* * *
Давайте для краткости скажем, что следующее действие происходило в калифорнийской башне североамериканского комплекса зданий, где находился офис Темюэля. Однако помните, что, называя структуры Небесного города "зданиями" и места в таких структурах "офисами", мы снова грубо упрощаем эту странную, сияющую и непостоянную реальность. Темюэль был особым архангелом - моим контролером, как вы, возможно, определили бы такую должность. Поскольку я работал в департаменте дольше его, он не мог претендовать на звание моего наставника. Понимая сложившуюся ситуацию, он старался избегать всяких "боссовских" штучек и вел себя с нами как "старший товарищ" - особенно со мной, Сэмом и другими ветеранами. Мы не возражали против этого. Всегда хорошо, когда каждый знает свое место или, по крайней мере, думает, что знает.
У него было прозвище, которое мы не говорили ему, - у слова "Мул" очень мало хороших значений. На самом деле мы не испытывали к нему неприязни. Он был нашим боссом и архангелом в придачу, а на таком перегное трудно вырастить привязанность. Верховные ангелы слишком далеки для дружеского общения - даже столь доступные, как Темюэль.
- О, ангел Долориэль! - сказал он с напускным весельем, когда я возник в его кабинете.
(Глядя на небесных ангелов, вы не можете судить наверняка об их половой принадлежности. Ко многим из них подходят местоимения "он" или "она". Другие "оно" совмещают в себе оба пола. Но некоторых - ничего личного с моей стороны - можно называть только "существами".)
- Бог любит тебя. Как дела в Джуде?
Если что-то и заставляет жителей Сан-Джудас кривить рты и хмурить брови, так это ситуации, когда люди, ни разу не бывавшие в нашем городе, называют его "Джуд". Но я уже чувствовал принудительную радость Небес, которая проникала в меня щекочущими пузырьками. Поэтому я постарался соответствовать общему настроению.
- Привет, шеф. Думаю, что дела идут прекрасно. Конечно, "Гиганты" провели последний год, как дворовая команда. Словно они никогда не слышали о выигрышных позициях. Да и левого подающего они использовали слишком часто. Но не будем огорчаться. Весенние тренировки уже начинаются. Поэтому наша надежда не угасает.
Иногда я говорю о "Гигантах" только для того, чтобы позлить людей, которые не разбираются в игре. Это один из самых замечательных аспектов бейсбола.
- Кстати, говоря о тренировках, - добавил я. - Сэммариэлю дали стажера.
- Молодого Харахелиэля, - кивнув, ответил архангел. - Он уже успел показать себя?
- Да, как свинья в бикини. Но я верю, что однажды он чему-то научится.
Или снова начнет открывать рот в неудачное время, после чего нам придется рвать когти из Джуда или идти с понижением в Чистилище, где мы целую вечность будем делать внушения исправляющимся грешникам.
- Прошу прощения за вопрос. Откуда он взялся?
Яркий лик Темюэля немного затуманился. Он приподнял сияющую руку и неопределенно покрутил пальцами в воздухе.
- Я думаю, из Залов записей. Его перевели к нам по просьбе одного из верховных ангелов.
В его фразе было так много намеков, что я от испуга не нашел, что сказать.
- На самом деле я как раз и хотел поговорить с тобой об этом, - продолжил Мул.
- О чем? Извините, не понял.
- О новеньком. О стажере, которого поручили Сэммариэлю. Я хотел бы, чтобы ты присматривал за ним.
Это была очень странная просьба. Как мог кто-то - пусть даже архангел - интересоваться таким дохлым сурком, как Клэренс?
- Босс, разве присмотр за новичком не входит в обязанности Сэма? Ведь это он его наставник.
В воздухе снова сверкнул неопределенный жест.
- Да, конечно. Но иногда Сэммариэль не замечает тех тонкостей, которые улавливаешь ты. Вот почему я прошу тебя, Долориэль. Присматривай за парнем.
Обычно, когда контролер говорит вам нечто подобное, вы должны чувствовать гордость. К тому же вы находитесь на Небесах, что удваивает вашу радость. Но даже накачанное по уши счастьем, мое тело трепетало от тревоги.
- Будет сделано, сэр! - ответил я, поскольку не был глупым человеком - ни до, ни после моей горько оплакиваемой человеческой смерти.
Я не помнил ничего о прошлом, но надеялся, что мою смерть действительно кто-то горько оплакивал.
* * *
Оказалось, что Мул хотел передать мне только эту просьбу. Ситуация становилась все более странной. Он никогда не ограничивался кратким разговором, и даже когда поступал так по не зависящим от него причинам, делал это неуклюже, создавая впечатление, что вы отвлекали его от каких-то важных дел. Честно говоря, он нравился мне. Хотя я не знаю, может ли вам нравиться человек, которого вы не понимаете. Со своей стороны, он тоже благоволил ко мне или, по крайней мере, терпел меня, отличаясь этим от многих других архангелов. Тем не менее босс всегда остается боссом. Пользуясь моим визитом в "хозяйский дом", он заставил меня оформить кучу нудных и не сданных вовремя отчетов. Обычно я передоверял их Алисе - нашему офисному секретарю (еще одному земному ангелу, которая, учитывая ее злобный характер, могла быть замаскированным демоном). Если дорога в Ад выстлана добрыми намерениями, как иногда говорил Сэм, то путь к Небесам завален бумажным дерьмом и канцелярскими изделиями.
Интересно, кем был этот Харахелиэль? Кто нажал на кнопки и перетащил Клэренса от пыльных картотек в оперативный отдел? А главное, по какой причине? Может быть, он узнал что-то лишнее? Или кто-то захотел внедрить шпиона в департамент адвокатов? Но чье внимание мы привлекли? И почему они выбрали такого несуразного человека?
Я уже слышу, как вы шепчете: Ничего себе! Шпионы на Небесах? Вы подозреваете своих ангельских боссов в попытке шантажа ваших коллег? У вас плохое отношение к работе, Бобби Доллар! Давайте поступим так: прежде чем принять решение, побудьте со мной еще какое-то время. Это все, о чем я прошу. Правда была на моей стороне гораздо чаще, чем хотелось бы признавать моим недругам.
Перед возвращением на Землю мне пришлось убить немного времени - мое человеческое тело по-прежнему находилось в городской квартире и наслаждалось полноценным сном. Я вышел из Североамериканского комплекса зданий и зашагал по Проспекту созерцания мимо особняков благословенных ангелов. Как я уже говорил, одной из странностей Небес было полное отсутствие картографированного пространства. Если вам хотелось прийти туда, куда вас не приглашали, вы не получали доступ в это место. Несмотря на все усилия, вам просто не удавалось найти его, хотя вы видели перед собой очередную тысячу красивых зданий. Вы могли идти по дороге или плыть в облаках (после многих лет я по-прежнему не знаю, как мы делаем это - при отбытии с Небес все воспоминания стираются). Вы могли затратить на перемещение десятки лет, но так и не найти того места, которое искали. Мне было проще. Я ничего не искал, а просто прогуливался. Какое-то время я любовался Фонтаном звезд и перекатывал в уме большие бесформенные мысли. Затем широкая аллея привела меня к Мосту паломника. Сам того не желая, я остановился на середине пролета и взглянул вниз, на один из кварталов огромного города. Подо мной искрились многолюдные толпы обитателей - тысячи и тысячи душ, возможно, миллионы. И каждая душа была посвящена порядку и любви, счастливая и довольная своим местом в большом плане существования. А за ними, на вершине самого высокого холма Небес, виднелось сияние, напоминавшее прекрасный рассвет. Там находился Империй, обитель Всевышнего. Однако даже глядя на это чудное место, центр Космоса и вселенной, я по-прежнему задавал себе крамольные вопросы. Почему Империй прятали от наших глаз?
И, кстати, почему Бог сделал меня таким неугомонным? Я никогда не понимал своих порывов души. Но, видимо, Он хотел, чтобы я был таким, и поэтому наделил меня удвоенным запасом любопытства.
* * *
Как обычно, проснувшись вновь в физическом теле, я почувствовал себя немного странно - словно мир изменился, словно кто-то постирал и погладил мои любимые джинсы. Я сунул кофейник в микроволновку (в терминах желаний и капризов мое плотское тело ничем не отличалось от ангельского) и, ожидая звонка таймера, подошел к зеркалу.
То же самое лицо, которое я видел в отражении пять или шесть лет. Оно чем-то напоминало мне другие два-три лица, бывшие у меня до этого воплощения. Наверное, только эксперт мог бы сказать, изменился ли я после визита в Небесный город. То же самое тело - средней высоты, среднего веса, возможно, чуть крепче и сильнее, чем у обычного человека. Мужчина в зеркале имел темные волосы, нуждавшиеся в стрижке, лицо (европейского типа с легкими средиземноморскими чертами), которое не помешало бы побрить, и рот с намеком на печальную артистичность, немного испорченную одной из редких встревоженных улыбок. Мне часто было интересно, неужели я действительно выглядел так в жизни. Если да, то никто не принял бы меня за мое прошлое воплощение - надеюсь, вы понимаете, о чем я говорю. Хотя, если бы я наткнулся на человека, знавшего меня в прежнем облике, это было бы слишком большим совпадением.
Иногда я представлял себе, что мог бы жить в семнадцатом веке, носить напудренный парик и нюхать табак. Или я мог быть китайским крестьянином. Или даже женщиной. Мог иметь семью. Тогда почему у меня отняли воспоминания об этом? Почему Небеса обращались с душами, словно они были видеокассетами? Зачем нам стирали бесценные моменты с получением докторской степени или с комедийными ситуациями? И если мы не можем вспомнить детали детства или юности - пусть даже многие люди вели убогую жизнь, - зачем нас вообще заставили проходить через это?
И тут в разговор вступил внутренний голос - достаточно обычный для меня. Ты циничный, сказал он мне. Плохой ангел, которому нельзя доверять.
Но повторюсь еще раз. Наверное, Бог хотел, чтобы я был таким. Либо это правда, либо Ему все равно. Придя к подобному выводу, я решил остановиться, чтобы сохранить какую-то надежду.
* * *
К вечеру всю площадь Бигера украсили для последнего этапа карнавального сезона, который был назначен на следующие выходные. Сан-Джудас любил свои карнавалы. На фонарные столбы натянули гирлянды с большими и жуткими на вид масками. В северном углу площади муниципальные работники соорудили временную сцену. К счастью, она находилась на удалении от Эламбра-билдинг, где располагался наш бар. Завсегдатаям "Циркуля" не нравилось, когда их отвлекали художественной самодеятельностью.
Бар назывался "Циркуль", потому что сотню лет назад, прежде чем кинотеатр "Эламбра" перестроили в первый городской небоскреб, на месте нашего нынешнего оазиса на четвертом этаже размещался зал, который масоны использовали как ложу для встреч. Над главным входом в здание до сих пор имелся каменный диск с квадратом и циркулем - символом их ордена.
"Пусть все квадраты остаются снаружи, - нравилось балагурить Сэму. - Нам нужен только циркуль". Примерно так бар и получил свое название.
Внутри заведения время тянулось медленно и чинно. Единственными посетителями были Сладкое сердечко и Моника Нэбер. Они смотрели "Си-эн-эн" на настенном телевизоре. Бармен Чико протирал бокалы и поглядывал по сторонам с такой же добродушной теплотой, как статуя Ленина.
- Оля-ля! - увидев меня, воскликнул Сладкое сердечко. - Я уже отсюда чувствую запах твоей раздражительности, милый.
Сладкое сердечко имел комплекцию защитника "НФЛ", но вел себя как персонаж бразильской мыльной оперы. Он был одним из немногих земных ангелов, которые умели радоваться жизни.
- Плохо провел время в штаб-квартире?
Новости в "Циркуле" переносились со скоростью света.
- Не совсем плохо. Просто получил обычную инспекторскую нахлобучку.
На самом деле меня тревожила неразбериха с Клэренсом, но я не хотел говорить о нем с кем-то другим, кроме Сэма.
- Я понимаю тебя, сахарок, - кивнув головой, ответил Сладкое сердечко. - Меня туда силком не затащишь, если только есть возможность отбрыкаться. Мне противно смотреть на их безмолвную роскошь. Глаза слезятся.
Он усмехнулся.
- Какие у тебя планы на праздник? Может, приедешь на мою вечеринку? Ты же не дашь пройти карнавалу без танцев? Нужно веселиться, милый!
Иногда я думаю, что в Сладком сердечке слишком много местного колорита. Когда я сел на табурет рядом с Моникой, она приподняла голову. Чико, всегда старавшийся избегать чужих разговоров, отошел в сторонку, дав нам шанс на личную беседу.
- Привет, - сказала она. - Выглядишь круто. Лестница в Небо? Туда и обратно?
- Не стихи делают эту песню хорошей, а гитарное соло. Но ты права. Я только что оттуда.
Мне было интересно, знала ли она что-то о новом стажере. Но я не хотел выдавать ей подробности своей беседы с Мулом.
- Где Сэм?
- И его верный спутник Мини-Сэм? Они не появлялись здесь. Сандерс и Элвис поспорили, как быстро может бегать броненосец. Полчаса назад они уехали в зоопарк. Кул получил клиента в Испанском квартале. С тех пор больше ничего не происходило. Я ненавижу спокойную жизнь.
Она посмотрела на меня с забавным прищуром, возможно, гадая, почему я сел рядом с ней и напросился на разговор. Не так давно мы с Моникой прошли через маленький разрыв отношений, и некоторые мои участки кожи остались содранными до крови, если вы понимаете, что я хочу сказать. Это долгая история. Теперь, естественно, она подозревала меня в дурных намерениях. Проклятье! Большую часть времени я сам относился к моим намерениям с огромным подозрением.
- Кстати, ты знаешь, что нового стажера направили к нам прямо из Залов записей? - поинтересовался я.
Она засмеялась.
- И ты решил выяснить, что я слышала о нем? Извини, Бобби, но почему тебя волнует новичок? Его приставили к Сэму, а не к тебе.
Моника поднялась на ноги.
- Хочешь какую-нибудь песню?
На миг я подумал, что Нэбер собиралась запеть, но она направилась к музыкальному аппарату.
- Только ничего такого, что вызывает головную боль.
Как она шла через зал! Великолепная фигура. Мы называли ее Моникой, потому что она была не только темноволосой красавицей, но и авторитарной "мамочкой" для всей нашей компании - точь-в-точь как ее тезка в сериале "Друзья". Ну а Нэбер… Некоторым трудно произносить имя Нэхебарот. Она была хорошей женщиной, не считая того, что постоянно выбирала плохих мужчин - я служил тому главным примером. Однажды другая женщина сказала мне, что, когда я становлюсь угрюмым, это "похоже на общение со сварливым котом, который позволяет кормить себя, но все остальное считает запрещенным Небесами". А ведь в то время, когда она говорила это, мы были довольно дружны.
Бар нежился в редком моменте безмолвия, когда античный музыкальный автомат вдруг щелкнул, зажужжал и засиял огнями. Одна из пластинок скользнула на диск проигрывателя, и игла опустилась. Я всегда считал музыкальный ящик "Циркуля" неким подобием метафоры о том, что каждая душа в Божьем царстве имеет значение. Но мне и в голову не приходило, что этот древний механизм тщеславия действительно работал.
Когда Моника пошла обратно мимо пустых столиков, зазвучал "Гаитянский развод" Стили Дэна. Нэбер призывно пританцовывала при ходьбе. Внезапно я подумал, что еще совсем недавно я видел ее не подозрительной, а флиртующей, хотя уже забыл, на что это было похоже. Помню, она сидела на том же табурете у стойки и пила "май тайс" или какой-то другой тропический яд. И она тогда была готова на любой опасный поступок. Она выглядела очень доступной.
- Ну, что же ты ждешь, бедняжка? - спросила она, присаживаясь рядом и все еще вращая плечами в такт музыки. - Если бы ты был чуть веселее, милый, этим вечером с тобой могло бы приключиться что-то нежное и прекрасное.
Игривый голос. Ностальгия. Ситуация все больше усложнялась. Некоторое время назад мы не могли насладиться друг другом. Потом все закончилось большим пожаром, с криками и руганью, с беготней по холмам. Я, нынешний, стал ее бывшим. Поэтому не было ни одной возможности, чтобы я снова погрузился в тот ад - разве что упившись до помутнения рассудка. Кстати, в этот день я не выпил ни одного спиртного напитка.
И тогда, в то самое мгновение, словно доказывая, что Всевышний по-прежнему любил маленького Бобби Доллара, в моем кармане зажужжал телефон. Моника сердито посмотрела на мои вибрирующие брюки.
- Я почему-то не верю, что ты рад меня видеть.
- Нужно принять звонок. Это работа, сама понимаешь.
- Езжай и насладись своим счастьем, сахарочек! - крикнул Сладкое сердечко.
Я не совсем понял, что он имел в виду.
- Проклятье, - проворчал я, глядя на экран. - Алиса написала, что вызов предназначался Сэму. Она не нашла его и поэтому перенаправила клиента мне. Похоже, меня ожидает свидание со "старым денежным мешком".
Моника старалась выглядеть веселой, хотя я мог бы поклясться, что она была разочарована. Это заставляло меня нервничать. А вдруг она подумает, что я снова испортил прекрасную возможность? Тогда она может простить и отпустить меня в свободное плаванье. И если Нэбер поступит так - пусть даже с некоторой выгодой, - "Циркуль" станет для меня горячим местом.
- Ты поедешь в Вудсайд? - спросила она.
Это был дальний пригород у холмов, где лошади имели больше прав, чем люди.
- Да, на равнину. Район Пало Альто.
Она вздохнула, выпрямила спину и подтянула к себе бокал с напитком.