У пирса не оказалось ни одной речной каравеллы. Увидев это, Кикаха остановился и хотел было повернуть обратно к развалинам. Но он немного запоздал - хамшемы заметили его и подозвали путешественников.
- Веди себя как можно более вызывающе, - шепнул Кикаха Вольфу. - Если я начну кричать, беги как от самого черта! Эти парни торгуют рабами.
Каждый из тридцати хамшемов имел ятаган и кинжал. Их сопровождало около пятидесяти солдат - высоких, широкоплечих, с более светлой кожей. Лица и плечи воинов украшали татуировки из спиральных узоров. Кикаха объяснил, что хамшемы часто пользуются услугами шолкинских наемников - знаменитых копьеносцев из горного племени погонщиков овец, которые превратили своих женщин в рабынь и считали, что те в состоянии лишь вести домашнее хозяйство, работать в поле и воспитывать детей.
- Не давайся им живым, - предупредил напоследок Кикаха и тут же, улыбаясь, поздоровался с предводителем хамшемов.
Этого высокого сильного человека звали Абиру. Его лицо можно было бы назвать красивым, если бы не слишком большой нос, изогнутый, как ятаган. Он ответил Кикахе достаточно вежливо, но большие черные глаза оценивали путников как несколько фунтов пригодной для продажи плоти.
Кикаха рассказал ему историю, которую придумал для Архюреля, но значительно сократил ее, ни слова не сказав о драгоценных камнях. Напоследок он сообщил, что они будут ожидать прихода торгового судна, на котором отправятся в Шиашту. Затем Кикаха поинтересовался, как идут дела у великого Абиру.
(К тому времени навык Роберта в изучении языков помог ему немного разобраться в хамшемском наречии, особенно когда беседа шла в пределах обычного разговора.)
Абиру ответил, что благодаря властителю и Тартартару его деловое предприятие оказалось очень прибыльным. Кроме обычного ассортимента рабов он захватил в плен группу странных существ и женщину исключительной красоты. Ничего подобного в мире до сих пор не видывали. Во всяком случае на этом ярусе.
Сердце Вольфа забилось сильнее. Неужели это возможно?
Абиру спросил, не хотят ли они взглянуть на пленников.
Кикаха бросил на Вольфа предостерегающий взгляд и ответил, что ему не терпится посмотреть на странных существ и сказочно красивую женщину. Абиру поманил к себе капитана наемников и велел взять для их сопровождения десять воинов. Тут и Роберт почувствовал опасность, о которой Кикаха предупреждал не раз. Он понимал, что можно попытаться убежать, но вряд ли бы им это удалось. А шолкинам, очевидно, не раз доводилось останавливать беглецов меткими копьями. Ко всему прочему Роберту отчаянно хотелось увидеть Хрисеиду. И поскольку Кикаха не предпринимал никаких действий, он решил последовать его примеру, во всем положившись на опыт друга, который, видимо, лучше знал, как вести себя в подобной ситуации.
Абиру, любезно болтая о прелестях столичной жизни Хамшема, провел их по заросшей кустарником улочке к огромному спиральному зданию с разбитыми статуями на парапетах этажей. Он остановился перед входом, около которого разгуливали еще десять шолкинов. Не успели они войти, как Вольф почувствовал близость гворлов. Перекрывая вонь немытых человеческих тел, вокруг расползался гнилостный запашок бугристого народа.
Внутреннее помещение оказалось огромным, прохладным и едва освещенным. У дальней стены на кучах мусора, усыпавшего каменный пол, сидели в ряд сто мужчин и женщин. Среди них находились тридцать гворлов. Всех пленников соединяли длинные и тонкие цепи, продетые в железные ошейники каждого из рабов.
Вольф поискал глазами Хрисеиду. Ее здесь не было.
Отвечая на невысказанный вопрос, Абиру лукаво произнес:
- Женщину с глазами кошки я держу отдельно. У нее есть служанка и особая охрана. Она как драгоценный камень окружена заботой и вниманием.
- Мне бы хотелось увидеть ее, - воскликнул Вольф, не в силах сдержать чувств.
Абиру взглянул на него:
- У тебя странный акцент. Почему же твой спутник сказал, что ты тоже из страны Шиашту? - Он махнул рукой наемникам, и те тут же двинулись вперед с копьями наперевес. - Не беспокойся. Если ты так хочешь посмотреть на эту женщину, то увидишь ее с другого конца цепи.
Кикаха возмущенно закричал:
- Мы подданные короля Хамшема и свободные люди! Ты не можешь так с нами поступить! Это будет стоить тебе головы после всех пыток, которые предусматривает закон за подобное преступление.
Абиру засмеялся:
- А я не намерен тащить вас обратно в Хамшем, дружок. Мы отправляемся в Тевтонию, где за тебя отвалят хорошие деньги, потому что ты человек сильный, хоть и слишком много говоришь. Но мы можем исправить этот недостаток, подрезав тебе язычок.
У путников отобрали ятаганы и дорожный мешок. Подталкивая копьями, подвели к концу шеренги, усадили рядом с гворлами и надели железные ошейники. Абиру вывалил на пол содержимое их мешка и, увидев горсть драгоценностей, радостно выругался.
- Так, значит, вы что-то нашли в затерянных городах! О, как нам повезло. Вы обогатили меня, и мне даже захотелось - правда, лишь на миг - отпустить вас с миром.
- Неужели можно быть таким банальным? - прошептал по-английски Кикаха. - Он говорит, как злодей из второсортного фильма. Черт бы его побрал! Если у меня появится возможность, я отрежу ему вместе с языком и кое-что другое.
Довольный неожиданным богатством, Абиру ушел. Вольф осмотрел цепь, соединявшую ошейники. Ее составляли небольшие звенья, и он мог бы разорвать их, если только железо не слишком высокого качества. На Земле Роберт иногда забавлялся тем, что тайком от всех разрывал такие цепи. Но он решил не испытывать прочность железа до наступления ночи.
За спиной Вольфа раздался голос Кикахи:
- Гворлы не узнали нас в этом гриме, поэтому пусть все так и остается.
- А как насчет рога? - спросил Вольф.
Кикаха попытался вовлечь в разговор сидящих рядом гворлов, обращаясь к ним на тевтонском наречии ранней средневековой Германии. Но, чуть не получив плевок в лицо, он оставил эту затею. Зато ему удалось переговорить с одним из шолкинских солдат и с несколькими рабами-людьми.
Гворлы плыли на корабле "Какииржуб", которым управлял капитан Ракхамен. Прибыв в этот город, капитан познакомился с Абиру и пригласил его на корабль посидеть за чашей вина. Той же ночью - фактически перед тем, как Вольф и Кикаха появились в городе, - Абиру и его люди захватили судно. Во время схватки капитана и нескольких матросов убили. Остальная команда сидела теперь на цепи. А корабль отправили вниз по реке в одну из многочисленных проток для продажи его речному пирату, о котором проведал Абиру.
Что касается рога, никто из команды "Какииржуба" о нем ничего не слышал. Шолкинский наемник не рассказал ничего нового.
Кикаха шепнул Вольфу, что, по его мнению, Абиру вряд ли позволит кому-нибудь узнать об инструменте. Все слышали легенды о роге властителя, и он, видимо, узнал его. Предмет являлся святыней универсальной религии мира и описывался во многих духовных текстах.
Наступила ночь. Наемники внесли факелы и еду для рабов. После еды в помещении остались только двое шолкинов, и наверняка какое-то их количество стояло на страже снаружи. Санитария напрочь отсутствовала; запах стоял удушающий. Очевидно, Абиру не очень-то заботился о соблюдении правил, установленных властителем. Но некоторые из более религиозных шолкинов начали возмущаться, и к ним на уборку прислали группу долинзов. На каждого раба выплеснули бадью воды, а несколько ведер оставили для питья. Когда водой окатили гворлов, они подняли вой и долго еще после этого ругались и ворчали. Кикаха пополнил запас знаний Вольфа, сообщив ему, что гворлы, подобно сумчатым крысам и многим пустынным животным Земли, совершенно не нуждаются в воде. Особая биологическая система, такая же, как у некоторых обитателей засушливых зон, окисляла их жир, превращая его в необходимую окись водорода.
Взошла луна. Рабы спали, прислонясь к стене или растянувшись на полу. Кикаха и Вольф тоже притворились спящими. Когда луна показалась в дверном проеме, Роберт толкнул приятеля и прошептал:
- Я хочу попробовать разорвать свою цепь. Если у меня не хватит времени разорвать и твою, нам придется действовать как сиамским близнецам.
- Давай, - тихо ответил Кикаха.
Длина цепи между каждой парой ошейников составляла около шести футов. Вольф медленно двигался к ближайшему гворлу, пока цепь между ними не провисла. Кикаха полз вслед за ним. На это ушло около пятнадцати минут: они не хотели, чтобы двое часовых, оставшихся в помещении, заметили их перемещение. Вольф повернулся спиной к охранникам и схватил цепь обеими руками. Он потянул ее, пробуя прочность, и понял, что звенья сделаны на совесть. Медленно натянув цепь, разорвать ее Вольф не смог. Пришлось резко рвануть. Звенья с шумом разорвались.
Двое шолкинов прервали громкую беседу и смех, которыми отгоняли друг от друга дремоту. Вольф не смел обернуться и взглянуть на них. Он ждал, а шолкины гадали, что бы это могло быть. Им даже не приходило в голову, что это звук порванной цепи. Какое-то время, подняв вверх факелы, они разглядывали потрескавшийся потолок, затем один из них отпустил шутку, другой засмеялся, и они возобновили прерванный разговор.
- Не хочешь дернуть и мою? - спросил Кикаха.
- Не хочу, но если я этого не сделаю, мы окажемся в дурацком положении, - ответил Вольф.
Пришлось немного подождать, потому что гворл, с которым его прежде связывали оковы, проснулся от звука лопнувшей цепи. Он поднял голову и что-то проворчал на своем скрежещущем языке. Вольф даже вспотел. Если тварь сядет или попытается встать, обнаружится, что звенья оборваны.
Тревога сжала сердце тисками, но через минуту гворл улегся и вскоре снова захрапел. Роберт немного расслабился. Поведение гворла навело на одну мысль, и он мрачно усмехнулся.
- Сделай вид, что замерз и хочешь погреться, и подползи ко мне поближе, - тихо сказал Вольф.
- Ты, наверное, шутишь? - отозвался шепотом Кикаха. - Тут душно, как в парилке. Ладно. Уже лезу.
Он осторожно придвинулся, и его голова оказалась возле колен Вольфа.
- Когда я порву цепь, не торопись бежать, - сказал Роберт. - Я знаю, как подманить охрану, не потревожив тех, кто снаружи.
- Надеюсь, они не вздумают менять караул, когда мы начнем действовать, - пошутил Кикаха.
- Ну, молись Богу, - прошептал Роберт. - Только нашему, земному.
- На Бога надейся, а сам не плошай, - пробурчал в ответ Кикаха.
Вольф рванул цепь изо всех сил; звенья с шумом лопнули. Охрана снова замолчала, а гворл резко подскочил. Роберт сильно укусил его за палец ноги. Тварь не закричала, но, что-то проворчав, начала подниматься. Один из караульных приказал гворлу сесть, и оба шолкина двинулись к нему. Страшилище не понимало их языка, но его убедили поднятые копья и тон угрожающих голосов. Он поднял ногу и начал растирать ее, осыпая Вольфа проклятиями.
Под ногами охранников захрустел мусор и мелкие камни, свет от факелов заблестел на стене.
- Давай! - рявкнул Вольф.
Он и Кикаха вскочили на ноги, стремительно развернулись и оказались лицом к лицу с растерявшимися шолкинами. Наконечник копья почти касался Роберта. Он быстро схватил древко и дернул на себя. Караульный открыл рот и хотел закричать, но тупой конец копья помешал ему это сделать, захлопнув челюсть резким ударом снизу.
Кикаха оказался менее удачливым. Шолкин отступил назад и занес копье для броска. Кикаха кинулся на него, как защитник на игрока с мячом, и упал караульному в ноги; они покатились кувырком, и копье ударилось в стену.
Тишину разорвали крики одного из охранников. Гворл поднял упавшее рядом копье и метнул его. Наконечник вонзился в глотку шолкина.
Кикаха рывком высвободил копье, вытащил из ножен тесак убитого часового и послал его в цель. Лезвие по рукоятку впилось в солнечное сплетение вбежавшего снаружи шолкина. Увидев его гибель, другие караульные, бежавшие следом, поспешно отступили. Вольф забрал нож убитого им охранника, сунул лезвие за кушак и спросил:
- Куда теперь пойдем?
Кикаха вырвал тесак из груди часового и вытер окровавленную сталь о волосы трупа.
- Только не через эту дверь. Там их слишком много.
Роберт показал на дверь в дальнем конце помещения и бросился к ней. По пути он подобрал выпавший из рук охранника факел. Кикаха сделал то же самое. Дверной проем был завален мусором, и беглецам пришлось пробираться на четвереньках. Вскоре они оказались в зале с обвалившимся потолком. Сквозь дыру в каменных плитах над головой струился свет луны.
- Они наверняка знают об этом выходе! - прокричал Роберт. - Не могли же они быть настолько беззаботными. Нам лучше пока оставаться внутри.
Как только беглецы пересекли пространство под брешью в потолке, наверху замелькали факелы. Друзья побежали изо всех сил, а на краю отверстия зазвучали возбужденные голоса шолкинов. Секунду спустя, едва не попав в ногу Вольфа, в мусор воткнулось копье.
- Теперь они знают, что мы ушли из того большого зала, и бросятся за нами в погоню, - сказал Кикаха.
Они побежали дальше, выбирая ответвления, которые могли вывести их к безопасному выходу. Внезапно пол под ногами Кикахи провалился. Он зацепился за край другого каменного блока и попытался подтянуться, но это ему не удалось. Противоположный конец большой плиты начал подниматься. Кикаха вновь соскользнул вниз, его тело повисло над дырой. Он закричал, выпустил факел и сорвался вниз.
Вольф ошеломленно уставился на поднявшуюся плиту и пролом под ней. Отверстие заполняла темнота. Скорее всего, факел погас при падении, или дыра оказалась настолько глубокой, что свет терялся далеко внизу. Застонав от горя, Роберт пополз к краю и, держа факел в вытянутой руке, заглянул вниз. Шахта, ширина которой достигала десяти футов, а глубина всех пятидесяти, оказалась заваленной мусором и обломками плит. Кикаху он не увидел, как и не увидел никаких следов, отмечавших место его падения.
Вольф окликнул друга по имени, но услышал лишь крики шолкинов, рыскавших по коридорам.
Он еще раз позвал Кикаху, как можно дальше свесился в дыру и осмотрел провал более основательно. Все его попытки осветить темное дно ни к чему не привели, но он разглядел упавший и погасший факел.
Некоторые участки на дне ямы оставались темными, как будто около стен были дыры. Возможно, Кикаха свалился в одну из них, подумал Вольф.
Голоса преследователей стали громче, и из-за угла в конце коридора показались первые дрожащие отблески факела. Роберт не мог больше ждать. Он переполз на другую сторону пролома, приподнялся на цыпочки и прыгнул. Он почти горизонтально перелетел через пролом, упал на торчащий конец плиты, сбив с торца влажную глину, и, навалившись всем телом, вернул каменный блок на место. Его ноги торчали над краем пролома, но опасность миновала.
Подобрав все еще горевший факел, Роберт пополз вперед. В конце коридора он нашел проход, полностью засыпанный упавшей с потолка глиной. Дверь накрыло огромной плитой из гладкого обтесанного камня, которая застряла в коридоре под углом в сорок пять градусов. Немного ободрав кожу на груди и спине, Вольф протиснулся в щель между камнем и глиной. За дверью находилось огромное помещение, в несколько раз превышающее по размерам тот зал, где держали рабов.
В противоположном конце валялась груда обвалившихся каменных плит. Роберт поднялся по ним до щели между стеной и потолком, в которую лился лунный свет. Через пролом можно было выбраться наружу. Вольф погасил факел. Свет могли заметить шолкины, рыскавшие на верхних этажах здания. Застыв на узком выступе под щелью, он прижался к стене и какое-то время внимательно прислушивался. Если свет факела заметили, его могут поймать, пока он будет вылезать из дыры, и ему не удастся оказать им никакого сопротивления. Но, услышав далекие крики и понимая, что другого выхода нет, Вольф все-таки полез в отверстие.
Он оказался почти на вершине глиняной насыпи, которая скрывала под собой часть здания. Ниже пылали факелы. В их свете он заметил Абиру, который грозил наемнику кулаком и что-то кричал.
Вольф взглянул на глину под ногами и представил камни и пустоты, которые скрывались в глубине. Он представил шахту, на дне которой Кикаха встретил свою смерть.
Роберт поднял копье и прошептал:
- Ave atque vale, Кикаха!
Ему страстно хотелось отомстить за друга и отнять у шолкинов еще несколько жизней, особенно жизнь Абиру. Однако он усмирил ярость и нетерпение. Потому что была Хрисеида и был рог. Но в сердце закралась пустота и слабость, словно он оставил здесь часть своей души.
Глава 11
Ночь Роберт провел недалеко от города, скрываясь в ветвях высокого дерева. Он решил последовать за работорговцами, при первом удобном случае спасти Хрисеиду и забрать рог. Караван должен был пройти по тропе, рядом с которой он затаился. Только она вела в Тевтонию.
Наступило утро, а Вольф ждал, страдая от голода и жажды. В полдень он потерял терпение. Вряд ли его до сих пор разыскивают в руинах. Вечером Роберт решил ненадолго отлучиться, чтобы напиться воды. Он спустился с дерева и направился к ближайшему ручью. Но рычание животных заставило его взобраться на другое дерево. Вскоре из кустов появилось семейство леопардов, пришедших на водопой. И когда звери наконец напились и исчезли в кустах, солнце почти укатилось за монолит.
Роберт вернулся к тропе, зная, что на таком небольшом расстоянии он бы не мог не заметить длинный караван рабов и надсмотрщиков. Но никто так и не появился. Тогда он прокрался по развалинам к зданию, из которого бежал прошлым вечером. Там тоже никого не оказалось. Убедившись, что все ушли, Вольф стал бродить по заросшим переулкам и улицам и бродил до тех пор, пока не наткнулся на человека, сидевшего под деревом. Одурманенный дхизом, тот почти ничего не соображал, но Роберт, надавав ему пощечин, быстро привел туземца в чувство. Приставив нож к горлу мужчины, он допросил его. Несмотря на ограниченное знание хамшемского языка и еще меньшие навыки в наречии долинзов, Вольф выяснил все, что хотел: Абиру с отрядом утром уплыли на трех больших боевых каноэ с наемными долинзскими гребцами.
Ударом кулака Вольф свалил человека наземь и зашагал к пирсу. На пристани не оказалось ни души, и у него появилась возможность выбрать для себя судно по вкусу. Роберт взял узкую легкую лодку с парусом и отправился вниз по реке.
Через две тысячи миль он пересек границу между Тевтонией и цивилизованным Хамшемом. Следуя за караваном, Вольф проплыл триста миль по реке Газирит, а затем шел по суше. Он мог бы давно догнать медленно двигавшуюся вереницу людей, но трижды терял след и время от времени скрывался от тигров и топороклювов.
Тропа шла вверх. Неожиданно из джунглей возникло горное плато. Для человека, дважды преодолевшего подъем в тридцать тысяч футов, восхождение на шеститысячник не составило труда. Поднявшись на плоскогорье, Роберт оказался в совершенно другой стране. Правда, температура воздуха оставалась той же, и росли здесь дубы, платаны, тис, самшит, грецкий орех, хлопковое дерево и липа. Только вот животные не соответствовали привычной флоре. Не прошел он и двух миль по сумраку дубового леса, как ему пришлось спрятаться.