ИСИЛИЭЛЬ
Утро началось для всех в казарме как обычно, но только не для меня. У меня же – особый день, и утренняя пробежка по лесу с последующей тренировкой в стрельбе из лука и фехтование на мечах сегодня, а может, и навсегда откладывались.
Наша Горная долина являлась одновременно и тюрьмой, и питомником, и тренировочным лагерем для полуэльфов. Долина такой стала ещё при отце нынешнего лорда Первого леса, когда он вошёл в покои своей второй жены и застал её, ублажаемую сразу двумя человеческими рабами. Нет, конечно, многие эльфы использовали рабов в качестве сексуальных игрушек. Особенно этим увлекались эльфы из высокородных. За свою долгую жизнь им надоедало многое, и извращения в постели доставляли новые ощущения. Но в возникшей тогда ситуации рабы были не игрушками, а рабами, доставленными из питомника для охоты. Действие жены лорда Первого леса в этом ракурсе было уже обычной изменой мужу, но это было ещё полбеды, если бы жена изменяла с обычными эльфами, а так, считай, с разумными животными! Хотя я ничего против людей и не имею, попадаются среди них довольно красивые особи. Не дай, Древо, о моих мыслях узнает кто! Засмеют и опозорят не только на всю Горную долину. Так вот, жена лорда Первого леса опозорила своего мужа так, что он даже не мог отомстить своим обидчикам. Ведь не вызовет же он на дуэль раба? Будь это эльфы, то так бы и случилось, но здесь лорд решил по-другому. Он заявил жене, что если она любит так сильно рабов, то он пойдёт ей в этом навстречу. Так и возникла Горная долина.
Все знают, что у эльфов есть проблемы с рождаемостью, но мало кто знает, что эльфийки имеют больше шансов забеременеть от любого другого разумного. Почти подобная ситуация и с мужской половиной эльфов. Особенно хорошо от них несут орчанки.
Лорд подумал и решил совместить наказание жены с проблемой границ со стороны орков и проныр гномов. И Горная долина стала тюрьмой не только для жены-изменщицы, но и для неугодных эльфов и эльфиек.
Так, через пару десятилетий у Первого леса появились первые полуэльфы – стражи границ, а Горная долина стала закрытым местом. Здесь, помимо всего, посвящённые маги производили свои опыты и создавали новые виды животных для охраны Первого леса и разумных для охоты.
Откуда я всё это знаю? Да всё просто. Я здесь родилась! Моя мать, Лауриндиэ из Дома Синих елей, была пятой женой нынешнего лорда Первого леса Гэлторна, и её Дом проиграл в какой-то большой интриге. Моя мать стала очень неудобной фигурой возле лорда, и он просто избавился от неё, сослав её сюда. Ослабевший Дом матери ничего не смог сделать, чтобы помешать этому решению лорда.
Лауриндиэ из Дома Синих елей никогда мне не рассказывала, что она пережила, попав в долину, но я догадывалась, о чём она молчала. Сама видела, как отдают в питомник новеньких и что там делают с ними рабы. А когда им собьют всё достоинство, то переводят в родильный питомник, а до этого их долго насилуют десятки рабов и пленных. Дежурный маг иногда подлечивает, но не до конца, чтобы ломаемый понял и прочувствовал всю гамму ощущений.
Моей маме, можно сказать, повезло, если это понятие здесь приемлемо. Она родила шестерых детей, четверых от орков и двоих от гномов. После родов шестого ребёнка в Горной долине поменялся Главный смотритель, а присланный новый увидел Лауриндиэ и забрал её к себе в наложницы. После этого моя мама родила только меня, но не от смотрителя. Перед тем как стать наложницей, её забирали к себе маги, и она сказала, что её оплодотворил человек. Проверить это не смогли, так как те двое магов уехали из долины на границу и погибли там в стычке с орками.
Смотрителю Лауриндиэ очень нравилась ещё в Первом лесу, а здесь, получив её в обладание, он совсем потерял голову от чувств к ней. Маме было разрешено выносить меня, и лишь два дня назад я узнала, кто был моим отцом. Мама рассказала, что сын смотрителя очень мной заинтересовался и хочет взять себе в наложницы, а этот шанс терять мне нельзя. Это значит, что я не попаду на границу или в питомник. Но потом мама рассказала о тайне моего рождения, и эта тайна меня сильно стала тяготить…
– Исилиэль, тебя вызывает Главный смотритель! – прервал мои мысли крик дежурного. – Бегом к нему!
Да, что-то я задумалась, но ведь мама сказала:
– Через два дня ты, моя доченька, станешь уже взрослой по закону этой долины и должна будешь выбрать свой новый и правильный путь. Хорошо об этом подумай и сделай свой первый маленький шаг к своей ЦЕЛИ!
Вот два дня я и думала, а сейчас нужно делать этот первый шаг.
Я выбежала из казармы и помчалась к дому Главного смотрителя, но уже при приближении к нему меня застал тревожный звон в било, а затем оглушительный рёв. Это были орки! Очень много орков!
Как они попали в долину незамеченными, ведь их здесь сотни?! Додумать мне не дала чья-то рука, рывком втянувшая меня в дом смотрителя. Это была мама.
– Исилиэль, держи! – Она вложила мне в руки лук и колчан со стрелами. И когда успела, ведь орки только-только напали? – Беги на крышу и зря стрелы не пускай! Сейчас господин свяжется с командирами, и тогда всё станет ясно.
Ну как ей удаётся так? Я не успела ещё ничего спросить, как она чётко, ясно и кратко уже ответила.
На крыше уже стояли пять эльфов с луками и молча смотрели на лавину орков, заполонившую весь посёлок. Их здесь были не сотни, а как минимум пара тысяч. Целая орда.
Осмотревшись, я поняла, что уже всё кончено. Орки с ходу захватили посёлок и даже заставу охраны, а от леса вели связанных пленных. Это были товарищи, бежавшие утреннюю пробежку. В посёлке пленных было тоже много, и их уже сгоняли в кучу. И что теперь делать? Стало страшно-страшно.
Сзади раздался звук шагов. Мама! Хотела было подойти к ней, но обернулся один из эльфов, и я узнала Главного смотрителя. Сразу же попыталась преклонить колени, но он остановил меня недовольным взмахом руки:
– Не до этого сейчас, – и обратился к маме: – Долина захвачена орками, их пустили предатели из командиров охраны. Они же помогли им захватить заставы на границе с гномами. Командир последней заставы недавно погиб, сообщив всё это. Перед гибелью они допросили пленных и выяснили, что орки пришли из-за Диких земель и провели их предатели из пяти Домов, которые захотели захватить власть в Первом лесу. Но орки их обманули и двинулись за серебром к гномам.
Кто здесь старший, мама или смотритель, тогда почему он будто отчитывается перед Лауриндиэ? Ничего не понимаю!
– Это очень плохо, господин. Чем мы можем помочь?
– Помочь? – улыбнулся смотритель. – Я хотел, чтобы тебя сейчас здесь не было, но это не в моих силах. Так что извини, но помочь ты, а тем более твоя дочь мне ничем не сможете. Лауриндиэ из Дома Синих елей, как я жалею, что тогда… давно выбрал не ту сторону. Прости!
Он повернулся, и они впятером прыгнули вниз к оркам. Дрались отчаянно, но недолго. Мама смотрела с каменным лицом, как они сражались и умирали, а затем подошла ко мне и сказала, крепко обняв:
– Помни, Исилиэль, делай всегда выбор сама. Я один раз позволила его сделать за себя, и лишь твоё рождение заставляет меня об этом не жалеть, но сейчас я делаю свой выбор сама. Помни всегда, кто ты!
Я ещё чувствовала её горячие губы у себя на щеке, а она уже, спрыгнув с крыши, метала стрелы в орков. Стрелы закончились, и Лауриндиэ из Дома Синих елей бросилась на врага с мечом, но орки не дали ей приблизиться, а в один удар подняли её на копья.
– Мама! Мамочка!
Душа разрывалась от горя и печали. Я осталась одна и должна была сделать свой выбор сама. Ненависть захлестнула меня, и время замедлилось. Немного стала что-то понимать, когда в колчане закончились стрелы и время толчком снова ускорило свой бег. Тут же по ушам ударил дикой яростью рёв орков, и я увидела, как к зданию бросились первые враги, понявшие, откуда их расстреливают. Шансов выжить не было никаких, и решение погибнуть в бою, как это недавно сделала мама, пришло само собой. Прыжок – и снова это ощущение замедления времени. Удивляться такому повторному проявлению несвойственного мне боевого состояния даже и не подумала, а сразу же бросилась на двух первых орков. Они для меня двигались как-то уж очень медленно и неуклюже, а поэтому умерли за пару биений сердца. Дальше всё слилось в безумное мелькание клинков и омерзительных зелёных рож. Внезапно скорее почувствовала, чем увидела, что вокруг меня образовалась некая пустота и убивать больше некого. Появилось гадкое чувство страха, а зрение наконец смогло дать картину происходящего. Но только я смогла понять, что же вижу, как в меня полетело сразу несколько заклинаний. Увернуться или прикрыться шансов не было совершенно, и я приняла единственно верное решение, но броситься грудью на меч мне помешало прилетевшее со спины плетение, и я перестала чувствовать своё тело, а после наступила темнота.
Очнулась ночью и сразу поняла, что дела мои плохи. Я была обнажена и связана, а шею сжимал ошейник. Лишь бы только не полного подчинения. Повернула голову и в отблеске горевшего неподалёку костра увидела знакомое лицо.
– Ниэллон?
– Да, Исилиэль. Как ты?
– Плохо. Где мы?
– Три дня от Горной долины в сторону Диких земель.
– Что? Как? – Моему удивлению не было предела.
– Как-как, а вот так. Когда орки захватили посёлок, то их хан решил самых строптивых подарить шаману орды. Вот мы и здесь.
– Ты строптивый? – Я бы рассмеялась, если бы не было так горько и плохо на душе.
– Да. Я, ты и Гэлторн.
– Ну, Гэлторн понятно, а ты чем отличился?
– Так получилось, что я убил двух их командиров из лука, когда прикрывал Гэлторна. Мы ведь были на посту у била, и оружие, в отличие от других, у нас было.
– А эльфы что, в подарок не сгодились или плохо дрались?
– Нет, почему? Дрались они отлично, но их мало осталось, и увёл выживших другой отряд, из наших предателей, а остальных затолкали в рабские загоны. Рабов же пустили на мясо, как и убитых эльфов и наших.
– Что, очнулась, ушастая? – прервал наш разговор рык склонившегося надо мной громадного орка.
Почему "ушастая", у самого уши ненамного короче моих. Еле сдержалась, чтобы не выпалить всё это вслух. Но орк всё же, видно, уловил ход моих мыслей, перехватив взгляд на его уши, и осклабился. Удар в грудь, дикая боль и снова темнота.
Двигались мы очень быстро, и к вечеру я, да и мои товарищи были еле живыми. Сил хватало попить воды и съесть лепёшку. Орки кормили нас, лишь бы мы перенесли дорогу на пределе своих сил. Мысли о побеге уступили мыслям о еде и отдыхе. На седьмой день вышли на древнюю дорогу, и у полуразрушенного моста орки разбили лагерь. Нам же велели поставить себе шалаш.
– Они ждут отряд из Белой Рощи, – шепнул мне на ухо Ниэллон. – Я слышал, как они об этом говорили.
А ночью… Эта ночь стала моим кошмаром.
Проснулась я оттого, что кто-то схватил меня за волосы и рывком поставил на ноги. Открыла было рот, чтобы закричать, но туда сразу же воткнулся кляп, и я смогла лишь заскулить.
Огромный орк довольно скалил свои клыки и одной рукой грубо стал мять мою грудь, а вторую запустил мне между ног. Я было дёрнулась, но сразу же последовала сильная пощечина, и я поплыла. Потом резкий рывок – и я на коленях, лицом в траву. Поняла, что сейчас случится страшное, и попыталась опять вырваться, но сильные руки держали крепко. Только не так! Только не орк! Уж лучше человек, но не орк!
Было больно! Очень больно. Орк вошёл в меня грубо и до упора. Если бы не кляп, орала бы, как на жертвенном алтаре, а так лишь скулила, потом рычала от бессильной злобы, а после мне стало всё равно. Я как бы вышла из своего тела и оставила бездушную оболочку на поругание зелёной твари. Не знаю, сколько это продолжалось, но я вернулась рывком в своё тело, когда насильник отшвырнул меня в сторону и подошёл к Ниэллону. Тот был тоже связан и рот заткнут кляпом, а в глазах – ужас. Но мне стало не до Ниэллона, я почувствовала своё тело. Боль, обида и стыд были такими ужасными, что хотелось умереть. Но мама выжила, и я выживу и отомщу. Я – сильная! Сильная-а-а-а-а!!!
А после пришли другие орки. Нашего насильника связали и усадили у своего шатра, а после нас стали снова насиловать. Тут выяснилось, что Ниэллон мёртв, и главный орк отдал приказ:
– Этого на мясо, а этими можно пользоваться. А с того урода глаз не сводить. Ему перед ханом нас оправдывать придётся.
Меня насиловал лишь их командир, другие накинулись на Гэлторна. Когда орк излился в меня третий раз, то предложил другим, но они отказались.
– Надоели уже эти ушастые шлюхи! – отмахнулся орк с гребнем на голове.
– Ну да, лучше человечки. Они более страстные. Да и их мальчонки ничего! – заржал второй.
Гэлторна насиловали очень долго. Один из орков даже применил амулет исцеления, чтобы тот не умер. Мне было очень жаль и больно за гордого Гэлторна, но он оказался слаб и к обеду сломался. Стал послушно выполнять все прихоти орков, и я поняла, что на его месте была бы сильнее. Я выживу и отомщу!
Дрог очередной раз увлечённо насиловал Гэлторна, когда появился ещё один отряд орков и три пленные эльфийки. Орки весело стали что-то обсуждать, но мне было не до них. Всё тело очень болело и ныло. Душевную боль я загнала глубоко в самый отдалённый уголок души. Я готовилась к побегу. Нас после изнасилования больше не связывали, а просто дали чёткие приказы, и наши ошейники за этим следили, но у меня уже был план, как обойти эти приказы, и я копила силы.
– Эй, Дрог, тащи сюда этот кусок мяса! Будем угощать наших друзей!
Эта фраза вывела меня из ступора, и я стала заворожённо смотреть, как огромный Дрог тащит бедного Гэлторна к костру. Гэлторна убили быстро и тут же подвесили для разделки. Мне стало плохо, и я отвернулась. Было очень противно и мерзко. И тут почувствовала на себе чей-то заинтересованный взгляд. Как я не заметила, что к шалашу подвели пленниц? Они внимательно рассматривали меня, и мне пришлось встать на колени в позе покорности. Высокородные пленницы презрительно фыркнули и отвернулись, а я снова ушла в себя. Побег я наметила на переход через мост, и нужно было обдумать детали, как и когда прыгать с него в реку и что делать после. Но мне снова не дали всё продумать.
Над лагерем зазвучал голос командира отряда:
– Живым берите это чучело!
Это он о ком?
Перевела взгляд и увидела: действительно – чучело. Но после сразу поняла, что это такая маскировка, только она сейчас давала сбой. Видно, виной были каменные плиты. Тем временем Дрог с ещё одним орком уже почти приблизились к человеку. Да, это был человек. И какой! Таких огромных я видела лишь один раз в загоне для охоты, но те были страшные уроды, а этот был ничего. О, Древо, о чём я думаю! Меня только что жестоко изнасиловали, я потеряла маму, потеряла свободу, а думаю о том, какой из себя этот человек! Наверное, я действительно ушастая шлюха, или что-то другое?
Человек снял с себя какой-то странный мешок и встал на одно колено, склонив голову. Трус!
– Дрог, тащи этого труса сюда! Сейчас позабавимся!
С этим выражением командира орков я была совершенно согласна. Но тут произошло то, чего от человека никто не ожидал. Он резко выпрямился и… Откуда у него появились парные клинки, наверное, не понял никто. Синхронные взмахи ими – и он уже за спинами орков. Ещё удары, и я чуть не вывернула свой пустой желудок. Тела орков оседают на колени, и задняя часть тел вместе с головой, откидываясь назад, открывают разрубленную грудную клетку с ещё бьющимся сердцем, а затем с противным хлюпаньем все внутренности выпадают на землю. Орки застыли в оцепенении, а высокородные эльфийки судорожно задышали, пытаясь подавить приступ рвоты. А человек уже оказался облачён в странный чёрный доспех и с невероятной скоростью врезался в растерянных и подавленных орков. Как он двигался! Я не могла отвести от него взгляд и теперь уже успела засечь, когда он сменил в движении свой доспех на другой. Это, похоже, был какой-то амулет или артефакт. Но я о таком никогда не слышала.
Тут моё внимание привлекло движение у шатра. Мой ночной насильник освободился от пут и теперь собирался бросить копьё в спину человека.
Всегда делай свой выбор сама! И я его сделала. Собрав все свои силы, я сделала отчаянный рывок и бросилась на орка. Видно, зря я крикнула человеку:
– Берегись!
Встречный удар орка был ужасным. Хрустнули рёбра, и я откатилась назад к шалашу. Ошейник ещё в прыжке начал меня убивать, а теперь я в полной мере стала это ощущать, но изо всех сил пыталась сопротивляться чёрным щупальцам смерти, начавшим проникать, казалось бы, даже в душу. Снять ошейник уже некому, но я так просто не дам ему себя убить, и пусть это будет намного мучительнее, страшнее и дольше, чем не оказывая сопротивления. Нужно оставаться сильной до самого конца!
Хотела было закрыть глаза, боль с каждым биением сердца становилась всё сильнее и сильнее, а так будет легче её переносить, но тут надо мной склонилось озабоченное лицо человека, и, к удивлению, довольно привлекательное. Наверное, я всё же ненормальная извращенка, раз, испытывая такую боль, думаю о его внешности.
– Привет. Ты как?
Глупый вопрос, но в эти простые слова он вложил такие настоящие эмоции переживания за меня, что я даже растерялась.
– Плохо. Умираю, – прохрипела с некоторой задержкой и, вымученно улыбаясь, показала на ошейник.
Человек склонился, внимательно посмотрел на моего убийцу, а после его глаза быстро пробежали по всему моему обнажённому и осквернённому телу. И хотя в его взгляде не было ничего такого, лишь деловое изучение действия на организм ошейника, но мне почему-то стало ужасно стыдно и даже уже почти невыносимая боль ушла на задний план. Отчего-то захотелось провалиться сквозь землю, лишь бы он не видел моего позора.
Что это со мной? Почему меня стало беспокоить мнение какого-то там человека? В голове забилась паническая мысль. И почему я не дала ошейнику сразу себя убить? Вот сейчас и не видела бы, как озабоченное лицо человека на какое-то мгновение буквально почернело от ярости и гнева, когда он понял, что мной пользовались, как последней шлюхой. Да что такое со мной?! Откуда такие мысли?! Неожиданно встретилась с ним взглядом. Стало так страшно увидеть в его глазах презрение или, что ещё хуже, жалость, но они улыбались!
– Не люблю быть в должниках, а потому – держи, – произнёс он, улыбаясь уже не только глазами, и, с лёгкостью сдёрнув с шеи ошейник, вложил его мне в ладонь.
Медленно нарастающая боль вдруг исчезла, а я тупо, неверящим взглядом смотрела на ошейник в своей руке.
– Как? – только и смогла выдавить из себя и перевела взгляд на своего спасителя.
Человек продолжал улыбаться, и так заразительно выглядела его улыбка, что я не выдержала и сквозь боль в разбитых губах заулыбалась в ответ. А после меня накрыла истерика. Я смеялась и смеялась, а из глаз непрерывно текли слёзы. Человек решительно притянул меня к себе и стал гладить по голове.
– Ничего, ничего. Всё уже хорошо, а всё остальное не важно…
От его крепких объятий болели сломанные рёбра, но сейчас ничто на свете не заставит меня оторваться от него. А произносимые им слова несли в себе столько тепла и успокоения, что слушала бы его голос вечно, и совершенно не важно, что он там будет говорить, лишь бы не молчал! Наверное, я действительно сошла с ума! Это же человек! Низшая раса! Может, это бред моего на самом деле умирающего сознания? А важно это сейчас, после всего произошедшего? Конечно же нет! Как же мне хорошо!