"Формально, да, - думал про себя Ганс. - Но ты не искал этот проклятый страшный жезл и тебе не пришлось провести полночи на дне колодца, а другую половину на дыбе!"
- Я могу даже считать себя твоим должником, - продолжил Кадакитис.
- Я начинаю чувствовать себя ужасно неуютно, мой господин, - расчетливо вымолвил Ганс. - Не соблаговолит ли Ваше Высочество сообщить мне, для какой цели я здесь?
- Проклятье! - Кадакитис взглянул на ковер и испустил тяжелый вздох.
- У меня появилась мысль, что было бы неплохо предложить тебе вина, мой друг. Поэтому я…
- ДРУГ!
- Да, Ганс. - Принц глянул на него широко раскрытыми честными глазами. - Я назвал тебя другом. Мы же почти ровесники.
Ганс с изумительным проворством вскочил на ноги и сделал шаг.
- Боже, - вымолвил он и сделал второй. - О боги. Принц - не называйте меня другом. Пусть никто больше этого не услышит!
Принц выглядел так, будто ему очень хотелось коснуться Ганса, и он был уверен, что тот отшатнется:
- Мы оба очень одиноки, Ганс. У тебя не будет друзей, а я не могу их иметь! Я не могу ни- кому довериться, а ты, кто мог бы - ты отверга- ешь даже протянутую руку.
Ганса будто громом поразило. Он подумал о Каджете, о мертвом Каджете, о Лунном Цветке, о Темпусе. Был ли Темпус другом? Кто может доверять Темпусу? Кто может вообще доверять всякому, носящему титул губернатора?
- Рэнке и Санктуарий не друзья, - вымолвил он медленно и тихо. - Ты - Рэнке, а я родом из Санктуария и… более того, я не знатного рода.
- Верный друг губернатора? Вор по кличке Шедоуспан?
Ганс открыл было рот, чтобы сказать: "Вор? Кто - я, губернатор?", но прикусил язык. Кадакитис знал. Он не был ни Лунным Цветком, ни похожей на пышку Ирохундой, кого можно было бы провести такими детскими приемами. Но… друг? Для Шедоуспана родом из Лабиринта и Подветренной стороны слово звучало пугающе.
- Давай постараемся быть большими, нежели Рэнке и Санктуарий. Давай попробуем, Ганс, я уже готов. Грубо говоря, Темпус объявил войну Джабалу непомоему приказанию, а Джабал ответил или по крайней мере попытался отомстить. Ты был там и не убежал. Темпус потерял лошадь и приобрел друга. Ты защитил Темпуса и помог ему, благодаря чему еще немало голубых дьяволов отошли к праотцам. Грозит ли тебе опасность со стороны Джабала?
- Возможно. Я стараюсь не думать об этом.
- Амне?
- Имперский губернатор в Санктуарии знает, что пускаться в путь нужно с вооруженной охраной и при оружии, раз он губернатор, - ответил Ганс уже не столь таинственно.
- Опять эти осторожные, вкрадчивые слова! А Темпус?
Только теперь до Ганса стало доходить, зачем он здесь.
- Вы… вы думаете, что Джабал схватил Темпуса?
Принц посмотрел на него:
- Ганс, некоторые люди не пытаются быть любимыми всеми, а Темпус словно желал всеобщей неприязни. Я не могу представить, чтобы я мог назвать его своим другом, - Кадакитис намеренно сделал паузу, давая Гансу возможность вникнуть в смысл его слов. - Итак, я представляю Империю и управляю Санктуарием, подчиняясь Императору. Темпус служит мне и представляет меня и Рэнке. Мне нет нужды любить его или испытывать к нему симпатию, но! Как я могу чувствовать себя, если кто-то предпринимает действия против одного из моих подданных? - Кадакитис воздел руки горе, пока Ганс размышлял: "Как странно, что я больше думаю о Темпусе-Тейлзе - нежели о Принце-губернаторе, у которого он в подчинении!" - Я не могу, Ганс! Но я не могу доверить столь деликатное расследование своим церберам и не могу приказать напасть на Джабала или даже арестовать его. Я не могу так поступить, если я хочу править так, как считаю нужным.
"Он действительно хочет, чтобы дела пошли хорошо, он хочет стать другом Санктуарию! Какой странный рэнканец!"
- Вы можете позвать его на беседу, - в надежде предложил Ганс.
- Предпочел бы этого не делать, - молодой рэнканец по прозвищу Китти-Кэт вскочил на ноги, если и не так проворно, как вор, но с завидной грацией. - Ты же видишь, что я предпочитаю считать его живым. Взмахнув рукавом шелковой сорочки цвета морской волны. Принц сделал шаг и повернул к Гансу свое прямодушное лицо: - Я здешний губернатор. Я олицетворяю Империю, а он…
- Господи, Принц, я же только всеми проклятый вор!
Кадакитис в волнении осмотрелся по сторонам, не обращая внимания на позеленевшее от страха лицо Ганса:
- Ты слышал, чтобы кто-нибудь после его исчезновения упоминал о нем?
- Нет.
- Я тоже. Хочу повторить, что Темпус не означает для меня слишком много, так же, как и я не очень-то значим для Темпуса. Боюсь, что Темпус служит лишь самому себе и тому, что уготовила ему судьба. Но все же есть вещи, которые я не могу позволить, так же как не могу выносить их. Эх, как я хочу, чтобы ты хотя бы немного понял, как это трудно: быть королевской крови и заниматься подобным делом!
Ганс, который никогда не работал, попытался понять, но и без этого на его лице читалось понимание и сочувствие. Сочувствие Принцу!
- Я считаю тебя другом Темпуса. Будет ли Джабал мучить его?
Вор почувствовал, как у него пересохло горло. Взглянув на свой илсигский пояс, юноша кивнул. Ему хотелось пробормотать проклятье, но вместо этого в его сознание скользнула нежданная молитва: "О Ильс, бог моего народа и отец моего покровителя Шальпы! Правда, что Темпус-Тейлз служит Вашанке - убийце десятерых - но помоги нам обоим, бог Ильс, и я клянусь сделать все, что в моих силах, дабы уничтожить Вашанку-кровосмесителя или изгнать его, если только ты укажешь мне путь!"
Ганс почувствовал, как некая странная, неожиданная волна прошла сквозь его разум. Ивпрямъмолитва!
- Ганс… прими во внимание, что я ограничен во власти. Я не просто человек по имени Кадакитис, я губернатор. Я не могу ничего с этим поделать. Не могу.
Вор поднял голову, дабы встретиться взглядом с его лазурными глазами:
- Принц, если бы кто-то сейчас ворвался сюда, чтобы убить вас, я возможно, и пришел бы на помощь, но даже за половину вашего состояния и весь ваш гарем я не полезу в усадьбу Джабала.
- В одиночку против Джабала? Мой бог, я сам не пошел бы на такое! - Остановившись около Ганса, Кадакитис положил ему руки на плечи, глядя прямо в глаза: - Моя единственная просьба к тебе, Ганс… Я только хочу, чтобы ты согласился узнать, где может быть Темпус. Это все. Выбор за тобой, а награда куда меньше половины моего состояния и женщин, которые со мной.
Ганс высвободился из его рук, и отвел взгляд от горящих искренностью глаз. Вор подошел к кровати, на которой лежал плащ слепого нищего.
- Принц, я хочу спуститься через четвертое окно, так чтобы попасть на крышу вашей коптильни. Если вы созовете часовых на инструктаж, я выберусь отсюда к тому моменту, когда они достигнут ваших покоев.
Кадакитис кивнул:
- И?
- И мне не нужно награды, но никогда не говорите никому, что я сказал и не напоминайте мне! Я узнаю все, - Ганс повернулся и пронзил другого юношу обвиняющим взглядом, - друг.
Кадакитис обладал достаточной мудростью, чтобы кивнуть в ответ, не улыбнувшись и не произнеся ни единого слова. Напротив, казалось, что он вот-вот расплачется или выбежит вон.
- Я понимаю твои доводы, Ганс. Но ты уверен, что сумеешь выбраться из дворца?
Тот отвернулся, пряча взгляд:
- С вашей помощью, Принц, я попытаюсь это сделать. И еще… мне противна сама мысль о том, чтобы пытаться залезть сюда.
3
Умелому сыщику из Рэнке понадобилась бы целая неделя, а возможно, что и целая жизнь. Церберу - месяц или целых две жизни (или жизнь Темпуса!), а может быть два дня, если принять во внимание сверкающие орудия пыток. Для вора из Санктуария не прошло и дня, как информация была у него на ладони. Умей он писать, то уже покрыл бы письменами целую страницу.
А поскольку писать Ганс не умел, то ему пришлось полагаться только на свою память и заниматься анализом слухов и бесед с людьми. Лишь один человек понял, что Гансу нужна информация, да и то потому, что навел ее на эту мысль сам воришка. Теперь, лежа в кровати и уставившись в потолок, Ганс мысленно обобщал полученные данные.
Темпус не связывался с остальными церберами.
Темпус развязал частную войну против Джабала по собственной воле. Вообще говоря, ничего хорошего в этом не было, ибо доходы Джабала шли на пользу не только Миру Воров, но также и самой Империи.
Джабал был работорговцем и продал некоторых из них этому зловещему типу Керду, о котором даже прошедшие огонь и медные трубы жители города говорили только шепотом, бросая по сторонам настороженные взгляды.
В казармах у Темпуса возникли серьезные проблемы с Рэзкьюли и этим нахальным грубияном Зэлбаром. (Квач поведал об этом одной женщине в интимную минуту - обычное время, чтобы доверять друг другу.) Сталвиг-целитель истратил яркую монету с изображением Императора. Такие монеты были редкостью в Санктуарии, хотя спрос на них был велик. Такие монеты порой появлялись среди окружения губернатора. Возможно, что некто купил что-то у Сталвига, и этот некто был определенно из дворца. Сталвиг занимался снадобьями, наркотиками и кое-чем похуже.
Не так давно курносый Гармоколь приметил, как двое мужчин принесли тяжелую ношу к окруженному приятным садиком дому Керда. По мнению Гармоколя, это были два закутавшихся в плащи цербера.
Церберы являли собой элитную Имперскую Гвардию и не имели дел с типами, подобными Сталвигу или Керду. К тому же, по меньшей мере один из них ненавидел Керда, и маловероятно, чтобы церберы могли принести к нему человека, если только не питали к нему еще большей ненависти.
Но Темпус пропал.
Прошел слух, что Джабал решил больше не продавать людей Керду-вивисектору… с рэнканским акцентом.
Зачем таким, как Джабал, лишать себя источника дохода? Едва ли он пошел на это из моральных соображений, решив, что Керд причинил немало зла людям. А что, если Джабал вступил в сговор с другими врагами Темпуса. Такими как Зэлбар и Рэзкьюли? И что, если сейчас Темпус попал в грязные лапы загадочного экспериментатора?
В одной крохотной зловонной комнатушке Ганс кое-что разузнал о Керде и его занятиях. Керд утверждал, что поклоняется богу науки, медицине, и это влечет за собой необходимость опытов. Однако Керд не проводил эксперименты с ранеными или жертвами несчастных случаев, а резал здоровых людей. С отвращением пришла Гансу в голову мысль, что этот бледный изувер может прожить целую жизнь, проводя опыты с тем, чьи раны, как подозревал и почти был уверен Ганс, залечивались с невероятной скоростью. Можно было назвать это нечеловеческим или сверхъестественным. Темпус был воином, участвовавшим во многих сражениях, но на теле мужчины не было шрамов. Ни единого.
ЭХ, ТЕМПУС-ТЕЙЛЗ!
- За моим долгом обращайся ко мне в любое время, - сказал он Гансу и назвал его "своим другом". И Ганс не смог ответить Темпусу, в глубине души хорошо понимая, что близок к отчаянию, ибо у него не было друга, не было никого, на кого бы он мог Положиться.
Лежа ничком в кровати в одной из комнатушек на втором этаже в самом центре Лабиринта, юноша размышлял, сводя воедино полученные сведения. Встав с ложа, вор принялся расхаживать по комнате, сосредоточенно закусив нижнюю губу. Сейчас Ганс был самим собой и в сердце и в мыслях, будучи только рад, что его никто не видит, ибо хотел, чтобы другие люди видели лишь то, что Ганс желал им нужным показать.
"Мне нужно только сообщить все эти Китти-Кадакитису", размышлял Ганс. Рассказать об услышанном Принцу-губернатору, который приступив к исполнению своих обязанностей, сообщил горожанам, что наведет в городе порядок и восстановит законность и безопасность и повесил среди других Клятвенника-Каджета - наставника, даже больше чем наставника Ганса.
Вот и все, что ему надлежит сделать. Просто доложить полученные сведения и поделиться подозрениями, а дальше выбор за Кадакитисом. В его руках власть, сила, вооруженные люди и сэванх.
Безусловно, на этом заботы Ганса о Темпусе и Кадакитисе закончатся, если он вообще ответственен за нюхающего кррф детину.
Но… предположим, что Его Королевское Высочество Принц-губернатор Кадакитис ничего не предпримет? А вдруг его церберы, эти милые ребята Рэзкьюли и Зэлбар получат его приказания и откажутся их выполнять? Разве рэнканцы не защищают себя? Разве не подчиняются распоряжениям солдаты? Разве нет чести у тех, кто ворует у сильных мира сего?
Если нет, то мир Ганса поколеблется. Несмотря ни на что, в мире не могут не существовать доверие, некое подобие порядка и возможность положиться на другого. Ганс вздрогнул и дико огляделся по сторонам. Животное в клетке, объятое страхом, хочет на волю, но боится и того, что за прутьями клетки. Даже тень теней не желает жить в перекошенном и неустойчивом мире. Лучше и впрямь не знать, что мир может оказаться игрушкой в руках Хаоса и Случая. Сражаясь с ними, он научился доверять Темпусу и был вынужден доверять Кадакитису, когда сидел на дне колодца в Орлином Гнезде. Позднее, несмотря на сопротивление и недоверие, он узнал, что может доверять рэнканцу, и стена недоверия внутри него основательно дрогнула. Возможно, что под маской цинизма скрывается романтик, ищущий совершенства и справедливости наперекор циничным утверждениям.
"Куда лучше рассказать о том, что я узнал, забыть это и вернуться к своим делам". Этого будет достаточно. За Темпусом остался должок и он обещал сослужить службу.
Шедоуспан принялся готовиться к ночному походу. В таком деле без подручных средств не обойтись, хотя Ганс знал, что готовится вовсе не воровать.
"Ты дурак, Ганс", - сказал вор сам себе, присовокупив проклятье от имени Шальпы и согласился с этим, хотя и продолжал готовиться к исполнению намеченного.
Подойдя к двери, юноша остановился и в волнении глянул назад. Только сейчас до него дошел смысл странных слов и взгляда, которые ему подарила два часа назад Мигнариал. Они ничего не значили и были ни с чем не связаны.
- О, Ганс, - вымолвила она со странной напряженностью на детском лице: - Ганс, возьми с собой коричневый горшочек с крестиками.
- С собой куда?
Но девушке пришлось покинуть его ради позвавшей ее матери.
Теперь Ганс уставился на коричневый горшок с двумя иксами по бокам. Мигнариал ничего не знала и не могла знать об этом, но упомянула о нем намеренно, ибо была дочерью Лунного Цветка… Во имя владыки теней, она тоже обладает даром матери!
Ганс подошел, чтобы положить в узел хорошо упакованный контейнер. Горшок был лишь немного больше солдатской фляжки. "Почему Мигнариал? Почему Ильс?"
Он купил его несколько месяцев назад, быстро и не раздумывая, не зная, что там внутри. Мигнариал не видела горшок и не могла знать, что в нем негашеная известь. Она не могла знать, куда он собирался этой ночью, поскольку Ганс только-только решил, что будет делать и не решался признаться в этом самому себе, но ведь она была дочерью ясновидящей.
Глупый, несерьезный и неразумный, обругал он себя, когда опускал горшок в прочную кожаную сумку, которую подобрал на базаре. Он привязал сумку к поясу, забросил ее на спину, коснулся сандалии Туфира, прибитой над дверью и вышел на улицу.
Раскаленное добела солнце постепенно сменило свой цвет на желтый, а потом на оранжевый. Сейчас оно опустилось низко и отбрасывало алый отблеск на темнеющее небо. И совсем не похоже на кровь, заверил сам себя Ганс. К тому же, скоро стемнеет, и отовсюду выплывут его друзья, одетые в индиго и уголь. Его друзья-тени.
"Я мог бы воспользоваться хорошим мечом", - подумал Шедоуспан, скользя меж теней. От слов Мигнариал Ганс по-прежнему не мог успокоиться. Ну чем в его ночном походе может помочь известь? "Длинный нож из ибарси - хорошее оружие, - подумал вор, заставляя себя размышлять о разумных, практичных вещах. - Пора бы все же обзавестись хорошим мечом".
"Ты будешь иметь меч, - гулко прозвучал внутри его сознания голос, похожий на львиный рык. - Если поможешь освободить моего верного и дорогого союзника. Да, и в хороших серебряных ножнах!"
Ганс остановился, замер, похожий на тень от дерева или каменной стены. Он долго умел стоять так - несколько минут назад четверо осторожных прохожих прошли мимо него в такой блюй, что он мог коснуться их, но ни один его не заметил.
"Мне ничего не нужно от тебя, воинственный бог Рэнке, - думал Ганс почти вслух, когда мурашки бегали у него по спине. - Темпус служит тебе. Я
- нет, и не буду".
"Но этой ночью ты делаешь это, ища его", - возразил беззвучный голос, который наверняка принадлежал богу Вашанке. Луна спряталась за облако.
"Нет! Моя служба - это… я не… нет! Темпус мой!.. Мой… я иду на выручку др… человеку, который хочет мне помочь! Оставь меня и иди к нему, ревнивый бог Рэнке! Оставь Санктуарий моему хранителю - быстрому Шальпе и нашему богу Ильсу. Ильс. Ильс, о наш тысячеглазый бог, почему не ты говоришь со мной?"
Ответа не последовало. Набежавшие черные облака напоминали всадников, летящих на конях с разметанными по ветру хвостами и гривами. Ганс неожиданно почувствовал холодок чьего-то присутствия в сознании. Несколько секунд ой уделил проклятьям по поводу того, что дал себя увлечь видениям темной ночи, которой плохо руководила бледная луна, что укрылась сейчас за облаками, словно гулящая девка. Нынешней ночью правил быстроногий Шальпа.
Ганс продолжал идти, теперь уже не меж теней, а под пологом одной большой тени. Шагая по улицам Санктуария, он миновал влюбленную парочку, которая не заметила и не услышала шагов сына Повелителя Теней Шальпы. Вскоре впереди показался прекрасный сад, окружавший дом, в котором обитал скелет с нездоровым лицом по имени Керд. Маленький полумесяц попытался вернуться, но напоминал привидение, тщетно сражающееся с огромными черными тучами, бродящими по небу.
Приятно пахнущий и аккуратно подстриженный сад напоминал красивую на вид живую изгородь. Скользя меж тенистых растений и деревьев, Ганс направился прямиком к дому, погруженному во тьму.
"Ни у кого нет желания навещать Керда. Никто даже не думает что-либо попытаться стащить у Керда. Может статься, что задача не из самых тяжелых. Керд наверняка думает, что ему не от кого защищаться!"
Ганс улыбнулся, но губ все же не разжал. Он заскользил между приятно пахнущих кустарников странного вида, с длинными тонкими ветвями, подошел еще ближе к дому, удивляясь его простоте, как вдруг ползущие по земле ветки зашевелились, поднялись, повернулись и с шорохом и треском потянулись к вору. Тут только наш герой понял, что Керд все же позаботился о внешней защите.