Мне подумалось, что моя жизнь может оборваться еще до того момента, как я допью его.
- Официально это называется "конфликтом".
Некоторые старшие ангелы иногда даже ссылались на "конкуренцию".
- То есть мы не враги, а… соперники.
Графиня прикусила губу, удерживаясь от улыбки или презрительной усмешки. Наверное, она знала, что в такие моменты ее, неописуемая сексуальность смущала ум любого парня.
- И что хочет выяснить мой соперник? Не то чтобы меня интересовало общение с ангелом, но вам лучше перейти к делу. Ваша нагловатая смелость становится утомительной. Вы застали моих мальчиков врасплох. Однако не думайте, что Сладкий и Корица настолько бесполезны. Они способны истязать вас долгое время, не позволяя вам умереть. Там, откуда я пришла, имеются учебные программы по таким вопросам.
- Да, мне рассказывали о ваших университетах. Именно об этом я и хотел вас спросить. Кто, по-вашему, заработал ученую степень, пытая Трававоска?
Ее красивое лицо напряглось, но глаза остались невинно синими, как небо над прерией. Голос мог бы принадлежать Мэри Поппинс.
- Это обвинение, мистер Доллар? Если вы хотите навесить его на меня, то у вас ничего не получится. Глупое занятие.
Мне пришлось поднять руку, чтобы остановить ее.
- Я пришел к вам с миром, принцесса.
- Графиня.
- Прошу прощения, графиня. Я ни в чем не обвиняю вас. И даже если бы у меня имелись какие-то подозрения, я оставил бы их при себе. Трававоск не работал на ангелов, и он определенно не был моим другом. На самом деле я считал его мерзавцем.
- Тогда, возможно, это вы убили обвинителя.
- Такая вероятность имеется, но я прошу вас поверить в мою непричастность к гибели Трававоска. И я действительно хочу узнать, кто убил его.
- Вся иерархия Ада хочет того же самого.
Глаза графини сузились.
- Но их гораздо больше интересует исчезновение души. То, что случилось с клиентом обвинителя. Неким Эдвардом Уолкером.
- Клиентом?
Я засмеялся и покачал головой.
- Забавно называть так парня, которого Трававоск хотел приговорить к вечной поджарке в кипящем масле, словно яичный рулет.
- Наш обвинитель делал свою работу, мистер Доллар. Так же, как и я. Мне кажется, вы можете прожить немного дольше - в этом теле или вне его, - если сейчас уйдете и займетесь вашими делами!
- Да? Я тоже спокойно выполнял свою работу и не думал ни о чем другом, пока на меня со всех сторон не посыпались неприятности.
Я рассердился, и на какое-то время мой гнев подавил тот колючий зуд в затылке, который менее опытные люди по ошибке путали с трусостью и страхом. (Мне больше нравилось называть его одной из форм осторожности.) Хотя графиня говорила правду: через несколько минут ее два заботливых медвежонка могли вернуться в бар со своими сородичами.
- Печально, что дело Уолкера осложнило вашу жизнь, - сказала она, - но мне нечем поделиться с вами. И вы тоже не обладаете ценной для меня информацией.
Ее защита не уступала танковой броне. Фактически я смотрел на весьма привлекательный танк, с бриллиантовыми сережками и серебряным кулоном на белой груди.
- Вам пора уходить.
Блестящий медальон отвлек меня немного. Мне всегда говорили, что демоны не любят серебро.
- Да, графиня, я понимаю, что вам хочется возобновить свои развлечения. Окунуться в оргию трущоб.
Откинувшись на спинку сиденья, я попытался изобразить расслабленную позу.
- Мне даже стало интересно, почему вы выбрали такое место. Я хочу сказать, что эта забегаловка с опилками на полу не очень подходит для вашего статуса.
На ее лице появилась опасная роковая улыбка.
- Вы хотите разозлить меня, мистер Доллар? К вашему сведению, мне нравятся подобные места. Видите ли, я люблю студентов.
- Обвалянных в сухарях и под соусом? Или вы поедаете их сырыми, как суши?
- Зачем же так грубо, мистер Доллар.
Она склонилась ко мне и опустила руку на мое бедро. Я почувствовал, как кончики ее ногтей прокололи джинсовую ткань.
- Я не вампир или какое-то мультяшное существо, пожирающее человечину. Я инфернальная дворянка. Моей пищей является человеческое отчаяние. В этом веке люди так легко сбиваются с пути.
Она хихикнула, как юная девушка, шептавшаяся с другом.
- Один мой знакомый сказал, что я должна ставить перед собой более высокие цели. Это как стрелять в слепую рыбу в маленькой бочке. Так он выразился. Но мне нравится смотреть, как мои партнеры по сексу пыжатся от самодовольства, а потом плачут и умоляют меня о крохах милости. Особенно парни!
- Если вы хотите, чтобы у меня по спине побежали "мурашки", придумайте что-нибудь получше.
Тем не менее я все время чувствовал ее руку на моей ноге. Она напоминала мне ядовитого паука… хотя и вызывала другие эмоции.
- Меня мало волнует, как вы проводите свое время, графиня. Я пришел сюда только для того, чтобы задать вам несколько вопросов.
Ее ногти впились в мою ногу чуть сильнее. Она облизала и без того уже влажные губы.
- Вы спросили все, что хотели?
Ситуация становилась слишком причудливой. Поймите меня правильно: я и раньше подвергался воздействию обольстительниц из рядов Оппозиции. Они использовали такие чары, которые бедный ангел, вроде меня, даже представить себе не мог! Но графиня была другой - такой "другой", что сердце замирало. Я боялся, что она передвинет руку на моего маленького Билли и узнает, как сильно ее красота опровергала мою бесстрастность.
- Остался последний вопрос, - ответил я. - Вчера я пришел домой и увидел на двери знак "пылающей руки". Вы не могли бы рассказать мне об этом? Неужели я обидел кого-то из ваших коллег?
- Посмотрев на ваш танец с моими телохранителями, я просто не могу представить, как кто-то может обижаться на вас. Хотя на вашем месте я не испытывала бы паники. Скорее всего, над вами пошутили. "Пылающая рука" - это бабушкины сказки. Я годами не слышала, чтобы кто-то получал такое предупреждение.
- Тогда придется освежить вашу базу данных.
Я вытащил из кармана телефон, вывел на экран снимок моей двери и показал его симпатичной собеседнице.
- Что скажете?
Джекпот! На ее лице впервые промелькнуло выражение, несопоставимое с ее ролью демонической принцессы. Она убрала руку с моей ноги. Странно, но ее эмоция показалась мне не удивлением, а неприкрытым страхом, который тут же накрыл и меня. Что могло напугать светскую львицу Ада?
Ее мимолетный ужас исчез, как отражение пролетевшей птицы.
- Вы наполовину правы, мистер Доллар. Это "пылающая рука". Но не та "пылающая рука".
- Что вы хотите сказать?
Ее ладонь снова опустилась на мое бедро, мягко сжав напряженные мышцы. Острые ногти раз за разом покалывали мою кожу.
- В прошлом неграмотные люди часто нарушали соглашения с нами. Их предупреждали о грядущих наказаниях, оставляя на дверях знак черной руки. Но для этого использовались человеческие ладони. Они имели обычные размеры. Я никогда не слышала о нарушении данной традиции. Поэтому, если только вы не живете в деревне манчкинов, рука, оставившая знак, была такой же большой, как лапа белого медведя.
Она приподняла изящную руку - ту, которой не сжимала мое бедро. Ее длинные острые ногти были очень чистыми и лишенными лака.
- Иными словами, существо, навещавшее вас, имело большие размеры.
Очевидно, она могла бы рассказать мне кое-что еще, но вряд ли согласилась бы на это. Между нами как будто возникла стена. Я решил поберечь свою жизнь. Кроме того, мне хотелось выйти из "Харчевни" без лишней стрельбы. Я убрал ее руку с моей ноги и выскользнул из кабинки. В то же самое мгновение передняя дверь бара распахнулась настежь, и в проеме возникло несколько больших фигур, заслонивших собой оранжевый свет от парковки. "Медвежата" привели подкрепление.
- Благодарю вас, графиня, - сказал я. - Возможно, вы не поверите мне, но ваша помощь была неоценимой.
- Вы умный парень, Доллар. Если вам удастся выжить в ближайшие десять минут, то в следующий раз, когда мы встретимся, вы можете называть меня Казимирой.
Она улыбнулась, и ее неземная красота пронзила мне грудь.
- Друзья называют меня "Каз", но вы не успеете заслужить такую привилегию. Я думаю, что ваша жизнь уже почти на исходе.
Проклятье! Как она была прекрасна!
К нам подходили пять или шесть громил - настоящая экспозиция массивного и мерзкого зала инфернальной славы. Я метнулся к другому концу помещения, ругая себя за неосмотрительность. Что мешало мне разведать выходы?
В конце концов я забежал в мужской туалет и выбрался через окно. К счастью, демоны посчитали меня недостойным противником и не оставили никого на стоянке машин. К тому времени, когда они выломали дверь туалета, я уже выезжал на Камино Рил и с облегчением вытирал пот с лица. Но, даже входя в комнату мотеля, снятую мной на северном конце города, я по-прежнему думал о руке графини, лежавшей на моем бедре.
Глава 8
ПОУЗИ И ДЖИ-МЭН
Я проснулся, когда солнечный луч, словно нож Нормана Бейтса, проник сквозь пыльные жалюзи Королевского мотеля. Мой телефон вновь и вновь повторял четыре ноты Благовестного хора - мелодию принятых сообщений. Поверьте, если бы это зависело от меня, я нашел бы что-то более интересное (или, по крайней мере, менее показное). Но наши телефоны считаются рабочими инструментами. Их не смог бы перенастроить даже сам Никола Тесла. Они не предназначены для обычных людей. Такие устройства можно увидеть только у ангелов. И получая сигнал о входящих сообщениях, все мы слышим одну и ту же мелодию: Ал-ли-лу-я. Ал-ли-лу-я. Тот, кто создавал эту программу для "хозяйского дома", был преступно глупым идиотом или человеком с отвратительным чувством юмора.
Кроме материалов Жировика, которые я еще не прочитал, ко мне поступило несколько тошнотворных сообщений из офиса Темюэля. Начальство желало знать, куда я переехал. Последнее сообщение пришло от Клэренса. Парень спрашивал, когда мы встретимся. Черт, вспомнил я, мы с Сэмом договорились, что стажер побудет со мной пару дней. Сев в лужицу яркого света, я посмотрел на будильник. Алый циферблат электронных часов показывал 09.22. Практически время рассвета. Мои пальцы, по гибкости похожие на сырые сосиски, набрали сообщение. Я попросил Клэренса присоединиться ко мне около полудня в "Устрице Билла". Не было смысла спешить. Тем более что мне предстояло небольшое расследование, которое я хотел выполнить в первой половине дня - естественно, после душа и чашки кофе.
Через двадцать пять минут я уже был в пути, сжимая коленями большой (размером с силосную яму) стакан "Пита". В винтажном "Матадоре" не было креплений для таких предметов. Оставалось лишь гадать, как люди, жившие в семидесятые годы, обходились без подставок для стаканов. Я мчался по Набережной к дому Эдварда Уолкера - в третий раз за эту неделю. После свистопляски двух прошлых дней жилищное товарищество постепенно возвращалось к нормальной жизни. Я видел на тротуарах улыбчивых почтальонов и людей в дорогой одежде, которые лениво выгуливали породистых собак. Для субботнего утра в Пало Альто их было непривычно много.
Особняк Уолкера теперь почти не отличался от других домов на улице - разве что небольшим островком игрушек, цветов и траурных лент, оставленных у входа. В наши дни этот вид сентиментальных отложений очень быстро собирается у мест трагических событий. Сегодня на подъездной дорожке стояла лишь одна машина: потрепанный японский седан, не принадлежавший покойному Уолкеру. Его автомобиля я не видел - наверное, он находился в закрытом гараже.
Поначалу я хотел провести осмотр дома во вневременном измерении. Однако странная машина заинтриговала меня. Я постучал в переднюю дверь. Обычно в подобных ситуациях мы представляемся страховыми агентами, но в данном случае речь шла о самоубийстве, поэтому я отказался от такого прикрытия. Показывать документы инспектора Национального совета безопасности на транспорте тоже не имело смысла. Седан был припаркован на частной территории. Тут даже не помог бы работавший двигатель.
Дверь открыла девушка, одетая в джинсы, сандалии и темную куртку с капюшоном. Она легко вписалась бы в антураж "Харчевни" или любой студенческой тусовки последних десятилетий. В ее длинные черные волосы были вплетены разноцветные ленты, маленькие колокольчики и прочие безделушки.
Она с изумлением посмотрела на меня, как будто мой визит показался ей безумным поступком.
- Да?
- Привет. Меня зовут Роберт Доллар. Я работаю в журнале "Виста". Прошу прощение за беспокойство. К сожалению, мне не удалось дозвониться до вас по телефону. Миссис Уолкер дома?
Глаза девушки округлились еще больше. С таким же успехом я мог бы спросить у нее о рыбах, летающих в облаках.
- Миссис Уолкер покинула нас. Вам следовало бы это знать. Моя бабушка умерла пять лет назад.
- О, простите… Как неловко.
Направляясь сюда, я не думал, что буду общаться с родственниками Уолкера. Кое-какая информация Жировика имелась в папке, которую я держал в руке. Но мне пока не довелось ознакомиться с ней.
- Так вы внучка мистера Уолкера? Вы не могли бы уделить мне несколько минут? Мы планировали опубликовать статью о вашем дедушке… Теперь это просто наш долг. Я хотел бы получить подробности из первых рук. Все произошло так быстро. Никто не был готов к подобному событию…
Ее раздраженный взгляд уступил место печальной улыбке. Она была симпатичной девушкой, но угрюмый вид делал ее менее яркой.
- Да, к такому никто не готов. Ладно, входите.
Она задумчиво приподняла плечи.
- Хотя подождите. Сначала покажите мне какое-нибудь удостоверение.
У меня имелось столько идентификационных карт, что мне позавидовал бы любой контрабандист. Я с проворством профессионального фокусника нашел нужное удостоверение. Взглянув на документ, девушка поманила меня за собой. Мы прошли в большую открытую гостиную. Внучка Уолкера плюхнулась на кушетку и похлопала ладонью по подушке, приглашая меня сеть рядом с ней. Вторая софа располагалась слишком далеко, поэтому я, изображая из себя журналиста, угнездился на туфе в нескольких шагах от девушки. Жаль, что она не предложила мне выпить - пока малышка ходила бы за напитком, я обшарил бы всю комнату. Впрочем, гостиную можно было рассмотреть во время разговора. Судя по огромному книжному шкафу у дальней стены, Уолкер являлся разносторонним человеком. Помимо книг, на полках стояли фигурки, связанные с народными мифами. На стенах висело несколько картин - в основном черно-белые копии мятежных ландшафтов Анселя Адамса, лишенные любого человеческого присутствия. Кушетки, драпированные овечьими шкурами, и прекрасные образцы мезоамериканского гончарного искусства демонстрировали щедрость и тонкий вкус покойного хозяина. Но обстановка выглядела немного запущенной - на полу и вещах виднелся слой пыли.
Я вытащил отчет Жировика и быстро пробежал взглядом первую страницу. На ней излагалась биография Уолкера, которую я уже знал: вдовец, жену звали Молли. А внучку…
- Вы, должно быть, Поузи, верно?
Она кивнула.
- Прямо как цветок.
Приподняв голову, я увидел за спиной девушки старомодный камин. Над ним висел впечатляюще большой календарь майя, сделанный из красной глины.
- Красивая вещь, - сказал я. - Он настоящий?
Поузи оглянулась, близоруко прищурилась и пожала плечами. Вероятно, большую часть времени она носила контактные линзы.
- Я не знаю. Бабушке и дедушке нравилось путешествовать по разным странам. Они часто привозили сувениры. Мне кажется, эта штука откуда-то из Мексики.
Я осторожно перевел беседу с малознакомой для Поузи темы. Меня интересовала информация, которой она, возможно, вообще не обладала. Мне хотелось знать, почему ее дед совершил самоубийство. Естественно, я не стал задавать прямых вопросов.
- Все культурное сообщество повергнуто в шок, - произнес я скорбным тоном. - Ваш великий дедушка был прекрасным человеком. Казалось, что он знал, к чему стремился. Он ценил свою жизнь.
Я понизил голос до уважительного шепота.
- Мне не хотелось бы совать нос в чужие дела… И я обещаю, что это не войдет в статью… Скажите, он чем-то болел?
Она покачала головой:
- Я так не думаю. Во всяком случае, он никогда не рассказывал мне о болезни.
- А у него было доверенное лицо?
- Какое лицо?
Мне захотелось застонать, но вместо этого я поднялся на ноги и начал прохаживаться по комнате. Попутно я осматривал книжные полки и незаметно (по крайней мере, мне так казалось) фотографировал их мобильным телефоном.
- Я говорю о доверенном лице. О человеке, с которым он делился своими секретами. Какой-нибудь близкий друг, коллега или духовник?..
- Священник?
Она смущенно хмыкнула:
- Это было бы смешно. Мой дед ненавидел религию. Он говорил, что почти все беды на свете из-за нее. Религию выдумали, чтобы дурачить людей и выманивать их деньги.
Я кивнул.
- Ну, тогда забудем о священнике. И все же ваш дедушка имел много друзей. Его все уважали и любили. Неужели вы не видели рядом с ним людей, с которыми он советовался, принимая трудные решения?
Девушка не понимала моего намека. Я хотел выяснить, какие люди могли бы рассказать мне об Эдварде Уолкере. Нет, она не была глупой - скорее, оцепеневшей от горя. Проходя мимо нее, я уловил запах шерсти, исходивший от ее свитера.
- Я знаю нескольких его друзей. В основном из "Эйч-Ти".
- "Эйч-Ти"?
Мой вопрос удивил ее.
- Я имею в виду "Холо-Тех". Компанию, которую он основал.
- Да-да, конечно. Я просто не расслышал с первого раза.
Нужно выполнять домашнюю работу, Доллар!
- Еще был один красивый африканец. Никак не вспомню его фамилию.
- Африканец?
- Да, какой-то доктор. Он часто навещал моего деда. Их беседы длились часами. Я видела его пару раз. Красивый пожилой мужчина. Кто-то говорил, что он приехал из Англии. Но дедушка сказал, что он из Африки.
- Вы не могли бы узнать его фамилию? Вдруг он вспомнит уникальные моменты, которые дополнят нашу статью.
Поузи закатила глаза и посмотрела в окно.
- Только не сейчас. Ко мне должны прийти гости.
Она взглянула на часы.
- Я жду их с минуты на минуту.
Намек был понят. Направляясь к двери, я вытащил из бумажника визитную карточку.
- Если вы вспомните имя того африканского джентльмена или что-нибудь интересное, позвоните мне или отправьте сообщение. Договорились? Вы оказали огромную помощь.