Из-за парапета вылетела серая фигура и неуклюже приземлилась прямо перед лошадиным носом. Фигура угрожающе взмахнула дубиной.
- Ага! - громко взревела она.
- Ого, - удивилась лошадь.
Тролль растерянно мигнул. Даже зимой, в самые лютые морозы, проводимость кремниевого мозга тролля крайне невысока. Только спустя некоторое время тролль сообразил, что в лошадином седле никого нет.
А потом тролль еще раз мигнул, поскольку неожиданно ощутил, как ему в загривок уперлось острие ножа.
- Привет, - раздался рядом с его ухом чей-то голос.
Тролль сглотнул. Очень осторожно.
- Слушай, - забормотал он, - это же традиция… На таком мосту человек просто обязан столкнуться с троллем. Кстати, - добавил он, когда до его головы наконец доползла очередная мысль, - а как так вышло, что я не услышал, как ты ко мне подкрадываешься?
- Потому что я очень хорошо умею подкрадываться, - пояснил старик.
- Точно, - подтвердила лошадь. - За всю свою жизнь он столько раз подкрадывался - ты столько перепуганных обедов не сожрал.
Тролль наконец отважился повернуть голову чуть вбок.
- Вот проклятье! - выругался он. - Ты кем себя вообразил? Коэном-Варваром?
- А ты меня кем вообразил? - в ответ спросил Коэн-Варвар.
- Он умный, - продолжала лошадь, - он обмотал свои колени тряпками, иначе бы ты услышал, как они постукивают…
Лишь спустя некоторое время тролль все понял.
- Ух ты! - выдохнул он. - На моем-то мосту! Вот это да!
- Что "да"? - спросил Коэн.
Тролль вдруг вывернулся из его захвата и отчаянно замахал руками.
- Все нормально! Все нормально! - тараторил он наступающему Коэну. - Ты меня победил! Я не спорю! Вот только семью позову, ладно? Иначе мне никто не поверит… Коэн-Варвар! На моем-то мосту!
Его гигантская каменная грудь еще сильнее раздулась.
- Черт возьми, мой деверь вечно хвастает своим здоровенным деревянным мостом, жена только об этом и говорит. Ха! Вот бы сейчас увидеть его лицо!.. Да что же это я? Говорю, говорю… Представляю, что ты обо мне думаешь…
- Гм… - откликнулся Коэн.
Тролль бросил дубину и схватил Коэна за руку.
- Меня зовут Слюдой, - сообщил он. - Великая честь! Ты и представить себе не можешь, какая это для меня честь!
Он перегнулся через парапет.
- Берилл! Иди сюда! И детей веди!
Он повернулся обратно к Коэну, лицо его сияло от счастья и гордости.
- Берилл все время зудит: мол, переезжать нам нужно, найти работу получше, а я ей - наши предки уже столько поколений живут под этим мостом, всегда были тролли под Мостом Смерти. Традиция, понимаешь?
Гигантская троллиха, сжимая под мышками по тролленку, взобралась по крутому берегу на мост. Следом за ней хвостиком поднялись еще несколько маленьких троллей. Все они выстроились за спиной у отца и большими глазами уставились на Коэна.
- Это Берилл, - представил тролль. Его жена смерила Коэна злобным взглядом. - А это, - он вытолкнул вперед свою хмурую маленькую копию, держащую в руках миниатюрное подобие тролльей дубины, - мой сынок. Щебнем зовут. Кремень, а не пацан. Вот кто заменит меня под мостом, правда, Щебень? Смотри, сынок, это Коэн-Варвар! Представляешь? На нашем-то мосту! Это тебе не какие-то старые, толстые, мягкотелые купцы, которыми так хвалится твой дядя Колчедан, - продолжал тролль, обращаясь к сыну и в то же время поглядывая с ухмылкой на свою жену, - это настоящий герой, прям как в старину.
Жена тролля внимательно оглядела Коэна.
- Значит, он очень богатый? - спросила она.
- Богатство тут ни при чем, - махнул лапой тролль.
- Ты что, убьешь нашего папу? - подозрительно осведомился Щебень.
- Ну конечно, - строго произнес Слюда. - Это же его работа. А потом меня прославят в песнях и преданиях… Это же Коэн-Варвар, не какой-нибудь деревенский придурок с вилами. Знаменитый герой! Он смотрите куда забрался, чтобы с нами встретиться, так что ведите себя вежливо. Прости его, господин, - добавил он, повернувшись к Коэну. - Нынешние дети… Ну, ты понимаешь…
Лошадь захихикала.
- Послушай… - начал было Коэн.
- Отец рассказывал мне про тебя, когда я был еще маленьким камешком, - перебил его Слюда. - Так и говорил: "Коэн-Варвар - настоящий пеликан нашего мира".
На некоторое время воцарилось молчание. Коэн гадал, при чем тут пеликан, а Берилл не сводила с него каменного взгляда.
- Какой-то жалкий старикашка, - наконец сообщила она. - И что в нем особенного? Если он такой героический, то почему не богатый?
- Да нет, ты не понимаешь… - запротестовал Слюда.
- Так вот чего мы всю жизнь ждали? - язвительно осведомилась троллиха. - Столько лет торчим под этим захудалым мостом, который к тому же и течет! И кого, спрашивается, мы дожидались? Старикашку с перебинтованными коленями? Ну почему я не послушалась мать? А после тебя что, наш сын будет сидеть под этим мостом, ждать, когда его наконец прибьет следующий старикашка? Так ты представляешь троллью жизнь? Все, мое терпение лопнуло!
- Ну, Берилл…
- Ха! Ты слышал, чтобы Колчедан хоть раз поймал какого-нибудь старикашку?! Не слышал. Потому что по его мосту ездят только купцы - большие и толстые! Вот он в своей жизни кое-чего добился. А ведь он звал тебя к себе!
- Я скорее червей жрать буду!
- Червей? Ха! Когда последний раз тут проползал червяк?
- Э-э, - встрял Коэн. - Слушай, по-моему, нам стоит переговорить.
Опираясь на меч, он отошел в дальний конец моста. Тролль, постукивая костяшками, последовал за ним.
Коэн нашарил свой мешочек с табаком. Затем поднял голову и протянул троллю мешочек.
- Покурим? - предложил он.
- Эта штука может тебя убить, - отозвался тролль.
- Да. Но не сегодня.
- И не болтай там долго! Тоже мне, дружка нашел!.. - проревела Берилл со своего края моста. - Тебе еще на лесопилку идти! Сланец и так на тебя ругался! Думаешь, он будет держать место специально для тебя?
Слюда печально улыбнулся Коэну.
- Вообще-то она добрая и отзывчивая, - сказал он.
- И запомни, из реки я тебя вытаскивать больше не буду! - продолжала орать Берилл. - Расскажи-ка своему новоявленному дружку, как ты резвишься с приятелями-козлами, господин Большой Тролль!
- Ты дружишь с козлами? - удивился Коэн.
- Понятия не имею, о каких таких козлах она говорит, - поморщился Слюда. - Просто она слегка разозлилась.
Закончив свою речь, Берилл увела маленьких троллей обратно в темноту под мостом.
- Видишь ли, - проговорил Коэн, когда они наконец остались одни, - я вовсе не собирался тебя убивать…
Лицо тролля удрученно вытянулось.
- Да?
- Я думал просто скинуть тебя с моста и забрать все твои сокровища.
- Да?
Коэн ободряюще похлопал тролля по спине.
- Понимаешь, - добавил он, - мне всегда нравились… парни, которые помнят традиции. Нашей стране сейчас очень не хватает традиций.
Тролль разом вытянулся по стойке "смирно".
- Рад стараться, сэр! - пролаял он. - Вот мой сынок хочет пойти в город работать. А я ему и говорю: под этим мостом тролли жили аж пятьсот лет…
- Так что ты сокровища отдай, - перебил его Коэн, - и я поеду.
Лицо тролля прорезали панические трещины.
- Сокровища? Понимаешь… Дело в том, что… у меня нет никаких сокровищ, - наконец проговорил он.
- Да ладно тебе рассказывать, - хмыкнул Коэн. - С таким-то замечательным мостом ты не нажил себе сокровищ? Ни в жизнь не поверю.
- Мост действительно замечательный, да только этой дорогой никто уже не пользуется, - пояснил Слюда. - Ты первый, кто появился здесь за много-много месяцев. Берилл вот все твердит, что надо было мне идти к ее братцу, он приглашал, когда через его мост новый тракт проложили, но, - тролль повысил голос, - я ей все время отвечаю, что под этим мостом тролли жили аж…
- Да, да, это я уже слышал, - кивнул Коэн.
- Отличный мост, честно скажу, разве что камни последнее время выпадают, - продолжал тролль. - А каменщики сейчас столько за работу дерут, ты не поверишь… Чертовы гномы. Никогда им не доверял. - Он наклонился к Коэну. - Вообще-то чтобы сводить концы с концами, мне пришлось на три дня в неделю устроиться на лесопилку к деверю.
- По-моему, ты говорил, что твой деверь работает под мостом? - удивился Коэн.
- Это другой. У моей жены больше деверей, чем у собаки блох, - ответил тролль и печально воззрился на бурлящую внизу реку. - Один - купец в Кисловодье, древесиной приторговывает, у второго - мост, а у третьего, у самого большого и толстого, - лавка в Горькощучье. Вот скажи, разве ж это работа для тролля?
- Ну, хоть один из них не ушел из мостового дела, - пожал плечами Коэн.
- Не ушел? Да Колчедан целый день в будке сидит и с людей берет серебряную монету за проход… Хотя что я говорю, целый день… Половину времени вообще где-то шляется! Гнома себе нанял и платит ему за то, чтобы тот в будке его подменял. А еще называет себя троллем! Издали глянешь - не тролль, человек какой-то…
Коэн понимающе кивнул.
- Представляешь, - взмахнул руками тролль, - и мне с этими типами каждую неделю ужинать приходится! Со всеми тремя! И выслушивать, что надо, мол, идти в лапу со временем…
Тролль отвернулся от воды и грустно посмотрел на Коэна.
- Вот скажи, что такого плохого в сидении под мостом? - спросил он. - Я же тролль! Меня растили и воспитывали, чтобы я сидел под мостом. Одна надежда: когда помру, Щебень меня заменит. А что, спрашивается, в этом плохого? Под каждым мостом должен жить тролль. А иначе зачем все это? Для чего?
Тролль и человек угрюмо оперлись на парапет и снова уставились на пенную воду.
- Знаешь, - медленно проговорил Коэн, - я помню времена, когда человек мог доехать до самых Клинковых гор и не встретить на своем пути ни единой живой души. - Он провел пальцем по лезвию своего огромного меча. - А если и встретить, то очень ненадолго…
Коэн швырнул в реку окурок и выпрямился.
- А теперь повсюду фермы. Маленькие такие фермочки, и управляют ими мелкие людишки. Заборов понастроили… Куда ни глянь: фермы, заборы да мелкие людишки.
- Она, конечно, права, - продолжал свой внутренний монолог тролль. - Всю жизнь из-под моста выскакивать - карьеры тут никакой…
- Разумеется, - согласился Коэн, - против ферм я ничего не имею. Или против тех же фермеров. Они должны быть. Просто раньше они были далеко, а теперь - совсем рядом.
- Все течет, - говорил тролль. - Все меняется. Вот мой деверь, который Сланец… Лесопилка! Сам подумай, тролль, управляющий лесопилкой! Ты бы видел, во что он превратил Тенелесье!
Коэн удивленно поднял голову.
- Это какое Тенелесье? То самое, где живут огромные пауки?
- Живут? Нет там больше никаких пауков. Одни пни.
- Пни? Пни? Слушай, такой отличный лес был. Ну… темный, зловещий - настоящий, одним словом. Таких зловещих лесов, наверное, и не осталось больше. Помню, тебя там до самых костей пробирало…
- Что, по острым ощущениям соскучился? Так я тебе их обеспечу… Сланец там теперь елочки сажает, - фыркнул Слюда.
- Елочки?!
- Это не его идея была. Он березу от дуба не отличит. Это все Глинина затея. Он его уговорил.
У Коэна закружилась голова.
- Что еще за Глина?
- Я же рассказывал - у меня три деверя. И Глина тоже в купеческом деле. Так вот, он сказал Сланцу, что, если землю заново озеленить, ее легче будет продать.
Последовала долгая пауза - Коэн переваривал услышанное.
- Тенелесье нельзя продавать, - наконец промолвил он. - Оно же общее, то есть ничье.
- Во-во. Так Глина и сказал: поскольку оно ничье, почему бы его не продать?
Коэн ударил кулаком по парапету. Один из камней поменьше вылетел и покатился в ущелье.
- Извини, - виновато промолвил он.
- Ничего страшного. Сыплется мост, сыплется…
Коэн повернулся к троллю.
- Да что ж это такое творится? Я помню войны, что велись на этой земле… А ты? Тоже, наверное, повоевать пришлось?
- О да, я свое дубиной отмахал…
- Мы вроде сражались за светлое будущее, за справедливость и все прочее. По крайней мере нам так говорили…
- Ну, лично я сражался потому, что мне так велел большой тролль с хлыстом, - пожал плечами Слюда. - Но я понимаю, что ты имеешь в виду.
- Я имею в виду, мы же не за фермы эти сражались и не за елочки. А?
- Жалкий тролль под жалким мостом… - Слюда повесил голову. - Мне правда очень неудобно, ты в такую даль тащился…
- И был ведь какой-то король, - задумчиво промолвил Коэн, глядя на речку. - И, кажется, волшебники были… Насчет их не уверен, но король точно был. Хотя я с ним ни разу не встречался. Знаешь, - усмехнулся он вдруг, - я даже имени его не помню. Помню, сражались мы за короля, а вот как звать его, нам так и не сказали…
Примерно через полчаса лошадь Коэна выехала из мрачного леса на безжизненную, продуваемую всеми ветрами вересковую пустошь. Какое-то время она шла молча, а потом спросила:
- Ну и сколько ты ему дал?
- Двенадцать золотых монет.
- А почему именно двенадцать?
- Потому что больше у меня не было.
- Да ты совсем свихнулся.
- Когда я был совсем молодым, начинающим героем-варваром, - ответил Коэн, - под каждым мостом жил тролль. А стоило заехать в такой вот мрачный лес, как тебе на голову сваливалось не меньше дюжины гоблинов. - Коэн вздохнул. - Интересно, что с ними случилось?
- Ты, - хмыкнула лошадь.
- Гм-м… в чем-то ты права. Но я думал, так будет всегда. Всегда будут темные леса, неприступные горы…
- Слушай, сколько тебе лет? - спросила лошадь.
- Понятия не имею.
- Наверное, достаточно, чтобы ума набраться.
Коэн лишь пожал плечами, зажег новую самокрутку, втянул дым - и судорожно закашлялся, аж слезы из глаз хлынули.
- У тебя совсем мозги размягчились!
- Ага.
- Последние доллары троллю отдал!
- Ага.
Коэн выпустил струю дыма в сторону садящегося солнца.
- Но чего ради? Чего ради ты это сделал?
Коэн поглядел на небо. Алый горизонт был холоден, как склон преисподней. Ледяной ветер пронесся по пустоши, взметнул остатки коэновских волос.
- Ради того, что должно быть, - ответил он.
- Ха!
- Ради того, что было.
- Ха!
Коэн взглянул вниз.
Усмехнулся.
- И в обмен на три адреса. Однажды я помру. Однажды, но не сегодня.
С гор дул пронизывающий ветер, наполняя воздух острыми ледяными кристалликами. В такую погоду волки из горных лесов спускаются в деревни, а в глубине чащоб взрываются замерзшие деревья. Вот только волков становится все меньше, да и чащоб почти не осталось.
В такую погоду все нормальные люди сидят дома, перед своими очагами.
И рассказывают друг другу древние предания про героев.
Роберт Сильверберг
ДОЛГОЕ БОДРСТВОВАНИЕ В ХРАМЕ
(Перевод И. Тогоевой)
Близился час, когда тьма становится кромешной. Хранитель храма Дириенте вышел на галерею, как делал это каждую ночь в течение последних тридцати лет, отправляя ежевечернюю службу. Одет он был как обычно - в ярко-алую сутану и высокий двурогий колпак Хранителя храма. Когда-то, давным-давно, этот колпак казался ему ужасно смешным - особенно когда он впервые увидел в этом колпаке своего отца. Но теперь он если и вспоминал о своем необычном головном уборе, то всего лишь как о необходимом предмете туалета. В левой руке Дириенте держал бронзовое кадило, а в правой - изящный конусообразный узкогорлый сосуд цвета морской волны, гладкий и приятный на ощупь, какие умели делать только мастера с острова Мюрра.
Ночь была ясная и теплая, настоящая летняя ночь - с пронзительными криками древесных лягушек и быстрыми промельками золотистых светлячков. Далеко внизу, в долине, где раскинулась огромная столица Империи, город Киферион, в жилых кварталах тоже мерцали тысячи огоньков, своим неровным светом походивших на светлячков.
До ближайших окраин столицы от храма было полчаса езды. Но Хранитель не был в городе уже многие месяцы. Когда-то, впрочем, он бывал там весьма часто, но теперь стал слишком стар, да и город казался ему каким-то чуждым - слишком грязным и шумным, пропитанным непривычными, странными запахами. Огромный каменный храм, такой прочный, массивный, надежно устроившийся в своей нише на склоне горы, да высоченная красновато-коричневая стена гор, вздымавшаяся к небесам прямо за храмом, - вот и все, что было нужно теперь Хранителю. Вся его жизнь сводилась к ежедневному кругу молитв, соблюдению необходимых ритуалов, необременительным научным занятиям, обществу нескольких добрых друзей, приятной работе в саду, бутылочке хорошего вина к обеду и, возможно, тихой музыке ближе к ночи. То была удобно устроенная и приятно уединенная жизнь; покой, не нарушаемый ни извечными горькими философскими вопросами, ни жаркими спорами, ни профессиональными интригами.
Вопрос о профессии Дириенте был решен задолго до его рождения: пост Хранителя всегда передавался по наследству и вот уже двенадцать поколений переходил в его семье от отца к сыну. Дириенте был старшим из детей, и с первых дней его жизни никто не сомневался, что именно он в итоге займет этот высокий пост. Да и сам он с ранней юности упорно готовился к этому. Разумеется, пройденный им жизненный путь был слишком долог, чтобы он сохранил ту же силу веры, что и во времена своего ученичества; на какое-то время это даже стало для него серьезной проблемой, но впоследствии он со своим частичным "вероотступничеством" благополучно примирился.
Широкая мраморная галерея тянулась вдоль всей западной стены храма, обращенной к городу. Прямо под галереей широким веером раскинулась по склону красивая зеленая лужайка, покрытая короткой и густой, точно ворс ковра, сочной травой, которую вот уже сотню веков любовно растили искусные садовники. Лужайку окружали изящные купы цветущих декоративных кустарников. Вдоль северной стороны храмового сада струился ручей, берущий начало высоко в горах и проворно сбегавший в далекую низину. В стороне от храма и позади него располагались различные служебные постройки, а также - мусорная яма, маленькое кладбище и домишки служителей; дальше простиралась дикая пустошь, образуя некую переходную зону между пологим плечом горы, на котором и был построен храм, и отвесными скалами, вздымавшимися к небесам и создававшими как бы "задник" всей этой величественной декорации.