– Понимаешь, – Фольгорм сцепил пальцы, – все тирании строятся по одному и тому же принципу: уничтожай всех, кто слишком высовывается. Вомфад высунулся очень сильно. Ты совершенно права: он был вторым человеком в государстве. В том-то и дело. А ведь Джейбрин методично убирал всех, кто мог составить ему конкуренцию. Думаю, если бы не история с Причащенными, Вомфад был бы уже мертв. А может быть, он покинул бы нас еще раньше – если бы не случилось того грандиозного заговора, созданного секондом Нидкольмом и его дочерью. Во всех этих конфликтах Вомфад неизменно доказывал свою незаменимость приору и только поэтому сохранял свою власть. И приумножал ее, конечно – неизбежное следствие того, что приор был вынужден раз за разом опираться именно на него, дабы сохранить свою. Но вечно так продолжаться не могло. Рано или поздно военный министр должен был быть убран со сцены и заменен кем-нибудь другим. Думаю, Вомфад это хорошо понимал. Все, что ему оставалось, – или исчезнуть самому, перебраться в другой мир и зажить тихой жизнью, или попытаться опередить Джейбрина.
– Благая Ёрри… – тихо сказала Идэль. – У меня такое чувство, что я нахожусь по уши в грязи…
Дэвид мысленно с ней согласился.
– Ты всегда можешь забыть обо всем этом и уехать в один из своих замков, – легкомысленным тоном предложил Фольгорм. – Оборвать все контакты, найти себе мирное занятие по примеру Смайрена…
Он не договорил. Предложение прозвучало как дурная шутка. Всем, сидящим за столом, было понятно, что Идэль им не воспользуется. Не тот характер.
– Смайрен на похоронах брата так и не появился… – Вздохнула Идэль. – Видимо, и в сенате мы его не дождемся.
Фольгорм кивнул.
– А знаешь, что он сказал, когда я сообщил ему об убийстве Шерагана в ту ночь?
– Что?
– Только одно: "Доигрался". И разорвал связь.
Идэль улыбнулась и покачала головой.
– Я вот чего не понимаю, – подал голос Дэвид. – Вомфад был вторым человеком в стране. Но почему сейчас, когда нет первого, он стал упускать власть? По логике, его влияние, наоборот, должно возрасти…
– Вовсе нет, – откликнулся Фольгорм, – в том-то и дело, что если бы он подготовился как следует, у него, скорее всего, ничего не получилось бы. Кажется странным, правда? Но только на первый взгляд. Так уже было с Нидкольмом и Берайни. Чем больше людей вовлечено, тем больше вероятность срыва, ошибки, предательства. Ведь Джейбрин тоже не дурачок. Я тебя уверяю: дурачок не сумел бы свалить Гарабинда и продержаться на самой верхушке без малого двести лет. Магическую подготовку Вомфад провел безукоризненно, а вот заранее подготавливать условия для своего безусловного избрания поостерегся. Так бы он себя выдал столь же явно, как если бы написал красной краской на лбу: "Готовлю переворот". Понадеялся, что разберется со всем уже после того, как Джейбрина положат в склеп. Но не получилось.
– Почему?
– Слишком много действующих сил на сцене. Дедушка мог их держать под контролем – всех этих Ксейдзанов, Хаграйдов и ита-Берайни. Но Вомфаду это не по зубам. Пока не по зубам. А дальше… посмотрим, кто из них выживет в сваре.
– Ты собираешься оставаться над схваткой? – спросила Идэль.
– Хотелось бы. Но, боюсь, не получится. Стороны уже перешли к активным действиям: Шераган открыл счет. Точнее, счет открыли Шераганом. Рано или поздно мне придется выбирать, в кого стрелять. И скорее рано, чем поздно. Сторона, в которую я выстрелю, методом исключения определит, на чьей же стороне я нахожусь. Между прочим, это не только ко мне относится, – Фольгорм внимательно посмотрел на свою племянницу, а затем на ее жениха. – Но и к вам тоже. Даже если сила безусловно на вашей стороне, подумайте десять раз, прежде чем убить кого-то. Каждый труп – это не просто мертвое тело, которое можно положить в склеп и забыть о нем. Это еще и фактор, определяющий ваше собственное текущее положение в семье. Бездумно наделав кучу покойников, можно оказаться в таком положении, когда самый лучший выход – повеситься самому, пока тебя не достали другие. Если обязательно нужно устранить кого-то, практически всегда – если, конечно, есть такая возможность – лучше сделать это чужими руками. – Теперь он смотрел только на Дэвида. – Для Идэль это азбучные истины, а вот тебе придется их усваивать… если еще не пропало желание остаться с нами.
Дэвид открыл было рот, собираясь выдать что-нибудь в духе "Нет. Конечно, не пропало, сэр", когда подумал: "А какого, собственно, черта?.." – и сказал совершенно другое:
– Знаете… знаешь, у меня никогда и не было желания жить по вашим законам. Я здесь только из-за Идэль. Если для того, чтобы быть с ней, нужно приспособиться к вашему змеиному гнезду, я приспособлюсь. Так что давайте продолжим этот… инструктаж… без подначек, договорились?
Идэль сидела очень тихо, пытаясь понять, как Фольгорм воспримет такое заявление. Принц помешал в вазочке полурастаявшее мороженное.
– Инструктаж… – повторил он, криво ухмыльнувшись. По тону невозможно было понять: понравилось ему это словечко или, наоборот, задело. – Ну что ж, продолжим. Если все то, что ты тут сейчас наговорил – правда, если ты тут действительно только из-за Идэль – об этом больше никто не должен знать. Всегда скрывай правду. Тот, кто знает настоящие мотивы, движущие твоими поступками, всегда может придумать способ, как использовать себя в своих целях. Поэтому всегда носи маску, и желательно – не одну, а несколько.
– Может быть, ты сразу и посоветуешь, какую ему выбрать? – Идэль произнесла эти слова так, что их можно было воспринять и как просьбу, и как вопрос. На усмотрение Фольгорма.
Фольгорм, прищурившись, поглядел на землянина. У Дэвида возник отголосок того чувства, которое он не раз испытывал во время обучения в замке Тинуэт: глухое раздражение от осознания того, что на тебя смотрят как на несмышленыша, которого еще очень и очень долго предстоит вразумлять.
Дэвид усилием воли подавил все эмоции. Уж что-что, а это за годы жизни в метрополии он худо-бедно научился делать.
– Прежде всего личина должна быть естественной, – стал объяснять Фольгорм. – Ты действительно должен верить в то, что говоришь, когда находишься в ней, а не играть, что веришь. Поэтому образ должен быть не внесен откуда-то со стороны, не выбран произвольно, а должен стать твоим собственным выражением, воплощением какой-то другой стороны тебя. Что ты любишь? Пусть не так сильно, как мою очаровательную племянницу, – принц с улыбкой взглянул на Идэль, – но любишь?
Вопрос был неожиданным. Дэвид пожал плечами.
– Не знаю…
– А надо знать, – сказал Фольгорм жестко.
Дэвид раздумывал несколько секунд. Потом посмотрел принцу в глаза.
– Волшебство. Мне нравится этим заниматься. Не для того, чтобы чего-то достичь или доминировать над кем-то, а просто – нравится. Это способ познать мир. И я думаю, лучший из всех, что есть.
– Ну что ж, – Фольгорм беззвучно и мелко похлопал в ладоши – что, по видимости, должно было изображать бурные и продолжительные аплодисменты. – Прекрасная заготовка. Теперь чуть-чуть сместим акценты. Поставим волшебство на первое место, а Идэль – на второе. Подумай сам: разве женитьба на кильбренийской принцессе – это не превосходное средство войти в семью, а значит, и получить доступ к новым видам магии? Я говорю сейчас не столько об Источнике – понятно, что любой высокорожденный должен рано или поздно пройти эту инициацию – сколько о знаниях, которыми располагают ее родственники. Знания о природе сил, вырабатывавшиеся веками приемы волшбы, различные специфические виды магии… Разве мужа принцессы этому не обучат? Это прекрасная возможность, ее нельзя упускать. И потом – богатство. По меркам Кильбрена Идэль весьма состоятельна. Само по себе богатство тебе не нужно, но ведь оно тоже дает возможность сосредоточиться на личном развитии… Разве нет?
Во время речи Фольгорма Дэвид попеременно то краснел, то бледнел. Принц перевернул все с ног на голову. С изумительным цинизмом переврал все мотивы. А главное… это не было правдой, но это было настолько близко к правде, что Дэвиду мучительно захотелось вытащить из ножен меч, приставить к горлу Фольгорма и потребовать, чтобы тот немедленно заткнулся. Да, он любил Идэль. Но ведь и волшебство он тоже любил, вот в чем штука. Мысли, которые с таким неприкрытым цинизмом изложил Фольгорм, приходили на ум Дэвиду и раньше… хотя он старательно гнал их и давил, как только мог. В том-то и дело, что хотя большая часть его души хотела использовать волшебство для того, защитить Идэль, другая желала использовать саму Идэль и отношения с ней как средство для личного развития. Сознательно он стремился только к первому. Подсознательно – и к первому, и ко второму.
Фольгорм просто вывел эту грязь на божий свет – точно так же, как ранее несколькими фразами обрисовал подноготную отношений Джейбрина и военного министра Айтэля в совершенно неприглядном виде. Можно было назвать его подонком и циником, но это не изменяло того обстоятельства, что эта грязь уже существовала, еще до того, как он ее коснулся. В ином случае слова Фольгорма просто не задели бы внутренний мир Дэвида. А они задели.
– …войди в этот образ, чувствуй мир так, как свойственно ему, – продолжал Фольгорм. Как будто бы это действительно просто урок и ничего больше. – Ничего не говори о мотивах своей маски другим людям – ты же не хочешь, чтобы они что-то узнали, правильно? Просто переживай мир так, и этого будет достаточно…
– Но я не хочу.
Фольгорм еще секунду смотрел на землянина, после чего констатировал:
– Безнадежен. – И перевел взгляд на Идэль.
– Дэвид, – в голосе принцессы раздались просительные нотки – что само по себе было событием. – Так надо. Пожалуйста, не упрямься. Не будь дураком…
– Это способ выжить, – Фольгорм предпринял еще одну попытку. Слова он проговаривал очень тщательно и делал паузы между предложениями. Так говорят с детьми или с людьми, которые страдают расстройством слуха. – Ты не должен показывать, кто ты есть. Должен казаться кем-то, кем ты на самом деле не являешься. И делать это нужно убедительно, иначе тебя прочитают в момент. А что убедительнее правды?.. Если ты не научишься носить маску, но при этом сунешься туда, куда собираешься сунуться, ваши отношения с Идэль рано или поздно используют для того, чтобы вынудить тебя или ее сделать что-то. Ты этого хочешь? Наверное, нет. Поэтому выбирай личину и вживайся в нее. Живи в ней постоянно, а не только когда с кем-то общаешься. Оставайся в ней и тогда, когда она тебе не нужна, и даже тогда, когда ты уверен, что совершенно один и за тобой никто не следит. Так ты быстрее привыкнешь к ней…
Дэвид с отчаяньем посмотрел на людей, сидевших с ним за одним столом. Он понимал, что Фольгорм говорит разумные вещи, но не смел признаться в том, чего боялся на самом деле: он боялся, что эта маска может со временем стать его настоящим лицом. Ради нее он должен был начать чувствовать мир так, как если бы не любил… Это казалось невозможным. Любовь к Идэль была сильнее, чем жажда жизни: из-за нее он два раза осознанно шел на смерть. Сначала – в истории с Кантором, потом – в Источнике. Теперь требовалось отказаться и от самих чувств, перемениться внутренне, а именно этого он сделать не мог. Отказаться от чувств к Идэль ради самой Идэль? Нонсенс. Противоречие.
– Ну хорошо, – сказал он вслух, чтобы поскорее закрыть эту тему. При этом он знал – не думал об этом, а именно знал; знал настолько, насколько вообще себя знал: совету Фольгорма он не последует. – Хорошо, я попробую.
Фольгорм хотел еще что-то добавить, но Идэль его опередила:
– Хватит для первого раза. Мы так с рождения живем, а ему это чуждо.
– Ты от него недалеко ушла. Два младенца, – Фольгорм вздохнул и закатил глаза. – Свалились на мою голову…
Дэвид скрипнул зубами. Идэль рассмеялась.
– Брось, дядюшка, не ворчи. Зато теперь ты можешь почувствовать себя старым и мудрым. Приятное ощущение, правда?
Дэвид почувствовал, как злость проходит и против воли на его собственном лице образуется улыбка. Да уж, при желании Идэль могла любому рот заткнуть.
– В общем, да… – Теперь смеялся и Фольгорм. Он чуть кивнул головой, как бы признавая: стрела попала в цель, ты молодец.
Через несколько секунд Идэль убрала улыбку и снова сделалась серьезной.
– Мы говорили о твоей стороне. О нашей стороне. Я понимаю, что задаю до ужаса бестактный вопрос, но я хочу знать, на чьей стороне ты. Кого ты собираешься поддерживать? Мне, честно говоря, уже все равно. Все четверо претендентов – отъявленные мерзавцы, и я не думаю, что можно выбрать наименьшего мерзавца. Все они друг друга стоят. Я просто хочу быть на той стороне, которая победит. И поэтому готова довериться твоему чутью. Мы, – она посмотрела на Дэвида. – Мы готовы довериться.
"Говори за себя", – недовольно подумал Дэвид. Может, Идэль и выросла на глазах у Фольгорма, но лично он сидел за столом с этим неопределенным господином первый раз в жизни.
Потом Дэвид подумал, что даже если Идэль говорит, что готова довериться, это еще не значит, что она на самом деле готова.
Потом он подумал, что думать об этом не следует (мало ли что Фольгром сумеет прочитать на его физиономии), и вовсе прекратил думать…
– Ну хорошо. Я ведь учил тебя пользоваться методом исключения. Если ты затрудняешься выбрать то, что тебе нравится, определи то, что тебе не нравится, и возьми то, что останется. Давай попробуем применить этот метод, – Фольгорм поставил локоть на стол. Четыре пальца он выставил вверх, а большой прижал к центру ладони. – Итак, у нас четыре кандидата. Я лично сразу исключаю Хаграйда. Во-первых, его позиции недостаточно сильны и у него нет рычагов, чтобы их как-то значительно усилить. За ним – только половина дома Ниртог, а это – всего лишь одна восьмая от общего числа высокорожденных. Конечно, всегда возможны сюрпризы, но от Хаграйда я бы их ждал в последнюю очередь. Он всегда был слишком медлительным. Кроме того, он чересчур авторитарен. Слишком любит давить на окружающих: будет так, как я сказал – и никак иначе. Чтобы так себя вести и при этом еще и побеждать, нужно обладать большой силой и проницательностью, а Хаграйду этого недостает – по крайней мере, чтобы действовать в масштабах всего Айтэля, а не половинки одного из кланов. В общем, мимо, – Фольгорм загнул один палец. – Смотрим дальше. Ксейдзан. Ты что-нибудь знаешь о Ксейдзане? – спросил он Идэль. Та покачала головой. Она знала то же, что и все. Но дядя явно имел в виду не это.
Фольгорм посмотрел на Дэвида:
– А ты?
Дэвид повторил движение принцессы.
– Вот и я тоже ничего не знаю о Ксейдзане, – удовлетворенно закончил принц. – Глава Гэал, хитрый и двуличный. Почти такой же, как я. А может, я почти такой же, как он?.. – Фольгорм сделал вид, будто задумался. Глаза его при этом лучились весельем. – Он ведь все-таки в десять раз меня старше. А значит, по идее, может быть в десять раз умнее и хитрее.
– Мне уже страшно, – улыбнулась Идэль.
– Вот-вот, а ведь именно к такому типчику мы планируем "заслать" Дэвида. Чтобы, значит, этот милый мальчик пошпионил за Ксейдзаном и выведал, как у них там, в Гэале, идут дела. Верх абсурда. Это до такой степени похоже на идиотизм, что даже может сработать.
– Не отвлекайся.
– Даже и не думал. Я веду к одному: Ксейдзан – это большая неизвестность. Неопределенная величина. И нашим и вашим. Затрудняюсь представить, что будет, если он придет к власти. Вроде бы он готов всех объединить, никому ничего не собирается навязывать, уже породнился со всеми домами, стоит "над" какими-то отдельными конфликтами… Но есть логика власти. Он все-таки глава дома Гэал. Праправнук последнего короля Кильбрена. Ну них там, в Гэале, всегда бродили мысли о том, что монархию неплохо бы и реставрировать, упорядочить наследование верховной власти строго по старшинству, как было раньше – ну и так далее… Даже если у Ксейдзана таких мыслей нет, он не может не понимать, что дом Кион, в целом – первейший конкурент Гэала. Последние пятьсот лет мы абсолютно и безусловно доминируем над остальными кланами. Значит, чтобы сохранить власть, ему нужно будет ослаблять, ослаблять и еще раз ослаблять нас. Потихоньку, аккуратно, никого не провоцируя, методично двигаться в этом направлении. Тебе это нужно? – спросил Фольгорм у Идэль. Та опять покачала головой.
– Вот и мне не нужно, – согласился принц и загнул еще один палец. – В итоге у нас имеются двое, – он пошевелил оставшимися двумя пальцами. – С моей точки зрения, они абсолютно равны. Скажу честно, что по-человечески мне больше нравится Кетрав. У него выше харизма. До сих пор он находился в оппозиции и поэтому не замаран в тех гадостях и глупостях, которые в изрядном количестве наворотил режим моего любимого дедушки Джейбрина. У Вомфада, само собой, такого оправдания нет. Вообще, если кому-то придет в голову заняться апологетикой Кетрава, всегда можно сказать, что все его личные преступления и подлости – это просто вынужденная реакция на те условия, в которые его поставили. Мол, убили его отца, бабушку, прадеда и еще тучу родственников – вот он и мстит (точнее, мстил) спятившему деду. И вот если теперь пустить его к рычагам власти, он, конечно же, станет править мудро и справедливо, – Фольгорм усмехнулся. – В общем, по-человечески я глубоко сочувствую тому образу, который Кетрав себе создал. Тем не менее, харизма у него есть, это факт. В отличие от Ксейдзана, он не скрывает своих амбиций и антипатий. Это высший пилотаж. Иногда даже мне начинает казаться, что он думает именно то, что говорит. С другой стороны, возможно, так оно и есть, кто знает? С его аналитическим умом и непреклонной решимостью он может позволить себе даже и такое. С другой стороны, это и пугает. Он больше, чем кто-либо из ныне здравствующих высокорожденных, похож на героя – или на злодея, я уж не знаю – а нормальным людям вроде нас с вами стоит держаться от героев и злодеев как можно дальше. Вдруг я окажусь в той части мира, которую Кетраву захочется перекроить? Рисковать как-то не хочется.
Что касается Вомфада, то от него вроде бы понятно, чего можно ждать. Он хороший функционер, он давно в системе управления и не раз доказал, что способен договариваться, действовать обдуманно и методично. С ним легко общаться, он кажется открытым, доброжелательным и тактичным. В общем, у него приятная маска. Если он решит вас убить – убьет без жалости и без малейших сомнений, но до тех пор, пока этого не произошло, вам всегда будет приятно с ним общаться… и так и будет тянуть на доверие и откровенность. Такого Вомфада мы до сих пор знали. Но остается неизвестным, что будет, если он получит возможность развернуться по-настоящему, уже без сдерживающего фактора "сверху" в лице Джейбрина. Каким он будет приором? Кажется, что мы знаем Вомфада, но на самом деле это обманчивое впечатление. Со своими обязанностями до сих пор он справлялся сносно, но это вовсе не означает, что он способен править. Неизвестно. Он происходит из боковой ветви ита-Зурон, которая восходит к Тинорду, деду Юлианара. У Вомфада нет ни жены, ни детей – по крайней мере, о них ничего неизвестно – и поэтому можно надеяться, что он не захочет перебить всех потомков Юлианара, чтобы перевести линию наследования в другое русло. С другой стороны, никто не знает, что придет человеку на ум, когда на его плечи ляжет золотая цепь приора.