаясь в вонючие останки.
Разум Маркмора повелевал теперь телом своего ученика и сына своего бывшего главного соперника, который уже много лет покоился в могиле. А в тельце мыши пребывала теперь душа Марипа. Это была счастливая, беззаботная мышь, которая жила в холе и неге под неусыпным надзором в этом магически защищенном кабинете.
- От этого бродяги Ганса мы уже отделались, - сказал Маркмор, останавливаясь перед зеркалом, чтобы посмотреть на лицо Марипа и понаблюдать, как шевелятся его губы. - Без денег город не захватить, а деньги поплывут ко мне благодаря твоему плану.
Он улыбнулся, и отражение Марипа улыбнулось тоже.
Давным-давно Маркмор нашел способ изготовления золота.
Хорошего, настоящего золота. Он не верил, что другой чародей когда-либо преуспел в этом деле. Но если он просто создаст груду золота, способную помочь ему подмять под себя Санктуарии, ему понадобится еще и еще, и рано или поздно вся экономика города пойдет прахом. Нет, деньги нужно не создавать, деньги нужно делать. Выкачивать из других мест, завозить в Санктуарии, чтобы не разрушить экономику, а, напротив, - поднять ее. В этом и состоял великолепный план Марипа. Хоть он и поступил глупо, но невеждой не был, и в известной смекалке ему не откажешь.
"Как и Гансу", - подумалось колдуну. И остальным из постоянно пополняющегося списка людей, которые пропали из Санктуария. Они не пропали. Они просто переселились на Бандаранские острова, чтобы укреплять достаток самого Маркмора.
Маркмор двинулся к двери, стройный и юный, с длинными ногами, обтянутыми черными лосинами, в черных сапожках и подпоясанной тунике цвета старого золота.
- Таркл!
Появился неуклюжий парень. Маркмор знал, что тот и снаружи и внутри - верх уродства. Копна спутанных каштановых волос была похожа на разросшийся куст ежевики. Под таким жутким кустом должен прятаться довольно жуткий кролик. Тут Маркмор вспомнил, что и его собственная красота - только внешняя.
Впрочем, это неважно.
Голос и поведение Таркла были вполне пристойными, как и его реплика:
- Сэр?
- Сегодня ты со своими помощниками отправишься на ночное дело в Низовье.
- В Низовье?
- Лабиринт мы на время оставим в покое. Кто хватится живущих в Низовье? После…
- Никто.
- Черт возьми, это был риторический вопрос! Молчи и слушай меня После дела в Низовье возвращайся сюда. Настало время тебе выбраться из той грязной дыры, в которой ты живешь. Ты вернешься туда, заберешь все ценное и переселишься ко мне.
- К вам?
Маркмор поборол раздражение, которое всколыхнул в нем этот придурковатый ублюдок.
- Да, сюда. Зеленая комната - твоя.
Глаза Таркла вспыхнули счастьем.
- Да, сэр! О, не знаю, как вас благодарить, сэр!
- Я хочу, чтобы ты был поближе ко мне, Таркл.
Таркл тотчас же придвинулся на шаг.
Маркмор отскочил и вскинул руку, останавливая его.
- Нет-нет, не сейчас! - Он запнулся и вздохнул. - Приготовься к новой личности.
Таркл завертел головой, словно ища взглядом эту новую личность.
Волшебник пожалел, что не умеет добавить ума дуракам. Или Перенести в человека, скажем, ум кота. Что, несомненно, удвоило бы, а то и утроило умственные способности Таркла.
- Приготовься к новой личности, - произнес Маркмор голосом Марипа, слетающим с губ Марипа, небрежно накручивая на палец длинный серебристый локон Марипа. - Надоели эти патлы. Сегодня же подстригусь и покрашусь в другой цвет. И не прими меня завтра за кого-нибудь другого!
Таркл улыбнулся и кивнул.
- Ни в коем случае, сэр!
Марип кивнул ему в ответ, махнул рукой, и осчастливленный Таркл ускакал прочь.
Маркмор запер дверь и вернулся к зеркалу.
- Эта здоровая тварь полезна, но его мамаша, должно быть, горько сокрушается, что ей пришло в голову завести ребенка. Мы отделались от Шедоуспана, - повторил он низким сдержанным голосом, которым Марип говорил крайне редко. - За ним должны последовать еще трое. Трое, знающих мое тайное имя. Белый маг, которого считают героем.., этот самозванец в кольчуге из "Кабака Хитреца" и тот клеевар. - Маркмор захихикал, и кругленькая мышка снова оторвалась от кормушки. - А лучше будет засунуть его в его же собственный котел. Какой изумительный клеит получится из него для добрых жителей моего города!
***
Скарт показал тигровый глаз новому бармену "Распутного Единорога". Шмурт с трудом оторвал глаза от Таи и сказал:
- А че надо-то?
И потянулся за камешком.
Скарт быстро отдернул руку.
- Нет уж. Мне его еще показывать Эбохорру сегодня, чтобы узнать последние новости.
- Так не пойдет, - возразил Шмурт. Когда-то он работал в меблированных комнатах, теперь уже непригодных к жилью, потом некоторое время болтался без работы, потом - рабочим на стройке. Новый владелец "Единорога" взял его дневным барменом совсем недавно.
- Стрик просил сказать тебе словечко, - проговорил Скарт, понизив голос так, что Шмурту пришлось перегнуться через стойку, чтобы разобрать слова.
- Будувагуларунда, - прошептал Скарт.
Бармен улыбнулся и потряс головой.
- И где ты подцепил такое словечко? Так че надо-то?
Скарт пояснил.
- Она хочет остановиться здесь?!
- Именно.
- Точно?
- Шмурт…
Шмурт поспешно закивал, примирительно замахал руками, и вскоре Таю устроили - хорошо или не очень - в одной из свободных комнат на втором этаже таверны.
- Самая крутая комнатка во всем доме, - заметил Шмурт, когда они со Скартом спускались вниз. - И хошь верь, а хошь не верь, но я тебя что-то не припомню. Живешь неподалеку?
- Меня звать Скарт. Ты меня тут частенько видишь. А живу по улочке Красной Масти. Ты точно меня не помнишь?
- Извини, не помню.
Скарт хмыкнул и заказал кружку пива. Пока Шмурт возился с заказом, старик удивленно разглядывал странную парочку в темном углу главного зала кабака, и без того не отличающегося ярким освещением. Обладатель менее зорких глаз мог бы не заметить сидящих рядом Фуртвана, менялу и торговца наркотиками, и Менострика по прозвищу Недоучка, самого дешевого мага в городе. Тем не менее брал он за свои услуги немало.
- Присматривай за той парочкой, Шмурт, - сказал Скарт, направляясь к выходу и изо всех сил гремя своим посохом. - Они сопрут у тебя глаза, и ты заметишь пропажу, только когда задумаешься, а с чего это так темно?
Двое мужчин в углу посмотрели ему вслед.
- Что это за старый пердун? - презрительно спросил Фуртван.
- Это Скарт, - ответил Шмурт. - Вы что, не знаете старину Скарта?
Потом повернулся к пустому проему двери, мучительно пытаясь сообразить, кто был этот старый пердун Скарт и почему он кажется ему смутно знакомым.
Старикан Скарт прошаркал вдоль улицы, потом через площадь, уже не стуча, а просто грохоча своим посохом. Здесь была такая толчея, что даже стало душновато. В эти дни Базар удался на славу: все, кто мог копать, дробить камни, поднимать и носить камни, замешивать, переносить и класть известковый раствор или махать молотом, киркой или топором - все получили работу.
Он увидел Хамми с дочерью, они покупали мясо, хорошее мясо.
Скарт обрадовался - это значило, что муж Хамми, как и многие другие, устроился работать на стройку. Они строили новый Санктуарий, красивый и безопасный. По крайней мере, так гласили официальные воззвания, расклеенные тут и там, чтобы каждый, умеющий читать или притворяющийся, что умеет, смог ознакомиться с ними. Отстроить город, после того как природа и две злобные маньячки, а с ними кое-какие недалекие боги и сорвиголовы Темпуса плюс силы, которые некоторые относили к силам мироздания, сделали все возможное, чтобы от города осталось лишь бледное воспоминание. Еще Скарт увидел Ламбкин, которая покупала еду для братьев и отца. Это означало, что последний вместо случайных подработок также получил, как говорят в народе, "постоянное место" на стройке.
Скарт проталкивался мимо всех этих людей, выбивая дробь своей палкой, окруженный гулом голосов, разговорами, руганью.
Он весь сосредоточился на том, чтобы не забыть сгибаться пониже и усиленно хромать, когда чей-то голос на миг перекрыл все остальные:
- Ганс!
Скарт не отличался сообразительностью, а потому принял самое неудачное решение в его положении: он замер и обернулся.
Потом спохватился, хотел скрыться в толпе, но понял, что поздно. Дело в том, что именно голос застал его врасплох. Голос Мигнариал. После того как они хорошенько узнали друг друга и прожили достаточно долго в Фираке вместе, они оба пришли к заключению, что различия их характеров непреодолимы. Кроме того, она нашла себе хорошую работу и была вполне счастлива.
Она осталась в Фираке. И хотя за то время, пока он чудом освободился и сумел добраться до Санктуария, могло случиться многое, Ганс твердо знал, что Мигнариал не могла приехать сюда.
Голос был так похож, что он забылся и невольно выдал себя.
Он был готов ко всему, когда поворачивался, но, увидев девушку, облегченно вздохнул. Да, ее голос был похож на голос Мигнариал, и понятно почему. Перед ним стояла Джилил, ее младшая сестра, которая когда-то робко смотрела на него, выглядывая из-за широких юбок матери, а теперь вымахала на пять футов в высоту и разглядывала его огромными глазищами, которые казались еще больше, подведенные сурьмой. К тому же она успела обзавестись двумя очаровательными наливными яблочками, выпирающими из-под блузки.
Скарт пошарил глазами по толпе и, убедившись, что никто не обратил внимания на ее возглас, приложил палец к губам. Чуть качнув головой, он подошел к ней.
- Тс-с! А я-то думал, что в личине. Как ты догадалась?
- Ну, я тебя всегда узнаю, Ганс, - ответила она, едва дыша, словно он был прекраснейшим существом на свете. Шедоуспан подошел к ней, склонив голову так, чтобы огромная фиракская шляпа с пером скрывала движения его губ.
- А почему ты надел личину, Ганс?
- Не упоминай это имя! - Он опасливо огляделся - Меня зовут Скарт, детка, Скарт и никак иначе. Кое-кто засунул меня в мешок и продал работорговцам. Я бы уже был черт знает где, в вонючем трюме какой-нибудь вонючей шхуны. Никто не знает, что я сумел бежать. И мне не хотелось бы, чтобы об этом стало известно, по крайней мере, пока я как следует не подготовлюсь.
А сейчас я ищу главного похитителя.
- О! О, Ган… Скарт, какой ужас! - Она прижала руку к сердцу чисто девичьим жестом, и когда ее ладошка коснулась груди, Ганс мог побиться об заклад, что наливные яблочки под блузкой заколыхались. - Тебя чуть не.., чуть.., вот это да!
Ганс закатил глаза, что никак не украсило его нынешнее лицо, и кивнул.
- А то! Еле жив остался, притом потерял кучу времени и влип в большие неприятности. А для полного счастья, еще и задолжал одной жирной гадюке целый мешок золота.
- Золота?!
Ганс снова закатил глаза. Ему позарез нужно было избавиться от нее.
- Знаешь, как меня называют?
Джилил гордо кивнула, всем своим видом показывая, что она далеко не ребенок и все понимает:
- Конечно. Заложник…
Он быстро перебил ее:
- Правильно. Вот посмотри на ту тень за спиной и поймешь, почему.
Она повернулась, чтобы взглянуть, куда он показывал, а Ганс немедленно шагнул назад, потом в сторону, хрюкнул, влепившись в чью-то задницу, повернулся и побежал прочь по узкой улочке. Пара поворотов - и он очутился на улице Красной Масти, где он на самом деле жил в уютной комнатке на втором этаже, где на стене висело большое тележное колесо из прочного дерева.
Переступив порог своего убежища, Ганс сразу распрямил спину и прошелся по комнате обычной походкой - легкой и плавной.
Ярко-рыжий кот невероятных размеров встретил его яростным, явственно укоризненным мявом. Глаза котяры смотрели на Ганса не менее укоризненно. Мяв упал на несколько октав и исполнился невыразимого любовного трепета, когда ищущий взгляд животины упал на маленькую бутылку в руках хозяина.
Ганс пошел на кухню и вылил пиво в оранжевую чашу, такую большую, что никто не заподозрил бы, что это - кошачья мисочка. Все это время кот не переставая терся о ноги хозяина.
- Прости, что я так долго не возвращался. Нотабль, - сказал Ганс. - Но Скарта никак не должны увидеть в обществе рыжего чудовища, о котором говорят, что он - тень Заложника Теней.
А потому.., черт возьми, Нотабль, расслабься, ты что, собираешься проглотить и меня вместе с пивом?
Ему пришлось одной рукой поднять чашу повыше, а второй придержать рвущегося к пойлу кота, чтобы тот дал спокойно поставить чашу на пол. Операция отнюдь не из простых: Нотабль был котом большим и тяжелым, при этом он извивался и выворачивался, словно огромный мохнатый червяк. Когда Ганс отпустил его, кот ринулся к пиву, как целый табун одуревших от жажды лошадей, наконец-то достигших оазиса после долгого перехода по пустыне.
Ганс, которого чаще называли Шедоуспан, а в последнее время - Скарт, попятился, замер, определяя направление, и потянулся левой рукой к правому плечу. Он крутнулся на месте, дернул левой рукой за спину, куда-то за ухо и тут же выбросил ее вперед. Длинная плоская полоска стали с глухим стуком вонзилась в деревянное колесо на противоположной стене. Затащить эту штуковину наверх оказалось непросто, но это было превосходное, прочное деревянное колесо, скрепленное не гвоздями, а деревянными костылями. Ганс сам сбил с него железный обод.
И сейчас колесо пестрело бесчисленными дырами и царапинами - результат тренировок Ганса со звездочками и метательными ножами. Ступица была особенно изуродована, но на стене вокруг не было ни одной отметины.
- Проклятье! Я так сосредоточился на том, чтобы раздобыть тебе пива и одновременно строить из себя хромого старика, что позабыл купить что-нибудь поесть. У нас что-нибудь осталось или ты уже все сжевал? Надеюсь, что к нам не забралась парочка здоровых крыс и не обчистила кладовку, а?
Нотабль оторвал от чашки мокрые усы и наградил Ганса холодным взглядом.