***
- Что ты решил насчет Мор-ама и Мории? Джабал покачал головой.
- Нет нужды спешить. Мор-ам наш в любое время, когда мы этого захотим. Я не хочу трогать его, пока не решил, как поступить с Морией. Когда-то они были очень близки, и я не уверен, что она полностью изменила отношение к брату.
- Говорят, она пристрастилась к вину. Если мы будем медлить, можем потерять ее.
- Тем более имеет смысл повременить. Или она докажет, что обладает достаточной силой воли жить без брата и без вина, или же нет. У нас нет места тем, о ком надо заботиться.
- Они были хорошими людьми, - тихо ответил Салиман.
- Именно, были. Сейчас благотворительность для нас - непозволительная роскошь. Кстати, как насчет Уэлгрина? Угрожает ли опасность нашим шпионам в стане его людей?
- Никто не знает. Конечно, перед нами у них более выгодное положение.
- Что ты имеешь в виду?
- Только то, что приказ помогать пасынкам при любой неприятности на них не распространяется. Как я уже говорил тебе, до добра такой договор не доведет. То, что мы приходим им на выручку в каждой стычке, рождает подозрения, ведь в Санктуарии Союз пользуется признанием лишь у проституток.
- Они соблюдают обязательство не преследовать ястребиных масок?
- Да, - ворчливо признал Салиман. - Со времени заключения альянса они держат слово.
- Тогда и мы не преступим данную клятву. Плохо, если наши бойцы начнут привлекать к себе излишнее внимание. Пусть будут внимательнее. Можно помочь и без непосредственного участия в стычках.
- Мы пытались, но в бою пасынки как слепые котята. Не кто иной как ты, приказал сделать все возможное, чтобы они остались в живых.
- Вот и делайте, как я сказал! - неожиданно взорвался Джабал. - Салиман, боюсь, твоя нелюбовь к нашему пакту сквозит в твоих отчетах. Эти "слепые котята" сумели справиться с нашим войском и я не могу поверить, что они внезапно оказались неспособны взять верх в обычной уличной стычке.
***
Небольшая змейка подняла голову, изучая мучителей, а затем снова принялась исследовать стенки сосуда с тупым постоянством рептилии.
- Вот одна из ужасных бейнитских змей, - усмехнулся Джабал, наклоняясь к сосуду, чтобы присмотреться внимательнее. - Секретное оружие Бейсиба.
- Ну, не такое уж оно секретное, - возразил его помощник. - Я уже говорил тебе о трупах со следами укуса змеи. Рыбоглазые не всегда благоразумно обращаются со своими тайнами.
- Салиман, давай постараемся не попасть в свои собственные сети. Порой мы сами плодим мертвых, чтобы нагнать побольше тумана. Не думаю, что можно с уверенностью утверждать, будто каждый укушенный змеей пал от бейсибской руки. Ты уверен, что эту змею где-нибудь не потеряли?
- Она стоила жизни одной женщине, но это не важно. Она не единственная, кто недавно погиб. Удивительно, но пришельцы никак не могут привыкнуть к ночной жизни города. Откуда бы они не появились, но у них в крови привычка бродить по улицам в одиночку.
- Такая беспечность нам только на руку, - заметил Джабал, постучав по сосуду, и змейка подняла голову. - Если мы раскроем секрет яда, то доведись нам столкнуться с рыбоглазыми, мы будем впереди на целую голову.
Выпрямившись, Джабал отдал сосуд Салиману.
- Передай кувшин кому-нибудь, кто разбирается в ядах и снабди его деньгами, чтобы тот мог купить себе рабов. Через месяц у меня должно быть противоядие. Как жаль, что Темпус отомстил Корду. Мы бы могли воспользоваться его услугами.
- Темпус словно взял себе за привычку осложнять нашу жизнь, - сухо заметил Салиман.
- Вернемся к нашим баранам. Что нового слышно о пасынках? Последнее время ты ничего мне не докладывал и я сделал вывод, что ситуация нормализовалась.
- Ты ошибаешься. Впрочем, я достаточно четко уяснил, что ты больше не желаешь выслушивать жалобы по поводу союза с ними.
- Жалобы выслушивать я не намерен, но это не означает, что нужно о них забыть.
- Вся стекающаяся ко мне информация состоит из жалоб на этих недоносков и их неспособность выпутаться из простейшей заварушки.
- Хорошо, Салиман, - вздохнул Джабал. - Возможно, я и впрямь подошел к этому спустя рукава. Может ты просветишь меня, что происходит?
Салиман задумался, собираясь с мыслями. - Когда пасынки впервые появились в городе, это были настоящие воины, способные не только выжить, но и блистательно взять верх в большинстве вооруженных столкновений. Жители Санктуария страшились их, но уважали. С тех пор, как мы заключили с ними союз, все в корне изменилось. Братья стали более сварливыми и практически ни на что не годными. Наши люди тратят большую часть времени и сил на то, чтобы держать их подальше от конфликтных ситуаций и приходить на выручку, когда столкновения избежать не удается.
Джабал осмысливал услышанное. - Мы с тобой знаем, что если солдат надолго оставить в городе, то от них начинаются одни неприятности, поскольку дисциплина падает, а подготовкой начинают манкировать. Не это ли произошло и с пасынками?
Салиман покачал головой. - Но разложение не может быть столь быстрым и настолько полным. Даже если бы они намеренно хотели проиграть, у них не могло получиться лучше.
- Вот что я тебе скажу. Мы знаем, что люди Союза бесстрашны и готовы по приказу Темпуса пойти на смерть. Вероятно, они испытывают нас, намеренно подставляя себя, чтобы оценить наши возможности и способность исполнять взятые обязательства. Либо это, либо то, что за лидерством Темпуса кроется нечто большее, неподвластное простому взору. Известно, что он получает помощь по крайней мере от одного бога. Возможно, он нашел способ передавать свою волю войскам.. и на расстоянии она слабеет.
- Так или иначе, на этот неудачный альянс мы тратим слишком много времени.
- Пока не будем знать наверняка, нам не удастся оценить, что для нас более выгодно: сохранить альянс или отказаться от него. Найди мне ответ и я переменю решение, но пока пусть все будет как есть.
- Как хочешь.
***
Джабал улыбнулся, завидев, как в комнату ввели Хакима с повязкой на глазах. Для такой встречи надевать маску необходимости не было, и негр был рад тому, что может спокойно глядеть в глаза гостю. Подождав, пока повязку снимут, Джабал медленно обошел подслеповато щурившегося рассказчика. Новые одежды, подстриженные волосы и борода, исчезла впалая грудь и… и запах благовоний! Хаким был в банях!
- Я нашел себе работу, - нарушил тишину сказитель, будто сам удивляясь нечаянному богатству.
- Я знаю, - ответил Джабал. - Теперь ты советник при новом дворе, у Бейсы.
- Если ты уже знаешь, это, то чего ради меня приволокли сюда с повязкой на глазах? - в голосе Хакима отразился былой нрав.
- Потому, что я знаю, что ты хочешь с этим покончить.
Воцарилась тишина, нарушенная вздохом сказителя. - Вместо того, чтобы спрашивать, почему я здесь, мне надлежит ответить, почему я решил отказаться от места? Я прав?
- Я нашел бы более вежливые обороты, но ты ухватил самую суть.
Джабал погрузился в кресло и мановением руки предложил сказителю сесть напротив - …Вино на столе. Мы знаем друг друга достаточно давно, поэтому давай без церемоний.
- Церемонии! - пробрюзжал старый сказитель, принимая оба предложения. - Возможно, они-то меня и раздражают. Как и ты, я вырос на улицах в трущобах и помпезность двора мне докучает. Жизнь в Санктуарии как ничто другое научила меня бежать от суеты.
- Деньги стоят терпения, Хаким, - ответил Джабал, - и этому я тоже научился в Санктуарии. Я выяснил, что ты не настолько скромен и незаметен, как пытаешься уверить других. Расскажи, каковы истинные мотивы твоей предполагаемой отставки.
- Какое дело тебе до этого? С каких это пор тебя начали занимать моя жизнь и мысли.
- Я собираю информацию, - ответил Джабал. - Ты знаешь, меня особенно интересует все, касающееся сильных мира сего. К тому же… - голос Джабала неожиданно пресекся, утратив гнев и властность - …не так давно я собирался круто изменить судьбу, и два человека, мой старый друг и нищий рассказчик, не обращая внимания на мою ярость, убедили меня покопаться в себе. Не все долги за свою жизнь я выплатил, но я их не забыл. Позволь мне попытаться воздать тебе за некогда оказанную услугу. Попробовать одновременно быть и беспокоящим оводом и исповедником в момент, когда ты чувствуешь себя совершенно одиноким.
Хаким несколько секунд рассматривал вино в бокале. - Мне так же, как и тебе, - начал он, - дорог этот город, пусть любим мы его по-разному и разные у нас причины. Когда чужеземцы спросили мое мнение о жителях города, узнать, надежны ли они или слабы, я почувствовал, что каким-то образом предаю друзей. Золото радует, но оставляет на душе след, который не смоет ни одно омовение в мире.
- Они попросили у тебя не больше того, о чем просил я, когда ты был моими глазами и ушами, - заметил Джабал.
- Это не одно и тоже. Ты такая же часть этого города, как Базар или Лабиринт. Теперь же я имею дело с иноземцами и не собираюсь за одно золото шпионить против собственного дома.
Внимательно присматриваясь к собеседнику, бывший работорговец снова наполнил бокалы.
- Послушай меня, Хаким, - заговорил Джабал, - и поразмысли, как следует над тем, что я скажу. Старая жизнь закончилась и не быть тебе больше невинным сказителем, а мне гладиатором. Жизнь движется вперед, а не назад. И так же как мне пришлось привыкать к своим новым годам, так и тебе нужно научиться жить в соответствии с новой ситуацией. Слушай:
Захватчики узнают обо всем, поставил ты им информацию или нет - и я уверяю тебя, что так будет. К одному и тому же факту ведет много дорог. И если бы не тебя, а кого-то другого призвали исполнять обязанности советника, все было бы иначе. Другой был бы поглощен чувством собственной значимости, звуками своего голоса, не видя и не слыша, что же на самом деле происходит вокруг. Такой слабости, рассказчик, у тебя никогда не было.
Дела, происходящие при дворе, логика, с которой пришельцы решают вопросы, могут быть чрезвычайно важны для нашего города. Меня это волнует, но я буду спокойнее, если буду знать, что их активность отслеживает мой человек. Менять то, что уже знаешь, на незнакомое - весьма честная сделка, если взамен получаешь ценные сведения.
- Ты мягко стелешь, работорговец, - прервал его сказитель. - Возможно я тебя снова недооценил. Ты привел меня сюда не для того, чтобы узнать, почему я решил подать в отставку. Похоже, ты уже знал мои мысли. На самом деле тебе нужно сделать меня своим шпионом.
- Я догадался о твоих мотивах, - подтвердил Джабал. - Но шпион - некрасивое слово. Вдобавок, его жизнь полна опасностей и требует высокой награды - скажем, пятьдесят золотом каждую неделю. Плюс премии за особо ценные сведения.
- За предательство других могущественных сил Санктуария и усиление твоего могущества, - рассмеялся Хаким. - А что если бейсибцы начнут расспрашивать о тебе? Если в моих отчетах окажется пропуск, у них могут возникнуть подозрения.
- Отвечай правдиво, как и про любых других людей, - пожал плечами бывший гладиатор. - Я нанимаю тебя собирать информацию, а не защищать себя за твой счет. Признавай все, включая и то, что у тебя есть возможность связаться со мной, если на то возникнет нужда. Говори правду так часто, как сможешь. Тем быстрее они поверят тебе, если ты и впрямь решишь, что солгать необходимо.
- Я подумаю, - вымолвил рассказчик. - Хочу все же сказать, что единственной причиной, почему я принимаю во внимание возможность такого союза, является то, что ты и твои призраки - одна из последних серьезных сил в городе, с тех пор, как ушли члены Союза.
Едва заметная тень пробежала по лицу Джабала.
- Союз? - счел нужным переспросить он. - Последнее, что я слышал, это то, что они по-прежнему хозяева на улице. Почему ты решил, что они ушли?
- Не считай меня за дурачка, повелитель масок, - отозвался рассказчик и потянулся за бутылкой, но обнаружил ее пустой. - Ты, кто знает мысли даже в моей голове, обязан знать, что эти разодетые в броню клоуны, разъезжающие по улицам, такие же пасынки, как я цербер. Да, и ростом, и цветом волос они неотличимы, но многого им не хватает до тех наемников, которые вслед за Темпусом отправились на север.
- Конечно, - рассеянно улыбнулся Джабал. Вытащив из кармана небольшой кошелек, он через стол перебросил его сказителю.
- На эти деньги купи себе хороший амулет против ядов, - начал инструктаж Джабал. - Насилие при дворе тихо, но не менее безжалостно, чем в Лабиринте, а на тех, кто пробует пищу, не всегда можно положиться.
- Мне на самом деле нужна защита от ядов, - скривился Хаким, давая кошельку исчезнуть в складках одеяния. - Мне никогда не доводилось видеть так много змей.
- Свяжись со мной на следующей неделе, - отозвался Джабал, погруженный в свои мысли. - Мои люди сейчас работают над тем, чтобы найти противоядие. Естественно, если ты сохранишь свой пост. Уличный сказитель в подобной защите не нуждается.
- У тебя есть одна из бейнитских змей? - невольно спросил сказитель.
- На них не так уж сложно наткнуться, - спокойно заметил Джабал. - Да, кстати, если хочешь немного осчастливить твою госпожу своими успехами, сообщи, что не все недавно насмерть укушенные змеей - дело рук ее народа. Есть люди, которые пытаются дискредитировать ее двор, а потому копируют их методы.
Хаким поднял в немом молчании бровь, но Джабал покачал головой.
- Мои люди не делали этого, - провозгласил он, - хотя в будущем к этой идее стоит приглядеться повнимательней. А сейчас, с твоего позволения, я займусь другими делами… и скажи сопровождающим, что я велел убедиться, что ты благополучно дошел до дома.
Заслышав смех Джабала, Салиман поспешил в комнату.
- Что случилось? - спросил он, удивленный и озабоченный этим первым за многие месяцы всплеском веселости негра. - Старик рассказал веселую историю? Расскажи и мне, тоже хочется всласть посмеяться.
- Все очень просто, - ответил хозяин масок, частично приходя в чувство. - Нас обманули. Обвели вокруг пальца.
- И ты над этим смеешься?
- Над тем, как это было проделано. Я не люблю, когда меня обманывают, но должен признать, в этой последней проделке чувствуется умелая рука.
Джабал вкратце передал Салиману полученные от Хакима сведения.
- Подмена? - недоверчиво переспросил Салиман.
- Подумай сам. Тебе внешне знакомы по крайней мере несколько пасынков. Встречал ли ты их за последнее время? Хотя бы того, кто заключил с нами союз? Этим многое объясняется, в том числе и то, почему эти, так называемые "пасынки" не знают, с какой стороны брать в руки меч. А я-то думал воспользоваться преимуществом, находясь на вторых ролях.
- И что нам теперь делать?
- Едва я узнал об обмане, как у меня уже был готов ответ.
Смех в глазах работорговца исчез, уступив место недоброму блеску.
- Я заключаю союзы с людьми, а не с мундирами. Сейчас оказалось, что люди, члены Священного Союза, с которыми мы заключили договор, находятся где-то на севере, рискуя именем и жизнью на благо доброй старой Империи. В своем стремлении убить двух зайцев, они становятся уязвимыми. Братья вверили свое имя полнейшим профанам в надежде, что былые победы не позволят нам догадаться о подмене.
- У нас альянс с Союзом, но это не относится к тем дуракам, которых они оставили за себя. Более того, судя по тем трудностям, с которыми мы сталкиваемся при воссоздании организации, можно сделать вывод, как бережно надлежит обращаться с ситуацией.
Глаза Джабала превратились в щелочки.
- Поэтому, вот мой приказ всем подчиненным. Немедленно прекратить всякую помощь тем, кто ныне в городе именует себя пасынками. Вообще, всякая возможность потревожить, ошеломить или уничтожить этих людей важнее любого иного поручения, за исключением тех, которые напрямую связаны с Бейсибом. Я хочу, чтобы в максимально короткий срок жители Санктуария стали относиться к Союзу с большим презрением, чем к жителям Низовья.
- Но что будет, когда слух об этом дойдет до настоящих Братьев? - спросил Салиман.
- Они станут перед выбором. Остаться там, где находятся сейчас, в то время, как их имя поливают грязью в самой большой дыре Ранканской Империи, или же примчаться во весь опор сюда, рискуя стать дезертирами среди тех, кто сражается у Стены Чародеев. Произойти может и то, и другое. Но в любом случае они обнаружат, что восстановить свою репутацию в городе невозможно.
Джабал посмотрел на помощника, медленно мигая глазами. - Вот почему, старина, я смеюсь.
Линн ЭББИ
УГОЛКИ ПАМЯТИ
1
Через порог таящейся в тени двери шагнул человек, одетый в переливающиеся одежды. Пришелец наполнил комнату деловитой поступью, быстрыми, птичьими движениями снял простыню с обнаженного трупа. Из маленького окошка в стене в мрачную комнату лился свет, делая видимым лицо молодой женщины, лежащей на узком деревянном столе, скрывая ее мертвенную бледность. Казалось, девушка спит безмятежным сном юности.
Из рукавов бесформенного одеяния незнакомец выпростал изъеденные язвами руки, чьи пальцы внушали отвращение большее нежели труп. Из-под капюшона вырвался не то смешок, не то вздох и странные пальцы быстро отбросили ниспадавшие на шею волосы. Склонившись над умершей, скрюченный человек втянул носом воздух и со вздохом наклонился к горлу женщины. В руке его блеснул небольшой сосуд, когда он отступил на шаг от стола.
В комнате слышалось лишь учащенное дыхание незнакомца. По-прежнему молча он отступил в тень и зажег шар из ярко-голубого света, капля за каплей опорожнив фиал. Понюхав испарения, пришелец мановением руки погасил огонь и возвратился к трупу. Ощупав каждый сантиметр тела девушки, он нашел небольшие ранки на шее, из которых выдавил кровь.
Вздыхая, человек накрыл саваном тело и тщательно расправил складки материи. Прикрыв прядью пепельных волос порез, он набросил ткань на лицо. На этот раз сомнений не было - из-под глубокого капюшона донесся звук, похожий на всхлип. Когда он был молод и красив, в его жизни было много женщин. Они буквально шли за ним по пятам, и он безрассудно дарил им свою любовь. Но память не сохранила ни одного лица, кроме того, что он закрыл саваном.
Ступив в тень, чародей Инас Йорл зажег свечу и уселся за грубо сколоченный стол, закрыв лицо безобразными руками. Умершая женщина была с Улицы Красных Фонарей, из "Дома Сладострастия", где носящий во лбу голубую звезду Литанде был частым гостем. Однако, они позвали Инаса, и теперь маг понял почему.
Макнув перо в чернильницу, Йорл принялся писать на бумаге, которая была старой уже в дни его юности. "Твои подозрения подтвердились. Она отравлена концентрированным ядом бейнитской змеи".
Литанде подозревал это, но Орден Голубой Звезды не давал знаний в этой области. Эта задача для него, Инаса Йорла, предпочитавшего избегать опасность, но не страшиться ее. Его дело было определить, был яд или нет, исследуя тайные мелочи вечного. Перо снова заскользило по бумаге.